Глава 6. Равнинные демоны

Хан и Танцующий с Огнем покинули Делфи ранним утром, сразу после карточной игры. Кэт Тайберн так больше и не появлялась, и Хан задавался вопросом: что же решила девушка? Остаться в Делфи, продолжить странствовать или же вернуться домой?

В одном «синий мундир» у Западных врат оказался прав: располагавшийся на юге от Делфи Арден был опасен. Путники следовали вдоль омраченных войною пейзажей. Скотные дворы и фермерские хозяйства были сожжены. Время от времени попадались на глаза тела людей, которых до смерти забили сапогами солдаты. Новому королю Джеоффу, если сведения подавальщицы были верны, было чем заняться.

Дороги были запружены сурового вида наемниками и вооруженными солдатами в формах и без них. На мундирах некоторых военных виднелась незнакомая Хану символика враждующих родов: красный ястреб, двуглавый орел, водонапорная башня, сидящий на дереве ворон и прочие. Они с Танцующим с Огнем старались не привлекать внимания. Меньше всего им хотелось оказаться в рядах армии какого-нибудь мелкого вельможи и умереть на чужой войне. На ночлег юноши останавливались в лесу. Костер чаще всего не разжигали, ведь огонь мог привлечь нежелательных гостей. Приходилось много следовать окольными путями, и это крало драгоценное время.

Путники продвигались все дальше на юг. Сначала холмы сменились плоскогорьями, а затем перед ними раскинулись просторные, кое-где поросшие лесом равнины, где все было как на ладони. Даже в лесной чаще Хан чувствовал себя уязвимым и незащищенным. Он привык к скалам, холмам, стенам и постройкам, которые ограничивали пространство и создавали ощущение уюта и безопасности.

Юноша не мог избавиться от неприятного чувства, что за ними кто-то наблюдает и преследует. Первое время новоиспеченный чародей наколдовывал вокруг лагеря магическое ограждение, но через некоторое время перестал это делать. Бывало, путникам всю ночь не давали уснуть лесные еноты, но увидеть кого-то более страшного юношам так и не довелось. Хан списал свою тревогу на недоверие к чужим землям и навязчивые мысли о погоне из Фелла.

Он понял, почему Арден называли хлебной житницей Семи Королевств. Толстый слой южной почвы имел насыщенный черный цвет, что говорило о его плодородии. Фелл же, нашедший приют в скалистой местности, выглядел совершенно иначе. Хан надеялся, что запасы лепешек, копченого мяса и сушеных фруктов удастся разнообразить свежей едой из местных фермерских хозяйств, но купить практически ничего не удавалось. Складывалось впечатление, будто земли подверглись нашествию саранчи, которая уничтожила все съестное.

Осенние дни становились все короче, а по утрам на поля опускался туман, но погода упрямо цеплялась за лето. Судя по всему, путники продвигались на юг быстрее, чем успевало холодать.

Когда вонь немытых тел становилась невыносимой, а лепешки и копченое мясо переставали лезть в глотку, юноши останавливались в постоялых дворах. В общих залах Хан и Танцующий с Огнем старались не показываться и спускались туда лишь на ужин. С амулетами юные чародеи не расставались, но из-под рубашек их не вынимали – все же магия в этом королевстве была запрещена.

Останавливаясь в тавернах, друзья покупали несколько свечей, запирались в своих комнатах и засаживались за книги заклинаний, которые раздобыла сеннестре Елена. Практиковались же юные чародеи, когда останавливались на ночлег в лесу. Танцующий с Огнем уже обладал кое-какими навыками, и это помогало. Находясь в седле часами напролет, юноши не снимали рук с амулетов, чтобы магические изделия вбирали в себя больше силы.

Одну из книг изучил только Танцующий с Огнем. Пособие было тонким и потрепанным, с практически прозрачными листами, исписанными наставлениями на языке горцев. Там также содержались наброски амулетов и оберегов. Танцующий с Огнем тщательно перерисовывал магические предметы и символы в личный дневник.

«Он все еще хочет изготавливать колдовские украшения, несмотря на неодобрение сеннестре Елены», – подумал Хан.

Несмотря на смертельную усталость, сон его был беспокойным. Юноша не выпускал изумрудную змею из рук даже во сне. Бывало, его мучили ночные кошмары и снились незнакомые люди и места. Снов этих он толком не помнил, но просыпался разбитым, с больной головой, будто накануне засиделся с учебой до глубокой ночи.

После случая у Западных врат Хан опасался непреднамеренных проявлений магии. Он научился лучше контролировать свою силу, и та больше не вырывалась бурным всплеском. Юноша мог наколдовать колючую изгородь где угодно. Пользы от нее не было никакой, но это было самым причудливым заклинанием из тех, что новоиспеченный чародей успел изучить.

