В тот день
Никогда больше. Аннабель дала себе слово никогда больше не звонить ему. Однако сейчас она стояла позади физкультурного зала, курила и свободной рукой набирала его трижды проклятый номер. Он ответил после первого же сигнала.
– Белла, – прошептал он. – Я не могу говорить. Можно, я перезвоню тебе позже?
– Да какая разница? – воскликнула она. – Ты так убедительно все сформулировал в своем сообщении.
– Я позвоню тебе позже.
– Не звони, – она с трудом сдерживала слезы. – Все, что ты мне говорил… все это было только…
– Нет, – ответил он. – Не только, но ты должна подумать о моем положении. Ведь ты с самого начала знала, что…
– Заткнись, – прошипела она, и слезы полились градом. – Пошел к черту! Проклятый трус!
И сразу сбросила его, прежде чем он начал произносить свои лживые отговорки. Дрожащими руками закурила еще одну сигарету и подумала о той ошибке, которую допустила несколько недель назад. Возможно, именно это заставило его осознать, чего ему может стоить их роман. Он упомянул, что жена уехала, и Аннабель восприняла это как приглашение. Она не помнила, чтобы он говорил что-то про детей. Знай она, что они дома, конечно, ни за что не отправилась бы туда, чтобы сделать ему сюрприз.
Урок шведского уже начался, но как, черт подери, она может сосредоточиться на анализе текстов, когда вся ее жизнь рушится?
В мобильнике звякнуло.
Где ты?
Пошла прогуляться, все хреново, – ответила она.
Но тебя не отпустят сегодня на вечеринку, если твоя мамаша прознает, что ты прогуляла.
На вечеринку меня все равно не отпустят.
Тебя не пустят даже ко мне. Приходи скорее!!!
ОК.
Аннабель затушила сигарету и вошла в здание школы. В коридоре второго этажа она столкнулась с Вильямом Старком. Она кивнула ему, и он кивнул в ответ. Так странно, что два человека, которые только что были так близки, могут стать чужаками. На мгновение у нее возникла мысль обернуться и крикнуть ему: она передумала, поняла, что сама все себе испортила, он нужен ей, она по-прежнему любит его. Однако она этого не сделала. Во-первых, это еще осложнило бы дело, во-вторых, она уже и сама в это не верила.
