Интерлюдия номер пять

Грязь, прахом удобренная

1

Я Труба Кладбищенская! Пусть услышат голос мой! Он должен быть услышан…

Здесь, на кладбище, беспрестанно снует челнок: белое покрывает черным, красивое уродливым, внахлест кладет уто́к пенной прозелени, плесени, слизи, ила и туманной бледности лишайника на золотую основу кос из переплетенных шелковых локонов. Шершавый покров безразличия и небрежения соткан из золотистых прядей заката, из серебряной паутины лунного света, из усыпанной драгоценностями мантии славы и из податливых комков пуха неверной памяти. Ибо материя для этого ткача – не что иное, как гладкая, послушная глина, его ткацкий станок – сор и хлам, на котором выросли видения – и того, кто направил свою колесницу к самой яркой звезде на небесной тверди, и того, кто сорвал гроздь запретных плодов в самой глубокой тьме. Беспокойство видений, чистое сияние ускользающей красоты, истома страждущего желания – вот валяльные воды этого древнего ткача.

На земле все одето покровом вечной юности. Нет ливня, что чудесным образом не пробудил бы в траве мириады грибов. Цветы дремотного мака, словно грезы богини плодородия, объемлют каждый луг и поле. Початок кукурузы желтеет от бесконечных поцелуев солнца. Сном веет голос водопада и изливает свои струи в пересохшие губы лосося. Старый крапивник весело скачет под широкими листьями, любуясь трепетными прыжками своих птенцов. Добытчик выходит в море с песней на устах, и песня его полна жизненной силы прилива, ветра и моря. Стряхивая капли росы в первых солнечных лучах, юная дева ищет неистощимый волшебный кошель, чтобы с его помощью нарядиться в прекрасные одежды, драгоценности и самоцветы, по которым давно изнывает ее сердце.

Но некий чародей спалил зеленое платье деревьев своей проклятой колдовской палочкой. Золотые пряди радуги срезаны порывом восточного ветра. Чахоточный румянец проступил в закатном небе. Молоко густеет в вымени коровы, ищущей убежища в укромном месте у стены. Невыразимая немая печаль в голосах молоденьких подпасков, стерегущих ягнят на вересковых пустошах. Работник в поле спускается с опрятно сметанного стога и, обхватив себя руками, похлопывает по бокам, ибо черные пузыри ненастья уже набухают в небе на севере, а шумные караваны пестрых гусей устремляются на юг.

Я Труба Кладбищенская. Пусть услышат голос мой! Он должен быть услышан…

2

… Кто ты?.. Что за старый скелет они опять пихают на меня сверху?.. Жена моего сына, не иначе. Да нет, ты уж никак не из Лиданей. Ты белобрысый, а среди Лиданей отродясь не бывало белобрысых. Черные все были. Черные, как черника. Да и моя семья тоже, кроме Нель, заразы!..

Ты, должно быть, родственник Патрика Лауруса. Я же должна тебя знать. Ты у Патрика Лауруса второй парнишка или третий?.. Третий… Всего-то девятнадцать лет… Ты еще слишком молод, паренек, чтоб приобщаться к покойницкому ремеслу… Девять месяцев как слег… Чахотка! Вот что тебя доконало. На этом кладбище таких пруд пруди… Кабы не захворал, собирался ехать в Англию… Говоришь, совсем было собрался… Парни и девушки из Баледонахи уехали неделю назад… И с Паршивого Поля! Ну, эти уж пускай не возвращаются!.. Правда твоя, мой мальчик. Думаю, там можно сколотить состояние… Говоришь, не слышал ничего насчет креста надо мной. Теперь о нем даже не заикаются… Ни словечка, говоришь… Он вспомнил про это, когда зашел тебя проведать. И что сказал?.. Ты не робей, не стесняйся, расскажи мне, парнишка. Уж честное слово, тебе следовало бы знать, что к Бриану Старшему у меня ни любви, ни привязанности не было… Говоришь, люди с Сайвиной Обители все взяли да тоже переехали в Англию! Еще бы. Ты разве не знаешь, что все они сроду были поденщики да наемные работники, всегда, искони… А не свали тебя болезнь, ты бы тоже поехал… Деньги зарабатывать. Только теперь тебе поздновато рассуждать, как заработать денег… Так Бриан Старший-то что сказал?.. Что ж ты прямо вымолвить не можешь?.. “Эта старая кошелка креста не заслужила, – сказал. – Ее род не приучен кресты ставить. Мужчина, который не может прокормить собственных детей – Патрик Катрины – говорит о том, чтобы поставить крест из лучшего, Островного мрамора!” Так и сказал?.. Видать, по-прежнему меня ненавидит до печенок…

