Мозг как орган игрового со-творчества

Но самое интригующее – это то, что сотворил со способностью к креативному мышлению наш человеческий мозг. Ведь мы рождаемся с наилучшей к нему предрасположенностью: от природы мы не имеем никакой специализации, ни к чему особо не приспособлены, но всё понемногу умеем. К тому же мы появляемся на свет с совершенно недифференцированным, открытым для нового и способным к обучению, далеко не окончательно сформированным мозгом. Он позволяет нам устанавливать отношения практически со всем, что нас окружает. Таким образом, в нас природой заложены наилучшие предпосылки, чтобы стать креативными существами. Однако этот потенциал только в том случае получает шанс развернуться в полную силу, если в детстве мы не слишком рано попадаем под давление. Если после рождения мы как можно дольше располагаем возможностью, играя, разобраться в том, как сложен мир, в котором мы живём, и как велики наши возможности менять его по своему вкусу. Только таким образом мы способны понять, что нам требуется, чтобы найти своё место в мире, в который нам суждено было прийти.

Есть животные, которые появляются на свет с уже готовым, сформированным мозгом. Пауки сразу могут плести свои сложные сети, и не нужно, чтобы их кто-то этому учил. Им не нужно учиться плетению паутины, потому что с самого начала в их маленьком мозгу формируются высокоспецифические паттерны нервных клеток, необходимые для выполнения этого действия. Точно так же с самого начала умеют всё, что им нужно уметь, рыбы или крокодилы. Но уже у уровня птиц, а тем более у млекопитающих врождённые жёстко заложенные паттерны становятся всё более открытыми. Поведение, определяемое ими, становится менее запрограммированным. Детёнышам приходится сначала учиться. В этом им помогают старшие, подающие соответствующий пример и показывающие, как надо.

Однако решающую роль всё-таки играют их собственные попытки, обучение методом проб и ошибок и неустанные упражнения в том, что начинает получаться. Для этого детёнышам не нужны школы. Всему, что им понадобится в жизни, они учатся, играя. Необходимые паттерны нейронных соединений и переключений формируются автоматически во время игры. Котята играют с собственным хвостом, ловя его снова и снова. Медвежата борются друг с другом и лазают по деревьям. Маленькие обезьяны устраивают охоту друг на друга или дразнят старших. Но во всех этих случаях детёныши, играя, проверяют, что можно, а что нет, что получится, а что невыполнимо. Специалисты по биологии развития называют это «исследовательским поведением», и, по их единогласному мнению, оно сопровождается той же радостью и тем же восторгом, с каким маленькие первооткрыватели и творцы – человеческие дети – играя, исследуют устройство мира и выявляют всё богатство кроющихся в нём возможностей.

Радость открытия и созидания присуща всем детям от рождения. Эту радость они переживают ещё до появления на свет и приносят с собой в мир ощущение того, как это здорово, – самому что-то открывать и создавать. Ещё в период внутриутробного развития в мозгу формируются соответствующие нейронные сети, получившие от исследователей название «центров подкрепления» или «вознаграждения». Такие комплексы, расположенные в среднем мозге, активируются – и у взрослых тоже – в тех случаях, когда собственными усилиями удаётся привести мозг, находящийся в некогерентном, неупорядоченном состоянии, к когерентности. Такое некогерентное состояние возникает, как своего рода раздражение оттого, что воспринятое не может быть структурировано. Нейробиологи используют для обозначения такого состояния термин arousal. Интенсивная работа над появившимся феноменом иногда приводит к тому, что проблему удаётся решить. Тогда чувство раздражения сменяется радостью, иногда даже восторгом, а в мозгу всё хорошо укладывается. Его состояние становится более когерентным.

Это активизирует центры подкрепления в среднем мозге, и тогда на концах длинных и многократно ветвящихся отростков расположенных в них нервных клеток освобождаются особые вещества – нейромедиаторы. Они воздействуют подобно кокаину или героину и, в свою очередь, стимулируют определённые нейронные сети, вызывающие то самое приятное чувство, которое может иногда охватить всё наше тело, и которое мы называем «радостью» или даже «восторгом». В то же время эти особые нейромедиаторы, или сигнальные вещества (к которым относятся прежде всего катехоламины, эндогенные опиаты и другие пептиды), стимулируют появление новых связей между нейронами. Подобно удобрениям, они способствуют возникновению, росту, укреплению и стабилизации синапсов. Таким образом существующие нейронные сети расширяются и перестраиваются, и весь тот мозговой арсенал, который был задействован для решения определённой задачи или для того, чтобы добыть новое знание, получает материальную форму определённой нейронной сети, закрепляется в ней и сохраняется в мозге.

