Российско-Американская компания: великий князь заказал банкротство

Компрометация Российско-Американской компании стала важнейшим средством ее уничтожения и одновременно подготовкой общественного мнения к мысли о «ненужности» России заокеанских владений. К началу 1861 года дискуссия о продлении привилегий Российско-Американской компании раскалывает общественное мнение. Свидетельством, что дискуссия усиленно навязывалась обществу, являются письмо от 18 февраля 1861 года в. кн. Константина Николаевича Министру финансов с резкими доводами против Российско-Американской компании и записка от 21 марта 1861 года с опровержением основных тезисов великого князя, принадлежащая члену Государственного Совета генерал-адъютанту барону Ф.П. Врангелю, бывшему в свое время и Главным Правителем колоний, и морским министром, который решился «высказать свое мнение об изменении устава Российско-Американской компании», как «близко знакомый с положением колоний наших, с духом управления ими и не чуждый положению народов обитающих север и северо-восток Сибири, управляемых непосредственно Правительством».

Поводом для письма великого князя Константина стал вопрос о продлении привилегий Российско-Американской компании в связи с проектом ее нового Устава: «Проектом нового устава испрашивается для Российско-Американской компании еще на двадцать лет, т.е. по 1-е января 1882 г. право управлять нашими колониями в Америке и на островах Восточного океана и исключительное право промыслов и торговли в сих местах, и вследствие этого разные другие права и преимущества».

Константин Николаевич указывает на то, что Компания не распространила должного влияния и попечения на подвластных туземцев, а также, что Компания не способна и не должна совмещать административное и торговое управление территориями: «Компания более полувека управляет подвластными России народами на берегах Северо-Западной Америки и островах Восточного океана, пользуясь для сего правами административными, судебными и полицейскими. Сравнивая сведения о наших колониях, обнародованные мореплавателями русскими и иностранными, отчеты самой Компании и сведения, которые получались из колоний, оказывается, что в течение помянутого времени число жителей туземцев уменьшилось, благосостояние их нисколько не увеличилось и враждебное расположение к русским не изменилось».

Константин Николаевич обвиняет Компанию во враждебных отношениях с туземцами: «Последние правители колоний, подобно первым промышленникам, которые селились в тех местах, находятся весьма часто в войне с туземцами и принуждены усиливать свои средства к обороне».

По убеждению великого князя, в колониях отсутствует авторитет Верховной власти: «60-тилетнее самовластное управление Компании имело еще последствием, что туземцы не получили ни малейшего убеждения в том, что над ними и над самой Компанией есть высший и праведный судья в лице Русского Государя, к которому последний из подданных может обращаться в крайних случаях с просьбой о защите и покровительстве, и который не отринет их просьбы».

Брат Императора обвиняет Российско-Американскую компанию в бесчинствах Главных Правителей колоний, преследовавших исключительно торговую выгоду: «Они не видали у себя правителей, поставленных от Государя Императора, которые были бы выше компанейского начальства и которые бы имели единственной целью своей деятельности благосостояние туземцев, а не торговые интересы. Сверх того, Компания, несмотря на благонамеренность и отличные качества многих из Главных Правителей, вынуждена была действовать на местах через промышленных людей, часто развратных, буйных и своевольных, которые постоянно дозволяли себе оскорблять и притеснять туземцев, и на эти притеснения обиженный весьма редко получал удовлетворение».

Константин Николаевич заключает, что Компания не оправдала правительственных ожиданий, что компанейская система управления колониями в корне порочна: «По сему этому должно сказать, что Компания не оправдала высокого доверия Правительства, которое предоставило ей управление колониями, и в этом нельзя обвинить ни директоров, ни главных правителей, между коими известны личности, заслуживающие полного уважения, но это следует приписать ошибочности самого устройства управления, неправильности того распоряжения, которое предоставило торговому обществу власть правительственную».

По мнению в. кн. Константина, торговые интересы Компании часто противоречат интересам государственным: «Интересы торговые не всегда совпадают с видами правительственными и потому права администратора, судьи и деятельность купца не должны никогда соединяться в одном лице или учреждении. Администратор заботится о благосостоянии, довольстве и выгодах народа, коим управляет, а купец старается извлечь для себя сколь возможно более выгод из сношений с этим народом».

