Глава 3. Борьба за жизнь начинается

Лицо дальнобойщика было полностью измазано в крови. Да так обильно, что почти всё было красным как помидор. Но главным было даже не это. Изо рта мужчины, словно у какого-нибудь хищника торчал тонкий кусок плоти. А глаза. Такие же Ивернев уже видел у старичка-заправщика. Да только раньше он мог наблюдать их мельком, когда приподнимал на секунду веко несчастного. А теперь вот на него смотрели две иссиня-черных блестящих бездны. И при первой же встрече с ними, внутри Максима забилась в истерике птичка-мозгоклюйка. Ну не смотрят так, когда просят помощи. Взгляд тяжёлый, изучающий.

Инстинктивно Максим напрягся и обернулся на Танюшку. Она спряталась за стойкой с заправочными пистолетами, слегка высунулась, и только одним глазом испуганно смотрела на незнакомца.

Ивернев увидел, как по ступеньке тягача из распахнутой дверцы засочилась алая струйка. Он поднял глаза и отпрянул от неожиданности. Внутри кабины словно бы погулял какой-то огромный свирепый и кровожадный зверь. Шторки с внутренней стороны были заляпаны красными разводами. Сидения, приборная панель, руль: всё было покрыто обрывками одежды и какими-то ошмётками, о происхождении которых Максим даже не хотел догадываться. А на дальнем сидении располагалось то, что когда-то было кассиршей заправки. Понять это уже можно было только по яркому переднику работниц этой бензиновой сети. Водила же тем временем медленно и неуверенно двинулся в сторону Ивернева.

— Не подходи, мужик! — вытянув вперед руку в предостерегающем жесте, проговорил Максим и добавил. — Чтобы ты там не сделал, я тебе не враг. Не подходи, говорю!

Дальнобойщик даже и не думал останавливаться. Из его горла постоянно слышались какие-то бульканья и клокотания, похожие на урчание недовольного пса. Этот нечеловеческий звук вырывался через оскаленный рот. Лицо водителя замерло в ожесточённой маске, внушающей ужас. Максим замер на месте, не сводя глаз с лица мужика. Признаться, это было не так уж и сложно — черные зыркала манили и завораживали, сковывая движения и лишая воли. Пацаны в «газеле» прильнули к лобовому стеклу, застыв в немом ужасе и наблюдая за происходящим. Дальнобойщик нелепо и как-то ломано качнулся, слегка споткнулся и, немного раскачиваясь, пошел на Максима.

— Стой! — вытянул руку вперёд Ивернев, пытаясь остановить мужика. – Слышишь? Стоять!

Дальнобойщик пёр вперед, словно совершенно не понимал человеческую речь. К слову был он в полтора раза шире в плечах, чем Максим. Учитывая, что Ивернев был не то, чтобы маленьким – метр восемьдесят пять имелось в наличии, то громила был довольно видным экземпляром. Максим на автомате зачем-то отметил про себя, что кольца на пальце у него не было ни одного. Никак познакомился с кассиршей на остановке и пригласил поболтать по душам к себе в кабину. А может и ещё чего. Да только судя по тому зрелищу, что из себя представляло нутро тягача, женщину постигла незавидная участь.

Все эти мысли пронеслись фоном сами собой и Ивернев понял, что надо действовать. Дальше отступать нельзя – позади за наливным терминалом Танюшка. Даже если он схватит её и отбежит дальше – мужик тогда будет близко к мальцам в микроавтобусе. А он итак уже пару раз оглянулся на них, но решил сосредоточиться на взрослом противнике.

Прикинув быстро всё это в уме, Максим понял — надо сокращать дистанцию и выключать водилу. Двигается он медленно и словно под чем-то. И вдобавок пока что неуклюж. Кто знает, что будет, если он очухается и начнет бегать как ошпаренный за ними по заправке. Пора кончать этот театр абсурда, происходящий вокруг.

Ивернев резко подался вперед, сделав широкий подскакивающий шаг, одновременно с этим вскидывая руки вверх в стойку, будто для атаки. Он ожидал, что соперник хоть как-то инстинктивно среагирует и дёрнется, заслоняясь, но ничего не произошло. Тем временем вместо второго шага он резко выбросил ногу вперёд, нанося удар носком под колено дальнобойщика. Благо двигался тот медленно и однообразно, и поэтому подловить его не представляло большой трудности.

Мужик грузно осел, припав на подкосившуюся ногу. Он ненадолго стал почти на четвереньки, не выпуская из виду Ивернева. Разве что ворчание стало намного злее и утробнее. Громила тут же принялся вставать на ноги, словно ему только что и не зарядили со всей дури под коленную чашечку.

Вот же двужильный! — подумал про себя Максим и тут же ринулся вперёд, желая сократить дистанцию и нанести удар до того, как преступник встанет на ноги. В том, что последний является именно таковым, у Ивернева сомнений уже не было, особенно после увиденного в кабине.

