Глава 7

Шатун

1

Новиков Юрий, сын главы Дмитровской водной полиции, а заодно несостоявшийся жених Евы, был уверен, что своей первой встречи с Шатуном он никогда не забудет. Это произошло где-то с полгода назад, когда на канал неожиданно пришли заморозки и вся трава по берегам оделась хрупким инеем, что, по мнению многих, означало постепенное восстановление погоды.

Конечно, стоило признать, и первую встречу с Раз-Два-Сникерс ему удастся позабыть с трудом. Такие вещи не забываются. Как первый сексуальный опыт, первый страх смерти и первый публичный позор. Но Юрий не злился, как говорится, на его век хватит и он ещё отыграется. Эта черноволосая женщина с холодными и пронзительными глазами цвета пасмурного неба всё ещё манила его, хотя он и боялся её как огня. Смесь получалась любопытная, гремучая, но тем интересней ожидаемый впереди реванш, даром что он сын самого могущественного человека на канале.

Правда, Юрий не спешил. Пусть все и считают его пустышкой и обалдуем, Юрий не так прост, он дождётся своего часа и тогда очень всех удивит. И прежде всего дорогого батюшку, который на единственном родном сыне Юрии давно поставил крест. Нет, его по-своему любят и даже ценят, сынке можно всё, пусть развлекается, и должность, когда придёт срок, ему какую приличную подберут, но похоже, что в преемники под носом у купеческой республики дорогой и почитаемый батюшка готовит своего воспитанника Трофима. Он бы его и на профессорской дочке политическим браком поженил, если б Трофим был родным. Юрий не подавал виду, и дело не столько в искусстве притворства, по большому счёту, его даже больше устраивала беззаботная жизнь, но обиду затаил. И честно говоря, вряд ли бы он начал действовать, если бы не внезапное бегство Евы. Такого уже спускать было нельзя.

Свидание с Евой здорово его изменило. Её неожиданная строптивость, боязнь превратиться в посмешище – это само собой, но и стоит признать, чем-то она зацепила его. Чем-то она здорово отличалась от всех этих дмитровских кулём, с которыми Новиков-младший привык проводить время. Раз-Два-Сникерс, конечно, тоже от всех отличалась. Это мягко говоря. Та была охотницей, возможно, убийцей (Юрий слышал, что её попёрли из гидов за жестокость, и теперь она не брезгует разными деликатными поручениями полиции), Ева – профессорской дочкой.

Оба мира были для Юрия далеки, как другие планеты. И он даже не знал, какого реванша желал больше. Это возбуждало, наполняло жизнь смыслом. Правда, вроде как выходило, что Раз-Два-Сникерс – женщина Шатуна, если у него вообще могла быть постоянная женщина. Это возбуждало ещё больше.

Юрий хотел на обеих отыграться за причинённые унижения. И Юрий желал их обеих, хотел до боли в паху.

Во как может быть любопытно! Смесь, правда, гремучая. Смертельно опасная. Юрий считал, что его жизнь наконец становится всё более интересной и можно с этим поиграть. Здесь он сильно ошибался. Как и по поводу первой встречи с Шатуном. Вторая оказалась куда как любопытней.

* * *

Полгода назад Юрий высадился у верхних ворот шлюза № 2, что у бывшего посёлка Темпы, и как только его ноги коснулись берега, он почувствовал, что это нехорошее место. Заброшенное Дмитровское шоссе бежало здесь параллельно каналу через ряд древних болот, о которых порой доходили довольно-таки зловещие слухи. По крайней мере, приближаться к пустынной старой дороге, в обоих концах которой сгущалась неприветливая серая дымка, у Юрия не возникло никакого желания. Отсюда и до третьего шлюза в Яхроме начинался самый длинный бьёф канала протяжённостью сорок семь километров. Его так и называли – Длинный бьёф.

Неприветливое начало постепенно сменялось всё более обнадёживающей картинкой, а в конце бьёфа, собственно, и находился господин великий Дмитров. Уже от северных предместий города и на юг по каналу, практически до бывшей железнодорожной станции Турист напротив шлюза № 4 с его загадочной насосной станцией «Комсомольская», располагались самые обширные земли, не тронутые туманом. Во всяком случае, от Дмитрова до Яхромы в хорошие дни можно было добраться посуху, да и до Туриста тоже, если бы не рухнувший железнодорожный мост через канал. Конечно, по кромке обжитых земель, по речушкам и системе обводных каналов мгла стояла плотной стеной, и вот поговаривали, что кое-где опять пришла в движение.

По крайней мере, гиды зачастили в туман, а у дальних границ оборудовались новые заставы – блокпосты, укреплённые, как на тёмных шлюзах, мешками с песком и пулемётными гнёздами. Гиды возвращались хмурыми и потрёпанными, но истории их были скудны.

Новиков-старший ненавидел гидов. Кроме полиции это была единственная на канале вооружённая группа мужчин, которой официально разрешалось носить нарезные стволы. И хоть волей-неволей многие операции приходилось проводить совместно, глава полиции подозревал, что это Тихон запрещает своим людям делиться информацией. Клановое чувство передалось по наследству и Юрию, правда, у него оно, скорее, трансформировалось в высокомерную неприязнь. Тем страннее оказалось поручение дорогого батюшки.