Великий князь обвиняет Компанию в узурпации судебной и административной власти в колониях: «Судья должен давать правый суд в споре покупщика с продавцом, но возможно ли это, если он судит в своем деле. По сему присвоение административных и судебных обязанностей торговому обществу, каковым является Российско-Американская компания, не может быть полезно ни для Правительства, ни для акционеров, ни для жителей колоний. Оно сверх того несовместно с достоинством Правительства и Правительство не вправе отречься от исполнения священной для него обязанности управлять подвластными ему народами и давать им праведный суд и расправу».

В своей записке, являющейся ответом на обвинения великого князя, Ф.П. Врангель указывает, что вышеприведенные обвинения противоречат не только принципам колониального развития, но и существующему положению дел. На обвинение в адрес Компании, что ее деятельность привела к уменьшению числа туземцев, уничтожению их благосостояния и враждебному расположению к русским, он возражает: «Главные Правители командировали каждогодно во все отделы колониальных владений морских офицеров императорской службы, лиц доверенных и благонадежных, с поручением опрашивать жителей, удовлетворять справедливые жалобы и доносить Главному Правителю о всех замеченных ими неисправностях и произвольных действиях.

А с 1831 г. и поныне, сам Главный Правитель осматривал отдельные части колониальных владений. Положа руку на сердце, можно со всею справедливостью сказать, что власти обходились с туземцами почти всегда добросовестно и кротко, и ни одна справедливая жалоба не оставалась неудовлетворенною, телесных наказаний над туземцами не употреблялось, криминальных преступлений (за исключением, кажется, одного случая, подавшего повод к высылке виновного в Охотск) не случалось. Колонии снабжены были продовольствием исправно; алеут стали перевозить на промыслы в более отдаленные пункты на парусных судах во избежание тех опасностей, которым они подвергались прежде, переезжая те же расстояния на байдарках; заведены больницы, устроены школы, вновь воздвигались церкви, – и по мере сил и возможностей, не жалели ни издержек, ни трудов для водворения благочестия, нравственности, зачаток некоторой цивилизации между доселе дикими племенами края. О враждебном их расположении к русским разве только в преданиях остались некоторые следы (разумеем это натурально только в отношении к подвластным племенам, которые все приняли Православное вероисповедание)».

На упрек в негодности административного колониального управления силами Российско-Американской компании Ф.П. Врангель указывает, что компанейское управление заокеанскими территориями гораздо эффективнее казенного управления отдаленными землями: «Всякий, объезжавший север и северо-восток Сибири, Камчатку, например, должен по справедливости засвидетельствовать, что подобных фактов, доказывающих заботливость и благонадежность начальства, не встречается там в таком объеме, как в колониях, где главное начальство не стесняется в средствах исполнения».

Бывший правитель Русской Америки прямо заявляет, что уменьшение численности местных народов на вверенных Компании землях, – это неправда, хотя подобные тенденции исторически закономерны: «Что же касается до уменьшения народонаселения, то едва ли в последнее 30-летие это замечено. Впрочем, явление это не токмо исключительное в колониях наших, но напротив было бы исключением, если бы народонаселение не подвергалось уменьшению. В Сибири, в Камчатке, на островах Южного Океана, на всем огромном материке Америки, везде, где прикасалась европейская цивилизация племен диких, туземное население видимо уменьшалось. Этот факт, всему миру известный, не составляет явление неразгаданное, и обвинить Российско-Американскую компанию за то, что управляемые ею народы подвергались тому же закону, кажется, самая строгая справедливость не допускает».

Ф.П. Врангель вынужден опровергать доводы в. кн. Константина о конфликтных отношениях русских и туземцев на Аляске, как основанные на незнании сути проблемы: «Замечание на счет враждебного расположения туземцев к русским, вероятно относится к неподвластным России индейцам в самом близком соседстве Ново-Архангельска, под его стенами обитающим. Они, как и все соплеменные им дикари материка, торгуют свободно с американцами Соединенных Штатов, которые снабжают их ружьями и порохом, и как народ по духу воинственный, ведет междоусобные войны, позволяет себе разные дерзости впротиву русских, и бывает за то, в свою очередь, наказываем по справедливости. Виновата ли в этом Российско-Американская компания? Разве благоразумнее или человеколюбивее было бы с ее стороны, если бы она вступила с этими народами в вечную истребительную войну, которая все-таки не привела бы к желаемой цели. В доказательство указываю на наш Кавказ».