Он от души врезал боковым правым ударом в так удобно подставленную челюсть мужичка и, продолжая движение, раскрутил плечевой пояс в обратную сторону, вкладываясь в удар левой снизу вверх, добавляя в челюсть. К сожалению, абсолютно противореча демонстрируемой терпимости к побоям, дальнобойщик словно стоял на ватных ногах и поэтому от первого удара уже начал заваливаться как кукла. Из-за этого второй удар двоечки пошёл вскользь. Тем не менее, мужика развернуло вправо и его ноги немного скрестились. Левая потеряла опору, и Максим тут же следом вмазал ногой от души за несчастное левое колено, метя в сопряжение сгиба.

Дальнобойщик неуклюже взмахнул вперед подбитой ногой и рухнул набок, ударившись головой. Да так сильно, что Иверневу показалось, что он слышит хруст костей. Внутри всё похолодело. Это он что-то не рассчитал силы. Ожидал, что убийца хоть немного окажет сопротивление и будет стоять на ногах крепче. А тут на тебе — как будто инстинкты у человека напрочь отключили и он прет вперёд, невзирая на боль, и не пытаясь держать равновесие.

Вместо того, чтобы на автомате протянуть руки назад и спружинить себя в падении, как это обычно бывает, громила просто взял да и шлепнулся плашмя. И не мягко, а как спиленное дерево. А ведь видно, что и близко нокаута не было.

Да, дела! Так и на пятёрку минимум колонии строгого можно себе тут навоевать.

Максим начал искать по сторонам шланг или его подобие – надо бы связать этого буйного. Но тот вдруг выгнулся дугой и схватил Ивернева за ногу. Твердые пальцы обхватили плотно лодыжку и мужик начал тянуться к Максимовому кроссовку оскаленным ртом. Ивернев брезгливо поднял вторую ногу и нанёс удар в сочленение локтя одной из рук нападавшего, чтобы тот отпустил его ногу.

Не тут то было!

Ещё удар! Чуть не упал при этом. Дальнобойщик не реагировал. Да он что – из железа что ли сделан? Либо вообще боли не чувствует? Ивернев исступленно заколотил каблуком по лбу убийцы, отталкивая его от ноги. Причем делал это уже изо всех сил. Лицо мужика покрылось кровью из двух рассечений, но он не переставал ползти к обхваченной ноге.

В какой-то момент Максим уже не выдержал и заорал:

— Да отвали же ты, наконец! На!

Он резко поднял ногу, с силой согнув её в колене, собираясь впечатать каблук в голову мужика. У лежачих такие фиксированные удары нередко ломают рёбра. Поднял, зафиксировал, чётко и отрывисто дал от души по кости. Но тут лоб у мужика, как у быка — ему всё равно на повреждения. В эту секунду убийца вдруг резко рыкнул и подтянул к себе опорную ногу Ивернева. В итоге тот резко полетел назад, стараясь затормозить себя руками. Нога завершила удар, но из-за падения его траектория сместилась. Каблук впечатался в глаз нападавшего. И, к ужасу Максима, соперник лишь подтянулся на руках и навалился на его ступни.

Правую ногу пронзила резкая боль. Это мужик, похоже, окончательно слетел с катушек и со всей дури укусил Ивернева через штанину. Было такое ощущение, что он хотел оторвать кусок плоти вместе с клочком одежды. Из-за сжатых на икре зубов непрестанно доносилось угрожающее утробное клокотание.

Максим попытался вытянуть вторую ногу из-под туши дальнобойщика. Для этого ему пришлось изогнуться на бок, подтягивая к животу колено. Из-за этого пришлось приблизиться к морде нападавшего. Тот не переставая наблюдал чёрными глазами за Иверневым, и как только лицо парня стало ближе, вдруг дёрнулся, отпуская ногу и пытаясь бросить себя ближе к голове Максима. Или к горлу.

Точно! Хоть в чёрных глазах и не было хорошо видно зрачков, Ивернев абсолютно верно истрактовал этот недвумысленный бросок. Дальнобойщик стремился вцепиться ему в горло. Прямо как хищник. Рука нападающего скользнула по предплечью Максима. Ухватиться за шею не удалось, и мерзкие пальцы вцепились мёртвой хваткой чуть ниже локтя прямо в кожу.

Ивернев и сам зарычал от бешенства — нестриженные ногти мужика глубоко царапали ему руку, сдирая эпидермис и принося жгучую боль. Он перехватил запястье преступника и, быстро нащупав пальцы, попытался разжать их. В это же время он перевернулся на спину и начал методично забивать раз за разом каблук в глазницу дальнобойщика, превращая её в один сплошной синюшный подтёк.

А тот всё пёр вперед, словно совсем не ощущал боли. Любой даже тренированный человек уже ослабил бы напор после таких травм и повреждений, но этот и не думал сдаваться. При очередном ударе мужик подался вперед и попытался схватить Максима за ногу, которой он старался побольнее лягнуть нападающего. В итоге лишь наткнулся на подошву кроссовка, оставив на асфальте несколько зубов. Нос превратился всмятку, но дальнобойщик словно не почувствовал и этого удара. Вместо этого оставшиеся зубы снова с силой сомкнулись на икре Ивернева, заставив его буквально взвыть от боли и злости.

Максим быстро осмотрелся и увидел то, что ему нужно. Малый пожарный щит около заправочного автомата, выкрашенный яркой бордовой краской. А на нём небольшого размера багор с раздвоенным концом и тупым набалдашником. Ивернев сделал усилие и перевалился на живот, взревев от натуги. Он тут же начал подтягивать себя к щиту.

