31

Нора заснула. Она дышала так тихо, что Фредрик вынужден был наклониться над ней, чтобы убедиться, что она вообще дышит. Половицы заскрипели под его ногами, когда он на цыпочках шмыгнул в холл и спустился по лестнице.

В последние две ночи он мучил себя видеозаписями Аннабель. Он начал с дрожащих первых клипов, снятых сразу после родов, – черноглазого морщинистого кулька на груди у Норы. Теперь он дошел до первого дня рождения. Аннабель в красном платьице, с заколочкой в челке. Вокруг стола – друзья, с которыми они больше не общаются. Смех, когда Аннабель запустила в торт свои пухленькие ручки. Затем – прыжок во времени длиной в несколько лет. Аннабель, лежащая в постели и улыбающаяся.

– Что ты сегодня делала, солнышко мое?

Лицо девочки озаряется.

– Кафеты!

– Да, ты ела конфеты. Вкусно было?

Девочка активно кивает.

– Но маме мы ничего не скажем.

– Не-а, маме не сказем.

Запись закончилась. Фредрик пошел и налил себе большой стакан виски, прежде чем вставить новую кассету в видеокамеру, присоединенную к телевизору. На футляре было написано «Лето 2004». В кадре появилась детская рука.

– Похоже на глаз птицы, папа? Правда, моя рука похожа на птицу?

– Да, дружочек, вижу. Но разве ты не пойдешь купаться? Мы вроде бы хотели заснять, как ты прыгаешь с мостков.

– Мне холодно. Согрей меня!

– Иди сюда.

Камера снимает песок.

– Папочка, я люблю тебя.

Фредрик нажал кнопку «стоп», перемотал назад и снова нажал на «play».

– Папочка, я люблю тебя.

«Вернись домой, – прошептал он, чувствуя, как слезы ручьями текут по щекам. – Возвращайся поскорее!»