Книга: Феникс или возрождённый оккультизм
Назад: АПОЛЛОНИЙ — «АНТИХРИСТ»
Дальше: ВЕЛИКАЯ ПИРАМИДА

КАЛИОСТРО И ЕГИПЕТСКИЙ РИТУАЛ ФРАНКМАСОНСТВА

 

Всякий раз, когда исторические события безнадежно запутываются и разобраться в них становится весьма затруднительным, историки испытывают непреодолимое желание искать спасения в респектабельности традиции. Выдающимся тому примером может послужить история графа Калиостро. Он был одним из тех несчастливых людей, чья репутация находится в полном распоряжении их врагов, которые с неистовым рвением выжимают из нее максимум выгоды для себя. Единственным знаменитым защитником оклеветанного графа стал У.Г.Р.Троубридж, автор известной книги «Калиостро, блеск и нищета магистра магии». Достойно большого сожаления, что даже «Британская энциклопедия» (1946 г.) только повторяет старую сплетню, не потрудившись заняться серьезным исследованием этой проблемы.
Жуткий набор косвенных улик, использованных для дискредитации яркой личности графа, основан на предположении, что он родился в Палермо на острове Сицилия в 1743 году, что настоящее его имя — Джузеппе Бальзамо и что он бежал с Сицилии, спасаясь от наказания за серьезное преступление, совершенное им в местах, где он родился. Таким образом, он превратился в человека, скрывающегося от правосудия, необразованного мужлана, много путешествующего по удаленным районам и собирающего разные легенды и басни, на которых он и построил свою карьеру мошенника. Эти сведения получили широкую огласку во время разбирательства его дела в инквизиционном суде в связи с предъявленным ему обвинением в ереси вообще и учреждении масонской ложи в Риме в частности.
Но поскольку не существует никаких неоспоримых доказательств, что Калиостро и Бальзамо — это одно и те же лицо, а описание его рождения и раннего периода жизни, как оно изложено в его книге «Исповеди», полностью противоречит официальной версии, у вдумчивого читателя несомненно появится желание предпринять дальнейшее исследование. Если какие-то факты можно использовать против человека, чтобы оклеветать его и погубить его репутацию, то представляется не более чем разумным рассмотреть при случае также и смягчающие обстоятельства. На всем протяжении его долгого и запутанного жизненного пути невозможно отыскать ничего, указывающего на то, что он совершил что-то предосудительное или использовал в корыстных целях то огромное влияние, каким он пользовался в то время. В числе его близких друзей и партнеров были люди выдающегося ума и весьма знатные особы, которые не только относились к нему как к равному, но даже в чем-то признавали его превосходство. И нигде не содержится даже намека на то, что он каким-то образом разочаровал их, или не оправдал их надежд, или оказался несостоятельным в отношении своих притязаний, когда того требовали обстоятельства.

 

Калиостро в Лондонской масонской ложе

 

Предположим на минутку, что некий Джузеппе Бальзамо был преступником и что полиция, судебные органы Лондона и Парижа усердно пытались разыскать и арестовать этого сицилийского головореза. Так не удивительно ли, что человек, старающийся избежать наказания за совершенное преступление, как будто нарочно становится самой популярной личностью в Европе? Его портреты украшали веера женщин и табакерки мужчин. Его скульптурные изображения продавались тысячами, а сам он позировал многим художникам для портретов. В те времена человек, много путешествующий, особенно если он был окутан тайной, обязательно находился под постоянным наблюдением. Тайные агенты следили буквально за каждым его шагом и все полученные сведения сообщали в соответствующие правительственные учреждения. Джузеппе Бальзамо сумел бы затеряться в каком-нибудь небольшом городишке, но вряд ли это удалось бы ему в крупнейшем центре Европы. Более того, за всю его жизнь, полную захватывающих событий, никто никогда не признал в нем Бальзамо и не было сделано ни одной прямой попытки как-то связать его с этим сицилийским бандитом. А если принять во внимание крутой нрав и несдержанность его врагов, версия становится еще менее правдоподобной.
Далее, этот самый Бальзамо покинул Сицилию сравнительно незаметной личностью без всякого образования или явных способностей, свидетельствующих о его высокой интеллектуальности. Допустив, что он родился в 1743 году и уехал с Сицилии, когда ему не было еще и двадцати, получим примерно 1763 год. Учитывая знания и масштабы личности Калиостро, он должен был достичь невероятного прогресса в искусствах и науках за время между 1763 и 1771 годами, когда Калиостро стал идолом Парижа. Где же он учился? Разве он посещал какую-нибудь известную школу или солидный университет? Полагают, что он вел жизнь странствующего лекаря-шарлатана, полную нескончаемого обмана и хитрых уловок, и продолжают обмусоливать эту версию, поскольку не существует вообще никаких свидетельств. Всем известно, что Калиостро был всесторонне образованным человеком, способным отстаивать свое мнение в беседах и спорах с крупными специалистами и известными учеными в любых областях знания. Кроме того, личность его была такова, что, хотя его и считали эксцентричным человеком, ни у кого не возникало сомнений относительно его благородного происхождения и прекрасного воспитания.