Все обвинения, выдвинутые в. кн. Константином против Российско-Американской компании относительно туземцев, оказываются голословными. Ничем не подкреплено утверждение, что «туземцы не получили ни малейшего убеждения в том, что над ними и над самой Компанией есть высший и праведный судья в лице Русского Государя». В своей записке Ф.П. Врангель полемизирует с великим князем по этому вопросу: «Туземцы, разумеем подвластных, убеждены в приведенной выше истине, никак не менее камчадал, якутов, тунгусов и признают ближайших поставленных над ними начальников, как лиц доверенных от Правительства, которое совпадает в их понятиях с Компанией. В торжественные дни особенно, а в обыкновенные воскресные дни постоянно, собираясь в церквах чаще камчадалов и тунгусов, они имеют случай помолиться за Царя и весь Царский дом. Сменяемые через каждые 5 лет Главные Правители и их помощники, так сказать, осязательно напоминают самим приездом из России о той высшей власти, именем которой они приезжают управлять краем. Главный Правитель, действуя и в качестве доверенного от Правительства лица, в этом отношении независимый от Компании, представляется в глазах туземцев высшею инстанциею, подобно тому, как областные начальники и губернаторы в понятиях сибирских народов, с тою только разницею, что Главные Правители чаще сближаются с туземцами посредством личных расспросов, чем начальники в Сибири, где на недоступных тундрах кочуют подвластные России племена».

Комментарии Ф.П. Врангеля к доводам великого князя о неэффективности администрирования на Аляске силами Российско-Американской компании обнажают не только беспочвенность, но и очевидную надуманность обвинений. Утверждение, что «туземцы не видали у себя Правителей, поставленных от Государя Императора, которые были выше компанейского начальства и которые имели бы единственною целью своей деятельности благосостояние туземцев, а не торговые интересы», с точки зрения бывшего Главного правителя Аляски, не выдерживает критики. На это обвинение Ф.П. Врангель отвечает следующим: «Мы можем засвидетельствовать с полным знанием дела, что Главные Правители, приезжая в колонии, чувствуют себя и действуют там как начальники весьма самостоятельные, совершенно независимые от Дирекции Компании во всех случаях, когда дело идет о защите нарушенной справедливости, угнетенной невинности, соблюдении государственных постановлений, устройстве богоугодных учреждений, заботе об улучшении быта туземцев, – и всегда Главные Правители стараются соразмерить и соглашать коммерческие предприятия с местными средствами и благосостоянием жителей. Главный Правитель, утвержденный Государем, высоко ставит и чтит ту доверенность Правительства, с которою оно возложило на него обязанность правительственного контролера».

По мнению Ф.П. Врангеля, разделение властей в колониях невозможно, поскольку это приведет лишь к затягиванию решения дел и бюрократическим проволочкам: «Когда ответственность лежала на Главном Правителе, он пользовался всеми правами уполномоченного от Компании лица и мог действовать быстро, не стесняясь формальностями; но как скоро и самая ответственность контролера, и Главного Правителя подчинится бюрократическим формам, то место быстроты действий займется медлительностью, неизбежною при соблюдении узаконенных форм, которые в том крае неудоприменимы».

Не согласен бывший Главный правитель Русской Америки с обвинениями в аморальности компанейских начальников: «В приведенном обвинительном пункте, между прочим, сказано, что грубые, необразованные личности из низкого сословия назначаются иногда в местные начальники, которые дозволяют себе оскорблять и притеснять туземцев и будто на эти притеснения весьма редко обиженный получает удовлетворение. Не смеем утверждать, чтобы не случались в отдаленных от надзора пунктах некоторые неправильности и обиды, – где же это не случается на огромном пространстве Империи, даже в местностях, гораздо более доступных для надзора со стороны благонамеренных начальников, – но мы уверены, что во всех случаях, когда подобные бесчинства доводимы бывают до сведения Главного Правителя, последует удовлетворение».

