Книга: Ступени посвящения
Назад: ПОСВЯЩЕНИЕ ПЛАТОНА
Дальше: КАРТИНА ВТОРАЯ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

 

Огромный подземный зал с колоннами. Справа — вертикальный колодец, шахта которого идет от пола наверх, а самого верха не видно. Вентиляционное окно выходит на площадку, которая находится на несколько шагов ниже решетки, расположенной на третьем плане в середине сцены. Несколько мумий, лежащие в открытых саркофагах, сложены в ряд около воды, примыкающей к краю решетки. Еще одна решетка расположена на втором плане слева. С потолка, которого не видно, свисает лампа. Полумрак, пол затемнен.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Трое жрецов.
Первый жрец. Кажется, о братья мои, посвящение этого самого выдающегося ученика Сократа будет воистину блестящим. Сам царь, говорят, присутствовать будет.
Второй жрец. Да. В самом деле, говорят. И еще прибавляют, что наши мудрецы поражаются великому разуму этого неофита, сиятельного Платона.
Третий жрец. Он за год показал самые выдающиеся успехи среди них. (Уходит открыть «глазок» в стене, заглядывает в него и возвращается назад.)
Второй жрец. Однако сей лебедь Академии, как Учитель зовет его, прежде всего человек воображения; достанет ли его душе сил, чтобы поддержать его в суровых испытаниях, которые начнутся с этого мгновения?
Первый жрец. Было бы большой потерей, если столь ценный ум потерпел бы поражение; тогда его приговорят провести остаток дней в этих мрачных галереях, украшая саркофаги и обвязывая мумии бинтами.
Второй жрец. Без такого приговора, вне всякого сомнения, жестокого, но необходимого, наши секреты были бы выболтаны теми дерзкими невеждами, которые приходят издалека, чтобы просить подвергнуть их испытанию, которое они не в состоянии вынести.
Первый жрец. Да. Такое заточение все-таки необходимо, но придет время, когда наши сокровища науки станут достоянием всех людей. И тогда человечество, освободившись от ошибок, которые разделяют его, и от зла, которое пожирает его, станет жить долго и счастливо, благословляя нас.
Третий жрец. Брат мой, неофит, если он уже избежал бездны, почти готов проникнуть сюда. (Он возвращается, чтобы открыть глазок, и, посмотрев, аккуратно закрывает его.)
Первый жрец. Я полагаю, это один из тех редких людей, о которых мир еще очень долго будет говорить.
Третий жрец. Смотрите!
Трое жрецов прячутся в тень.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Платон.
Платон (один, ставит светильник напротив вентиляционного окна и просовывает в окно голову. Вылезает, оглядывается). Куда это я с таким трудом спустился? (Проходит к решетке и открывает ее. После того как он прошел, решетка закрывается с ужасным скрипом.) Как это может такая дверь, закрывающаяся сама, производить такой большой шум?
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Первый жрец, Платон.
Первый жрец (выходя). Чего ты ищешь здесь? Платон. Мудрости.
Первый жрец. Невозможно, чтобы без науки человек толковал великие иероглифы Вселенной. Что есть наука?
Платон. Сие есть постижение причин и их следствий, когда дух божий нисходит в грудь человеческую.
Первый жрец. А мудрость?
Платон. Познание добра и зла, справедливости и несправедливости; это любовь одного и ненависть другого.
Первый жрец. Чтобы достичь ее, себя познай.
(Уходит; за его спиной вздымается пламя.)
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Платон.
Платон. Я жажду познать, о великомудрый! Зачем исчезать таким образом? «Познай себя!» Это глубокое по смыслу изречение царя Сезостриса выбито на храме в Дельфах. Мне его не забыть — божественный Сократ напоминал нам его постоянно.
Мимо него проходят или проскакивают какие-то диковинные чудовища, издающие дикие и страшные крики. Слышен гром, затем откуда-то издалека доносится громкий звон цепей; на сцене появляются какие-то огни; внезапно наступает абсолютная тишина.
Платон. Ужасы этих мест, этот шум и гробовое молчание, которое последовало за ним, вполне могут отвратить кого угодно, но не испугать им мой дух, не смутить его.
Голос. Тебе нужна подмога? Твое сердце колеблется?
Платон. Нет!
Место действия несколько оживляется с лучами Луны: развалины дворца; вокруг разбросаны куски колонн и памятников; видно несколько могил. Платон ставит свой светильник на саркофаг.
Платон. Руины, могилы, высокочтимый прах, тени подобных мне, не вы ли те, кто откроет мне тайну жизни? Не вы ли это, о мертвецы? Кто научит меня жизни?
СЦЕНА ПЯТАЯ
Второй жрец, Платон.
Второй жрец. Возможно! Разве не является прошлое уроком для будущего?
Платон. Я знаю, это верно и в физическом и в нравственном плане. Все, что свершилось, может повториться снова, невзирая на разницу, которую привносят неустанные труды природы и прогресс сознания, или скорее — человеческого духа.
Второй жрец (указывая на развалины дворца). Если они не будут вершить справедливость — единственное предназначение империй, что останется от самых могущественных царей земли? Горсть праха и презрение потомства.