Челюсти убийцы соскользнули, разрывая и утягивая за собою ткань брюк. Ногти нападающего оставили глубокие борозды на ноге. Максим использовал эту заминку, чтобы рвануться ближе к заветном орудию. Но тут же стиснув зубы, зарычал снова, захлёбываясь брызнувшей слюной. И было отчего. Теперь мужик вцепился в уже расцарапанную икру, прокусывая кожу до крови. При этом заурчал так довольно, будто только этого и хотел. Запах крови явно заставил его двигаться бодрее и активнее. Вон как сдавил ногу и навалился на нее. До щита оставался буквально метр.

В этот момент раздался отчаянный и тоненький визг, заставивший Ивернева похолодеть от ужаса. Он извернулся как уж и посмотрел назад. Танюшка выбежала из-за терминала, и теперь отчаянно тянула полоумного мужика за ботинок. При этом кричала во всю мощь, оглашая ультразвуком всю заправку и окрестности. Дальнобойщик слабо задергал ногой, пытаясь завернуть голову и понять -- кто там прицепился к нему. Но интереса к ноге Максима не потерял – кровь струилась по его губам, и этот факт явно расставлял приоритеты в голове обезумевшего преступника. И все же хватка его ослабла.

У Ивернева всё сжалось внутри и, когда челюсти и пальцы громилы наконец на несколько секунд расслабились, он дернулся назад. Максим из последних сил рванул к щиту, до зубовного скрежета стискивая челюсти и плюя на адскую боль в раздираемой икре. Не тратя время на то, чтобы подняться, он ухватил багор и с размаху врезал заострённым отростком в щёку нападающему. Паралич мышц обеспечен. Как и адская боль. Но явно не для этого урода. Он лишь нелепо задёргал головой, пытаясь подмять щекой конец раздражающей его палки. Ему пришлось отпустить ногу Ивернева и теперь здоровяк нелепо разевал рот, вытягивая лицо в мерзкой и обезображенной маске конвульсий.

Максим вытащил зуб своего орудия и размахнулся им будто дротиком. Лежа это сделать было сложно, но он справился. Ивернев вонзил острый конец в рот нападающего и изогнулся насколько это возможно, добавляя подошвой ботинка в тупой противоположный конец короткого багра. В горле мужика что-то хрустнуло и булькнуло. Металлический толстый стержень зашёл глубже, прорывая мягкие ткани и круша всё вокруг.

Руки дальнобойщика наконец-то разжались, и Ивернев тут же перекатился в сторону, игнорируя боль в ноге. Он наклонился и с натугой вытянул багор из горла нападавшего. Затем быстро приземлился на спину барахтающегося громилы и закрыл собою вид от Танюшки и ребят в машине. Размахнулся и ударил по затылку мужика.

И тут произошло странное. Удар пришёлся на какую-то еле заметную шишку на затылке убийцы. Как только багор разбил её, она лопнула тоненькой кожицей, а мужик резко затих. Да так споро, будто только что несколько секунд назад и не казался универсальным солдатом, презирающим и боль, и любые побои.

Признаться, Максим уже приготовился к очень грязной работе, если громила не вырубится и от такого удара. А учитывая его полевой порог, который он демонстрировал до этого несколько минут – это было вполне возможно. А тут не пришлось даже наносить дополнительные удары. Дальнобойщик просто обмяк как мешок с картошкой, словно весь день и лежал так на асфальте до этого. Только ноги слегка подрагивали затухающими конвульсиями. Так продолжалось секунд десять, а затем и они прекратили свое движение. И всё. Никакой реакции. Чудеса, да и только.

Ивернев отбросил багор и тяжело выдохнул, запрокинув голову. Ногу раздирало так, словно там возились хирургическими ножницами без наркоза. В голове просто шум. Как радиопомехи – отходняки после неожиданного и дикого вброса адреналина. Да он такого и в бою не испытывал раньше. Да ещё и так неожиданно. Это не заправка, а какая-то декорация из плохого и мерзкого фильма ужасов.

Максим начал как в тумане вытаскивать ремень из брюк и связывать руки поверженного здоровяка. В себя его привели громкие всхлипывания Танюшки. Он обернулся как ужаленный и тут же расслабился. Опасности не было. Девочка села на корточки н раззявив рот, просто заревела, орошая комбинезончик горючими слезами. При взгляде на неё, Ивернева пронзила неожиданная мысль, и он поднял голову на микроавтобус. Оттуда на него смотрели три мальца. Лица бледные. Видно, что страху натерпелись. Но главное было не это.

Невзирая на больную икру, Ивернев вскочил на ноги и подбежал к задним дверям «газели». Буквально рванул их на себя. Вот он, голубчик. В отличие от своего товарища-каннибала, старичок лишь вяло дергался, привязанный к внутренней стойке дверцы. В том, что он был такой же обратившийся, как и его собрат по несчастью, Максим не сомневался. Глаза полностью чёрные. Урчит, как побитая голодная собака. А вот и ноздрями повёл. Чует кровь, хищник.

Ивернев не удержался и поднёс расцарапанную руку ближе к лицу заправщика. Тот втянул носом воздух и даже слабо дернулся к запястью Максима. Нет уж, дружок, погоди.