 

Графиня Калиостро

 

В действительности загвоздка заключалась в отношении графа к традиционным институтам того времени. Он верил в магию, обладал сверхъестественными способностями и не боялся их проявлять. Он вызывал духов, предсказывал грядущие события и якобы имел в распоряжении разные лечебные средства в виде талисманов и алхимических препаратов, с помощью которых излечивал даже безнадежных больных, не требуя за это никакого вознаграждения. Его бесплатные больницы постоянно навлекали на него неприязнь врачей; его обескураживающие замечания сердили ученых мужей, а его зловещие прогнозы относительно будущего Франции тревожили аристократию. И только обычные граждане, особенно непривилегированные слои общества, относились к нему с непритворным расположением и восторгом. Его называли другом бедноты, и он неоднократно подтверждал это название.
В последней четверти XVIII столетия магия все еще оставалась в моде, однако, трансцендентальные способности графа не внушили к нему любовь историков XIX и XX веков. Эти господа с характерной для них узостью взглядов, посчитав все это не требующим доказательств, и от своих читателей, естественно, ожидают такого же отношения, а именно: что любой человек, претендующий на обладание тайным знанием в области утраченных искусств и наук древних магов, обязательно должен оказаться мошенником, если, конечно, вы не пожелаете проявить в отношении графа снисходительность и не объявите его просто сумасшедшим.
От появившихся в последнее время книг о графе Калиостро вряд ли можно ожидать благожелательного и беспристрастного взгляда на вещи. Только глубокое понимание сущности истинной учености позволит вынести более снисходительное суждение. Итак, мы имеем очень много дыма и совсем мало огня. С уверенностью можно сказать одно: что граф почти не предпринимал никаких усилий, чтобы как-то защитить себя или сберечь свою репутацию. Он всегда был прямолинеен, упрям и никогда не шел ни на какие компромиссы. Он одевался не по моде, отличался властной манерой держаться и не угождал ничьим прихотям. Иногда даже создается впечатление, что он сам запланировал собственную гибель; во всяком случае, он шел к ней, не думая о последствиях. Его поведение некоторым внушало симпатию и приводило в ярость его врагов. Их сдержанность и боязнь перейти в открытое нападение отчасти объяснялись покровительством со стороны сильных мира сего и невероятной популярностью у народа Франции.
В «Исповеди» Калиостро сам рассказывает историю своего происхождения и восхождения. И хотя история эта весьма необычна, нет никаких оснований считать ее вымыслом. Справедливости ради следует заметить, что сведения из жизнеописания графа никем не были опровергнуты. Историки удовольствовались тем, что просто отмахнулись от них как от не имеющих реальной основы. Однако представляется небезынтересным вкратце изложить здесь эту занимательную историю.
По словам графа, он не может сообщить ничего определенного ни о месте, где он появился на свет, ни о родителях, давших ему жизнь. Его детство прошло в городе Медине в Аравии, где он воспитывался под именем Ахарата; под тем же именем он путешествовал по Африке и Азии. Он жил в резиденции духовного лидера мусульман, в то время находившейся в Медине. За его воспитанием следило четверо специально приставленных к нему людей: трое слуг заботились об удовлетворении его физических запросов, а четвертый, человек преклонных лет по имени Альфотас, исполнял роль наставника, или домашнего учителя. От него граф узнал, что в трехмесячном возрасте он остался сиротой и что его родители были христианами благородного происхождения, причем Альфотас наотрез отказался сообщить ему имена его родителей и название места, где он родился. Однако, судя по некоторым косвенным данным, Калиостро был склонен подозревать, что местом его рождения была Мальта.
Граф испытывал к Альфотасу чувство глубочайшего уважения, ибо этот мудрый человек окружил его поистине отеческой заботой и вниманием и преподал ему основы многих отраслей знания. По словам графа, в то время его более всего интересовали ботаника и физика. Альфотас также научил его почитать Бога, любить своих ближних и помогать им и уважать религию и законы других народов. Оба они одевались как мусульмане и внешне соблюдали обрядность ислама, но в душе хранили верность христианскому учению. Альфотас научил графа многим восточным языкам, раскрыл ему религиозные тайны Египта, древних сооружений и пирамид и тех огромных подземных пещер, которые древние египтяне использовали в качестве хранилищ своих знаний.
Когда графу исполнилось двенадцать лет, тяга к путешествиям проявилась в нем с такой силой, что сразу же были сделаны все необходимые приготовления, чтобы он и Альфотас могли незамедлительно отправиться в дальние странствия. В должное время они присоединились к каравану и прибыли с ним в Мекку, где были радушно приняты тамошним правителем.

