Идеи похожи на живых существ. Они рождаются, растут, множатся, сталкиваются с другими идеями, умирают.

Что, если идеям, как животным, свойственна эволюция?

Что, если среди идей идет естественный отбор по Дарвину, отсеивающий слабейших и воспроизводящий сильнейших? В 1970 г. Жак Моно высказывает в «Случае и необходимости» гипотезу автономности идей и их способности размножаться подобно живым организмам.

В 1976 г. Ричард Докинс предлагает в «Эгоистичном гене» концепцию «идеосферы». В мире идей она имела бы тот же смысл, что биосфера в мире животных.

Докинс пишет: «Когда вы заражаете мое сознание плодотворной идеей, она становится буквально паразитом моего мозга, превращая его в орудие распространения этой идеи». Он приводит в пример концепцию Бога – однажды возникшую у нас идею, с тех пор непрерывно развивающуюся, крепнущую и распространяющуюся средствами речи, письменности и искусства; священнослужители воспроизводят и интерпретируют ее, приспосабливая к пространству и времени, в которых живут. Но идеи мутируют быстрее, чем живые существа. Например, коммунистическая идея, рожденная умом Карла Маркса, чрезвычайно быстро распространилась в пространстве, затронув половину планеты. Она эволюционировала, мутировала и в конце концов скукожилась и теперь интересует все меньше людей, совсем как вымирающий вид животных.

Но при всем том эта идея принудила к мутации идею «капитализма по старинке».

Из борьбы идей в идеосфере возникла наша цивилизация. Сейчас компьютеры придают идеям мутирующее ускорение. Благодаря Интернету та или иная идея может стремительно распространиться в пространстве и во времени и без промедления столкнуться с идеями-соперницами и предшественницами.

В биологии эволюция тоже не подчинена морали. По этой причине следует, возможно, дважды подумать, прежде чем подхватить «завалявшуюся» идею, ибо ныне идеи сильнее своих создателей и переносчиков. Хотя и это не более, чем идея…