Порою Хана мучили сомнения: «Что, если этот амулет, который некогда принадлежал Королю Демонов, содержит в себе злую темную магию? Что, если он сведет меня с ума, как и предыдущего владельца?»

Однако тревожным мыслям не удавалось лишить колдовской предмет притягательности. Амулет вбирал в себя силу и позволял ее использовать, когда возникала необходимость. Заклинания, которые осваивали Хан и Танцующий с Огнем, были простыми и практичными. Для розжига костра юношам не требовалось огниво – они просто наколдовывали огонь из воздуха. Магия помогала успокаивать лошадей и заставляла рыбу выпрыгивать из ручьев прямо в руки. Друзья использовали заклинания путников, чтобы отгонять комаров, быстро завязывать узлы и укрываться от дождя.

Случавшиеся время от времени незапланированные задержки выводили Хана из себя. Он боялся не успеть к началу занятий и упустить ценные знания. «Интересно, как скоро я всему научусь? – раздумывал юноша. – И что буду делать после? Сдержу обещание и стану для горцев наемным убийцей? Буду сражаться с советом чародеев во имя королевы, которая меня предала? А нужна ли ей вообще моя помощь? Может, выйдет каким-то образом избежать подобной участи и зажить своей жизнью? Эх, если бы я узнал о своем даре до смерти матери и Мари… – не переставал сокрушаться Хан. – Это похоже на злую шутку – снадобье подвезли, когда больной уже умер».

Казалось, судьба Одинокого Охотника совершенно не заботила Старейшин племени. Лорд Аверил и сеннестре Елена надели чародею серебряные браслеты и заглушили магическую силу, что текла в жилах Хана. Они видели, как страдал бедняга от невозможности прокормить семью, как выживал на улицах Тряпичного рынка, но ни за что не решались выпустить наружу силу, которую следовало использовать по назначению. В итоге мать и сестра Хана погибли.

Алистер решил, что сохранит преданность нескольким людям: Иве, матери Танцующего с Огнем и Старейшине Марисских Сосен, служителю Джемсону, отшельнику Люциусу Фроусли, Кэт и Танцующему с Огнем, а остальных будет держать на расстоянии и использовать в своих личных целях. Хану до боли надоело быть чьей-то марионеткой.

По мере того как путники приближались к арденскому двору, на дорогах становилось все оживленнее. Солдат было не меньше, чем воров на Тряпичном рынке. Хан и Танцующий с Огнем решили передвигаться только днем. Уж лучше затеряться в толпе, чем быть как на ладони, путешествуя ночью.

Вблизи от столицы фермерские хозяйства были крупнее и, казалось, получали помощь от правителя, которым предположительно являлся король Джеофф. На полях трудились крестьяне – собирали пшеницу, овес, бобы и сено, а стражники наблюдали за процессом. Хану стало интересно: солдаты охраняли крестьян или следили, чтобы они не отлынивали от работы?

Яблони гнулись под тяжестью плодов. Такого разнообразия сортов Алистер еще не видывал: зеленые, желтые, розовые и багряные. Арденские красные ястребы парили в небесах над выстроившимися вдоль дороги усадьбами. Такие же эмблемы красовались и на солдатских формах. Новоиспеченный король держал столицу и ее окрестности в ежовых рукавицах, однако контролировать периферию одному из братьев Монтень пока удавалось плохо.

Хан и Танцующий с Огнем стали чаще встречать по пути храмы, построенные в строгом сдержанном стиле Мальтусской церкви. Священники и святые сестры казались чародею похожими на стаю черных воронов.

– Они такие странные… Я слышал, в Мальтусской церкви служителями становятся только мужчины, – сказал Танцующий с Огнем.

– Чем же тогда святые сестры занимаются?

– Молятся в основном. Поют и учат. Делают всякие добрые дела.

Хан с другом собирались объехать столицу по окраине, а затем свернуть на Западный путь. Однако город оказался просто огромным, с настолько неровными границами, что блуждать по ним можно было очень долго.

На этот раз юноши остановились на постоялом дворе в предместьях столицы. Гости были самыми разнообразными – солдаты, крестьяне и даже пара священников.

На ужин подали куриные голени с черным хлебом и приторно-сладким южным сидром. В это время года в Фелле уже растапливали камины, но здесь, на юге, в такую приятную погоду даже двери запирать не было нужды.

За двумя столами сидела дюжина гостей. Все громко просили еды и выпивки. Выглядели они как солдаты, только без формы и каких-либо отличительных знаков. Вокруг коренастого молодого мужчины лет двадцати было заметно белое свечение, которое говорило об одаренности и магических способностях.