Ивернев скомандовал ребятам:

– Марш из машины. Успокойте Танюшку. Только заберите её и за «газелью» постойте. Не торчите посреди заправки.

Не хотелось ему, чтобы дети стояли рядом с распростёртым телом дальнобойщика. Оно вроде бы и на животе лежал мужик, и не видно было его разбитого напрочь лица, но всё же крови уже натекло изрядно. Не стоит на такое смотреть мальцам.

Мальчишки быстро и молча вылезли из микроавтобуса, понурившись. Оно и понятно. Тут любой струсит. Даже некоторые взрослые мужики с чуткой нервной системой могли бы в обморок бухнуться или оставить на земле остатки завтрака. Ну, или если уж совсем впечатлительные, то и медвежья болезнь могла бы настичь так, что потом не отстираешь брюки.

И всё же маленькая пигалица схватила убийцу за ботинок, а они нет. Понятное дело, что она это скорее инстинктивно. Да вон как сейчас сидит и ревёт на всю. И он даже не может её успокоить – надо было заниматься старичком. Ещё одно кровавое представление детишкам явно будет не на пользу. Они уже насмотрелись за последние пять минут такого, что не каждый увидит и в кино. И ничего зазорного в том, что сидели в машине все трое – нет. Максим посмотрел на урчащего заправщика и протянул:

– Ну и что с тобой делать?

Очевидно было, что убитый мужик и этот урчащий старичок – одной оперы певцы. Агрессия по отношению к людям – налицо. Просто первый более активный и успел полакомиться человечиной. В том, что вокруг гулял-бродил какой-то вирус, который вызывал немотивированную агрессию, у Ивернева уже не было сомнений. Успокаивал тот факт, что ни у него, ни у детей не наблюдалось никаких изменений не то, что во внешнем виде, но и в поведении.

На ум пришли сериалы и фильмы про зомби. Там тоже в результате какой-нибудь биологической напасти живые трупы начинали охотиться за людьми. И были, как правило, тупы и невероятно живучи. Вон, Максим смог угомонить дальнобойщика только когда ему полбашки проткнул, и какую-то маленькую шишку разнёс на голове. И до сих пор не знает – окончательно ли убил. Из-за этого и ремнём пришлось вязать руки. Связи нет, вокруг ни души. У него на шее дети. Пора прекращать играть в героя. Посмотрим реалиям в глаза – если бы он не возился с заправщиком – они бы уже ехали к городу в поисках помощи. Ну а если бы не пытался договориться с преступником, как ему казалось, и обезвредить его для правоохранительных органов – то и его нога была бы целехонька. Кстати о ноге, а вдруг эта гадость передается через укус. Ну было же такое в фильмах?

При этой мысли Ивернев похолодел. Он глянул на ребят, которые обступили ревущую девчушку. Андрей вон опустился на колени и слезы стоит ей вытирает. А не кинется ли теперь через полчаса Максим на них? Ой как не хотелось бы. Надо обеззаразить рану. Не факт, что поможет, но не помешает. И пора начать думать чётко и быстро. Пока что его мысли и действия разрознены. Но тут уж что поделать – не готовила его жизнь к такому.

Как там вбивали в учебке – в критической ситуации ты никогда не поднимешься до уровня своих ожиданий. Нет, куда там. Всегда упадёшь только до уровня своей подготовки. И вот к борьбе против неубиваемых и кровожадных биороботов Ивернева не готовили. Да и не мог он даже представить себе такое.

Все эти мысли текли в голове, когда Максим уже копался в аптечке, откручивая бутыль с антисептиком. Промыть место укуса. Где-то тут должны быть препараты против столбняка. Лишним не будет. Ивернев разыскал нужный минишприц с розовым колпачком и вскрыл его, вгоняя иглу в бедро. Кустарщина конечно, а не квалифицированная медицинская помощь, но для подобных условий сойдёт. Но руки всё равно дрожат – маловато уверенности, что поможет. После промывания залил укус медицинским клеем и замотал плотно бинтами. Раз эти мужики так реагируют на кровь, надо избавлять от этого запаха.

Максим критически осмотрел вырванный клок штанины. Пока пойдёт, но надо бы озаботить другой одеждой – зацепится где-нибудь и дальше пойдёт разрыв. Сейчас – некогда. Он снова обогнул «газель» и посмотрел на медленно ворочавшегося старичка. При виде Ивернева тот снова заурчал и показал зубы в свирепом оскале.

Теперь главный вопрос – лечится ли эта дрянь? Если да, то этого субчика ещё можно вытащить из такого состояния. Благо он никого не покалечил. Но это последний шаг Максима в роли матери-Терезы на этой заправке. И везти с собой заражённого заправщика он теперь не собирается. Оставит здесь и при случае сообщит сотрудникам правоохранительных органов. Но что-то ему подсказывает, что никто заниматься этим делом не станет.

– Извини, мужик, – тихо проговорил Ивернев, комкая тряпку в трубку.

Старичок лишь утробно проклокотал, услышав человеческую речь. Максим запихал импровизированный кляп в рот заправщику и начал вязать его щиколотки толстым буксировочным тросом. Таких тут было два – один старый и порванный, другой целый. Закончив с обратившимся старичком, Ивернев сел за руль и завёл двигатель – ещё не хватало тащить чудака на своем горбу.

