VI. Секс в невесомости
Гарри Ви
В банде только девушки
1
– «Засуньте номер нашего телефона в свой мобильник, татуировкой выцарапайте его на ладони, запомните навеки наизусть, и пусть он вам никогда не понадобится!»
Похоронный дом – «Аккерман» – радостно оплачивал рекламу на ведущих телеканалах комфортабельного флоридского округа. Вокруг под легким морским бризом, окруженные вечнозеленой свежестью, гнездились уютные клубы – обиталища тех созревших пенсионеров, которым хорошо за семьдесят. И за восемьдесят. Некоторые заставляли владельцев процветающего бизнеса проявлять терпение, но жизнь есть жизнь.
Шанда появилась в доме скорби внезапно, словно неожиданный порыв океанского ветра. Вообще-то ее звали Шандольер, но полное имя звучало лишь для тех, кто мог его оценить. Она, оказывается, искала работу. Не стоит объяснять прозорливому читателю, что устроиться в такую, никогда не умирающую, контору было весьма непросто. Особенно на высокооплачиваемую должность менеджера, умеющего работать с раздавленными горем родственниками усопших. Тем не менее Шанду взяли.
Видели бы вы эту Шандольер! Красавица? Вовсе нет. У вас, читающих про женщин, вечно одно на уме. Тем не менее кое-что, совсем чуть-чуть, как шанелью в нос, как туфелькой да по щекам, у нее просматривалось. И не цепляйтесь к этой фразе – ее чуть ли не сам Антониони почти так вот и произнес. А то, что у нас – неграмотное изложение, у великих – находка режиссера.
Не вызывало сомнений, что Шанда была искусной драматической актрисой. А может быть, комедиантом? За считаные секунды на ее мягком округлом лице появлялись полные страданий и боли пронзительные глаза вечного мученика. Молящий взгляд истерзанного горем человека был неотразим. Ее язык на два выражения превосходил словоблудие любых радиокомментаторов, чистейшая мелодия произношения вызывала ностальгические воспоминания о династии Тюдоров. А манеры, а элегантность! Непонятно, как Голливуд пропустил такое созвездие.
Руководство бизнеса не сделало роковой ошибки, предоставив ей работу. Когда Шанда обслуживала рыдающих людей, она умело входила с ними в душевный, сгорбленный общей болью контакт. Сочувствие и сострадание смотрелись искренними, непоказными. Под слезы, вздохи и шумок она умело всучивала клиентам самые прибыльные программы обслуживания.
2
Гилберт Аккерман, владелец бизнеса, был весьма доволен своим новым менеджером. До самого того дня, когда он получил по почте здоровенный конверт от какой-то юридической фирмы. Внутри было уведомление о том, что Шанда обвиняет его в сексуальных домогательствах и вызывает в суд, требуя компенсацию в десять миллионов долларов.
«Как будто не первое апреля сегодня», – глядя на календарь, подумал Гилберт.
Шанда на звонки не отвечала и на работе не появлялась.
Мистер Аккерман задумался о кошмарном существовании американских богачей, живущих в постоянном страхе под дамокловым мечом, занесенным желающими отобрать у них денежки. У нас же здесь – коммунизм, описанный товарищем Марксом. Богатый платит за десятерых, средний класс работает за десятерых, бедный получает все то же самое бесплатно, и делать ничего не нужно. В нищие, что ли, податься?
Хорошо живется где-нибудь в Гондурасе, где зависимая по служебному положению женщина сразу выполняет армейскую команду: «Ложись!» Не хочешь любви – так теряй работу. А у нас… Введенная в практику высшей юридической инстанцией закорюка о сексуальных домогательствах стала изобретением века. Если раньше для того, чтобы пинком под зад убрать конкурента, ему шили любвеобильность на стороне, пьянку и прочую аморалку, то в наши дни справедливость восторжествовала. Помните такого Кэйна? Президентом США собирался стать. Как ловко наши доблестные, принципиальные девочки вытащили на свет божий все его двадцатилетней давности гнусные намеки! Живо кандидатуру снял.
Гилберт связался со своим адвокатом, который оказывал ему разного рода необременительные услуги, но тот проявил неожиданную честность, заявив, что опыта в подобных сложнейших делах у него нет и он может лишь помочь найти подходящего защитника. После охов, вздохов, элегантнейших бесед и посылания ко всем чертям Аккерман нащупал родственную наглую душу в лице эсквайра Харса.
– У меня даже в мыслях не было на что-то Шанде намекать, – лепетал чистую правду похоронный бизнесмен.
– Меня не интересует, – оборвал Гилберта его юридически подкованный собеседник, – что там было и чего не было. Совершал ли мой клиент нечто наказуемое, например убийство. Это не имеет ни малейшего значения. Существует один лишь понятный вопрос, который требует односложного ответа. Согласны ли вы заплатить мне триста тысяч долларов?
