Глава 5

– Товарищ полковник! – Голос в телефонной трубке звучал твердо и уверенно, как будто на часах не было половины пятого воскресного утра.

Гуров покосился на жену, которая что-то пробормотала во сне и повернулась на другой бок, сладко уткнувшись носиком в подушку. М-да, подумал он, тихо прошлепав босыми ногами на кухню и плотно закрывая за собой дверь: кажется, выходные не задались.

– Слушаю, Гуров, – ответил Лев, включая электрический чайник.

– Товарищ полковник, это старший оперуполномоченный Протасов из МУРа.

Гуров нахмурил брови, вспоминая. Протасов? Да, да, есть в МУРе такой старший опер. Кажется, в прошлом году он работал по заданию Главка министерства по делу о пропавшей девушке. Толковый оперативник, мыслит нестандартно, хорошо разбирается в психологии, опыт оперативной работы приличный. Да и вообще, в МУРе слабых оперативников не держат.

– Протасов? – переспросил он. – Олег Сергеевич, кажется?

– Так точно. Помните меня, Лев Иванович?

– Помню, помню. Ну, радуйте, что у вас там стряслось. Вы ведь меня в такую рань подняли с постели не для того, чтобы получить ответ на этот жизненный вопрос?

– Нет, Лев Иванович, – серьезно отозвался майор, не приняв шутки. – По вашей ориентировке из Главка. Сказано было сообщать незамедлительно в любое время суток.

– Так… – Гуров внутренне весь поджался, как хищник, почувствовавший дичь. – Коротко и сжато!

– Два случая аферы молодых людей, вступивших в интимную связь с женщинами намного старше себя. Схема как у вас в ориентировке. Несколько любовных встреч, усыпленная жертва, снятые с банковской карты деньги, исчезновение счета и его следов. Оба случая со смертельным исходом.

– Кто? – зло переспросил Лев.

– Потерпевшие. Женщины.

– Буду у вас через час!

Гуров бросил телефон на стол и уселся, потирая ладонями лицо. Вот так! Вот, полковник, во что выливаются твои недоработки! Твоя неразворотливость! Опытный, матерый полковник, а преступник не найден. Он продолжает грабить женщин. А теперь еще и убивает!

– Так, спокойно! – вслух приказал Лев сам себе и поднялся на ноги. Подошел к окну и, обхватив себя руками за плечи, чуть поежился от утренней прохлады. – Спокойно, не расслабляйся. Нервы как у девочки! Две жертвы погибли. Не первый случай в твоей практике, когда преступник оказывается настолько хитер, что не сразу удается схватить его за руку. Так пусть гибель двух женщин будет тебе напоминанием, пусть висит на твоей совести, стимулирует тебя. Сделай все, чтобы больше не было жертв, а этот подонок сел за решетку. И надолго сел.

Чайник закипел, продолжая размышлять, Лев налил себе чай и снова подошел к окну.

– Что ты так рано вскочил? – раздался за спиной голос жены. – Что-то случилось?

Он быстро обернулся, пытаясь согнать с лица следы тревоги и недовольства собой. Маша не заслужила того, чтобы переваливать на ее хрупкие плечи мужские тревоги и проблемы. Гуров улыбнулся, подойдя, обнял жену за плечи и сказал, целуя ее в волосы:

– Ничего серьезного, Машенька. Просто когда все время думаешь о работе, то бывают периодические прозрения и просветления, которые посещают тебя… несколько не вовремя. Ты же знаешь, у тебя такое бывает тоже, когда ты работаешь над новой ролью. Вдруг среди ночи или под утро. А то и уснуть не можешь, все думаешь, думаешь…

– Твоя сцена сейчас не удалась, – тихо произнесла Мария. – Роль хорошая, слов нет, а вот сцена сыграна неудачно. Ты поработай над ней. А еще лучше – не играй вовсе. Зачем нам два актера в семье, а?

Она высвободила голову и подняла лицо, глядя ему в глаза. Гуров смущенно улыбнулся, думая, как теперь выкручиваться. Отправить Машу спать, придумать новую отговорку или все свести к шутке? Честно говоря, врать жене он не умел, не любил, да особенно и не старался. Так только, в особых случаях, чтобы уберечь ее от тревог и сильных волнений.

– А знаете ли вы, товарищ полковник, – щурясь заспанными глазами, продолжила Мария, – что я все различаю по вашим объятиям? В зависимости от вашего душевного состояния и эмоционального напряжения, они у вас совершенно разные.

– Как это? – не понял Лев.

– А так это! – передразнила его Мария, выбралась из его рук и подошла к холодильнику. – Женщину, да еще актрису, не обманешь. Когда тебе хорошо, когда тебе требуется тактильный контакт, обнимаешь мягко, тепло, от тебя уютно делается. А когда тебе хочется нежности, ты не столько обнимаешь меня, сколько зарываешься сам в мои волосы. А так, как сейчас, ты обнимаешь меня, когда хочешь уберечь от чего-то, оградить. Ты не столько обнимаешь, сколько прикрываешь руками. Доходчиво?