Хан с любопытством разглядывал солдата. «Наверняка он прячет под рубахой амулет. Но, похоже, вояка не знает, как ослабить мерцание. Его спасает лишь то, что ореолы видят только чародеи».

За ближайшим к двери столом сидела святая сестра Мальтусской церкви с закрытым вуалью лицом. Перед женщиной стояла полупустая тарелка, но юноша уже сбился со счета, который раз к ней подходила подавальщица и подливала напиток.

«Сестры Мальтусской церкви, несомненно, обожают эль», – весело подумал Хан. С тех пор как путники ступили на земли равнин, он замечал как минимум по одной святой сестре в каждой таверне.

Высокий худощавый священник, напротив, забился в угол. Он лениво ковырял еду вилкой и был поглощен чтением толстенной книги в кожаном переплете с очень тонкими страницами. Одеяние служителя было опоясано веревкой, на которой висела связка массивных позолоченных ключей. Единственным украшением мужчины были очки с витиеватой оправой. Они висели на цепочке вокруг шеи.

Священник резко поднял голову и поймал на себе заинтересованный взгляд Хана. Нахмурившись, мужчина снова уткнулся в священную книгу. Юноша не сомневался, что книга была религиозной. За чтением любовного или приключенческого романа этого сурового святошу едва ли можно было представить. Как ни странно, очки служитель не надевал.

Закончив трапезу, Хан откинулся на спинку стула с умиротворенным выражением лица и расслабился.

– Ты готов идти наверх? – спросил Танцующий с Огнем, который расправился с ужином намного раньше друга.

Горец, как всегда, торопился подняться в комнату, чтобы вдали от посторонних глаз погрузиться в чтение и изучение заклинаний.

Хан же не горел желанием покидать общий зал и прятаться в крошечной каморке без окон, расположенной под самой крышей. Там было жарко и душно. К тому же пришлось бы потратиться на свечи – не в потемках же сидеть! Ко всему прочему одна миловидная подавальщица то и дело подмигивала юному чародею, и ему хотелось посмотреть, что же будет дальше.

– Может, посидим еще немного? – предложил Хан, намазывая масло на хлеб, который выгодно отличался от жестких дорожных лепешек.

Танцующий с Огнем пожал плечами, кивнул, а затем широко зевнул, демонстрируя свое отношение к идее друга.

Наконец священник решил надеть свои изысканные очки и принялся внимательно осматривать помещение. Когда взгляд мужчины скользнул по Хану и Танцующему с Огнем, он резко напрягся. Служитель церкви сосредоточенно воззрился на юношей. За линзами его глаза казались огромными, как у совы.

Мужчина снял очки и воскликнул:

– Грешники! Идолопоклонники!

Хана и Танцующего с Огнем словно молния поразила.

– Это он нам? Тебе тоже так показалось? – едва шевеля губами, спросил горец.

– С чего он взял, что мы грешники? – прошептал Алистер, стараясь выглядеть искренне удивленным.

«Значит, эти очки нужны, чтобы высматривать грешников?»

Священник поднялся, шелестя своим облачением, и направился к чародеям. Одна рука мужчины была вытянута, а второй он, словно чародей за амулет, держался за кулон в форме восходящего солнца.

– Покайтесь, северяне! Покайтесь и обратитесь к истинной вере – да будете спасены!

Хан поднялся на ноги и кивнул в сторону лестницы. Если бы они поднялись наверх сразу, как и предлагал Танцующий с Огнем, то избежали бы этого проявления праведного гнева.

– Угомонись, отец Фосноут, – ухмыляясь, обратился к священнику магически одаренный солдат. – Если будешь прогонять каждого грешника, у этого заведения совсем не останется посетителей.

Двое других солдат собрали книги и бумаги отца Фосноута и вручили их хозяину.

– Давай-ка ты лучше отправишься к себе и помолишься, договорились? – сказал один из военных.

Священник вышел из таверны, бросая через плечо гневные взгляды.

– Большое спасибо! – поблагодарил Хан солдата-чародея. – Он всегда такой?

– Отец Фосноут безобиден, только чересчур навязчив, когда делится вестями Мальтусской церкви. Надеюсь, он вас не сильно потревожил? – Тот протянул руку, и Хан принял ее, с любопытством размышляя про себя, почувствовал ли солдат при рукопожатии магическое покалывание?

Ладони молодого мужчины были мозолистыми от частого использования оружия.

– Я Марин Карн. Давайте я угощу вас, чтобы позабыть об этом недоразумении. – Солдат махнул рукой в сторону барной стойки. – Вы же сидр пили, так?