3
Начинаем, начинаем детектив! Харс обожал любое расследование и потому отказывался от услуг профессиональных сыщиков, предпочитая развлекаться самостоятельно. Первым делом он навел справки об адвокате оппонента. Эй, дело-то выглядит пустяковым! Его соперница, некая Клэйр, в этом году только получила лицензию юриста. «Да я ее мизинчиком…» Более того, он нашел в Интернете резюме, в котором, перечисляя свои скромные способности, девушка просила подыскать ей место. Посмеиваясь, Харс отправил электронное сообщение, приглашая Клэйр на собеседование.
– Мне нужен специалист по вымогательству, – обрисовывал ситуацию работодатель Харс сидящей напротив Клэйр. – Из вашего резюме видно, что вы как раз ведете подобное дело. Хотел бы знать некоторые подробности предъявляемых претензий и методы, применяемые вами.
Интонация Клэйр была скучающей.
– Не знаю деталей и никакого к ним интереса не испытываю, – лениво вымолвила она. – Важно лишь то, что клиент предпочел мои услуги, отказав многим бывалым.
– Как же вам удалось достичь столь блистательного превосходства? – изображал восторг Харс.
– Все требовали предварительной оплаты, в то время как я согласилась получить гонорар только в случае успешного окончания дела.
– Эй, так придется же победить, выиграть. Вы уверены? В этой жизни все бывает…
– Как я могу не одолеть оппонента, если сумма иска – десять миллионов, а мне причитается третья часть?
Поворотами головы и шеи, характерным движением глаз Клэйр изящно и безупречно исполнила взгляд игрока в гольф, следящего за дальним полетом мячика.
Рот Харса приоткрылся в восхищенном удивлении.
– Я счастлив, что вы будете звездой моей фирмы, дорогая Клэйр! – торжественно провозгласил опытный юрист.
Харс имел правильное представление об аристократических привычках высших слоев общества и обожал гольф. Он прекрасно знал, что олицетворяет безошибочно обозначенный взгляд.
Клэйр собирается поделиться деньгами с адвокатом Аккермана. В этом случае он, мистер Харс, получит полтора миллиона. Очень было бы кстати. Куда достойнее, чем несчастные обещанные ему триста тысяч. Сколько лет можно трудиться за гроши? А кому нужен этот мистер Аккерман? Пусть он проиграет, соблазнитель подлый.
«Не надула бы меня эта аферистка на дорогом «Мерседесе»! Ведь проведет, кинет, зажулит мое честно заработанное», – раздумывал повидавший жизнь Харс после ухода Клэйр.
Он прекрасно знал, что такого рода виртуозные комбинации возможны только в очень узком кругу богатых влиятельных законодателей. Те ребята не проигрывают процессы. Неужели эта молоденькая выскочка из их числа? Харс покрутил видеокамеру наружного наблюдения и высветил номерной знак роскошного «Мерседеса», на котором приезжала Клэйр. Потом позвонил друзьям в полицию. Ему сразу сообщили, что машину взяли напрокат на один день.
«Ух, какая талантливая стерва! На мормышку меня, старого бобра, чуть не поймала. Ждет ее счастливое будущее, если не посадят…»
4
Теперь нужно взглянуть на окружного судью, который принял иск к рассмотрению. Его Честь и Справедливость парит на уровне Небес в храме Истины, но, тем не менее, Вершитель Правосудия остается человеком, родившимся на Земле. У него есть родственники, друзья, коллеги. В маленьком тесном мире юристов на многих можно или выйти, или наехать. На многих, но не на всех. Харсу дурно стало, когда он увидел имя Памелы Райх. Очень известная индивидуальность. Во времена президента Клинтона она была министром юстиции. Эта двухметровая бесполая леди ничем, кроме своих обязанностей, в жизни не интересовалась, и копать под нее не имело никакого смысла.
5
Продолжаем, продолжаем детектив! Требуется вытащить всю подноготную этой Шандольер. Компромат, доказывающий, что она исключительно лживый человек, и прочие попутные фекалии.
Харс начистился, проверил оружие, только потом уселся за компьютер. Перченую, пахучим цветочком новость он вытащил из недавних полицейских файлов почти сразу. Имя Шанды Ле Флер засветилось во время налета агентов на подпольный бордель лишь месяц назад. Оскорбленную соискательницу десяти миллионов вытащили из-под клиента. Фотографии-то какие! Залюбуешься… Харс встал, причесался, выпил рюмочку лимонада.
– Такую находку надо бы показать адвокату Клэйр, пусть дает мне мои заслуженные полтора миллиона вперед! – сам себе внушал прожженный законник. – Эх, и помечтать нельзя!
Жесткое сердце Харса наполнилось уважением к раблезианскому жизнелюбию Шандольер. Вот из таких гордых, самостоятельных девчонок, которым море по колено, и выходят герои Америки!