Гуров смотрел на Машу с улыбкой. Вот так слушал бы и слушал. И смотрел бы, как она достает кастрюльку из холодильника, сковородку. Вот ведь… Он-то думал, что обнял и обнял, а она воспринимает… М-да, век живи с женщиной и век учись ее понимать. А еще как-то надо понять тех, кто связывается с молодыми любовниками. И ведь были бы одинокими, а то половина замужние!

– Маша, а какие женщины изменяют мужьям? – вдруг спросил Лев.

– Глупые или одинокие, – не задумываясь, ответила жена, выкладывая на сковороду овощное рагу.

– Глупые – понятно, а одинокие тут при чем? Я же говорю про измену мужьям, про замужних.

– А что, замужняя не может быть одинокой? Это мы с тобой как одно целое, как две половинки, которые не разлепить и не оторвать друг от друга. А есть такие, хоть и замужем, хоть и семья, а оба одиноки, каждый сам по себе. Не получилось, не срослось. Бултыхаются, как два шарика в одном стакане. Позвякивают.

– Два шарика в стакане? Почему шарики?

– Не знаю. Так, пришло в голову сравнение. Пустота потому что в стакане. Кроме шариков ничего. Садись, я разогрела. Ты ведь торопишься, наверное?

Гуров сидел в кабинете Протасова и просматривал на экране ноутбука документы. Каким образом майору удалось так быстро получить результаты вскрытия, он не спрашивал. У каждого сыщика есть свои секреты. Может, руководство МУРа увидело в этом деле серьезные последствия и обратилось с просьбой ускорить работу, может, еще какие-то возможности есть в ГУВД. Но сейчас это было не важно, важен результат, который говорил о том, что в желудке и в крови гражданки Андреевой удалось обнаружить следы барбитуровой кислоты.

– Вы с ними сами разговаривали, Олег Сергеевич? – спросил Гуров.

– Вы про медиков? – Протасов подошел и поставил перед полковником чашку с кофе. Со своей чашкой он уселся в кресло напротив и с видимым удовольствием втянул ноздрями запах горячего напитка. – Сказали, что это важный компонент большей части современных снотворных и успокаивающих средств. Судя по концентрации сопутствующих реакций, это была передозировка. Или неочищенный компонент, вызвавший остановку сердца. Времени прошло многовато. Сказали, если бы сразу, в пределах пары часов вскрытие сделать, можно было бы точнее сказать. А так тело двое суток лежало в квартире.

Тело, как понял Гуров, могло пролежать в квартире и неделю, и две, и несколько месяцев. Помог обнаружить умершую лишь случай. Андреева продала старую машину бывшего мужа, а деньги обещала дочери, которая жила отдельно со своим мужем. С матерью у нее отношения были весьма натянутые: дочь считала, что мать ей должна была помогать больше. И деньгами и другим способом. Например, могла разменять свою двухкомнатную квартиру на две однокомнатных. Потом продать однокомнатную, а деньги отдать дочери. Или купить себе однокомнатную, а разницу также отдать дочери. Эту дочку Протасов Гурову описал очень красочно. И характер неприязни тоже довольно детально изложил.

– Все понятно, но все же, Олег Сергеевич, давайте еще раз по порядку, в деталях. Как все произошло. Только факты и без анализа! Анализировать и формировать версии будем потом.

– Хорошо, Лев Иванович. – Майор скосил глаза на бумаги на своем столе, потом отхлебнул кофе и неторопливо заговорил: – Андреева продала машину гражданину Васильеву. Установлено. Деньги она получила и вместе с покупателем положила их в отделении банка на свою карту. Через час позвонила дочери и сказала, что машина продана и она может зайти к ней. Передвигаться по городу с большой суммой обе не хотели, поэтому договорились, что дома с компьютера Андреева через личный кабинет онлайн-банка переведет всю сумму на карту дочери.

– Через час? – задумчиво протянул Гуров. – Где Андреева могла быть через час после того, как вышла из банка, где получала на карту деньги? Могла она по времени добраться домой или звонила с улицы?

– Была у меня такая мысль, – кивнул Протасов. – Кто-то проследил за ней от банкомата, дома под угрозой заставил перевести деньги преступнику, а потом опоил заведомо смертельным составом. От отделения банка до ее дома пять минут пешком. Покупатель показал, что после банка они расстались. Он отправился ставить купленную машину на учет, Андреева поспешила домой. Я проверил: у Васильева алиби. Он и правда вторую половину дня проторчал в ГИБДД.

– Мог и подельника отправить к Андреевой, – проворчал Лев. – А у Васильева не сложилось впечатление, куда и почему так спешила Андреева?