Исправление существующих неурядиц путем изменения устава Ф.П. Врангелю представляется невозможным: «Среди обвинений в записке к Министру финансов оправдываются директоры и главные правители и снимается с них вина в приведенных неурядицах, которые приписываются «ошибочности самого устройства управления». Смеем думать, что если эти неурядицы происходили не вследствие физических местных затруднений от разбросанности и отдаленности полудиких стран, и следовательно от явной невозможности их совершенно устранить (а всего менее устранились бы посредством изменения устава), – то главные правители, допустившие беспорядки, никак не могли быть оправданы, а должны бы, по всей справедливости, ответствовать перед законом».

Прекрасно знающий положение дел в русских колониях Ф.П. Врангель по существу не соглашается ни с одним доводом великого князя. Константин Николаевич выступает против прошения Российско-Американской компании продлить на 20 лет ее исключительную монополию «пользоваться всеми предметами и выгодами, какие промышленность и торговля могут извлечь как на поверхности, так и в недрах земли, без всяких со стороны других на то притязаний и исключительное право рыболовства и китоловства во всех водах Российско-Американских колоний». Великий князь утверждает, что данная привилегия фактически тормозит экономическое развитие края, не дает развиваться торговому флоту, провоцирует деятельность иностранных промышленников: «Неограниченной здесь монополией Компания пользуется уже более полувека в ущерб другим подданным Государя Императора, которые желали бы обратить свои капиталы и труд на помянутые промыслы и торговлю… При этом должно заметить, что эта монополия Компании убила частный купеческий флот наш, который начинал появляться в Восточном океане и нисколько не помешала иностранцам наполнять наши воды своими судами и торговать с туземцами. В настоящее время русских купеческих судов не существует при наших берегах, а ежегодно являются туда сотни американских и английских судов с несколькими тысячами матросов, которые занимаются теми самыми промыслами, от участия в коих исключены одни русские подданные вследствие исключительного права предоставленного Компании».

Банкнота Русско-Американской Компании для использования на Аляске и Алеутских островах

На основании подобных доводов в. кн. Константин Николаевич заключает, что продление привилегий принесет России вред, и что следует преобразовать Российско-Американскую компанию в «обыкновенное торговое общество».

Ф.П. Врангель с легкостью разбивает надуманный довод великого князя, что «монополией Компания пользуется в ущерб другим подданным Государя Императора и эта монополия убила частный купеческий флот наш». Однако, в его защите по данному пункту больше недоумения и непонимания причин данного обвинения: «Цель торговых монополий не в одной России, а в других государствах и именно в Англии (Гудзонбайской компании), кажется нам, заключается всегда в намерении Правительства обеспечить торговое или промышленное предприятие, особые условия которого представляют неодолимые затруднения для частных разрозненных попыток. Когда посредством дарованной монополии обеспеченное предприятие имело успех, тогда оно действовало не в ущерб прочим подданным государства, особенно такого как Россия, где, кажется, деятельность и капиталы всегда найдут достаточный себе простор. По каким соображениям Российско-Американская компания виновна в том, что Россия не имеет своего купеческого флота, мы недоумеваем. Компания исправляет все колониальные потребности, сношения с разбросанными островами и отделами на дальнем севере, в соседнюю Калифорнию, Сандвичевыми островами, Китаем и С.-Петербургом на русских исправно управляемых мореходных судах, и тем прежде заслужила общее одобрение даже со стороны иностранцев, имевших случай на этих судах плавать и видеть верфи и мастерские в Ново-Архангельске. Тому, что «Российско-Американская компания нисколько не помешала иностранцам наполнять наши воды своими судами и торговать с туземцами», – никто не виноват. Трактаты дозволяют иностранцам плавать по Океану, омывающему наши берега, и они этим правом пользуются, приходя в числе более 200 судов в колониальные воды промышлять китов. Какими средствами их остановить, прогнать, не пускать туда? Не токмо частная, в средствах ограниченная коммерческая Компания, но даже само Правительство не в состоянии этого сделать. Сетовать на то, что русские купеческие суда не являются к состязанию с англичанами и американцами в китоловстве на тех отдаленных морях, было бы не справедливо, принять в соображение, что китопромышленность есть, так сказать, последняя ступень совершенства в коммерческом судоходстве, и что даже в деле простого каботажа на южных и западных европейских наших водах, мы едва в состоянии удовлетворить местным потребностям и давно были бы оттеснены от этих скромных морских занятий чужестранцами, если бы международное право то допускало».