 

Титульный лист Египетского ритуала признания

 

Под его великодушным покровительством они прожили в Мекке три года. Однажды, когда граф остался один, правитель вошел в его комнату и, по-отечески нежно обняв его, воскликнул: «Прощай, несчастное дитя природы!» Покинув Мекку, граф и Альфотас направились в Египет, где он не только осматривал огромные пирамиды, но и познакомился с учителями разных школ и многому у них научился. В 1766 году он в сопровождении Альфотаса посетил о. Родос и там сел на французский корабль, направлявшийся на Мальту. Отсидев положенный срок на карантине, который был обязательным на Мальте для всех прибывающих в ее порт судов, граф вместе со своими попутчиками был принят Великим Магистром Пинто, который предоставил им апартаменты в своем дворце. Именно там Калиостро впервые облачился в европейский костюм и получил имя, под которым стал известен в Европе. Тогда же и Альфотас изменил стиль своей одежды на религиозный со знаками различия рыцарей Мальтийского ордена.
На Мальте у Калиостро возникли подозрения, что Великому Магистру Пинто определенно известно его истинное происхождение, ибо тот часто заводил разговор о шерифе Медины и упоминал город Тербизонд, но никогда не входил ни в какие подробности. Великий Магистр окружил графа высочайшим почетом и предложил ему стать рыцарем Мальтийского ордена, но Калиостро предпочел продолжить жизнь путешественника и заняться изучением медицины. На Мальте закончил свой жизненный путь почтенный Альфотас. Незадолго до смерти он призвал к себе своего ученика и обратился к нему со словами: «Сын мой, всегда живи в страхе божьем и любви к ближнему; скоро ты по горькому опыту узнаешь истину, которой я тебя учил».
После смерти Альфотаса граф, не пожелав долее оставаться на Мальте, объявил об отъезде с острова и продолжил свой путь в Европу. Кавалер д’Акино вызвался сопровождать графа и обеспечить ему необходимые средства и связи, чтобы путешествие его было приятным. Ненадолго задержавшись на Сицилии, они в должное время прибыли в Неаполь, город, где родился кавалер д’Акино. Там они расстались, и граф отправился в Рим с аккредитивом банкирского дома господина Беллона. Оказавшись в столице христианского мира, он решил сохранять инкогнито. Но однажды утром его вызвал секретарь кардинала Урсини, требуя, чтобы тот явился к его Высокопреосвященству. Кардинал принял графа с преувеличенной любезностью, часто обращался к нему за столом и познакомил с известными представителями церкви и государства, в числе которых были кардинал Йорк и еще один кардинал, ставший впоследствии папой Климентом XIV. Он также был представлен папе, стоявшему в то время у власти.
Далее граф сообщает об одном событии, случившемся в 1770 году, когда ему было 22 года. Фортуна, по его выражению, приберегла для него знакомство с юной аристократкой по имени Серафина Фелициана. Она стала его женой, и много лет спустя он напишет в своей «Исповеди», что шестнадцать лет брака только усилили их взаимную верность. Он сожалел только об одном, что его несчастная жена, несмотря на свою добродетельность и невиновность, подвергалась жестоким гонениям, которые обрушивались на них обоих.
Затем граф замечает, что не имеет ни времени, ни желания писать объемный труд о самом себе и хочет упомянуть только некоторых особ, которых близко знает, и приглашает своих обвинителей связаться с ними и выяснить, совершил ли он хоть раз что-либо недостойное по отношению к благородному человеку, и пусть эти почтенные граждане скажут, искал ли когда-нибудь граф чьей-либо милости и добивался ли протекции правителей. Пусть они также ответят, был ли граф виновен в худшем преступлении, чем оказание покровительства беднякам и безвозмездное лечение больных. Его список украшало множество выдающихся имен. Так, в Испании он познакомился с герцогом Альба, а в Португалии его представил ко двору граф Санвинченти. Его банкиром в Лиссабоне был Ансельмо ла Круче. Его покровителями стали: в Голландии — герцог Брауншвейгский, в России — князь Потемкин, в Польше — принц Нассау. Далее граф сообщает, что, путешествуя по свету, он часто менял имена и в разных странах выступал как граф Старат, граф Феникс и маркиз д’Анна, однако, в Европе он более всего известен как граф Калиостро.