Хан сдался и кивнул. Ему хотелось отказаться, и Танцующему с Огнем – тоже. Следовало уже давным-давно подняться наверх, но и не принять угощения защитника было бы невежливо. Ко всему прочему Карн был солдатом, который мог догадываться, что они с Танцующим с Огнем – чародеи.

Марин принес две кружки эля.

– Судя по выговору, вы действительно северяне, – произнес солдат, пододвигая к столу еще один стул. – Что привело вас в Арден?

– Мы торговцы, – как обычно, солгал Хан.

Он сделал глоток сидра. Напиток слегка горчил. «Наверное, остатки со дна бочонка», – решил юноша.

– Мы везем лучшие ткани, изделия из бисера и изысканные украшения. Скоро они разойдутся по всем Семи Королевствам. У тебя есть возлюбленная? У нас есть такие диковинки, которые покорят сердце любой красавицы.

Карн помотал головой.

– Нет. Возлюбленной у меня нет. – Солдат загадочно покосился на Хана, а затем наклонился и спросил: – А магические штучки у вас есть?

Алистер покачал головой.

– Их запрещено провозить на равнинные земли.

Новый знакомый рассмеялся.

– Просто проверяю, приятель. Обязан был спросить. Не бери в голову.

– А ты и твои товарищи? – спросил Танцующий с Огнем. – Вы служите королю?

Вероятно, горец хотел понять, не интересовался ли Карн магическими предметами по долгу службы.

– Мы? – непринужденно бросил солдат. – В ваших землях таких, как мы, вроде бы называют «продажными мечами». Мы наемники. Сейчас у нас передышка, посмотрим, что будет дальше.

Танцующий с Огнем снова зевнул и опустил подбородок на сложенные руки. Глаза горца слипались все сильнее. Он выпил сидр одним махом – по-видимому, надеялся скорее отправиться наверх.

Хан сделал еще один большой глоток, осушая кружку практически до дна. В приторной сладости снова почувствовалась горчинка. Разум юноши затуманился, и картинка перед глазами поплыла.

Алистер глянул на Танцующего с Огнем, который уже положил голову на стол. Дыхание горца было глубоким и ровным.

– По-моему, твой друг наклюкался, – сказал Карн. – Он так быстро разделался с напитком!

«Да, Танцующий с Огнем быстро выпил сидр. Но сидр – это не… Пестрянка!»

Пораженный снизошедшим озарением Хан посмотрел на солдата. Да, в сидр явно была подмешана пестрянка, причем в изрядном количестве. Порошок из этой травы усыплял мгновенно.

Хан ухватился за рукоять ножа, обнажил его и постарался подняться на ноги, но тело больше его не слушалось. Юноша уже был не в силах сопротивляться, глаза слипались против воли.

– Ух ты! – Карн выдернул нож из рук Алистера. – Похоже, это сидр крепче, чем вы думали. Мы поможем вам подняться наверх.

– Отстань. Мы останемся здесь, – протестуя, пробормотал Хан онемевшими губами.

Карн сунул руку под рубашку юноши и схватился за изумрудный амулет.

– А-а-а, – раздался пронзительный возглас солдата, затем он отдернул ладонь и принялся трясти ей, словно после ожога.

Алистер согнулся, стараясь защитить амулет.

– Отстань, паскуда, а то я… – Он замолчал, забыв, что собирался сказать.

Карн перестал пытаться снять украшение. Вместо этого он с еще одним солдатом вздернул Хана на ноги. Двое других уже волокли к двери Танцующего с Огнем.

«Что происходит? – Чародей хватался за амулет и напрасно упирался ногами в пол. – Чего они от нас хотят?»

Это было последним, о чем он подумал.

* * *

Хан проснулся от невыносимой головной боли и тошноты. Видимо, снадобье попалось не лучшего качества: никогда он еще не чувствовал себя после пестрянки так ужасно.

Чародей лежал на брошенном на каменный пол соломенном тюфяке, а накрывал юношу засаленный шерстяной плед. Когда голова перестала кружиться, Хан с осторожностью приподнялся. Сделать это оказалось непросто, ведь его руки были связаны за спиной, ноги тоже оказались спутанными. Сначала пленник попробовал вытянуть руку, а затем потер веревку о каменный пол в попытках ослабить узлы. Но старания были тщетны. Вышло лишь содрать кожу с запястий и наставить синяков. Путы были настолько туго затянуты, что пальцы опухли и онемели. Хан был связан как самый опасный преступник.

Танцующий с Огнем лежал лицом вниз в точно таком же положении чуть поодаль. Горец все еще крепко спал. В помещении было темно – лишь лунный свет просачивался сквозь плотно закрытые ставни и из-под двери. Холодный ночной воздух задувал в щели между кладкой и тянул по полу, заставляя Хана дрожать. Городской вони не ощущалось. Да и шелест листвы с пением цикад указывали на то, что столица была далеко отсюда.