Далее член Государственного Совета барон Врангель, заключая, что выдвинутые против Российско-Американской компании обвинения безосновательны, утверждает, что Компания выполнила все возложенные на нее обязанности в государственном и экономическом отношениях. Ф.П. Врангель подчеркивает жертвенность Компании в пользу государства и ее огромные заслуги перед Правительством. Барон отмечает, что за сорок лет только размер пошлин, выплаченных Компанией, составил 6,5 миллиона рублей: «Все эти результаты достигнуты не токмо без малейших от Правительства жертв или издержек; но напротив, в период от 1822 до 1861 года включительно внесена ею в Государственное казначейство сумма в 6.508.891 р. 40 к. сер. различными пошлинными сборами».

Особо подчеркивает Ф.П. Врангель заслуги Российско-Американской компании в деле освоения Амура: «Справедливость требует не умолчать здесь о содействии Российско-Американской компании Правительству в различных особых случаях; между прочим по делу разысканий о судоходности реки Амура еще в 1846 году, собирания торговых сведений на Чугучане около того же времени, доставления правительственных запасов в Камчатку и на Амур (одно амурское предприятие стоило Российско-Американской компании не менее 252.362 р. 34 к. сер., за исключением возвращенных ей от казны сумм: это более 2-х годовых дивидендов акционерам, по 20 руб. за акцию и т.п.). Не ставя подобные полезные, безвозмездные действия Российско-Американской компании в какую-либо ее особенную заслугу, не думали однако ж, чтобы они могли навлечь на Компанию недовольствие Правительства».

Грамотное администрирование Компании вкупе с продуманной хозяйственной деятельностью, по мнению Ф.П. Врангеля, заслуживают безоговорочного продления высочайших привилегий: «Приведенные результаты, административные и торговые, достигнуты Российско-Американской компанией при складочном основном капитале не более как в 1.122.600 р. сер. Этот складочный капитал вместе с экстренным и запасным капиталами, всего суммою в 2.563.150 р. сер., числится частью в колониальных заведениях, товарах, судах, долгах и наличными деньгами. Сближение этих цифр красноречивее всяких похвал должны в глазах справедливого судьи говорить в пользу тех принципов, которым следовали распорядители по делам коммерческим, равно как и по части администрации.

В виду всех приведенных здесь фактов в совокупности, едва ли было бы справедливо, благоразумно или даже в каком-либо отношении полезно, лишить Российско-Американскую компанию тех привилегий и того доверия, которыми она доселе пользовалась».

Убедительно, фактами и цифрами Ф.П. Врангель опровергает все выдвинутые в. кн. Константином Николаевичем обвинения против Российско-Американской компании, которые оказываются не только беспочвенными, но противоречащими здравому смыслу, историческим реалиям.

Но ни убедительные доводы, ни говорящие сами за себя итоги деятельности Компании в конкретных впечатляющих цифрах на Константина Николаевича не действуют, великий князь на основании заведомо ложных посылов требует отмены монополии Российско-Американской компании, коренным образом исправив ее Устав.

В первую очередь, по его настоятельному требованию, должен быть изменен статус служащих Компании. «Служащим в Компании испрашиваются права лиц, состоящих в государственной службе». Великий князь утверждает, что нельзя сравнивать службу государственную со службою торговому обществу и потому эти постановления не могут быть допущены. Далее в проекте Устава определяется: «Правительственные места, по жалобам Главного Правления, немедленно подвергают виновных служащих Компании определенному по закону взысканию. Но, по исполнении сего, не возбраняется никому из них приносить жалобы Правительствующему Сенату, только не позднее 6-ти месяцев после объявления означенного решения». Великий князь возражает: «Компания имеет право наказывать без суда и наказанному дозволяется жаловаться в Сенат в течение 6-ти месяцев. Не есть ли это насмешка над правосудием?».

