Теория «сотой обезьяны» была сформулирована на основании наблюдений за японскими макаками Macaca fuscata, – серебристыми длинношерстными обезьянами с розовыми мордочками, фигурирующими на многочисленных фотографиях, сделанных в 1952–1965 гг. на островке Кошима или на острове Киушу: на них обезьяны плещутся в озере, из которого поднимается пар.

Раньше японские ученые подкармливали этих обезьян сладким бататом, который бросали на песок. Обезьяны обожали это лакомство, но им было неприятно, когда песчинки попадал им в рот.

Решение проблемы нашла самка по кличке Имо: она погружала батат в воду, смывая песок; потом, довольная результатом, эта самка стала мыть все кусочки, прежде чем отправлять их в рот.

Сначала этим занималась только она, потом ученые заметили, что ей стала подражать молодежь. Дальше тем же занялись остальные самки. Дольше всех упирались старые самцы, неодобрительно гримасничавшие при виде происходящего.

С годами все больше обезьян начинали мыть сладкий батат, прежде чем съесть его.

Японские ученые обратили внимание, что в день, когда к мытью батата перешла сотая по счету обезьяна, был преодолен критический порог, и с тех пор все обезьяны на острове сочли, что помыть батат, прежде чем его попробовать, – совершенно нормальное поведение.

Еще удивительнее то, что после преодоления этого порогового значения – 100 обезьян, – вспыхнула настоящая эпидемия: это поведение стали перенимать колонии макак на соседних островах. При этом исключалось, чтобы обезьяны преодолевали расстояние между островами вплавь.

Американский ученый Лайелл Уотсон выдвинул гипотезу, что когда значительное число особей изменяется таким образом, что становится способным принять новую идею, то последняя распространяется очень быстро, как волна в воздухе, и затрагивает все особи без малейшего предметного переноса.

В 1984 г. Кен Кейс опубликовал книгу «Сотая обезьяна», где провел параллели между поведением японских макак и человеческого общества. По его гипотезе, при сложении ментальной энергии некоего множества особей достигается определенный порог, и происходит взрыв, приводящий к массовой перемене в сознании. Сначала это затрагивает ограниченное количество посвященных и любопытных – например, молодежь, часто более гибкую и интересующуюся новшествами, а потом по принципу коромысла эта оригинальность превращается в норму. Следующие поколения уже не помнят неуклюжего поведения своих предков.