Амулет с изумрудной змеей исчез. Видно, похитители нашли способ, как его забрать. Юного чародея одолевало тяжелое чувство потери. Ему словно вырвали сердце, ведь вся сила, которую Хан отдал амулету, находилась теперь в чужих руках.

Танцующий с Огнем пошевелился, слабо постанывая. «Наверняка у него тоже раскалывается голова», – подумал Алистер, пытаясь подобраться поближе к другу.

– Танцующий! Проснись!

Тот приподнял веки, но сосредоточиться на лице Хана у него вышло не сразу. Горец приходил в себя постепенно.

– Что происходит? – прошептал он, шевеля разбитыми губами. – Мой амулет пропал.

– Это все те солдаты. Забрали наши медальоны. Без понятия, как они узнали…

– Один из них был чародеем, – пробормотал Танцующий с Огнем. – Этот Карн. – Горец снова прикрыл веки. – Как же мне плохо…

– Вояки опоили нас пестрянкой.

– Если им нужны были только амулеты, зачем они приволокли нас сюда?

Язык Танцующего с Огнем заплетался – он все еще не отошел от снадобья.

Хан пожал плечами, причиняя боль связанным запястьям.

– Ну-ка, попробуй распутать узлы.

Горец попытался вытянуть руку, но ничего не вышло. Тот, кто связывал узников, был настоящим мастером своего дела.

Бывший главарь банд окинул взглядом помещение в надежде найти хоть какой-нибудь острый предмет. У одной из стен располагался камин. Он не был растоплен, но рядом могла оказаться железная решетка или сколы на кирпичах, о которые можно было бы перетереть веревку.

Хан пополз к очагу, но вдруг услышал приближающиеся шаги и голоса. В замке провернулся ключ, и дверь распахнулась. В помещение вошли трое мужчин.

Одним из прибывших был Марин Карн – тот самый магически одаренный солдат, который опоил и похитил друзей. Он водрузил на камин большущий фонарь, и комнату залил тусклый свет. На плече Карна висела кожаная седельная сумка. Хан сразу же понял, что в ней были амулеты, и глянул на Танцующего с Огнем. Горец кивнул и тоже принялся внимательно следить за перемещением сумы.

Второй посетитель был среднего роста, с худым телосложением, русыми волосами и бледно-голубыми глазами. Судя по форме, солдат был офицером из высокородных вельмож. К плащу его был приколот значок с гербом рода Красного Ястреба, а мундир был сшит из самых изысканных тканей. Меч висел на поясе, однако явно не для хвастовства и, судя по потертому виду, использовался часто.

Молодой мужчина был всего на пару лет старше Хана и Танцующего с Огнем, но двигался с изяществом хищной горной пумы.

Третьим вошедшим оказался тот самый священник Мальтусской церкви, что оклеветал юношей. Он встал перед Ханом и Танцующим с Огнем и уставился на них, словно на злых, опасных и внушающих трепет хищных зверей, попавших в капкан. Алистер невольно сравнил себя и друга со скованными цепями потрепанными медведями, которых на ярмарках показывали за медяки.

Теперь, когда священник стоял совсем близко, Хан почуял исходящий от него запах застарелого пота и религиозной фанатичности.

Высокородный стянул дорогие перчатки и шлепнул ими по ладони. Когда его взгляд опустился на пленников, лицо исказила гримаса презрения.

– Это они? – Вельможа слегка поддел Хана сапогом. – Те самые северяне, о которых ты мне говорил?

– Эй, колдуны! – обратился к юношам Карн на общем языке, словно дрессировщик к цирковым зверям. – Поклонитесь Жерару Монтеню, королю Ардена!

Алистер послушно склонил голову, в которой бешено зароились мысли. «Королю Ардена?!» – Он, конечно, мало что знал о нравах знати, но никак не ожидал, что король согласится ночевать в покосившемся сарае.

– Ты уверен, что никто не знает? – спросил Монтень Карна.

Правитель королевства говорил на языке южан, который имел много схожего с всеобщим – так что смысл Хан улавливал.

– А твои солдаты? Вояки не умеют держать язык за зубами.

– Все в порядке, ваше величество. Они думают, что эти двое – лазутчики северян, – успокоил короля Карн. – Я сказал им, что хочу допросить их лично. Сейчас подчиненные в дозоре и не могли видеть, как вы вошли.

– Не нравится мне это. – Голос Жерара Монтеня был раздраженным и холодным. – Я говорил, что не хочу иметь ничего общего с колдовством. – Взгляд короля скользнул по священнику. – Зная отношение церкви к магии, святой отец, удивлен, что вы согласились оказать содействие.