Подкатив к дверям магазина, Максим снова заглушил мотор, обошёл свое авто и закинул заправщика с натугой на плечо. А затем понёс в маркет, пыхтя и чертыхаясь на ходу. Он сгрузил несчастного на пол около кассы и провёл кусок толстой веревки вокруг торчащей из пола трубы, уходящей на крышу. Затем проверил, крепко ли сделаны путы, и пошёл на улицу. Он подхватил брошенный пакет с едой и подошёл к ребятам.

– Держите.

– Мы не хотим есть, – протянул Вадик.

Лицо у него было бледное, как мел.

– Это про запас, – коротко сказал Ивернев, и добавил:

– Постойте пока ещё здесь. Я скоро.

– Хорошо, дядя Максим, – на этот раз уже с готовностью выдал Андрюшка.

Надо же, и куда делась развязная манера речи. Хотя оно и понятно – только что, считай, их от какого-то мужика – зомбака спасли. Ведь после Максима он бы обратил свой взор на детей. И старший это точно понимает – не дурак же.

Ивернев направился в сторону распластавшегося дальнобойщика. Присел над ним, пощупал пульс. Ноль целых, ноль десятых ударов в минуту. Готов. Нда, это он знатно его, конечно. Максим скривился, как от зубной боли. Ты поди докажи, что он за дело мужика приголубил по голове. Единственное что как-то спасает конкретно его ситуацию – останки кассирши в фуре. Если этот каннибал там порезвился в кабине, экспертиза докажет, что он убил несчастную. Но схватка с Иверневым – дело другое. И что-то внутри Максима подсказывало, что никаких разбирательств уже не будет.

Заправщик боя не видел. Но кто знает – вдруг оклемается от этого вируса и будет помнить – что, кто и где был рядом с ним. Ну не убирать же его из-за этого. Значит решено. Избавляться от убиенных, как бы этого не хотелось – не будем. Да и дети всё видели. Начнут их, не дай боже, таскать по судам свидетелями.

Максим наклонился и, стараясь не запачкаться, потащил за ноги дальнобойщика к кабине фуры. Около неё он бросил труп, решив передохнуть и заодно забрать багор. Вернувшись, он размахнулся и закинул свое «оружие» в канаву, видневшуюся неподалёку. А затем полез на приступку. Раз пошла такая пьянка, хотелось бы иметь в руках что-нибудь посерьезнее, чем металлическая палка.

Под сидением было пусто. За ним тоже. А вот в полке над головой в зажимах обнаружился небольшой укороченный дробовик на восемь патронов. Такие ещё иногда «сторожами» кличут. Из-за их довольно узкого использования. Точность аховая, но зато в ближнем бою или когда надо пугануть либо отбиться – шикарная вещь. Очень маневренная и удобная по габаритам. А, как известно, на безрыбье и рак – рыба.

Добычей стали ещё тридцать патронов к дробовику. Десяток из них – травматические, оставшиеся – мелкая дробь. Оно и понятно – садиться за случайное убийство по неосторожности водиле никак не хотелось. А отбиться – вполне себе хватает. Молодец мужик – в рейсы без оружия не катает. Точнее не катал. На некоторых трассах не так давно и сгрузить всё могли. А там кто виноват в том, что груз не доехал – бабушка надвое сказала. Или вдруг частником был мужик. Так тем более пригодится ствол – свои же кровные вложения защищаешь.

Ивернев осмотрел пульт управления фурой. Неплохо. Сцепка была не механическая и в управлении несложная. Спустя пару минут прицеп уже стоял отдельно от тягача. Затем Максим впихнул на своё законное место водителя и врубил зажигание. Поставил передачу разгона, зафиксировав педаль «режимом отдыха». Грузовик медленно пошёл в карман в двухстах метрах от заправки. Всё это время Ивернев стоя на приступке, посматривал назад, контролируя дорогу. Как-никак дети там в микроавтобусе.

Отведя тягач на достаточное расстояние, Ивернев отжал педаль газа и застопорил его. Всё. Да мало ли зачем грузовик отъехал. В настоящее время до разбирательства хотя бы не будет привлекать излишнее внимание. Теперь пять минут отдых и ходу отсюда. Дорога подозрительно была пуста. Оно и к лучшему. Это ответвление итак было всегда незагруженным. Только непонятно всё это. Неужто все сейчас как мыши по углам. Может вирус поразил многих?

Эта мысль не давала покоя закурившему Максиму. Двигаясь в сторону заправки, он прокручивал в голове возможные варианты событий. Если такой же гадостью заразились все, кто попал в туман… Да, зеленоватую дымку Ивернев выделил в своих мыслях особо, ведь всё началось именно с её появлением. Но он с детьми так и не приобрел чёрные глаза, и не кидается на других. Это тоже факт. А значит, действует эта гадость не на всех.

Мысли снова перескочили на думы о Карине. Как она там? Максим вздрогнул, представив, что девушка могла тоже сейчас лакомиться кем-нибудь из незадачливых соседей, или они ею.