Говоришь, Бриан Старший ездил в Дублин. В Дублин!.. Этот зудила – и в Дублин… И видал там человека, приделанного к верхушке каменного столба! Жалко только, что тот человек и сам столб не рухнули вниз, на этого зудилу!.. Портер там хороший, говорит… Чтоб ему этот портер дьявол в глотку влил через его же гундосый нос!.. Женщины в Дублине красивые!.. Вот ведь жалость какая, что он к ним туда сразу не поехал еще давным-давно, когда я ему дважды отказала! То-то дублинские женщины восхищались бы его косолапыми ногами и сутулой спиной… И видел диких зверей!.. Да более дикого и злобного зверя, чем он сам, еще поискать, тут дважды и думать нечего… И судья расхваливал его до небес! Судья-то, видать, вовсе без ума был … “Поразительно, что такой пожилой человек, как вы, да в таком возрасте, вызвался проделать столь долгий путь, чтобы оказать содействие суду!” Ну точно, судья совсем был полоумный, если ему сразу не стало ясно, что тот дочке своей и мужу ее содействие приехал оказывать, мерзкий зудила!..

Ты вот думаешь, что молодой парень вроде тебя не может нести подобную чепуху, а сам, если будешь продолжать в таком же духе, станешь совсем как Шонинь Лиам или Бридь Терри. Я-то ждала услышать от тебя новости про суд, а ты мне рассказываешь, что люди из Пастушьей Долины уехали в Англию. Да пусть катятся! Скатертью дорога! Черт бы их побрал, этих людей из Пастушьей Долины! Даже не явились, бродяги, на мои похороны…

Божечки! И значит, сын Нель получил восемьсот фунтов… Это при том, что он был не на своей стороне дороги. А ты уверен? Может, Нель, зараза, пять или шесть сотен приписала… О, так в газете было! И ты сам эту газету читал. Шесть недель тому назад… В “Голуэе”. Ой, да на эту газету и внимания обращать не стоит… А еще было в “Репортере” и в “Ирландце” тоже!.. И с ним полный порядок, говоришь… И костыли теперь бросил совсем… И снова может браться за любую работу… Боже всесильный! Ох, судья совсем полоумный был. Ему что же, не сказали, что сын Нель шел не по своей стороне дороги? Это священник все подстроил. Кто же еще!

Она пожертвовала священнику пятьдесят фунтов на мессу? Может себе позволить, зараза. Сын у нее в добром здравии, денег полно… И пожертвовала десять фунтов на мессу за упокой моей души!.. Протянула их священнику прямо при Патрике, говоришь… Ой, да мне что от мессы, что от денег этой заразы никакого проку, сынок…

Люди с Озерной Рощи отправились в Англию пять недель назад. Ну вот, опять. Для Англии, должно быть, очень ценно, что туда понаедут эти голодранцы из Озерной Рощи… На похороны-то к некоторым они, конечно, так резво не мчатся… Погоди! Не уходи, пока не расскажешь еще кое-что!.. Джеку Мужику нездоровится, а?.. Нетрудно догадаться. Это все “Книга святого Иоанна”. Теперь он может оказаться здесь со дня на день. Нель и дочь Бриана Старшего припасли для него это средство. И страховку на него получат…

Дорогу строят прямо возле дома Нель! Божечки! Я думала, там никогда ни черта не простроят, на заброшенных-то пустошах… Спасибо новой партии, за которую Нель проголосовала, партия ей дорогу устроила, говоришь… Хорошо знала, гадина, за кого голосовать… Что, и часть нашего поля отдали под дорогу?.. Божечки! Как раз же то самое поле, Высокий Плитняк! У нас другого поля нет рядом с тропинкой к участку Нель… И мой собственный Патрик позволил отрезать кусок Плитняка! А! Знала я, с тех пор как преставилась, что Патрик уж слишком прост для этой стервы… Священник приходил посмотреть на участок… Уловки Нель… И священник устанавливал границы… В тот самый день, когда Нель дала ему денег на мессу за меня. Боже милостивый! Все-то у нее схвачено. Это она все так искусно подстроила, чтобы получить место для дороги. А там другого места для дороги и нет, кроме как через наш Плитняк… Думаешь, Патрику заплатили за поле. А все равно. Не надо было ей поддаваться. Какая жалость, что я не прожила еще несколько лет!.. Вот, значит, как сказал Бриан Старший: “Ой, что ты, что ты, Нель собирается платить деньги за занюханный клочок земли на сраном Плитняке, где только камень на камне торчит и камнем колосится!.. Да будь у Патрика хоть капля ума, вырыл бы он какую-нибудь ямку для кучи ее старых костей… на этом самом Плитняке… и было бы у него полно камней на надгробие, без всякого Островного мрамора… Заодно Шонинь Лиам и Бридь Терри… держались бы подальше от этой дикобразины…” Ох, зудила, ну и зудила…

Ну вот, опять: “Если б мне только поехать в Англию! Кабы я был в Англии!” Я тебя, что ли, от этого удерживала?.. “Все люди с Западного мыса переехали туда шесть недель назад”… Да по мне, хоть накройся оно цыганским проклятием, то место, где у них там солнце садится, на этом Западном мысу. Здесь, на погосте, вон тоже пара известных трепачей есть оттуда…