– Сложилось. Он подумал, что она кого-то ждет, хочет отметить продажу. Кстати, он это сказал после того, как я его с полчаса мучил наводящими вопросами. Думаю, он к ней в такой момент подельника своего, если и захотел ограбить, не послал бы. Но мы эту версию все равно будем отрабатывать. Дальше, дочь должна была зайти к матери не раньше следующего дня, потому что она как раз заступала на суточное дежурство. Дочь работает диспетчером в автохозяйстве. Андреева вернулась домой. В пределах примерно двух часов от ее звонка дочери две соседки видели молодого человека. Время ни та, ни другая назвать точно не могут. Но когда уже стемнело, предположительно с десяти до одиннадцати вечера, они снова видели в подъезде этого же молодого человека, который торопливо спускался по лестнице. Его описание есть, но для фоторобота информации у соседок маловато. Больше запомнили фигуру и даже не одежду, а стиль одежды. По обоим описаниям вполне приличный молодой человек.

– Кто-то видел этого молодого человека входящим в квартиру Андреевой или выходящим из нее?

– Нет, Лев Иванович. Но я вам позвонил сегодня так рано, потому что именно в тот момент мы закончили опрашивать жильцов последней квартиры в подъезде. Подобного молодого человека в гостях ни в одной квартире в тот день не было. Ну, а дальше уже и рассказывать нечего. На следующий день дочь прийти к матери не смогла. Она задержалась, сдавая дежурство, потом у них какой-то корпоратив был, день рождения одного из начальников. Ну а утром она застала мать мертвой и холодной.

– Почему вы сразу решили, что это дело меня заинтересует?

– Первый же опрос при поквартирном обходе показал, что к одинокой женщине кто-то ходит. Мужчина. Но это только догадки. Я подумал, что одинокая женщина, боясь молвы, пытается своего ухажера скрывать от соседей. Ничего в этом странного нет. А потом в день ее предполагаемой смерти вдруг дважды видели молодого человека! Мы проверили ее счета и карты. В тот же вечер, когда Андреева получила на карту деньги через банкомат, с ее личного кабинета в онлайн-банке эта же сумма была снята на счет в «SRS-Проект Банке». Номер счета и данные владельца, как и данные открытия и закрытия, не определялись. Счет испарился, как вирусная программа, которая самоуничтожается после выполнения задачи.

– Фотографии предполагаемого преступника, составленные по описаниям пострадавших и очевидцев, которые мы прилагали к ориентировке, вы показывали?

– Показывали. И в квартирах при обходе, и Васильеву, и даже дочери погибшей и ее мужу показывали. Никого из своих знакомых они в нем не опознали. Не видели такого человека.

– У дочери есть ключи от квартиры матери?

Протасов посмотрел на полковника, но промолчал. Поднявшись с кресла, он подошел к столу своего коллеги, где лежал ноутбук, включил его и остался стоять, глядя на засветившийся экран. Гуров терпеливо ждал, чем закончится странная реакция оперативника. Вопрос был простой. Даже новичок в делах оперативного розыска и тот подумал бы: а у кого могли быть ключи от квартиры умершего человека? Наверняка у близких родственников, ведь чаще всего им и оставляют запасной комплект «на всякий случай». И Гуров ждал, пока Протасов не ответит, что ему еще пришло в голову после вопроса полковника.

Пощелкав клавишами, майор начал что-то искать, перелистывать. Потом удовлетворенно кивнул и повернул ноутбук экраном к Гурову. На экране оказалась открытой страничка Юлии Андреевой, по мужу Седовой, в «ВКонтакте».

– А вот это ее муж, – перебрав несколько фамилий в списке друзей Юлии, сказал Протасов.

Он увеличил фото одного из друзей. Теперь Гуров понял, что майору пришло в голову. Что-то неуловимо делало Романа Седова похожим на злополучного носителя татуировки крылатого змея. Возраст подходил, правильные черты лица, тот же немного насмешливый, пронзительный, уверенный взгляд. Взгляд молодого мужика, который уверен, что нравится женщинам. Наверное, и внутри этот Роман чем-то похож на разыскиваемого преступника. Женат, но семью обеспечивать не хочет, работать, вкалывать не хочет, ждет, когда жена вытрясет еще денег из своей мамы.

– Интересно, у этого Романа есть татуировка? – спросил Лев.

– И вы сейчас об этом подумали, – прищурился майор. – Сегодня я хотел устроить опознание Романа Седова по фотографии соседями и пострадавшей Захаровой. А заодно убедиться в наличии или отсутствии татуировки. Согласитесь, Лев Иванович, что в случае с Захаровой, видевшей татуировку через стекло и мельком, не все так просто. А если тот парень, ее любовник, специально продемонстрировал ей временную татушку, чтобы отвести от себя подозрения? Вы такое исключаете?

– Нет, я ничего не исключаю, – покачал головой Гуров. – Сложно, но вполне может быть. Только совпадений с забинтованной рукой в одном и том же месте у разных людей вызывает сомнение. Но мысль интересная. С этим понятно, давайте про второй случай. Я слушаю.

– Второй случай сложнее. Узнали мы о нем фактически оперативным путем, потому что все документы и результаты уже готовы. Причина смерти банальная – остановка сердца. Речь идет о жене бывшего крупного чиновника Павла Владимировича Горбунова. Сейчас он на пенсии, член Общественного совета при министерстве культуры. Человек с положением и со связями. Не в его интересах раздувать такой скандал, когда уже все свершилось. Я понимаю Горбунова и его желание скрыть все, связанное с его женой.