– Передашь лично в руки Шатуну, – сказал Новиков-старший, протягивая ему конверт, запечатанный сургучом.

Юрий присмотрелся: герб Дмитрова; Юрий хмыкнул – это был высший уровень секретности. Дорогой батюшка не нашёл тут поводов для забавы, хотя Шатун считался одним из лучших гидов.

– Не болтайся там лишнее время на суше, – отец строго посмотрел на Юрия. Когда речь заходила о работе, взгляд отца всегда делался строгим и серьёзным, а сейчас ещё и оценивающим.

Юрий почти ненавидел этот взгляд.

– Там что-то странное, даже по своему берегу туман подполз почти к самой воде. Отдашь конверт и сразу назад.

Юрий сглотнул. Собственно говоря, он и не собирался «болтаться». И если б отец заметил, он довольно часто проходил те места, например наведываясь в Дубну. Туман стоял там непроглядной стеной по обоим берегам канала. И ощущение холодного сквознячка в груди никогда не покидало. Казалось, что кто-то в тумане наблюдает за вами, внимательно, выжидающе, но всё менее терпеливо, особенно на болотах, где канал был поднят и шёл по насыпи. А ещё Юрий знал, что не так давно дорога на середине Длинного бьёфа в глубь суши была открыта на много километров, до самых Вербилок. Поговаривали, что вроде бы туман не тронул деревни, славной керамическим промыслом, обойдя её стороной. Никто не знал почему. Про туман вообще никто ничего не знал наверняка. Но сейчас большую часть года дорога в Вербилки отрезана. И в ведомстве дорогого батюшки всё чаще подумывают об эвакуации и самой деревни, и промысла. Пока не поздно. Так что Юрий был осведомлён и вовсе не собирался там болтаться. Только Новикову-старшему заметить это было непросто, ведь перед его глазами маячил серьёзный и послушный Трофим, который всё успешнее справлялся с ответственными государственными делами. И всё успешнее подогревал батюшкину неприязнь к гидам. Кое-кто уже находил её смахивающей на паранойю.

– Хорошо, отец, – с готовностью отозвался Юрий. Он был рад, что для него наконец нашлось первое серьёзное поручение: видимо, батюшка всё же решил постепенно вводить его в курс дел. – Сразу назад.

Новиков-старший подозрительно взглянул на сына:

– Возьмёшь мою лодку.

Юрий по привычке автоматически кивнул:

– Понятное дело…

Отец усмехнулся, и Юрию показалось, что он уловил слегка презрительный огонёк. Новиков-младший частенько пользовался батюшкиной лодкой, каких на канале можно было сосчитать по пальцам. Надувная полицейская лодка с электродвигателем и шикарно обустроенным кокпитом с анатомическими сиденьями любимого батюшкой бежевого цвета развивала скорость свыше двенадцати километров в час, что позволяло значительно сокращать расстояния (никаким гребцам не управиться туда-обратно до наступления темноты), а главное, возносило статус пассажира в разряд небожителей. На эти лодки ставились лучшие полицейские мотористы, персональные водители плавсредства, знавшие канал не хуже самых опытных гребцов, а то и гидов. Так что Новикова-младшего ожидала приятная прогулка – прокатится с ветерком. Только привычка Юрия к шикарной жизни отчего-то раньше не вызывала у дорогого и почитаемого батюшки никаких возражений.

– И без выкрутасов мне, – сказал отец. – Если они готовы дать ответ, пусть пришлют его с Раз-Два-Сникерс.

– С кем?!

– Неважно. Увидишь. И держи себя с ними поскромней.

– С гидами?! – Юрий с несколько бестолковой ухмылкой уставился на батюшку.

– С теми, к кому я тебя отправляю, – пояснил отец. – С достоинством, но вежливо. Это тебе не твоя компания из «Лас-Вегаса».

– Компания моих обалдуев, – обиженно пробубнил Новиков-младший.

– Я этого не говорил. – Отец равнодушно пожал плечами. – И запомни: конверт только лично Шатуну. Даже если Раз-Два-Сникерс захочет взять его – не отдавай.

– Понял.

Юрий вздохнул и перевёл взгляд в окно. Сникерс… Это что ж за имя такое? Дорогой и почитаемый батюшка находит себе всё более занимательных компаньонов. О Шатуне чего он только не слышал, одна история темней другой. Правда, из всех обрывочных сведений вырисовывалось кое-что, находящее у Новикова-младшего горячий отклик, но… Юрий ещё раз вздохнул. Из роскошного батюшкиного кабинета открывался прекрасный вид на канал и на купола Дмитровского кремля. Здесь и до южных окраин Яхромы, до весёлого и поднадоевшего «Лас-Вагаса» оба берега канала были открыты, чисты от тумана. В центре Дмитрова находились места, где даже с крыш высоких домов тумана не было видно. Словно его не существовало вовсе.

«Раз-Два-Сникерс», – покачал головой Юрий и осторожно, про себя, усмехнулся.

– Хорошо, отец, я всё понял, – сказал он вслух.

Так Юрий Новиков оказался у верхних ворот шлюза № 2. Через полгода этот визит полностью изменит всю его жизнь.