Отец Фосноут теребил висевшую на поясе связку ключей.

– Я долго изучал нравы колдунов. Это злобные и отвратительные твари, однако, если ограничить их волю, они могут оказаться полезными.

– У них есть выбор, – сказал Карн. – Они могут покаяться и поклясться использовать колдовство лишь во имя славы священной Мальтусской церкви… Либо мы сожжем их.

Кожу Хана покалывало, словно она вот-вот воспламенится.

– Но это противоречит канонам веры, – парировал король Монтень.

Отец Фосноут нервно вздрогнул.

– На самом деле мнения на этот счет расходятся. Не все склонны полагать, что спасение души колдуна возможно лишь через сожжение. Мне думается, взгляды отца Бруссарда несколько… близоруки. – Служитель замолчал и воздел глаза кверху. – Знали ли вы, что его святейшество также полагает, будто короны достоин лишь принц Джеофф, поскольку является старшим из живых сыновей нашего последнего короля? Согласно канонам, власть передается по старшинству. А я верую, что войной управляет рука Создательницы. Короны достоин победитель, ведь его ведет к победе Она.

Монтень потер подбородок и кивнул. Хан понял, что вельможе пришлись по нраву слова священника.

– И все же, идя на риск, я хочу быть уверенным, – сказал Жерар Монтень. – Это какие-то нечесаные мальчишки. Если бы они и впрямь обладали магическими способностями, вы бы их ни за что не схватили.

Карн откашлялся.

– Мой король, эти двое, может, и не выглядят многообещающе, но, как вы сами сказали, мы бы не смогли схватить обученных колдунов. Эти же будут более послушными. Не знаю, сколь глубоки их познания, зато амулеты наполнены силой.

– Да что ты можешь смыслить в колдовстве? – Монтень прожег Карна пронзительным взглядом.

Солдат тотчас отвел глаза.

«Арденский принц не знает, что капитан его стражи – чародей, – понял Хан. – А тот скрывает дар. И, судя по всему, не напрасно».

– Если мы берем в руки оружие, о котором ничего не ведаем, оно может поразить нас самих, – продолжил Монтень. – Помнишь огненный порошок?

Карн промолчал. Солдат чувствовал, когда можно было говорить, а когда не стоило. «Интересно, много ли ему известно о магии и, как он выразился, колдунах? – раздумывал Хан. – Мог он хоть чему-то научиться в таком месте, как Арден, где чародейство под запретом?»

Монтень закусил нижнюю губу.

– Раз уж колдовские амулеты полны силы, может, нам ими и воспользоваться, а от мальчишек избавиться? – предложил вельможа, словно Хан и Танцующий с Огнем были некими приложениями, которые можно было просто взять и выбросить за ненадобностью.

Вероятно, арденский принц полагал, что северяне не понимали языка равнин. А быть может, ему было все равно.

Отец Фосноут покачал головой.

– Ваша милость, амулеты творят колдовство лишь в руках колдунов, которым, в свою очередь, необходимо касаться талисманов для произнесения заклятия.

– К тому же эти двое могли зачаровать медальоны, чтобы никто другой не мог их использовать, – добавил Карн. – Амулет белобрысого обжег мне руку, когда я хотел отобрать его. – Солдат продемонстрировал забинтованную ладонь.

Хан не видел глаз Танцующего с Огнем, но понял, что друг подумал о том же, о чем и он. Оба чародея не знали ничего о том, как защитить амулеты. Алистер понятия не имел, почему Карн не смог дотронуться до изумрудной змеи. Может, накопленная в ней сила оказалась мощнее магии солдата?

Но, вероятнее всего, амулет был проклят Королем Демонов.

В чем у Хана не было сомнений, так это в том, что без своего украшения он чувствовал себя опустошенным и нездоровым. В груди чародея зияла дыра, ему хотелось вернуть силу, которую у него отняли. Юноша поражался, сколь быстро он впал в зависимость от амулета. Желание вернуть его было всепоглощающим.

– Колдуны предадут нас при первой же возможности, – стоял на своем Монтень. – Мы не может им доверять.

Отец Фосноут выудил из заплечной сумы две пары наручников и два комплекта ключей.

– Эти старинные магические предметы называются колдовязками. Я приобрел их у одного торговца. Эти оковы придумали дикари во времена войны с чародеями. Вы наденете наручники и возьмете ключи себе. Если колдуны откажутся повиноваться, вы накажете их мучительной болью. Со временем им придется подчиниться.

Священник умолк и скользнул по Хану взглядом – ледяным, словно руки мясника зимой. По коже юноши побежали мурашки.

– Я могу показать, ваше величество, – добавил святой отец.

