Глава 21

Окрестности Замковой горы в городе Себеж, что во Псковской губернии, второй день были непривычно пустынны. По причине того, что здесь проводил досуг главнокомандующий Кавказским военным округом и войсковой атаман Кавказских казачьих войск Великий князь Николай Константинович. Официально.

Неофициально Великий князь в столь ранний час принимал гостей, подобных которым восстановленная Себеж-Иваногородская крепость не видела за все свои почти пять сотен лет истории. Николай Константинович был хорошо знаком с двумя из присутствующих. С Феликсом Феликсовичем, главой клана Юсуповых, Великий князь пересекался на полях брани время победоносной Второй Корейской войны, а с главой клана Разумовских князем Григорием был хорошо знаком по неудачной для русского экспедиционного кампании в Афганистане.

Третьим гостем Николая Константиновича был миланский герцог Франческо Бальтазар Сфорца, Первый одаренный кондотьер и глава Лиги Севера – конгломерата итальянских и французских национальных кланов. Знатный итальянец, несмотря на сферу деятельности, с главами сильнейших кланов Вольницы ранее лично не сталкивался. Зато весьма тесно вел дела с Великим князем, который обеспечивал инкогнито опасной для всех участников встречи. Встречи, инициатором которой как раз и являлся миланский герцог.

Сейчас, когда Николай Константинович оставил гостей, отправившись на свою любимую псовую охоту, главы сильнейших национальных кланов Вольницы и самый известный кондотьер Европы остались за круглым столом втроем. Несколько минут собравшиеся провели в молчании. Лишь отзвук магии говорил о том, что каждый из присутствующих использует силу дара для того, чтобы проверить окружающее пространство.

Все приветственные речи были давно сказаны еще Великим князем, поэтому стоило только давним партнерам и непримиримым соперникам – Разумовскому и Юсупову переглянуться и посмотреть на Сфорца, как тот поднялся из-за стола. Сразу стало еще более заметно, что итальянец выглядит значительно моложе обоих русских. И в отличие от них, прибывших на встречу в классических костюмах, герцог был облачен в строгий полувоенный мундир. Из отличительных знаков на котором присутствовала лишь с нарукавная эмблема в виде герба со змеем, пожирающим младенца. А также стандартная для частных армий нашивка на груди, с известным по всему миру позывным Первого кондотьера: «Baal».

Отойдя от стола, Франческо Сфорца широким жестом активировал голограмму с подробной картой Европы, на которой одна за другой начали появляться очертания стран членов ООН в границах 1934 года. Еще один жест, и в стороне появился график и длинная таблица с названиями государств, подсвеченными в собственные национальные цвета. В это же самое время, вместе со счетчиков бегущих лет по карте Европы поползли красные, зеленые и темно-синие щупальца, одно за другим подминая в зону своего влияния небольшие государства. Особое внимание в демонстрации было уделено Польше и территориям Полесья, которое в ходе русской смуты двадцатых приобрели независимость, а после были поглощены уже Российской Конфедерацией.

Таблица независимых стран между тем неуклонно уменьшалась, национальные цвета исчезали, заменяясь красным, зеленым и темно-синим. Уменьшался и масштаб карты – теперь показывая государства всей планеты. Бежали года, приближаясь к середине века, и с усиливающейся ползучей экспансией Британии и России безвольно сужалось темно-синее пятно территории Европейского союза, которое вскоре заполыхало восстанием Нарбоннского халифата. И после на карте появился третий игрок – голубой свет Трансатлантического содружества.

Обернувшись к Юсупову и Разумовскому, Сфорца подождал немного, а после вокруг его кисти закружился серый вихрь. Несколько мгновений паузы, короткий жест и вихрь словно блеснувший клинок был брошен на карту. Усиливая ассоциацию со взблеском оружейной стали, серый цвет будто отсек ползучие щупальца интересов держав, отвоевывая территории, ранее принадлежавшие свободному миру. Несмотря на то, что в сравнении с владениями Большой Четверки серо-стальных территорий в Европе оказалось совсем немного, но резкость и быстрота появления нового игрока – корпораций, будто бы давали надежду защиты от экспансии неповоротливых монстров.

Закончив с визуализацией карты, итальянец продемонстрировал легкий поклон и присел обратно за стол.

- Прошу простить за подобное представление, но иногда одна демонстрация стоит тысячи слов, - улыбнулся миланский герцог.

- Мы увидели все, что необходимо, - посмотрел на расположившегося напротив Феликса Юсупова князь Григорий, и повернулся к итальянцу: - Можете переходить к делу.

- В одна тысяча пятьсот тридцать пятом году герцоги Сфорца покинули Италию, - заговорил герцог. - В этом же году англичанами был убит Томас Мор, написавший для них инструкцию управления государством, а итальянские инженеры, строившие московский кремль, покинули Московию. Итальянцы, построившие этот мир, окончательно оставили его вам.