– А подробнее?

– Подробнее можете считать, что мы имеем «явку с повинной» врача, делавшего вскрытие тела Ольги Горбуновой. Причиной смерти была остановка сердца, но сама остановка не имела патологический причины, а вызвана была передозировкой какого-то успокаивающего препарата. Врача «очень попросили» сделать это!

Павел Дмитриевич Горбунов открыл дверь, молча кивнул Гурову и посторонился, пропуская его в квартиру. Лев удивился, что мужчина дома ходит в костюме и ботинках. Может быть, собрался куда-то уходить? Но когда он вошел, сразу стало понятно, что в такой обстановке тренировочные штаны с вытянутыми коленями, пляжные шорты и даже джинсы будут смотреться как-то неуместно.

Внутри все было оформлено в стиле и духе начала прошлого века. Тяжелые бархатные шторы в дверных проемах, мебель из деревянного массива, стилизованная под старину. А вот дубовое бюро и отреставрированный комод явно были не «новоделами». Подсвечники, картины, обивка стен под тканевые шпалеры. Типичная квартира русского интеллигента начала XX века или конца XIX. Именно старинного русского интеллигента, а не дворянина. Почему-то эту тонкость Лев почувствовал сразу. Никакого излишества, тонко и со вкусом все подобрано, но…

Подойдя к комоду, он заметил слой пыли на его поверхности. И багет ближайшей к нему картины был тоже пыльным. Запустение и тоска.

– Я живу не здесь, – неожиданно сказал Горбунов, – а за городом. Не могу тут находиться, давит все.

Гуров повернулся и сейчас, когда свет падал на лицо хозяина квартиры в щель между шторами, увидел, что мужчина выглядит старше своих 62 лет. Неужели смерть жены так его подкосила? Или осознание ее неверности? Если он пошел на подлог, подкупил, оказал давление на патологоанатома, значит, для него это важно.

– Павел Владимирович, – заговорил Гуров. – Меня зовут Лев Иванович Гуров. Я работаю в Главном управлении уголовного розыска МВД страны.

– Я помню, вы мне говорили по телефону, – кивнул Горбунов и, отойдя в глубь гостиной, устало опустился в кресло. – Вы садитесь. Я так понимаю, разговор будет долгим. И непростым.

– Правильно понимаете. – Гуров сел в кресло напротив и положил на колени папку с документами. – И дело не только в трагедии вашей семьи. Дело еще и в судьбах других людей. Но самое неприятное, что были и другие смерти. И если вы не соберете все ваше мужество и волю в кулак и не поможете мне, то смерть и вашей жены не будет последней. Вы поможете мне?

– Как? – хриплым голосом отозвался Горбунов.

– Полно и честно отвечая на все мои вопросы. Ваши показания очень важны, они могут помочь нам найти и изобличить преступника. Я понимаю, вы пытались скрыть истинную причину смерти вашей жены, опасаясь огласки. Хотели сохранить репутацию вашей семьи, но сейчас речь идет о жизнях и других людей. Более правильным будет все же найти и наказать преступника.

– Спрашивайте, мне уже все равно, – бесцветным голосом ответил Павел Владимирович.

– Как вы узнали, что ваша жена вам изменяет?

– Сначала по мелочам. Это заметно, когда женщина перестает любить тебя. Заметно, когда у нее на лице счастье, но думает она не о тебе.

– И это все? Или были более серьезные основания подозревать ее?

– Она стала тратить денег больше, чем обычно, а новых вещей я у нее не видел. А потом… Это глупо, конечно, но я не смог удержаться – начал следить за ней. Ольга вдруг иногда перестала выезжать на своей машине, а вызывала такси. А она ведь так любила сам процесс управления автомобилем. Я видел, как однажды она выходила из такси за квартал от нашего дома, а мужская рука удержала ее за запястье с заднего сиденья. Ольга наклонилась в салон и поцеловала его. Я видел, как она выходила из гостиницы, и узнал, что это небольшой отель, где номера сдаются с почасовой оплатой.

– Вы уверены, что это не совпадение, что Ольга вам в самом деле изменяла, что это не были деловые встречи, может, ее дела заставляли общаться со множеством людей? Ведь Ольга Дмитриевна занималась организацией различных мероприятий, презентаций, выставок, творческих встреч. У нее обширный круг знакомых, и в публичном обществе принято при встрече и прощании прикасаться друг к другу щеками, имитируя поцелуй. Такова традиция этого круга.

– Она приводила его сюда, в эту квартиру, – перебил Льва Горбунов.

– Вы уверены?