Так, говоришь, что про завещание моей сестры Баб ничего не слышал… Совсем ничего… Да как же тебе что-то услышать, когда у тебя на уме только лишь бы в Англию поехать?.. А Томас Внутрях сидит себе в своей хижине, вот и все, что ты о нем слышал… Заходит к нам в дом каждый раз, как идти за пенсией. Молодец! Это хорошие новости… И иногда дает пенсионную книжку жене моего сына, чтоб забирать за него деньги… Вот молодец! Видно, он уже не такой прыткий, как был когда-то… О, так, значит, Нель и Мэг, дочери Бриана, он пенсионную книжку тоже дает! Тьфу ты!..

А у Кать Меньшой спина совсем плохая, говоришь. Пусть не будет женщины ближе нее к земле кладбищенской!.. Бидь Сорха очень плоха! Вот и еще одна! Не пришла меня оплакать, побирушка!.. Да тебе же ничего не интересно, кроме как поехать в Англию… Ты собрался в Англию только потому, что эти босяки из Старого Леса отправились туда два месяца назад. Ну, еще никто из тех, кто следовал примеру голодранцев из Старого Леса, добром не кончил. Жена моего сына по-прежнему плохо себя чувствует, конечно…

Спаси нас, Господи!.. Она подралась с дочерью Бриана Старшего! С Бриановой Мэг!.. Дралась с ней!.. Пришла к Нель прямо в дом и вцепилась Бриановой дочери в самую макушку! Да неправда! Это разве не Кать Меньшая сказала, что всю одежду для колледжа Майринь купили у Джека Дешевки?.. О, так это дочь Бриана сперва сказала Кать Меньшой! Ну, она всегда была горазда на такие скверные слова, зудилина дочь!

И жена моего сына вцепилась ей в волосы в ее собственном доме… Швырнула на пол… А я-то думала, у нее духу не хватит, у дочери Норы Грязные Ноги!.. И она толкнула Нель в очаг! Пихнула Нель в очаг! Любовь моя! Золотко! Молодчина! Молодчина! Ты уверен, что она пихнула Нель в очаг?.. Значит, Нель пришла на помощь дочери Бриана Старшего, а жена моего сына толкнула ее в огонь! Ну, дай ей Бог здоровья! Какая умница! И тебе моя вселенская благодарность, парнишка. Вот первая новость, что порадовала мое сердце с тех пор, как я здесь, в холодной сырой земле.

Они мутузили друг друга, пока не пришел Патрик и не забрал свою жену домой! Накажи его Бог за то, что он не их оставил в покое…

Ой, да брось ты, к дьяволу, про людей со Средней горки. Орава голодных дикарей! Они же в Англии съедят все, что только можно. Но теперь они станут судиться, то есть жена моего сына и Мэг, дочь Бриана Старшего…

Не будут? Как так? Господи, да если она поедет в Яркий город и привлечет к этой катавасии Мануса Законника, то этим провертит большую дырку в кошельке у Нель. Пожалуй, она сотен пять или шесть фунтов могла бы с нее содрать…

Нель привела священника, чтобы их помирить! Эта может… И вот, значит, что Патрик сказал про них: “Не стоит обращать внимания на женские свары”. Это Нель его подговорила такое сказать. Пользуется тем, что я ушла в лучший мир, гадина!..

Что ты там говоришь? Что жена моего сына теперь сильно занята. Взялась за работу после той драки… И ее теперь ни тяжесть, ни болезни не беспокоят! Надо же, чудо какое! А я-то думала, что она может оказаться здесь со дня на день… Ходит за птицей, говоришь… И в поле работает, и на болоте… И снова разводит поросят! А на последней ярмарке у них было три или четыре теленка! Вот умница! Какая радость слышать от тебя такие слова, парнишка!.. И ты слыхал от своей матери, что у них двор весь пестрый от цыплят! Интересно, а как думаешь, сколько выводков у них в этом году?.. Ну конечно, ты ведь не виноват, что не знаешь, сынок…

У Патрика тоже неплохо идут дела, справляется, говоришь… Много времени пройдет, пока он догонит Нель с этими ее восемью сотнями фунтов. Совсем полоумный был тот судья. Но если жена моего сына будет держаться так же, как сейчас, а Майринь со временем станет школьной учительницей… Ты прав, сынок. Обобрали ведь Патрика… Что он сказал? Что сказал Бриан Старший? Что Патрику, раз уж он не может выплачивать ренту, лучше б заложить кому-нибудь свой клочок земли и свою жену да поехать в Англию на заработки… Клочок земли, так-то этот нищий зудила называет большое хозяйство!.. “Какое счастье, что его блажной матери нет в живых, чтобы давать ему вредные советы”. Мерзкий зудила, ох, мерзкий зудила, мерзкий…

Где ты? Забрали тебя от меня…