В проекте нового Устава заложено, что лица, выслужившие Компании установленный срок и состоящие должными Компании, не имеют права на выезд из колоний до уплаты или заслуги долга, что к высылке их Компания не должна быть принуждаема и что в случае жалоб по сему предмету засвидетельствование Главного Правителя колоний в действительности долга признается неоспоримым доказательством причины задержки в колониях сверх контрактного срока. Великий князь заступается за служащих: «Правило это ставит служащих Компании в слишком большую от нее зависимость и не может быть допущено в нынешнем его виде».

В возражениях великого князя на пункты Устава, касающиеся положения и прав служащих компании, очевидна раздраженная предвзятость против Компании, мол, «торговое общество» должно знать свое место и не претендовать на государственный статус. Эта мысль отчетливо высказана в. кн. Константином Николаевичем в замечаниях по вопросу непосредственного подчинения Российско-Американской компании Государю Императору: «В параграфе 27 сказано, что Компания доносит непосредственно Его Императорскому Величеству о своих делах и распоряжениях. Следовательно, Компания сравнивает себя с наместниками Кавказским и Царства Польского. Компания, как торговое акционерное общество, должна состоять в ведении департаментов торговли Министерства финансов на равных со всеми подобными учреждениями, а управление колониями должно быть подчинено начальству Приморской области и Генерал-губернатору Восточной Сибири».

Весьма ревниво отзывается великий князь о льготах и привилегиях, предоставленных Компании, которые он предлагает отменить как незаслуженные преимущества: «В параграфе 20-м определяется, что в Приморской области Компания пользуется безвозмездно лесом, а на острове Сахалин каменным углем. Компания пользовалась в течение 60-ти лет огромными выгодами, и я не вижу повода предоставлять ей еще новую льготу».

Особенно резко возражает великий князь против тех пунктов Устава, которые, по его мнению, ущемляют права креольского и туземного населения колоний. Игнорируя вопрос о населенности колоний и вреде миграции жителей в Империю, от чего напрямую зависит экономическое развитие Аляски, Константин Николаевич озаботился тем, что жизнь в колониях станет поселенцам «в тягость»: «В параграфе 260 постановляется, что все креолы, желающие выехать в Россию и водвориться там, обязываются представить обеспечение: женатый – 300 р., а холостой – 100 р., каковые деньги по прибытии в Россию выехавшему возвращаются. Это правило, имеющее по-видимому целью попечительство и опеку над взрослыми людьми противно здравой администрации и составляет стеснение для креол в пользу Компании. Весьма часто может случиться, что весь капитал переселенца состоит в его трудолюбии и смышлености, и что жизнь в колониях ему в тягость. В таком случае было бы крайне несправедливо удерживать его там потому только, что он не может представить вышеозначенной суммы. В параграфе 264-ом говорится, что креолы неблагонадежного поведения и не способные по слабости здоровья к приобретению себе в России пропитания собственными трудами на выезд в Россию не увольняются. Следовательно, Компании предоставляется право решением о неблагонадежности поведения или о слабости здоровья креола осудить его на вечное пребывание в колониях, что очевидно крайне несправедливо».

Предвзятой представляется и критика тех положений Устава, которые регулируют отношения Компании с туземным населением. Разумные демографические меры, предусматриваемые Уставом, оказались, по мнению великого князя, не демократичными: «В параграфе 285-ом сказано: «Туземцам дозволяется в свободное от компанейской службы время заниматься ловлей рыбы, зверей, птицы и всякого рода промышленностью по берегам ими обитаемым; но к соседственным не отлучаться без особого на то дозволения компанейского начальства». Трудно представить себе положения более зависимого того, в каком находятся туземцы к Компании и неудивительно, что ненависть их к русским не уменьшается. Компания имеет право запрещать им переезжать с острова на остров, может не выпускать креол из колоний и назначать произвольно цену, по которой туземцы, не имея других покупщиков, вынуждены отдавать ей свою добычу. Такое положение не может быть долее допущено, особенно в то время, когда упраздняется крепостное право в самой России».

Итак, Константин Николаевич подверг критике и потребовал устранения положений Устава Российско-Американской компании, касающихся:

1) непосредственного подчинения Компании, как управляющей колониями структуры, Государю Императору;

2) присвоения служащим Компании прав и обязанностей государственных служащих;

3) присвоения Компании льгот и привилегий;

4) права Российско-Американской компании управлять креольским и туземным населением.