Маленькие дети ежедневно неоднократно переживают такие приступы восторга, и каждый такой эпизод вносит удобрение на мозговые грядки синапсов.

Так что если дети учатся очень быстро, радостно и столь многому, то это не потому, что им кто-то всё правильно преподаёт или их хорошо инструктирует, или осуществляет какие-то ещё «развивающие мероприятия». Нет, это потому что, играя, дети каждый день немножко больше узнают о мире, а особенно – о том, как этот мир открывать и что-то в нём создавать. Они пробуют. Узнают, как соединить и как разъять. Они совершают всё новые и новые открытия – о самих себе, о своём теле, чувствах; они познают свои мыслительные возможности, открывают таланты, выясняют, чем они одарены и какие у них есть особые способности. Они достигают мастерства – и всё это в игре: безоглядно, бесцельно, бессознательно. Сами. Биологи назвали бы это «самоорганизующимся процессом».

Если всё хорошо получается и при наличии благоприятных предпосылок, то человек – сначала ребёнок, а потом и взрослый – совершенно самостоятельно приходит к раскрытию присущего ему потенциала. Этот потенциал заложен в мозге всех животных, которым, чтобы приспособиться к миру, необходимо учиться. У таких животных по мере развития мозга в созревающих один за другим его отделах образуется сначала значительный избыток соединений нервных окончаний, то есть переизбыток нейрональных контактов, так называемых синапсов. Те из этого множества контактов, которые оказываются востребованными, постоянно активируются и интегрируются в функциональные нейронные паттерны – сохраняются и закрепляются. Остальные же со временем исчезают. Наши дети появляются на свет с переизбытком таких потенциальных нейронных связей, и такое положение вещей сохраняется довольно долго.

Поэтому у нас, людей, именно в детстве есть гигантский учебный потенциал. Но он разворачивается только при условии, что на нас не оказывают давления, не предъявляют к нам требований, не заставляют учиться и не указывают, чему учиться.

Чтобы этот заложенный в наших детях потенциал к неограниченному созданию нейронных связей смог развиться во всей полноте, чтобы смогли раскрыться все их таланты и способности, надо как можно дольше не отнимать у ребенка возможность с радостью совершать открытия, создавать новое в самых разных сферах жизни, во всех областях, какие только можно представить. Другими словами: дети должны иметь возможность играть как можно дольше, как можно больше, как можно чаще и в самые различные игры.

Однако чтобы дать детям такую возможность, недостаточно просто осознать, что игра наилучшим образом служит развитию и проявлению способностей. Для этого должны кардинальным образом измениться до сих пор господствующие в нашем обществе представления о том, что значит «играть», какие возможности даёт «игра», и какое она имеет значение с точки зрения биологии. Решающей предпосылкой для таких перемен является распространение глубоких знаний о фундаментальных основах и о значении того феномена, который мы называем «игрой».

Нейробиологи, педагоги и специалисты по психологии развития, работая в сотрудничестве и привлекая данные многих смежных дисциплин, внесли в последние годы решающий вклад в наше понимание феномена игры. Они помогли заострить внимание на том, что происходит, когда мы играем. Теперь мы начинаем понимать, почему всё-таки, только играя, в полной мере являемся людьми, и почему можем развивать заложенный творческий потенциал лишь тогда, когда находим новые и новые возможности в игре проверять себя и делать новые открытия.

И ведь это новое видение вполне укладывается в картину, созданную за последние годы математиками, физиками и специалистами по поведению сложных систем. Здесь игра рассматривается как универсальный принцип, лежащий в основе всех самоорганизующихся систем. В области неживой материи, мы видим то же самое: уже существующие явления могут образовывать новые сложные структуры, расширяющие имеющееся пространство возможностей, только путём игровых проверок потенциальных сочетаний.

Однако стоит нам, используя методы и подходы естественных наук вступить в области, скрытые от непосредственного наблюдения, всякий раз оказывается, что результаты, полученные таким путём, подтверждают те глубокие выводы, к которым мудрейшие из людей пришли уже многие сотни, если не тысячи лет назад. А потому стоит пристальнее всмотреться в эту древнюю мудрость, осветив её самыми последними данными естественно-научного знания.