Все североамериканские индейцы – сиу, шайены, апачи, кроу, навахо, команчи и прочие – разделяют одинаковые принципы.

Во-первых, они считают себя частью природы, а не ее властелинами. Племя, перебив на какой-то территории всю дичь, мигрирует, давая фауне восстановиться.

В индейской системе ценностей индивидуализм был источником стыда, а не гордости. Делать что-то для себя одного было неприлично. Человек ничем не владел и ни на что не имел прав. Даже в наши дни индеец, покупающий себе автомобиль, знает, что должен будет одолжить его первому же индейцу, который об этом попросит. Воспитанию детей не было присуще никаких ограничений. Собственно, это было самообразование.

Индейцы владели техникой прививания, что позволяло им, к примеру, создавать гибриды кукурузы. Им был известен принцип создания непромокаемых тканей при помощи сока гевеи. Они умели делать хлопковую одежду невиданной в Европе тонкости. Им была знакома польза аспирина (салициловой кислоты) и хинина…

В обществе индейцев Северной Америки не было ни наследственной, ни постоянной власти. Перед принятием решения созывался поу-воу (племенной совет), на котором каждый излагал свою точку зрения. Гораздо раньше республиканских революций в Европе индейцы выработали парламентский строй. Если большинство не доверяло вождю, тот сам подавал в отставку.

Это было общество равенства. Вождь – человек, за которым люди следуют добровольно. Лидерство – вопрос доверия. Решению, принятому на совете племени, обязаны подчиняться только те, кто за него голосовал. Это как если бы у нас закон исполнял только тот, кто находит его справедливым…

Даже в эпоху своего наибольшего расцвета американские индейцы не имели постоянной армии. При необходимости в бою участвовали все, но воин добивался общественного признания прежде всего как охотник, земледелец, отец семейства. Для индейцев заслуживает уважения всякая жизнь, какой бы ни была ее форма. Они сохраняли жизнь своим врагам, чтобы и те поступали так же. Снова торжество идеи взаимности: не поступать с другими так, как мы не хотим, чтобы поступали с нами.

Войну считали игрой, в которой необходимо проявлять отвагу. Желание физически уничтожить противника отсутствовало. Одной из целей боя было дотронуться до врага тупым концом палки. Это было почетнее, чем убить. «Туше» засчитывалось. Бой прекращался при появлении первой крови. Убийства случались редко. Главной целью межплеменных войн был угон у противника лошадей.

Индейцам с их культурой трудно было понять массовые войны европейцев. Их сильно удивляло, что белые убивают всех, включая стариков, женщин и детей. Для них это было не просто ужасно, а нелепо, нелогично, непостижимо. Тем не менее сопротивление американских индейцев было относительно долгим. Южноамериканские общества оказалось легче завоевать. Достаточно было снести голову царю, чтобы все рухнуло. В этом главная слабость иерархической системы с централизованной администрацией. Монарх – ее ахиллесова пята.

Общество Северной Америки имело более дробную структуру. Ковбои сталкивались с сотнями кочующих племен. Вместо одного сидящего на месте царька у племен были сотни мобильных вождей. Подавив или уничтожив племя из 150 человек, белые были вынуждены иметь дело с очередным племенем такой же численности.

Тем не менее это была гигантская бойня. В 1492 г. американских индейцев насчитывалось десять миллионов, в 1890 г. всего 150 тысяч, да и те умирали от болезней, принесенных белыми.

В сражении при Литтл-Бигхорн 25 июня 1876 г. участвовало величайшее из когда-либо виданных количество индейцев: 10–12 тысяч человек, в том числе 3–4 тысячи воинов. Индейская армия в пух и прах разбила войска генерала Кастера. Но такому количеству людей трудно было прокормиться на такой маленькой территории, поэтому после победы индейцы разбрелись. Они сочли, что после такого унижения белые никогда больше не посмеют отнестись к ним неуважительно.

Так племена были разбиты по одному. До 1900 г. американское правительство пыталось их уничтожить, позднее было решено, что индейцы вольются в «плавильный котел» вместе с чернокожими, латиноамериканцами, ирландцами и итальянцами. Но Вашингтон жестоко ошибся. Индейцы категорически не понимали, чему им учиться в западной социально-политической системе, которую они считали гораздо более отсталой, чем их собственная.