Данные предложения означали фактическую ликвидацию Российско-Американской компании как административной структуры, на которую прежде Правительство возлагало управление колониями, о чем и говорится в записке Ф.П. Врангеля: «Предполагаемые в отзыве Его Высочества к Министру финансов изменения Устава равносильны уничтожению той Компании, на которую возлагалось управление отдаленнейшею частью Империи в Америке… Другими словами: существующая Российско-Американская компания прекращается». При этом Ф.П. Врангель отмечает, что существование такого монополиста, как Российско-Американская компания, с 1799 года определено теми же целями, ради которых в. кн. Константин Николаевич предлагает уничтожить компанию: «В видах отвращения неизбежного разорения жителей и истребления зверей, и была в 1799 году учреждена одна общая Российско-Американская компания, прекратить существование которой значило бы обратиться ко всем прежним неустройствам или обременить Правительство новою статьею значительных расходов без цели и надобности, и с явным вредом для Государства». Барон Врангель напоминает, что создание подобных компаний есть общепринятая практика колониальной политики мировых держав: «Английское правительство в видах сохранения пушных зверей и дешевого управления отдаленным полудиким краем соединило две компании, Северо-западную и Гудзонбайскую, в одну и не токмо не признало это государственною ошибкою, а напротив, даже в новейшее время упрочило за соединенной Гудзонбайской компанией ее привилегии и права».

Однако, пренебрегая очевидностью существующих реалий и здравым смыслом, не говоря уже о государственных интересах, в. кн. Константин Николаевич предлагает к началу 1864 года лишить Компанию всех льгот и привилегий: «Вследствие всего вышеизложенного, я полагал бы необходимым, в видах общей государственной пользы: продолжить только на два года, т.е. по 1-е января 1864 года действие нынешнего устава Компании без всяких льгот и преимуществ и немедленно объявить ей, что с 1-го января 1864 года оканчиваются ее привилегии». Кроме того, великий князь настаивает, чтобы «с 1-го января 1864 г. подчинить Российско-Американскую компанию постановлениям общим для всех акционерных компаний, не представляя ей никаких особых прав и преимуществ». К этому сроку, по мысли великого князя, необходимо будет ввести казенное управление: «В течение этого времени составить и к тому сроку ввести на местах в действие положение об управлении колониями нашими в Америке и на островах Восточного океана посредством лиц, назначаемых от Правительства и вовсе независимых от Компании, но подчиненных начальству Восточной Сибири».

Что касается промыслов в колониях, то Константин Николаевич предлагает ввести следующие меры: «С 1-го января 1864 г. разрешить всем русским подданным производство промыслов и торговли, которые составляли по ныне исключительно право Компании, и объявить об этом дозволении ныне же как в России, так и в Сибири. С того времени производство этих промыслов и торговли обложить налогом в пользу казны. Вменить в обязанность колониальному начальству назначать по очереди местности для отдыха и размножения в них зверей, или так называемые заказники, запрещая всем промышленникам охоту в подобных местах и устроив, чтобы промышленники друг за другом наблюдали за исполнением этого правила».

Комментируя эти предложения, барон Ф.П. Врангель предвидел, что при их реализации явится скорый упадок промыслов: «В коммерческом смысле акционеры от такой перемены вероятно не понесут больших убытков, но это не надолго: от соперничества непременно произойдет то, что чрез непродолжительное время морских котов, бобров и выдр изведут точно также, как истреблены они во всех местностях, где промысел их не ограждался заботами исключительно привилегированной компании. Никакие правительственные меры тут не помогут». «Правительство, – предостерегал Ф.П. Врангель, – от таких мер не только понесет убытки, связанные с казенным содержанием края, но и не сможет им управлять. Содержание колоний от Правительства не оплатится предполагаемыми налогами на промыслы и торговлю. В какой мере может выиграть край, лишенный главнейшего источника своей доходности – пушных зверей – нам совершенно непонятно, зная при том на опыте неприменимость сложного административного механизма Правительства к тем отдаленным полудиким странам».