– Уверен. Я давно уже не могу доставлять женщине радость как мужчина. Думал, что у Оли потребность в сексе тоже угасла. Не думал об этом, уже не беспокоился. Я вернулся в тот день слишком рано. Намного раньше, чем обещал. Видимо, любовник только ушел, а Оля меня не ждала. Она лежала на кровати, на растрепанной постели в домашнем халатике, и было видно, что под ним нет белья. От нее пахло сексом, другим мужчиной. Это было ужасно понимать, я думал, что у меня остановится сердце. И еще: она так испугалась, когда меня увидела. Стала торопливо что-то болтать, чушь какую-то про кино, про погоду, про звонок подруги. Это был нервный лепет. Не знаю, как мне удалось сохранить самообладание и не выдать своего состояния. Впрочем, я сослался на недомогание, и Ольга с облегчением поверила. Я видел это облегчение.

– А потом?

– Потом я решил застать ее на месте супружеской измены. Не знаю, зачем мне это было нужно. Я не хотел ее ни избивать, ни унижать, я просто должен был твердо знать. Скорее всего, расскажи она мне все, признайся, я бы оставил ее в покое и уехал жить за город. Друзья и знакомые просто ничего бы не узнали, все было бы прилично. Я нанял толкового парня, чтобы он проследил за Олей. До сих пор стыдно за свой поступок. Это было как-то недостойно, но поверьте, Лев Иванович, я был измучен неизвестностью, предательством жены.

То теребя подлокотники кресла, то потирая лицо, Горбунов рассказал, как придумал убедительную легенду о своем отъезде на три дня из города. И в первый же вечер нанятый им парень рассказал, что в квартиру вечером вошел молодой человек.

– Он вошел к моей жене, понимаете? Это было настолько ужасно, понимать, что Оля связалась с парнем лет на двадцать моложе себя. Меня трясло, я не мог говорить. Полетел домой как сумасшедший. Мне надо было взять такси, а я поспешил на своей машине и… попал в аварию. Серьезно разбил и свою машину, и другого человека. Я был в таком состоянии, что хотел бросить все и на такси ехать домой, но меня чуть ли не силой удержали. Видимо, посчитали, что я пытаюсь скрыться, уйти от ответственности. Это были ужасные три часа. Пока приехали сотрудники полиции, пока закончили осмотр и составили все документы. Я приехал домой, когда Оля была уже мертва.

– Павел Владимирович, я прошу вас дальше все рассказать подробно. Понимаю, что вам тяжело, но сделать это необходимо.

– Я не хочу огласки, – покачал головой Горбунов.

– Мы постараемся сделать так, чтобы огласки не было, судебное заседание может быть закрытым. Вы поймите, что все не так просто. В тот день, когда ваша жена лежала на постели и умирала от огромной дозы успокаивающего средства, которое ей дал преступник, он снимал с ее карты через онлайн-банк большую сумму денег. Понимаете? Это не любовные отношения, это убийство с ограблением! Что вы увидели, когда вошли? Мне важно все: какие следы, какие улики, что-то такое, что могло бы помочь найти преступника. Может, вы стаканы не вымыли, из которых они пили.

– Я всюду протер пыль и перемыл всю посуду после похорон. Специально, чтобы не удалось найти никаких следов, – отозвался из своего кресла Горбунов. – Я не хотел огласки, хотел уничтожить все следы… И здесь, и из памяти.

– Нам придется провести обыск, – напомнил Гуров.

– Это обязательно? – с каким-то болезненным выражением лица спросил Павел Владимирович.

– Послушайте, вернитесь в реальный мир! – строго посоветовал Лев. – В этом реальном мире была убита ваша жена. Убита человеком, которого разыскивает полиция. На его счету как минимум еще одна смерть. О чем вы вообще говорите?

– Хорошо. Я понимаю, – кивнул Горбунов.

– Еще я должен допросить того парня, который следил за вашей женой в день ее гибели, который звонил вам и сообщил, что в квартиру вошел любовник.

Гуров достал из кармана блокнот и авторучку. Горбунов смотрел на него с таким выражением лица, как будто вот сейчас рухнет все то, что осталось, разрушится какое-то шаткое равновесие, на котором теплилась его жизнь. Или остатки его жизни.

– Ярик, – наконец произнес он. – Ярослав Зорин. Он в этом подъезде живет, шофером работал. Я часто его помощью пользовался. Замечательный парень. Добрый, честный.

Оперативная группа приехала через час. Как и ожидал Гуров, в квартире не нашлось отпечатков пальцев, которые можно было бы идентифицировать. Но на подземной парковке в машине, принадлежавшей покойной жене Горбунова, оперативников ждал сюрприз. В «перчаточном ящике» эксперт среди женских мелочей обнаружил конверт с логотипом барбершопа Topgun.

– Смотрите, Лев Иванович! – Молодой эксперт держал красивый конверт за уголок, повернувшись к свету. – Интересно, что в нем могло быть?

– Молодой человек, – усмехнулся Гуров, натягивая тонкие перчатки. – Вы отстаете от современной жизни. Знаете, что такое барбершоп? Нет? Это парикмахерская для мужчин. Прическа, укладка, окрашивание, стрижка бороды, усов. Не так давно это было именем собственным целой сети парикмахерских такого направления в Москве и по стране, а теперь появились и другие. Сейчас название «барбершоп» означает только то, что это заведение для мужчин, статусная парикмахерская. Быть клиентом одного из барбершопов престижно. Хм, кроме того, ты еще будешь идеально пострижен, и твоя борода или усы, если ты их решил носить, будут выглядеть максимально эстетично.