«Ну, попробуй! – произнес про себя Хан в надежде, что для демонстрации ему развяжут руки. Юноша всю жизнь носил магические браслеты – до тех пор, пока их не сняла с него сеннестре Елена. Чародей не хотел, чтобы на его запястьях снова оказались наручники, и готов был сделать все возможное, чтобы этого избежать.

Монтень взял одни оковы и принялся разглядывать их, словно любопытную, но опасную игрушку.

– В этом нет необходимости. Оставьте нас, святой отец. Возвращайтесь в город. Мы известим вас о своем решении, – произнес принц Жерар, не поднимая глаз.

Отец Фосноут набрал в легкие воздух, словно собрался возразить, но лишь склонил голову и выдохнул.

– Как скажете, ваше величество. Я отправлюсь в свое скромное жилище недалеко от собора и буду дожидаться известий. Можете послать сообщение привычным способом. – Священник сунул одну пару наручников в суму и протянул руку к принцу. – Ваше величество, раз уж вам не нужны…

– Я оставлю это у себя, – оборвал церковника арденский принц.

Святой отец поклонился и поплелся к двери, не переставая при этом оглядываться через плечо. Отец Фосноут явно не был рад расставанию со своей игрушкой для пыток и тому, что решение будет принято без его участия.

Монтень продолжал разглядывать колдовязку.

– И как же именно, капитан Карн, вы намерены использовать этих колдунов против армии Джеоффа?

Мутные карие глаза Карна загорелись энтузиазмом.

– Чародеям под силу испепелять солдат целыми взводами. Они могут навести туман, чтобы враги попадали с обрыва. Или вселить ужас и ослабить до такой степени, что предатели в конце концов подожмут хвосты и убегут. Колдуны умеют заклинать птиц, чтобы те шпионили, и пытают пленников с помощью магии. Им не страшны осады, ведь они могут проходить сквозь стены.

– В это верится с трудом. – Монтень протянул колдовязку Карну.

– Это – сведения из первых уст. Информация хранится в церковных архивах, – ответил Карн. – Отец Фосноут детально изучил этот вопрос.

– Если станет известно, что мы используем чародеев, самые праведные лорды отвернутся от меня, – парировал принц.

– Но священник говорит…

– Седрик Фосноут честолюбив, – оборвал солдата Жерар Монтень. – И непостоянен, словно дева. Святой отец таит обиду на церковь, поскольку та обделила его вниманием, когда он настаивал на следовании канонам веры. Отец Фосноут надеется, что новый король возвысит его.

– В этом нет ничего плохого. Нам нужна поддержка духовенства.

– В этом тоже таится огромный риск.

– Прошу меня извинить, ваше величество, но риск таится абсолютно во всем. – Карн подбирал слова с такой же осторожностью, с какой трюкачи ступают по горящим углям. – Наши дела плохи. Дюпри и Ботеторы все еще на вашей стороне, но вот Мателон уже колеблется. Джеофф держит под контролем столицу и большую часть королевства.

– И чья же в том вина? – спросил Монтень, покручивая изысканный перстень вокруг пальца левой руки. – Ты – военный стратег и командир армии. Выходит, в сложившейся ситуации повинен ты. – Каждое «ты» принц произносил с такой яростью, с какой вгрызается бедняк в затвердевший ломоть хлеба.

Карн поднял руки ладонями кверху.

– Лорды ослаблены, ваше величество. Их сокровищницы опустошены. Они не собирали урожай уже долгих десять лет и желают лишь, чтобы война поскорее закончилась.

– Раньше, чем я воссяду на трон, сражения не закончатся. Если лорды хотят мира – пускай присягнут мне на верность. – Монтень замолчал и устремил на капитана ледяной взгляд. – А ты тоже раздумываешь, не переметнуться ли на сторону Джеоффа, верно?

– Никак нет, ваше величество, – отрезал Карн. – Вы знаете, я предан вам. К тому же после случая у Сверкающей крепости принц ни за что не принял бы меня в ряды своей армии. – Лицо капитана исказилось. – Мой приказ разгромить город и убить всех жителей чересчур задел его чувства. Джеофф слишком принципиален.

«Карн уже пытался примкнуть к старшему из Монтеней, – понял Хан. – И получил отказ».

Жерар долго глядел на Хана и Танцующего с Огнем, а затем покачал головой.

– Нет. Достаточно того, что я не могу положиться на собственных лордов. Не собираюсь сражаться, имея за спиной колдунов.

– Но, ваше величество, что же мне делать с этими двумя?

– Убей их, – бросил Монтень, разворачиваясь к двери.