Следует отметить, что радикальные предложения Константина Николаевича были сделаны до получения результатов ревизии. Основанием для его заключений стали описания путешествий мореплавателей, отчеты Компании и мнение генерал-губернатора Восточной Сибири. Ревизия, инициированная великим князем, должна была стать, по его убеждению, самым весомым аргументом для устранения Российско-Американской компании от управления колониями: «Имея ввиду, что в продолжении 60-ти лет Компания имела не только торговое, но и правительственное значение, обревизовать ныне же за все это время делопроизводство Главного Правления оной посредством особой комиссии от Министерств финансов, иностранных дел и морского».

На ревизию надеялся и Ф.П. Врангель, уверенный, что она подтвердит его правоту: «Благонамеренная и справедливая ревизия может оказать пользу не только отдаленному краю, но и самой Компании, интересы которой тесно связаны с благоустройством всех частей управления и добросовестным исполнением Высочайшей воли». Допуская наихудший для Компании сценарий развития событий, Ф.П. Врангель предупреждает, что в случае реализации предложенных великим князем мер, снабжение всего Дальневосточного региона будет парализовано: «Если предположено не продолжать привилегии, без которой Компания существовать не может, то она в ту же минуту должна приступить к ликвидации, и потому она не должна быть оставляема в неизвестности на счет предполагаемых Правительством мер, несвоевременное разглашение коих в публике может повредить кредиту Компании, которым она в обширных размерах пользуется по всей справедливости в Европе и Америке. Не должно упускать из виду то обстоятельство, что капиталы, выпускаемые Российско-Американской компанией в обороты, возвращаются не через два года, а не редко не раньше 5 лет; что даже годовые запасы для колонии достигают мест назначения не раньше как через год; следовательно, готовясь к прекращению привилегий через два года (срок предлагаемый Министром финансов), Российско-Американская компания не может решиться с сего дня на какие-либо коммерческие предприятия и в снабжении колоний запасами должна ограничиться до самых малых пределов, через что могут в известных случаях произойти важные затруднения для отдаленного края и самого Правительства, намеренного управление колониями принять на себя».

Как бывший морской министр Ф.П. Врангель указывает также, что с ликвидацией управленческого статуса Компании, устраняется возможность сохранения нейтралитета колоний в случае войны: «В этих кратких объяснениях мы не коснулись политической стороны преднамереваемых изменений в форме управления колониями, представляющих едва ли не большее неудобство, если предположить возможность войны с морскою державою, которая, благодаря частной сделке с соседнею Гудзонбайскою компаниею, оставалась в отношении колоний наших нейтральною во время последней восточной войны».

Однако и эти важнейшие доводы барона Врангеля были проигнорированы.

Анализируя столкновение мнений могущественного во влиянии на царственного брата Председателя Государственного Совета в. кн. Константина, выступавшего против привилегий Российско-Американской компании, и члена Государственного Совета Ф.П. Врангеля, отстаивавшего эти привилегии на основании своего опыта работы Главным Правителем Компании, можно заключить, что позиция барона была прямой и искренней. Даже если одним из мотивов его твердой убежденности в необходимости сохранения Компании на Аляске был и личный интерес как акционера компании, то он не противоречил его доводам как политика, желавшего блага России.

Позиция же в. кн. Константина, напротив, неискренна, двулична, ведь в своих претензиях к Российско-Американской компании он вменяет ей в вину самые разнообразные грехи, такие, как отсутствие заботы о туземном населении, нежелание воспитывать в аборигенах уважение к Императору, препятствия российским жителям пользоваться богатствами Аляски, «убийство» русского купеческого флота в Тихом океане и прочее. Возмущаясь этими беспорядками, в. кн. Константин Николаевич вовсе не собирался их исправлять упразднением Компании. Это был лишь надуманный предлог к ее устранению. Цель же великого князя выявляется из его переписки о необходимости продажи Аляски Соединенным Штатам, которые, уж точно не озаботятся ни развитием русского купеческого флота, ни допуском русских промышленников на Аляску, ни попечением о туземцах, ни, тем более, внушением им уважения к Русскому Царю. Двуличность позиции великого князя обнажает затеянную им крупную политическую интригу, продолжением которой явилась ревизия Российско-Американской компании.