– Значит, – догадался эксперт, – в машине женщины конверт из барбершопа может означать, что там раньше лежало что-то, имеющее отношение к мужчине?

– Я думаю, что это был подарочный сертификат, – кивнул Лев и стал рассматривать конверт. – Барбершоп находится на улице Академика Янгеля, это у нас на юг по Варшавке. Вот что! Заберите с собой конверт и попробуйте найти на нем отпечатки. Чем черт не шутит, может, молодой любовник трогал его. Надеюсь, женщина, если она именно ему делала этот подарок, вручала сертификат прямо в конверте. А он вытащил, посмотрел, а конверт, случайно или намеренно, оставил в машине. По крайней мере, у нас есть шанс.

На квартире Андреевой тоже работали эксперты. Гуров приехал туда, когда почти все уже закончили. Крячко повернулся на шаги своего напарника, входящего в гостиную, и протянул руку.

– Ну что? Есть зацепки? – спросил Лев, пожимая ее.

– Трудно сказать, – пожал плечами Крячко. – В принципе, по всей квартире пальчики найти можно, но только они не пригодны для идентификации. То рисунок смазан, то только частично узор виден, без характерных признаков. Идентифицировать нечего, следов мужского присутствия тоже найти не удалось. Но один интересный момент все же есть. В шкафу мы нашли пленку от букета из цветочного магазина. Пленка свежая, она еще немного сохранила запах цветов. Одинокая женщина. Цветы обычно дарят или мужчины, или коллеги по работе. Я позвонил Протасову, он выяснит на работе у Андреевой, дарили ли ей там цветы в пределах последнего месяца.

– На пленке есть пальцы?

– Есть, – с улыбкой кивнул Стас. – Три почти полной и отчетливой пятерни и много пальцев. «Пальчики» Андреевой у нас имеются, так что ее отпечатки мы можем выделить. Будут еще отпечатки работницы цветочного магазина, но все равно есть шанс получить «пальчики» нашего юного афериста! Заодно сравним с отпечатками Романа Седова… Хотя…

– Мы поквартирный обход сделали, фотороботы наши показывали. И фото мужа дочери тоже. Вместе с другими. Знаешь, я рискнул показать соседям и фотографию дочери Андреевой. Ее никто не узнал. Редкий гость она была у своей матери. И Романа, ее мужа, не опознали. Двое только сказали, что наши фотороботы похожи на того молодого человека, который приходил к Андреевой. Но входящим или выходящим из квартиры его точно никто не видел. Спускался по лестнице после того, как дверь ее квартиры хлопнула. Одна дама видела, как парень звонил в квартиру Андреевой, но ему никто не открыл. Любопытные соседки приглядывались к нему, но прямых доказательств, что он был любовником Андреевой, что хотя бы входил к ней, у нас пока нет.

– Хорошо, – задумчиво произнес Гуров. – Пусть заберут пленку на экспертизу. Трудно установить, в каком цветочном магазине парень покупал цветы, но будем надеяться, что все «пальчики» мы сможем на пленке различить. В деле Горбуновой тоже есть одна зацепочка. В машине погибшей нашелся конверт. Я думаю, что в нем находился подарочный сертификат мужского салона. Я его тоже отправил экспертам.

То, что это мужской салон, догадаться можно было сразу по внутренним интерьерам помещений. Отделка под красную состаренную кирпичную кладку, большое панно на стене возле стойки администратора с изображением какого-то голливудского монстра или страшилища из американского комикса. Глубокие кожаные диваны и кресла для клиентов были черного цвета. Рядом настольный футбол. Бросив взгляд в зал, где работали мастера, или как их здесь называли «барберы», Лев увидел оформление все в том же брутальном стиле. Огромное изображение самолета в каком-то штормовом апокалиптическом небе, вдоль стен массивного вида стеллажи с баночками и тюбиками. Молодые мастера в черных комбинезонах и темно-бордовых или камуфляжной расцветки футболках деловито занимались прическами молодых мужчин.

– Добрый день, – раздался за спиной вежливый веселый голос.

Лев обернулся. Парень лет 28 стоял перед ним, выжидающе улыбаясь.

– Чем могу помочь? Какая наша услуга вас заинтересовала?

– Я хотел бы поговорить с вашим управляющим. Это можно организовать?

– Сейчас, минуту, – кивнул парень и показал на черный диван. – Присядьте пока.

Через пару минут администратор провел гостя по узкому коридору в маленький кабинет, оформленный в таком же брутальном стиле. Управляющий, парень лет тридцати, был лучшей рекламой своему заведению. Идеальная прическа и укладка, изящный рисунок hair tattoo на виске, дорогой костюм. На лацкане бейджик с именем.