– Вы умертвите нас, так и не узнав, на что мы способны? – воскликнул Хан на общем языке. – Не желаете ли насладиться небывалым зрелищем? Отдайте амулеты, и мы покажем вам такое колдовство, которого вы точно никогда не видывали!

Жерар застыл в дверном проеме и оглянулся на Алистера. Лицо арденского принца было непроницаемым и твердым как скала.

– Не сомневаюсь, – бросил он и вышел.

Капитан Карн долго глядел на закрывшуюся дверь, затем выругался и бросил в стену магические оковы.

Хану почти стало жаль солдата. Он так старался выиграть для принца войну, а тот даже не оценил его стараний!

Однако чародей недолго сочувствовал капитану. Сперва Карн испепелил взглядом узников, словно во всем были виноваты именно они, а затем пересек комнату и схватил седельную сумку.

Военный встал на колени перед юношами, вынул из сумки три кожаных свертка и развернул их, открыв взглядам все три амулета: изумрудную змею, фигурку танцующего в языках пламени парня и подаренный Еленой медальон с изображением Одинокого Охотника.

Талисман Короля Демонов вспыхнул и отбросил на лицо Карна жутковатые зеленоватые отсветы, как будто знал, что находился в чужих руках.

Капитан извлек из ножен кинжал, наклонился к Танцующему с Огнем и приставил острие к шее юноши.

– Значит, так, безбожные колдуны, – порычал Карн. – Сейчас вы снимете чары с этих штуковин и расскажете мне, как ими пользоваться.

– Ты не сможешь этого сделать. – Горец старался отклониться как можно дальше, чтобы ослабить давление лезвия на шею. – Тебе нужны мы. Живые.

– Серьезно? – Капитан надавил на кинжал сильнее, и по шее Танцующего с Огнем потекла капелька крови. – Ты действительно так считаешь?

– Зачем нам что-то тебе рассказывать? – прозвучал голос Хана. – Ты же все равно нас убьешь.

– Ага, – ответил Карн. – Ты прав. Но убить можно по-разному. Быстро или медленно. Гуманно или с пытками. Быть может, я позволю тебе полюбоваться, как разрезаю на кусочки дикаря. Ну а после настанет твой черед.

От волнения грязно-карие глаза Карна засверкали. Молодому капитану не терпелось приступить к выполнению приказа. Замутненный пестрянкой мозг Хана судорожно пытался найти выход. Юноша не смог бы снять с амулета чары, даже если бы захотел.

Звать на помощь было бесполезно. Бывший главарь банды старательно прислушивался с тех самых пор, как проснулся, но ничего, кроме пения цикад и шелеста листвы, так и не услышал.

Жерар Монтень и Карн хотели сохранить эту магическую авантюру в секрете – потому-то и притащили Хана и Танцующего с Огнем к черту на кулички.

– Так и быть, – вздохнул Алистер. – Я расколдую талисман. Но тебе придется развязать мне руки. – Когда Карн нахмурился, юноша добавил: – Кстати, сам амулет мне тоже нужен. Я должен держать его в руках. Снять чары может только тот, кто их наложил.

Капитан долго вглядывался в глаза Хана, но затем все же неохотно кивнул.

– Звучит убедительно. Но попробуй только выкинуть какой-нибудь фокус, и твой приятель тотчас умрет.

«Хороша угроза! – развеселился Хан. – Ты все равно нас убьешь. Для Танцующего с Огнем быстрая смерть была бы счастьем! Не знаю, правда, согласился бы он с этим или нет».

Карн повалил Алистера на пол животом вниз и освободил его руки. Ноги юноши остались связанными.

Хан согнул пальцы и ощутил покалывание от прилива крови. От боли он тяжело задышал. Перевернувшись на спину, юноша сел и вытянул руки вперед, дабы восстановить кровообращение. Перед совершением задуманного стоило размяться. Карн осторожно, двумя пальцами взялся за край одного из кожаных лоскутов и передвинул его поближе к освобожденному пленнику, а затем схватил Танцующего с Огнем за волосы и приставил лезвие к горлу горца.

Хан ухватился за амулет обеими руками. Вместе с хлынувшей силой истаявшая боль сменилась жарким гневом. Юным чародеем завладело одно-единственное желание – уничтожить вора и похитителя. Алистера больше не заботил кинжал, приставленный к глотке Танцующего с Огнем. Сердце бешено колотилось, а губы шевелились сами собой, выговаривая заклинание.

Дверь неожиданно распахнулась. Хан развернулся и вытянул ладонь в сторону незваного гостя, который оказался Жераром Монтенем. Глаза арденского принца были выпучены, а губы в свете фонаря казались багровыми. Его подталкивала вперед Кэт Тайберн. Горло ее пленника было перекрыто удавкой, а в ребра упиралось острие ножа.