Там же он задает вопрос, нанес ли он кому-нибудь серьезную обиду с момента своего приезда во Францию, и если да, то пусть пострадавший заявит об этом и возбудит против него судебное преследование, и добавляет, что всегда делал только добро просто потому, что это его долг, а наградой за его служение Франции стали лишь горечь и скорбь.
Затем приводится ряд писем из разных стран от выдающихся личностей, служащих подтверждением доброго имени и характера графа. Все они написаны в одном духе, но наиболее показательно одно, написанное маркизом де Мироминалем, хранителем печати, посланное из Версаля 15 марта 1783 года: «С того дня, как граф де Калиостро поселился в Страсбурге, он, не жалея своего времени, помогал бедным и неимущим, и, насколько мне известно, этот иностранец в ряде случаев проявлял такую гуманность, что это делает его достойным особого покровительства. Прошу вас обеспечить ему, насколько это касается вас и магистрата, необходимые поддержку и спокойствие, какими должен пользоваться любой чужестранец во владениях Его величества, особенно если он оказывается полезным государству». Среди писем есть еще одно, написанное в том же духе и подписанное графом де Вержаном, министром иностранных дел.
Связь Калиостро с франкмасонством и его попытки ввести в Париже Египетский ритуал масонства дают достаточно пищи для размышлений. Как утверждает де Моранд, редактор «Le Courier de ГЕигоре», граф Калиостро, объявивший себя полковником третьего Бранденбургского полка, был принят в масонское братство в Лондоне в апреле 1777 г. Его Ложа — Ложа Надежды — была присоединена к Ордену Строгого Соблюдения Устава. Когда однажды де Моранд язвительно заметил, что Ложа Калиостро в своем большинстве состоит из ничтожных людишек: простых лавочников и мастеровых из Сохо — граф ответил ему быстро и по существу, что он гордится титулом брата добрых и честных людей и что ему никогда не приходило в голову проверять их финансовое и общественное положение. Эта дискуссия на том и закончилась, и впредь считалось хорошим тоном не трогать масонские связи графа.
Следует помнить, что в те времена еще не существовало жестких барьеров, отделяющих официальное масонство от нелегальных ритуалов. Калиостро, как в свое время и Сен-Жермена, обвиняли в том, что он был агентом тамплиеров Иерусалима. Его также подозревали в связях с баварскими иллюминатами. Ни один из подобных контактов не произвел на Инквизиционный суд благоприятного впечатления, и обвинение, вероятнее всего, было вынесено исключительно на основании неприятной ассоциации. Ожесточенная вражда между тамплиерами и Римом была тогда притчей во языцех; как полагали, орден тамплиеров все еще существовал и твердо решил отомстить за себя и за своих мучеников.
В нашей библиотеке хранится написанный во времена Калиостро манускрипт, посвященный Материнской Ложе Признания Высшего Египетского масонства, основанной Великим Коптом (Калиостро). Здесь приводится титульный лист этого манускрипта с обращением к любезному брату Роблину, члену Королевской ложи св. Иоанна Шотландского, от друга Природы и человечества. Появление Египетского Ритуала тесно связано с возрождением классического образования во Франции. Это было время, когда тайные общества, приверженные мистическим и алхимическим спекуляциям, достигли невероятной популярности. Египетский Ритуал привлек к себе целую группу выдающихся личностей, но, к сожалению, титулованные особы и придворные той эпохи были дилетантами, не слишком-то подготовленными к серьезным занятиям или размышлениям. Возможно, Калиостро сделал бы лучше, если бы не пытался предотвратить упадок клонящейся к закату эпохи, остановить который даже ему было не под силу.