– Вадим, – поднимаясь из кресла, протянул он руку.

– Полковник Гуров, Лев Иванович, – представился сыщик, когда дверь за администратором закрылась и они остались в кабинете вдвоем. – Главное управление уголовного розыска МВД. Мне нужна ваша помощь, и очень срочно. Поверьте, это не каприз, речь идет о преступлениях, которые совершаются в городе. Есть погибшие невинные люди. Мне нужно навести у вас кое-какие справки, но вы не пугайтесь, возможно, человек, о котором я буду вас расспрашивать, никакого отношения к преступлениям не имеет. Просто мы обязаны проверять все версии.

– Да, да, конечно, – с готовностью кивнул управляющий, но вежливая улыбка с его лица исчезла, сменившись напряженным выражением. – Значит, вы подозреваете кого-то из моих мастеров?

– Нет, просто кто-то из них может нам помочь. – Лев достал из папки конверт от подарочного сертификата и протянул Вадиму: – Можно узнать, кто приобретал этот сертификат? Кто им воспользовался и воспользовался ли?

– Конечно, – разглядывая конверт, ответил Вадим. Он взял со стола телефон, набрал номер и сказал в трубку: – Леха, занеси мне свой черновой журнал сертификатов и использованные сертификаты на начало того месяца.

Когда администратор принес тетрадь и тонкую папку скоросшивателя с сертификатами, скрепленными с какими-то листами бумаги, Вадим выпроводил его и снова повернулся к гостю:

– Основной учет ведется в компьютере, но для простоты и оперативности мы сначала все записываем в тетрадь. Это не документ, но тут вся история каждого сертификата. Так, на конверте указана дата и имя Роман. Сертификат на три тысячи рублей куплен у нас три недели назад Горбуновой О. Д. Услуга клиентом получена на сумму две тысячи семьсот рублей. Мужская стрижка – тысяча семьсот рублей, укладка – пятьсот и коррекция воском – пятьсот. Четыре дня назад.

Управляющий выжидающе посмотрел на Гурова. Сыщик задумался. Значит, совсем недавно некто Роман здесь получил услугу. Роман ли?

– Скажите, вы удостоверяете личность тех, кто покупает сертификаты и кто воспользовался им, получив услугу?

– Ну, мы спрашиваем в некоторых случаях имя, отчество, фамилию, иногда контактный телефон просим, но это все для упрощения процедуры контакта, иначе как обращаться к клиенту, куда звонить, если мы договариваемся, что позвоним ему и известим о чем-то? Паспорт мы не спрашиваем, и клиент волен называться так, как ему хочется, но какой смысл выдумывать псевдоним? Я такого не помню.

– Значит, Горбунова купила сертификат для некоего Романа? И человек пришел к вам за услугой, предъявил сертификат, назвался Романом, и вы ему поверили на слово?

– Конечно. А почему нет? Если у клиентки, купившей сертификат, были бы основания беспокоиться, она бы внесла не просто имя, а все данные полностью, данные паспорта. А раз просто имя, значит, мы должны только имя и спросить у обладателя сертификата.

– Ну да, логично, – согласился Гуров. – Вы можете установить, кто из ваших мастеров оказывал услугу этому Роману?

– Конечно. Это в журнале фиксируется. Ведь на этого мастера списываются средства, ему идет начисление за работу с объема заказа. Это… э-э, Саша Карташов? Хотите поговорить с ним? Сейчас его смена, он в зале.

Карташов оказался мускулистым молодым парнем с весьма харизматичной внешностью. Левая его рука была покрыта татуировками выше локтя. Витиеватый рисунок, оплетающий руку и, видимо, заканчивающийся на шее. По крайней мере, Гурову так показалось по схожести изображения. Глубоко посаженные глаза парня смотрели из-под массивных надбровий насмешливо и добродушно. Широкие скулы вот-вот готовы были шевельнуться, и тогда весь большой рот парня расплывется в добродушной заразительной улыбке. Неправильные черты лица, но обаяния в этом парне было море!

– Саш, ты не пугайся, – заговорил управляющий, – но Лев Иванович из полиции, и у него к тебе есть несколько вопросов об одном из клиентов.

– Я стриг бандита? – Карташов изобразил страшное удивление вперемежку с испугом. – А-а! Меня посадят!

– Хватит тебе! – смутился Вадим. – Дело серьезное, а ты чумишься. Спрашивайте, товарищ полковник!

– Саша, – показал барберу строку в журнале Лев, – четыре дня назад вы стригли молодого мужчину, который расплатился подарочным сертификатом на имя Романа.

– Ну, да, – заглянув в записи, согласился мастер. – Было.

– Я задам вам сложный вопрос, как мне кажется. У вас столько клиентов каждый день проходит перед глазами, вряд ли вы в лицо запоминаете всех. Так?