Ладно. Пора в путь. Нужно добраться до людей и составить для себя понимание обстановки. И детей обиходить. А то не дело всё время таскать их за собой. Максим сделал последнюю затяжку и бросил окурок в лужицу на дороге. Он подошёл к микроавтобусу. Вся троица мальчишек молча сидела на приступке. Танюшка стояла около парапета и хлюпала носом.

Максим посмотрел на девчушку и вдруг опустился на колени, крепко обняв маленькое хрупкое тельце:

– Спасибо, солнышко. Ты мне очень помогла!

Девочка уткнулась в его плечо и, смотря куда-то в сторону в поле – затихла. Максим же был весь в своих мыслях. Ему вдруг вспомнился худой паренёк, который стоял около перевёрнутого в аварии авто. У него же ведь тоже были такие глаза. Ивернев мог поклясться, что теперь точно знал, что у ботаника тоже начинался процесс заражения. А значит, такое происходит, скорее всего, повсеместно вокруг.

Девочка вдруг постучала ладонью по спине Максима. Он слегка отстранился и вопросительно посмотрел на неё. Рука пальчиком показала в сторону поля за спиной у Ивернева.

Он обернулся и увидел двух людей, которые быстро бежали по полю в сторону заправки. Ивернев поднялся и приложил к глазам руку козырьком. Плохо видно. Но несутся как ошпаренные. Убегают что ли от кого-то. Оружия не видно. Но, тем не менее, больше подставляться Максим не собирался.

– Давайте в машину. И заблокируйте там двери. Андрей – проследи.

– Хорошо, – кивнул старший, и подтолкнул к микроавтобусу Танюшку.

Бублик и Вадик уже трусцой рванули к дверям. Между прочим, пакет с едой прихватили с собою. Молодцы.

Максим стал, широко расставив ноги на краю заправки. Дальше под небольшим уклоном вниз шло поле, по которому и неслись двое беглецов. Ивернев передёрнул цевьё дробовика. Кто его знает – что у этих товарищей на уме. На комбайнёров, кстати, не похожи. На деревенских тоже. Но уже видно, что одежда, хоть и модная, но потрепанная.

Точно! Опять эти поехавшие с катушек. Ветер донёс до ушей Ивернева отголоски плотоядного урчания. Максим тоскливо сжал оружие. Несутся эти уроды очень быстро и, что самое плохое, практически с одинаковой скоростью и рядом. Да ещё и так, что чемпионы Олимпийских игр по бегу могут позавидовать. Далеко не чета тому медлительному дальнобойщику. И глаза сверлят фигуру Ивернева.

Обращённый, который бежит на пару метров впереди, аж зубами прищелкивает. Никак Максим вызывает у него изрядный гастрономический интерес. Пальцы у него какие-то странные – с расширениями на конце. Он так руками – граблями машет, что не увидеть проблематично. Ярко красная кофта в каких-то неряшливых больших пятнах, о происхождении которых Иверенв даже догадываться не хотел. Шорты напрочь замызганы отходами человеческого организма, словно их владелец и не думал утруждать себя самым ничтожным минимумом гигиены.

Далее за ним неслась женщина с перекошенным от злобы и агрессии лицом. В таком же грязном и неприглядном виде. Икры на её ногах раздулись так, словно она с детства профессионально занималась лёгкой атлетикой. Да нет, даже чересчур. Таких ног даже у бегуний высокого класса не увидишь. Подранная майка бугрилась на предплечьях, обнажая мощную мускулатуру рук. Да женщина ли это вообще? Уродина редкая. Челюсть выпячена. Лицо будто от неандертальца пересадили. У обоих бегущих нет обуви, и им явно наплевать на любые острые сучки или пучки травы под ногами.

– Стоять! – Ивернев громко выкрикнул команду, поднимая дробовик и прижимая приклад к плечу, стараясь прицелиться как можно точнее.

Ответом ему было только урчание, которое уже довольно хорошо было слышно. До головного бегуна, вырвавшегося всё-таки вперед в этой парочке, оставалось уже пятьдесят метров, но Ивернев не спешил жать на спуск. Во-первых, с такого дробовика только в упор работать. Уже на такой дистанции мелкая дробь полетит куда зря. И может не нанести нужного урона.

Во-вторых, Максим уже убедился в живучести заражённых и их запредельно комфортном болевом пороге. Здравое рассуждение подсказывало ему, что остаток мелкой дроби для этих бодрых ребят будет несерьезной помехой. Надо подпустить поближе, хоть это и рискованно. Иначе он просто выкинет в никуда два-три заряда и потом уже в ближнем бою, когда потребуется значительная огневая мощь, а дробовик сможет показать себя во всей красе – случится конфуз. Щёлкать спуском в лицо злобно урчащего каннибала очень уж не хочется.

Тридцать метров. Максим стал поудобнее, чуть подался вперед, как будто сейчас будет отрабатывать стендовую стрельбу. Справа от него заправочный терминал – будет возможность отступить от него и заставить нападающих кружить вокруг автоматов. Пол-секунды на этом выиграет, но и это тоже хлеб. Бежать к магазинчику категорически нельзя. Там он будет, конечно, в большей безопасности, но уроды могут переключиться на детей в микроавтобусе и разбить окна. А тащить мальцов в магазин – себе дороже, будет связан по рукам и ногам. И времени на все эти трепыхания уже нет. Сейчас они у него под боком, на виду и в хоть каком-то, но укрытии. Расклад вообще-то кислый. Вокруг большое пространство. При этом нападающих двое. Не клонирует же он себя на ходу в самом деле. Так что придётся вступать в бой на короткой дистанции.