Разумовский владел собой хуже, чем Юсупов. И блеск взгляда князя Григория ясно говорил о том, что он думает об итальянских инженерах и Томасе Море в частности, а также одна тысяча пятьсот тридцать пятом году в целом.

Франческо Сфорца прекрасно понял значение взгляда, и продемонстрировал извиняющийся поклон, словно бы испрашивая просьбу дать ему еще один шанс завладеть вниманием собеседников.

- Прошло пять сотен лет. Русские и англосаксы – британцы и превратившиеся в третью силу англо-американцы, уже больше двух сотен лет ведут свою большую игру, для того чтобы решить кто из них будет править миром. Вот и сейчас, раз за разом разжигая конфликты по всему миру, кузены Микки и Джорджи все ближе приближаются к пропасти, подталкивая мир к большой войне. А этот… клоун, - на английском как «clown» произнес герцог, явно намекая на американского президента Брауна, - также демонстрирует горячее желание поучаствовать во всеобщем самоуничтожении.

Отвернувшись от карты, итальянец вновь внимательно посмотрел на собеседников и продолжил.

- Трансатлантическое содружество, - показал на Северную Америку герцог, - стремительно набирает вес и влияние. В мире уже три центра силы, а это конец стабильности. Впервые с момента подписания Стихийного пакта мы оказались на пороге катастрофы. И сейчас, когда последний день мира как никогда близко, все кто может себе позволить хоть сколь-нибудь задуматься поймет, что русские и англосаксы снова готовы бросить наш мир в огонь войны.

Вот только воевать в ней предстоит не Микки и не Джорджи. И не старой аристократии. На поле боя окажемся мы – новая знать. Мы, которые также хороши, как они, и владеем силой стихий… вот только у нас нет предков из разбойников и купцов, которые веками грабили соседей, прикрываясь рыцарским званием, или покупали за мешок муки титулы пять сотен лет назад.

По модели мира, выстроенной старой аристократией, нам предстоит быть вечно первыми… среди вторых. И пока главы России и Британии со своими генералами строят планы новой войны друг против друга, собравшись совместно за одним столом они обсуждают, как уничтожить корпорации. Единственный по-настоящему свободный институт нашего мира.

Вне зависимости от того, какое решение примут король, президент и император, очевидно одно: мы, новая знать, окажемся на передовой. Да, мы никогда не отказывались воевать… но Лига Севера больше не готова воевать за интересы тех, чье преимущество только в наличии купленной бумаги о дутом величие предков.

После слов герцога Юсупов и Разумовский переглянулись. Они оба руководили соперничающими – вплоть до открытой вражды, кланами. Но сама география и общие границы заставляли их соперничая, сотрудничать. И как раз сейчас после слов итальянца главы кланов посмотрели друг на друга с пониманием. Сфорца между тем продолжал:

- Стихийный пакт ограничил численность владеющих даром, и в любом национальном клане мы как рыбы об лед бьемся за увеличение собственных квот. С таким же успехом, как и рыбы, потому что старая аристократия свое нереализованное право никому не отдает.

И никогда не отдаст. Мы же будем получать возможность родить одаренного ребенка лишь отправив гибнуть на поле боя других своих детей. Но и это еще не все! Экспоненциальный рост прогресса в развитие генетики и биоинженерии привел к тому, что каждый отдельной взятый солдат имперских армий уже сравним по силе с одаренным второго золотого ранга. А в русской и британской гвардии специальные штурмовые отряды могут без поддержки вполне успешно противостоять одаренному пятого бронзового ранга! Еще немного, и национальные кланы окажутся государствам не нужны.

Мы в Лиге Севера десять лет пытались добиться права новой знати на полигамию, и уже утвержденное было решение заблокировано Советом Безопасности ООН. В то же время французской и испанской знати удовлетворили первое же прошение, и сейчас старая аристократия атлантов будет стремительно увеличивать численность высокоранговых одаренных в своих рядах. И это усиление направлено в первую очередь против нас, национальных кланов!

Сфорца сделал паузу, выдохнул, и заговорил уже негромким спокойным тоном:

- Забрав себе силу и власть над миром, старая аристократия почему-то решила, что у нее больше не будет достойных противников. И на полях следующей Великой войны она будет сражаться до последнего одаренного из новой знати, попивая в своих дворцах шампанское в честь побед и запивая им горечь поражений.

Конечно, грядущая война вопрос не завтрашнего, а послезавтрашнего дня. Но это вопрос жизни и смерти для нас, новой знати, поэтому я просил вас принять приглашение встретиться для того, чтобы выслушать мое предложение.

Миланский герцог выдержал паузу и медленно кивнул под молчаливыми взглядами. Жестом он вновь приблизил карту, так что в самом центре оказался имперский город Елисаветград.