– Нет, не так, – засмеялся Карташов. – Послушайте, товарищ полковник, судя по вашей прическе, с вами работают профессиональные мастера из хорошего салона. Мы здесь не парикмахеры, парикмахеры стригут под гребенку детей в загородном лагере или пенсионеров в льготном заведении при собесе. Наша работа – работа стилиста. Мы учились на стилистов, мы не просто стрижем волосы и делаем прически. Мы стараемся создавать индивидуальный образ для каждого клиента, учитывая его личностные особенности. Как особенности внешности, особенности волос, так и черты характера. Мы стараемся найти отражение его внутреннего мира. Для нас нет двух одинаковых клиентов, не существует шаблона, кроме формы лица или носа. Только от этого зависят некоторые конструктивные особенности образа, но не более.

– То есть вы его помните? – обрадовался Гуров. – Сможете узнать по фотографиям и рисункам?

Лев извлек из папки несколько фотографий, в том числе и фотороботы, составленные потенциальными свидетелями, которые могли видеть преступника возле квартир пострадавших женщин. Среди них была и фотография Романа Седова – зятя погибшей Андреевой.

Не снимая черных тонких перчаток, в которых работал, Карташов стал брать в руки по одной фотографии и рассматривать их.

– Ну, это не наш клиент, – небрежно бросил на стол фото Седова мастер. – Это не прическа, а результат стрижки медсестрой паховой области перед операцией по удалению аппендикса. Вот этот похож и вот этот. У этого нос слишком длинный, этот не похож, форма лица другая. И у этого тоже. Вот на этих двоих он похож. – Карташов подвинул пальцем к Гурову два фоторобота, составленных соседями пострадавших женщин.

– Хорошо, – с удовлетворением кивнул Лев. – Я вам подскажу, Саша. Все эти шесть фотографий, в том числе и две вами отобранные – результаты совместного труда очевидцев, которые с помощью нашего специалиста пытались по памяти воспроизвести лицо преступника. Разногласия, как вы видите, были существенными.

– Так это фотороботы? – засмеялся мастер. – А я смотрю, что-то знакомое, что-то из детективных фильмов. Вадим, дай карандаш, я сейчас рисунки подправлю, чтобы похоже было.

– Нет, не надо, – остановил его Лев. – Мы с вами лучше еще раз встретимся, и вы поможете составить портрет с помощью соответствующей программы. А сейчас скажите, что еще такого индивидуального было у этого парня Романа?

– Да можно сказать, что ничего, – пожал плечами Карташов. – Стандартная и очень часто встречающаяся форма лица, хорошие волосы средней густоты. Мне хотелось вывести парня из ряда среднего, добавить своего, индивидуального в образ, но он категорически отказался. Судя по внешности, по ухоженности волос, одежде, он несколько далек от культуры внешнего вида. Может быть, не в молодежной среде вращается или чисто профессионально его среда аккумулирует в себе личности с низкой потребительской культурой. Не знаю.

– А где и кем он может работать, по-вашему?

– Да где угодно! Офис офису рознь. Один в престижной фирме, например, инвестиционно-финансовой, у сотрудников высокие зарплаты, высокая культура общения и потребления. А другой в средненькой управляющей компании или в системе сервисного обслуживания какого-нибудь насосного оборудования в области аграрно-животноводческого производства.

– У парня высокие доходы? – с интересом спросил Гуров, заинтригованный выводами наблюдательного барбера.

– Ниже среднего. Вкус есть, а с деньгами не очень. Уровень студента, но по возрасту он уже ближе к тридцати годам. Рубашка навыпуск, стрейчевые светло-голубые джинсы, туфли летние на тонкой подошве из категории одноразовых.

– Как это?

– На один сезон. Стильные, но дешевые. Имитация дорогого бренда.

– Рубашка на нем была с коротким рукавом? – перешел Лев к самым важным вопросам.

– Да, с коротким. Не заношенная. Чистоплотный. Когда голову клиенту моешь, то очень хорошо видно состояние воротника.

– Татуировки у него на теле были?

– Да, на руке вот здесь, ближе к локтю, – показал мастер на свою руку. – Больше на открытых участках кожи я не видел.

– И что за рисунок? Описать можете?

– Что-то стилизованное под старину, под рисунок из старинного манускрипта. Вроде змея, свернувшаяся кольцом и глотающая свой хвост. Или дракон.

– С крыльями дракон? – Гуров полез в папку и извлек фотографию рисунка, сделанного по воспоминаниям свидетельницы, и вторую, на которой рисунок попытался воспроизвести тату-мастер.

– Похоже, но не то, – задумчиво проговорил барбер, разглядывая снимки.

– А что не так?

– Не знаю. Видите ли, товарищ полковник, в наше время татушки на телах – явление частое. И техника рисунка становится все сложнее. У наших клиентов татуировки почти у каждого второго. Мы уже привыкли, что они есть, поэтому скорее запоминается человек, у которого нет татуировки. Я особенно не приглядывался к рисунку на руке этого Романа, но что-то в нем было… ну, нельзя сказать, что кустарное, но стиль какой-то несовременный. Не могу сказать. И еще, он ведь сидел чаще с закрытой рукой… под накидкой. Я и видел-то рисунок раза три по полсекунды.