Платон. Благородный и скромный человек оставит о себе, по крайней мере, уважительные воспоминания, светлые сожаления, достойный пример. Это утешает, когда человек своими трудами может на века продлить свое существование и общаться, так сказать, из своей могилы со всеми поколениями, которые придут после него.
Второй жрец. Вне всякого сомнения, приятна почетная жизнь в памяти людей и достойное устремление большого сердца. Однако знай, что жизнь и смерть следуют друг за другом, как ночь и день. Все меняется. Изменения происходят беспрестанно; приходит на час пустяк, человек — на век, более или менее; звезды — на миллионы лет. Даже у бесчисленных солнц, которые проходят у нас над головой, есть дни рождения, как и у нас. В каждое проходящее мгновение можно увидеть несколько выдающихся и других видов, рождающихся где-то далеко. Но лишь человеку дано добиться понимания гармонии Вселенной, делая добрые дела.
Платон. Чувство такого величия должно придать оттенок гордости всем самым чудесным творениям человека.
Второй жрец. Это, вероятно, привело бы к ревности из-за самоуважения и спрятало бы глубоко в сердце человека любовь к остальному человечеству — паракист также ухаживает за своей лампой, которая является его символом. Что означает цепь, которой ты до сих пор связан?
Платон. Она символизирует невежество и предубеждение, которое все еще угнетает меня и от которого я пытаюсь избавиться. (После невероятных усилий он сбрасывает оковы.) Так, основываясь всего лишь на гипотезе, я освободился от глупых страстей и глупых верований!
Второй жрец. Да, но на самом деле, ты освободил лишь свое тело, если твой дух все еще приемлет ошибки и нетерпимость. Знай же, что настойчивость — это секрет совершенства. Исполнись вдохновения среди этих сиятельных мертвецов, прочти их изречения, или скорее их мнения, и следуй своей дорогой. На ней полно камней, и сама дорога длинна, однако ценой твоих усилий будет познание важных истин. Не требуй ничего от саркофагов в этой галерее — в них только прах изменников, приговоренных к смерти за предательство нашего высокого ордена. Прощай! (Уходит.)
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Платон.
Платон (один). Ах, продолжи свою речь! (Берет светильник, подходит к саркофагу и читает.) «Я был тайным стражем. Я жил достойно и пострадал в бою». Не ты ли, О Хилон, говоришь со мной сейчас? Кем бы ты ни был, о мертвец, я благодарю тебя и приветствую. (Подходит к другому саркофагу и читает.) «Я часто сожалел о том, что говорил, и редко — когда молчал». Да, слова — серебро, молчание — золото. (Читает на другом саркофаге.) «Воюй только с тремя вещами: болезнью, невежеством и несправедливостью». Ах, воистину так, но много крови еще прольется, пока не наступит царство справедливости и истины. (Подходит к другому и читает.) «Оказывай ближнему, как брату своему, такую же помощь, какую бы он оказал тебе, и не делай ему ничего, чего бы сам себе не сделал». А это уже твое, о великий Конфуций, это ты принес нам такое простое и достойное высшей похвалы правило. Ты заслужишь им вечную память человечества. (Переходит к другому саркофагу.) А ты, сиятельная тень, в чем твой секрет? «О смертный, ищущий истину. Знай, что у храма есть только один архитектор и имя ему — Вселенная. Этот архитектор сотворил все, добро и зло, хлеб и яд; а тебе даровал он разум, чтобы отличать одно от другого, а также свободу трудиться ради своей славы и счастья». Все это верно, о мудрецы. О бессмертные мертвые! Я не могу более оставаться с вами. Я уважаю вас, но говорю вам: «До свидания». (Он подходит ко второй решетке) но дорога туда внезапно расцвечивается яркими огнями. Слышится треск пламени, взрываются петарды; раскаты грома, молнии.)
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Третий жрец, Платон.
Третий жрец. Ты еще можешь повернуть назад и отказаться от своего предприятия, но через минуту это станет уже невозможным. Есть ли у тебя мужество, чтобы идти дальше, каковы бы ни были опасности, ожидающие тебя?
Платон. Да, я решился.
Звучит медленная музыка.
Третий жрец. Ну хорошо! Тогда воззри на эту узкую дорогу, вдоль которой стоят пылающие деревья, а пересекающиеся ветви их — словно свод огня.
Платон. Да. Я все это вижу.
Третий жрец. Это дорога, по которой ты должен пройти не оглядываясь. Если тебе удастся пройти сквозь жаркое пламя, ты увидишь перед собой пещеру, в которой находится чудовище мрака, гений зла. Он встанет на твоем пути. Возьми этот меч и этот щит Минервы, выйди на бой с врагом, отруби ему голову и принеси ее царю; он тебе скажет, что делать. Однако пламя (они слышат треск) теперь повсюду. Беги, спеши! Прощай!
Платон (отбрасывает светильник и берет меч со щитом). Я освобожусь из этого пламени, или я погибну; если я пройду, ты будешь покорен! (Он бежит вдоль прохода, в то время как третий жрец обсуждает его.)
Назад: ПОСВЯЩЕНИЕ ПЛАТОНА
Дальше: КАРТИНА ВТОРАЯ