Двадцать метров. Уже лучше для мелкой дроби. Ивернев затаил дыхание и навёл прицел на живот бегущего впереди мужика. Безмозглые эти уроды вообще – просто ломятся вперед, как лоси по лесу. Палец выбрал слабину спускового крючка.

Пятнадцать метров. Нажал на спуск и тут же потянул цевьё перезарядки резко на себя. Уже возвращая его в исходное положение, подкорректировал этой же рукой направление ствола. Попал. Попал в живот, но мужик лишь замедлился. Плохо.

Ещё выстрел чуть ниже. Бедро. Бегун споткнулся и полетел вперед. В отличие от дальнобойщика, он не плюхнулся как тюфяк и не запахал носом землю, а лишь приземлился плавно на руки и тут же начал, прихрамывая, подниматься. В его утробном урчании слышалась уже откровенная ярость. И все же успех, пусть и маленький. Теперь разрыв между нападающими будет намного больше. Должно получиться разобраться с ними по одному. И никак по-другому. Хоть ценой жизни. В «газеле» четверо детей. Права на ошибку попросту нет.

Два выстрела подарили дамочке лишний десяток метров, и Ивернев даже на мгновение пожалел, что не начал стрелять в неё первой. Мускулатура как у развитого мужика, на голове какие-то застывшие ошмётки, похожие на наросты. И расположены отнюдь не в хаотичном порядке. Будто бы лоб и брови покрылись трещинами ороговевшей кожи.

Максим начал отступать, выдавая один за другим выстрелы. Первый порвал майку и живот девушки. Заряд мелкой дроби заставил атлетку согнуться пополам, но тут же продолжить движение. Второй выстрел угодил в плечо и чуть толкнул нападающую зомбачку. Даже туловище качнулось назад, нелепо задрав ногу, словно дамочка хотела перешагнуть какой-то барьер. Но, невзирая на все повреждения, она рвалась вперед. А мужик за её спиной уже опять бежал к заправке, чуть прихрамывая.

Ивернев понял, что сейчас его просто снесут тараном, и повалят на землю, а после этого такие активные ребята разорвут его на части. Вон какие ногти. Словно маленькие острые лопатки. Взгляд непроизвольно выцепил их, когда дамочка рефлекторно схватилась за раненое плечо. На боль этим доморощеным статистам постапокалептических фильмов глубоко параллельно, реакция дикая, и проверять – достаточно ли сил у этой парочки, чтобы забить его, Максиму не хотелось. Поэтому он закусил до боли губу и поднял дробовик.

В голове мелькнула мысль, что сегодня он себе заработает на пожизненное – это точно. Но не умрет. Выкусите. Заряд мелкой дроби влетел на скорости прямо в оскаленное лицо каннибалки, превращая его в окончательно неприглядное зрелище. Второй выстрел пришелся туда же, а последний патрон Максим подарил уже раненой ноге приближающегося мужика.

Нет, тут дело не в милосердии. Просто раскачивающаяся походка превратила голову урода в движущийся маятник. А вот бедро мужика в момент припадания на ногу было хорошей целью. Как только в стволе кончились патроны, Ивернев тут же отступил назад и вправо за терминал.

Дамочка завизжала на всю округу и схватилась за лицо. Она споткнулась и, не справившись с инерцией, врезалась всем весом в железный кожух заправочного автомата. Раздался громкий гул, который тут же потонул в разъярённых визгах раненой. Именно раненой! Да при таких ранениях вообще-то падают и теряют сознание, а после этого отходят в мир иной. Ну это конечно если сразу не отбрасывают коньки. А здесь налицо уникальная живучесть. Одно дело расквасить лицо дальнобойщику. Другое – два заряда, пусть и мелочи, но в упор из гладкоствола. А бегунья всё выла, прижимая обезображенные когтистые пальцы к лицу, по которому струились чёрно-красные потоки.

Ивернев торопливо нагружал камору приёмника болванчиками двенадцатого калибра. Раненый мужик гортанно заклокотал и из последних сил бросился на терминал, хлопнув по нему своими пятернями. Он было подтянулся на руках, решив просто перевалиться через тумбу, на которой зияло умершее вместе с электричеством табло. Однако Максим, не успевая послать последние два патрона в трубку магазина, просто размахнулся и с отрывистым отчаянным криком с размаху зарядил прикладом в переносицу урода:

– На, сволочь паршивая! Акробаты недоделанные!

Он отчетливо услышал, как треснула кость, однако бегун даже не подумал выть от боли. Лишь зарычал ещё громче и осел за терминал. После этого он неторопливо похромал вокруг него, обходя завывающую и медленно поднимающуюся с колен напарницу. Ивернев дощёлкал последний патрон, перезарядил дробовик, и уже ничтоже сумняшеся прижал его к плечу, вскидывая ствол на уровне головы урода. Хлопнул выстрел.