- Сегодня под небом нашего мира должно произойти немало печальных событий. Ищейки тайной канцелярии русского царя, дабы избежать скандала, собираются убить вашу незаконно заключенную под стражу внучку, Анну, - посмотрел Сфорца на Григория Разумовского. – Другие его ищейки, из ФСБ, сегодня собираются лишить жизни уже вашу внучку, Анастасию, - посмотрел герцог уже на Юсупова.

- Ее зачем? – сухо поинтересовался Феликс Феликсович. Он, как и князь Григорий, воспринял сказанное совершенно спокойно. Потому что ни Анну Юсупову-Штейнберг, ни ее дочь Анастасию за родную кровь уже давно не считали ни в одном клане, ни в другом.

- Если душа хочет праздника, разве нужны для этого причины? – улыбнулся Сфорца, но тут же посерьезнел: - Местечковые разборки генералитета и попытка замять коррупционный скандал. Это не главное; главное в том, что пользуясь случаем, вы можете объединиться, объявив о беспределе имперской и конфедеративной исполнительной власти. Объединиться для того, чтобы в самое ближайшее время восстановить княжество Галицко-Волынское и получить широкую автономию в составе Конфедерации. И это будет лишь началом.

Хуже владеющий собой князь Григорий звучно фыркнул. Да и Феликс Феликсович не удержался, бросив на миланского герцога говорящий взгляд. Тот при это остался совершенно невозмутим.

- В протекторате Волынь совсем недавно произошли беспорядки, спровоцированный русскими из ФСБ. Республиканское правительство связано по рукам резолюцией ООН, но… стоит только одному из вас объявить о союзе Разумовских и Юсуповых и заявить право на титул князя Галицко-Волынского, как администрацией протектората будет подано прошение о взятии Волыни под свою руку….

- Это уже не смешно, - перебивая герцога, проскрипел Юсупов, покачав головой. Впрочем, говорил он без особого предубеждения – все же держа в уме, кто именно организовывал встречу.

- …одновременно с этим, администраций протектората Галиция также будет подано аналогичное прошение, - закончил Сфорца, несмотря на комментарий Феликса Феликсовича.

– Вы предлагаете нам стать мучениками ради всеобщего блага? – усмехнулся Разумовский.

- Я предлагаю вам стать частью нового мира. Стихийный пакт был подписан девяносто лет назад, и составлен только в интересах старой аристократии. Это – битая карта. Почти сотню лет тешить себя в праздности, используя нас, новую знать, как инструмент… и не учитывать, что выкованное в горниле войн оружие может обернуться против них. Это приговор.

- Слова, слова… - хрипло произнес Юсупов.

- Если вы примете мое предложение, в течении часа будет организована встреча с месье Палеологом, послом Французской республики в Российской Конфедерации, а в течении двух – с господином Сикорским, послом Речи Посполитой.

Вы согласны встретиться с ними и обсудить условия создания нового мира… Создания нового мира без разрушения старого, как нам предлагают зарвавшиеся правители? Согласны обсудить условия Восточного пакта о союзе и взаимопомощи, который готовы подписать Французская республика, протекторат Моравия, протекторат Силезия, протекторат Гасконь, Лига Севера, Речь Посполитая, Великий князь Литовский и главы семи из десяти влиятельнейших корпораций Европы, среди которых Ганзейский союз?

- Подписать соглашение, будучи позванными на княжеский стол Галиции и Волыни?

- Именно так.

- Титул один, а объединение наших кланов – вопрос времени. А также долгих, сложных переговоров…

- В одна тысяча пятьсот тридцать пятом году, когда герцоги Сфорца покинули этот мир, князь Василий Шуйский отвоевал Себеж и основал здесь крепость. Именно здесь, на земле под нашими ногами, - постучал каблуком по полу герцог. - Новый мир всегда лишь очередное воплощение старого. Но в одном вы, несомненно, правы: предстоящее – вопрос долгих и сложных переговоров.

Услышав фамилию Шуйских – последней ветви Рюриковичей, которую на русском троне сменили Романовы, и Юсупов и Разумовский глубоко задумались. Формирование новой знати началось давно, и все фамилии старых пресекшихся родов были уже заняты национальными кланами. Звучных имен одаренным «из народа» категорически не хватало. При этом фамилия Шуйских в России к использованию была негласно запрещена.

- Два ваших клана уже больше четверти века сохраняют паритет, существуя бок о бок, а совсем недавно уже едва не объединились. Ваш сын Юрий может принять титул Галицко-Волынского князя, - посмотрел на Юсупова Сфорца. – И заберет себе Галицию. Вы же, - повернулся итальянец к Разумовскому, - возьмете Волынь. А позже кто-то из ваших внуков сделает то, что у вас не получилось сделать с помощью невинно убиенных Анны и Анастасии. Пусть Господь хранит их светлые души, - чуть погодя сложил в молитвенном жесте ладони герцог Сфорца.