Этой ночью мне приснился странный сон. Огромный ковш складывал город Париж в прозрачный котел. В нем все тряслось, так что верхушка Эйфелевой башни проткнула стену моего туалета. Все перевернулось вверх дном, я катался по потолку, тысячи пешеходов разбивались о мои закрытые окна. Машины цеплялись за дымоходы, уличные фонари пробивали пол. Спасаясь от мебели, я покинул квартиру. Снаружи тоже был кавардак, Триумфальная арка развалилась, Нотр-Дам встал на попа, и его башни ушли глубоко в землю. Вырвавшиеся из подземелья поезда метро изрыгали людскую кашу. Я побежал сквозь развалины и достиг огромной стеклянной стены. За ней находился глаз – огромный, во все небо, он смотрел на меня. Желая увидеть мою реакцию, глаз забарабанил по стеклу гигантской ложкой. Раздался оглушительный колокольный звон, и уцелевшие до этого момента стекла квартир дружно лопнули. Глаз, в сотни раз превосходивший размером солнце, продолжал меня сверлить. Мне это совсем не понравилось. С тех пор я перестал искать в лесу муравейники. Если мои муравьи умирали, я уже не заменял их другими. Тот сон подсказал мне Одиннадцатую заповедь, я применю ее к самому себе, прежде чем стану навязывать близким: «не делай другим того, чего не хочешь для себя». Под «другими» я подразумеваю ВСЕХ других.