Египетский ритуал предоставляет очень мало сведений, восходящих к древним источникам знаний. Он являет собой полное чарующего величия символическое действо, которое прежде, вероятно, сопровождалось более серьезными наставлениями и толкованиями, которые, к сожалению, не сохранились. История посвящения Калиостро и его жены в замке Эрменонвиль хотя и волнует воображение, почти наверняка страдает преувеличениями. Не подлежит сомнению, что обряд посвящения Калиостро совершал Сен-Жермен, и порочащий это событие рассказ де Люше можно опровергнуть одним простым фактом, а именно, что он не присутствовал на этом так называемом посвящении да, по сути, и не предъявлял притязаний на подобную привилегию. Далее, то обстоятельство, что обряд посвящения был тайным, заставило де Люше излагать события, черпая информацию из слухов и передаваемых из уст в уста сведений сомнительного содержания. Так, де Люше, описывая некое фантастическое представление, повествует, как графа и графиню Калиостро под покровом ночи привели в полуразрушенную часовню, освещенную светом нескольких тысяч свечей, посреди которой на троне в нагруднике из драгоценных камней восседал Сен-Жермен, носящий титул «Бога верующих».
Если говорить серьезно, то дело было так. Для Калиостро в связи с основанием собственного ордена Египетского масонства, был устроен экзамен, который проводила комиссия, избранная масонскими ложами в Париже. Ложа Великий Восток выбрала самого эрудированного востоковеда во Франции, Кура де Жебелэ, чтобы тот проэкзаменовал Калиостро по египетской философии и родственным предметам. Как свидетельствуют документы, Кур де Жебелэ почти сразу понял, что перед ним большой знаток своего дела, а ответы и замечания графа обнаруживали такое глубокое знание предмета, что собрание от изумления буквально теряло дар речи.
По некоторым отрывочным сведениям, всплывшим на поверхность, можно судить о важных переменах, которые происходили в тайных школах, стоящих за масонством. Сам мир менялся, и уже близок был критический период. В Природе нет места случайностям, но существует здравый смысл для тех, кто стоит за людьми, меняющими ход истории. Более серьезные планы Сен-Жермена и Калиостро невозможно уместить между обложками печатного труда. За два минувших столетия произошли коренные изменения в деятельности людей и социальном положении наций. Возникла идея демократии, и одна за другой, по выражению Калиостро, погибали растоптанные лилии. Вероятно, и он имел в виду лилии Франции, а в более широком смысле подразумевалась деспотия. Разбирательство по делу Калиостро вполне обоснованно было названо прологом к Французской революции.
Для злополучного графа все дороги вели в Рим. Суд над ним стал фарсом, достаточно лишь изучить надлежащие документы, Он пал жертвой страха и злобы и не подлежит сомнению, что ему удалось бы спастись, прояви он несколько большую осторожность. Его признали виновным в ведении масонской деятельности в Вечном городе и приговорили к смертной казни. По некоторым причинам, так и оставшимся нераскрытыми, папа заменил смертную казнь пожизненным заключением. Его жену до конца ее дней насильно заточили в монастырь. Полагают, что Калиостро скончался в 1795 году, проведя несколько лет заточения в темнице инквизиции в тюремном замке Сан-Лео. Однако даже об этом ничего не известно наверняка, поскольку сведения о его смерти так же неполны, как и сведения о его жизни. Ходили слухи, что тайное общество, с которым он был связан, организовало его побег и что позднее он нашел убежище в Индии. Не исключено, что там к нему присоединилась его жена. Эту статью хотелось бы закончить словами Троубриджа, чья доброжелательность выгодно выделяет его из числа других биографов Калиостро: «Подозрение, которое всегда возбуждают таинственность и магия, сделало Калиостро, как в высшей степени неординарную личность, удобной мишенью для клеветы. Изрешетив его оскорблениями до неузнаваемости, предубежденность — это приемное дитя клеветы — так сказать, принялась его линчевать. Более ста лет его личность болталась на виселице дурной славы, на которой сбиры традиции начертали проклятие, призвав его на голову всякого, кто попытается обрезать веревку. Его судьба принесла ему славу. И в истории сохранится память не о том, что сделал он, а о том, что сделали с ним».
Назад: АПОЛЛОНИЙ — «АНТИХРИСТ»
Дальше: ВЕЛИКАЯ ПИРАМИДА