Глава 14

– Чтоб этому полицейскому пусто было! – воскликнула Уна, швырнув телефонную трубку на рычаг. – Ничего не сообщил мне! Разговаривал со мной как с ребенком, к тому же слабоумным.

– Это можно было предвидеть, – отозвался Дэвисон.

– Мог бы, по крайней мере, проявить обыкновенную учтивость, – проворчала Уна, взъерошив свои белокурые волосы. – Я назвала ему имя отца, а невежа пропустил это мимо ушей.

– Такие вещи могут вызвать и отрицательную реакцию, – заметил Дэвисон.

Разговор происходил за чаем в его квартире в Олбани. Для Джона это было ежедневным ритуалом, столь же обязательным, как бритье или чтение «Таймс».

– Если он думает, что может таким образом отделаться от меня, то его ждет разочарование.

– Да, он не представляет, с кем имеет дело, – проронил Дэвисон.

– Вы еще будете насмехаться надо мной! Давайте лучше подытожим все, что мы знаем.

Уна вспомнила все обстоятельства исчезновения Агаты Кристи, находившейся вечером в пятницу или ранним утром в субботу в Ньюландс-Корнер. Говорили, что она не могла оправиться после потери матери, и это было Уне понятно, но девушка сомневалась, что писательница могла пойти на самоубийство.

– Вам хорошо известно, что смерть папы совершенно выбила меня из колеи, и бог знает, что я могла бы сделать, если бы не мысль о моих близких, – сказала Уна. – Я не могла нанести такой удар маме. А ведь, кроме нее, были еще Эрик, и Аста, и очаровательная малышка Сибил. И вы…

– И я? – искренне удивился Дэвисон.

– Ну конечно. Вы всегда были мне верным другом. Как и я вам, надеюсь.

– Конечно. – Он не был готов признаться, какую поддержку она оказывала ему самим своим существованием. У девушки после пережитой утраты возникало время от времени желание поговорить по душам, правда Дэвисон чувствовал себя при этом неловко. – Но давайте вернемся к насущным делам, к миссис Кристи.

– Да, довольно загадочная личность. Надо бы выяснить, с кем она дружила, была близка. В вашем министерстве никто не мог бы помочь нам в этом?

– Наверное, кто-нибудь и мог бы. Попробую разузнать. Однако я не стал бы рассчитывать на получение данных из министерства.

– Почему?

– Обычно это закрытая информация, которую не полагается знать простым смертным.

– Вы говорите прямо как этот отвратительный суперинтендент Кенвард, старый напыщенный индюк.

– Я тоже старый напыщенный индюк?

– Нет, конечно. Я и его всерьез таким не считаю, просто надеялась получить от него хотя бы крохи информации, обрывки слухов и сплетен.

– Вы же знаете, что мужчины не сплетничают. Вам надо завести знакомство с какой-нибудь осведомленной дамой.

– Да, вы правы. Но с кем? Секретарша, мисс Фишер, будет, наверное, держать рот на замке. Она слишком дорожит своим местом, чтобы болтать с кем попало.

– Думаю, да.

– Прежде всего надо поговорить со слугами. Вот кто обычно любит посплетничать! Мамина горничная всегда лучше всех знала, что происходит в доме. Она прикидывалась респектабельной и недоступной матроной, но к ней можно было втереться в доверие, и тогда она раскрывала любые секреты. Послушали бы только, что она порой рассказывала о некоторых знакомых, приходивших к папе! Ей даже были известны кое-какие подробности интимной жизни членов кабинета.

– Ох, кажется, и мне придется сейчас краснеть.

– Перестаньте, Дэвисон, вы же знаете, я не про вас.

– Откуда мне знать? Но к делу. Значит, вы поговорите со слугами, а я попробую выяснить в министерстве что-нибудь о полковнике Кристи.

– Вы подозреваете, что он грубое животное?

– Да. Как и большинство мужей, правда?

Уна расхохоталась. Давно уже Джон не слышал ее смеха. А раньше ей были свойственны вспышки внезапного веселья, с неудержимым взвизгиванием и фырканьем, что совершенно не подобало юной леди. Джону не хватало этих ее выходок. Он уже решил, что природная смешливость Уны почила вместе с ее отцом в могиле на церковном кладбище в Суонидже. Дэвисон готов был сделать все, чтобы поддержать Уну, если детективная игра хотя бы отчасти вернет ей радость жизни.

– Я, наверное, никогда не выйду замуж, – прервала Уна возникшую паузу.

– Это еще почему? – изумился Дэвисон.

– Ну, не знаю. Вы же сами говорили, что мужья бывают страшными занудами. Я еще не встречала мужчин, с которыми хотелось бы связать свою судьбу.

– Рад это слышать, – рассмеялся он.

– Даже про отца такого не скажу. Я любила его всем сердцем, но и он иногда ужасно досаждал маме.

– Да ну?

– Да. А у нынешних молодых людей из богемы такие же ветхозаветные взгляды, как у предков. Для вида рассуждают о свободе женщин, а на деле следят за каждым шагом жены или подруги. Вот она, отсталость, никуда не делась!

– Уверен, что вам все-таки встретится достойный джентльмен. Вы влюбитесь, и все, что вы сегодня наговорили, покажется вам чепухой.

– Сомневаюсь. Я хотела бы выйти за человека, который позволил бы мне быть собой, ни в чем бы меня не ограничивал и не ожидал от меня слишком многого. А это вряд ли возможно.

Опять наступило молчание. «Может быть, признаться ей?» – подумал Дэвисон. Момент казался подходящим. Вдруг она как раз побуждает его открыться? Джон хотел было задать ей вопрос, но не успел найти нужных слов, – Уна, похлопав его по колену, вскочила с дивана.

– Я разболталась, как школьница, а у нас серьезное дело. Я должна утереть нос этому тупице Кенварду, чтобы он не задавался. – Она вдруг умолкла. – Простите, вы хотели что-то сказать?

Джон, улыбнувшись, покачал головой:

– Нет-нет, ничего существенного.