Мужик осел назад на пятую точку и захрипел, заваливаясь набок. Максим сделал шаг навстречу и, прицелившись в подставленный висок, вбил в него заряд дроби. Этому явно хватит – хромой засучил ногами абсолютно так же, как и дальнобойщик. Но верхняя часть туловища резко обмякла. Это у них прямо «семейное» какое-то.

Однако Иверневу некогда было осматривать труп. Он тут же отпрыгнул за терминал, потому как атлетка уже встала и попыталась пробежаться вокруг стойки с заправочными пистолетами. Её единственный чудом уцелевший глаз бешено вращался на развороченном лице, наблюдая за Максимом. Губы порвало напрочь, по шее струились алые реки. А вот лоб пострадал на удивление слабо. Максим поймал себя на том, что снова зацепился взглядом за ороговевшие пластины, которые кое-где просто покарябало дробью. Но на их месте не было ни рассечений, ни других хотя бы сколько-нибудь серьёзных повреждений. У неё что – кожа бронированная что ли?

Дамочка попыталась сделать несколько быстрых шагов, но её занесло на повороте вокруг терминала. Похоже, дробь, выбившая глаз, проникла в черепную коробку и зацепила там что-то, что повлияло на координацию голодной мадемуазель. Поняв, что гоняться вокруг терминала за жертвой бессмысленно, девушка рванула между автоматом и тумбой, стараясь быстро проскользнуть между ними.

Вестибуляторный аппарат снова подвёл нападавшую и её повело. Урчащее чудовище споткнулось о бордюр и начало падать. Атлетка попыталась сделать рывок, чтобы дотянуться ногтями до Ивернева и проскочить между железяками.

Максим отскочил и вовремя остановил себя в желании нажать на спуск. Девушка упала, зажатая между тумбой и автоматом, и тут же постаралась подняться и подтянуть себя на руках. Максим уже опустил дробовик, наставив ствол на лоб зомбачки. По-другому её уже нельзя было назвать.

Перед выстрелом чудовище поняло, что его деньки сочтены и оскалилось в бессильной злобе, пристально глядя Иверневу прямо в глаза. Он нажал на спуск. Дробовик вынес заряд картечи в лицо нападавшей. Получите – распишитесь. Атлетка обмякла и в неловкой позе завалилась между тумбами терминала и заправщика, словно оседая и оплывая вниз по бордюру.

Для верности Максим выстрелил ещё раз – уже в затылок. Дробь разорвала немаленькую шишку на затылке девушки, которая раскрылась словно дольки какого-то белого неприглядного и высушенного фрукта. После этого дамочка вдруг резко затихла и перестала двигаться. Лишь снова задрожали ноги, и затем тело обмякло совсем. Точно как у дальнобойщика и бегуна. Только у первого шишка на затылке была меньше. Странно, вон и у мужика-бегуна тоже такая позади.

Ивернев осмотрелся вокруг – нет ли где на горизонте ещё желающих разорвать его голыми руками. Ну как голыми. Очень даже острые когти у мадам. Жёлтые, твёрдые и все в сколах. Видно, ими приходилось много работать.

Он присел над убитой, досылая патроны в камору, и пригляделся к разорванной шишке. Внутри какая-то труха омерзительного вида и несколько круглых шариков. Гадость редкостная. Максим аж скривился. Встал, ещё раз обвёл глазами вокруг, сжимая дробовик, и торопливо пошёл к микроавтобусу. Пора отсюда убираться. Только зря время тратил, когда дальнобойщика с фурой отгонял. Эти явно не люди. И он не похоронное агентство, чтобы разбираться ещё и с этими трупами. Теперь каждый сам за себя. Правда у него так не получится – детей бросить он не сможет. Не такой человек.

Максим залез на водительское сидение «газеля» и завёл двигатель, снова задумавшись.

Уже час у них нет связи. Вокруг творится какой-то сущий ад. Люди теряют человеческое лицо и превращаются под воздействием какой-то гадости в агрессивных неуправляемых и устойчивых к боли моральных уродов. За последние минут двадцать он чуть ли не помер два раза и почти подверг детей смертельной опасности, пытаясь разыграть из себя спасителя всех и вся. Убил каннибала. Связал другого и оставил на пустой заправке. Убил ещё двоих нелюдей, по виду больше напоминавших зомби. Чем заработал себе, наверное, на пожизненное, если вся эта канитель всплывёт, и он не докажет, что убитые превратились в хищных зверей. Они вон вообще «безоружные» были. Он разжился слабым дробовиком и двадцатью патронами, половина из которых этим инфицированным – как слону дробина и уже потрачены. Нога искусана до боли, и он до сих пор не знает – не заражён ли теперь сам. Вывод только один – нужно двигаться туда, где есть укрытие и адекватные необращённые люди. Неизвестно – каков процент переродившихся, но в городе их точно будет больше. Так что в центр города соваться нельзя – он не знает, что там сейчас происходит. Однако на окраине есть и военная часть и учебно-тактический центр. И потому в ту сторону всё равно придется ехать – за информацией и припасами. А ещё чтобы определить детей в более безопасное место. И он сделает что угодно, чтобы они не пропали.

Ивернев посмотрел на ребят через плечо, выруливая на дорогу:

– Едем в сторону города…