6
Зал суда, где проходило слушание по делу мерзкого Аккермана, оказался небольшим. Местная община домов престарелых прислала два автобуса желающих развлечься спектаклем популярной Шандольер. Они – все представительницы прекрасного пола – обстоятельно разместились внутри, и это не та публика, которой можно было закрыть рот.
Тишина настала, лишь когда в сопровождении своей помощницы Клэйр в Храм Правосудия вошла оскорбленная Шанда в черном мистическом одеянии.
– Изложите доказательства, истец, – строго произнесла судья Райх, закончив публичное чтение иска.
Адвокат Клэйр прижала микрофон к губам:
– Восьмого числа, в восемь тридцать утра, когда миссис Ле Флер появилась в офисе, господин Аккерман произнес: «Ты потрясающе красиво выглядишь, Шанда!»
Возмущенный зал взорвался:
– Какой наглец! Думает, что если он – владелец бизнеса, то все разрешается!
– Как несчастная женщина должна реагировать на такое хамство?!
– Вы признаете изложенный факт, ответчик? – спросила судья.
– Не помню, – пролепетал Аккерман.
– Не помните или отрицаете?
– Я…
– Вы, между прочим, под присягой. Истец, у вас есть свидетели сказанного?
– Трое. Теперь осталось двое. Один не может свидетельствовать – он уже в гробу.
Стремительным порывом вмешался адвокат Харс:
– Ваша Честь, госпожа Судья! Уважаемая почтенная публика! Конечно, мой клиент расточал свои комплименты при свидетелях. Где вы видели, чтобы человек, задумавший что-то недостойное, предавал свое мнение огласке? Он просто хотел поощрить работника из самых лучших побуждений…
Говорящий прервался, потому что в лицо ему попал запущенный из зала надкушенный помидор. Сдержать негодование трудящихся было невозможно.
– Этот Аккерман так обнаглел, что его не волнуют рядом стоящие!
– Долой насильников!
– Носильщиков долой!
– Свободу Шанде Ле Флер!
С трудом успокоив толпу, судья продолжала следствие.
– Истец, у вас есть еще примеры?
– С чувством глубочайшего возмущения, – говорила Клэйр, – я перехожу к наиболее трагической части своего повествования. Восемнадцатого, в два часа после полудня пятеро служащих и мистер Аккерман обедали в соседнем ресторане. Ответчик взял в руки спелый банан, подрезал шкурку и, помахивая, спросил Шандольер: «Хотите?»
– Ваша Честь! Я прошу включить кинопроектор. Все готово?
На белом экране было отчетливо видно, на что похож покачивающийся в ее пальцах телесного цвета банан.
Кто-то включил мелодию американского гимна. Пели все. И судья, и мужчины.
– Гнать мерзавцев из Флориды!
– Надо же, какой у него большой, кто бы мог подумать…
– Бойкотировать Банановую Республику…
Судья Райх, звоня в колокольчик, пыталась успокоить публику:
– Какие еще веские доказательства имеются?
– Прошу пригласить независимого свидетеля, – заявила Клэйр.
Под ритмичные аплодисменты зала к сцене подъехала комфортабельная инвалидная коляска, громко зазвучал клаксон. Сидевшая за рулем немолодая, но моложавая леди надела очки, вставила в уши слуховые аппараты, подправила челюсть, достала особый беспроводной микрофон.
– Я – Вивиан Фитц, была замужем восемь раз! Сначала был Сэрж… Само упоение… Сколько грации… Кушал мои котлетки одну за другой. Люсифер тоже скончался после котлеток, но Энтони попал под поезд. Александр…
– Уважаемый свидетель, – прервала ее судья Райх, – знаком ли вам кто-либо из сидящих здесь мужчин?
Миссис Фитц сняла очки, взяла в руки длинный лорнет с двумя биноклями внутри, вплотную подъехала к Аккерману.
– Эй, да это же Гилли из сосисочного бизнеса! Обольститель лукавый… Мы познакомились – тогда я была замужем за небогатым золотопромышленником Джеком, – когда он явился в мое имение сосиски продавать. Ты повзрослел, Гилберт…
Адвокат Клэйр успела вставить:
– Хотелось бы услышать подробности…
– Ну, как… – продолжала Вивиан. – Взял этот Гилли сосисочку за кончик, обмакнул ее в белый соус и так, покачивая, игриво спрашивает: «Любите?» А соус с кончика мелкими капельками и падает… Ну, разве я могла устоять? А сосиски невкусные оказались – Джек до смерти отравился ими потом.
– Вы занимались доставкой сосисок, мистер Аккерман? – спросила судья.
– Да, но в то время мне было пятнадцать лет, и я не помню такого случая…
– Всех обманутых, брошенных, покинутых – не упомнишь! – раздался крик из зала.
Адвокат Харс вмешался:
– Мое детективное расследование показывает, что в то время, двадцать семь лет назад, когда моему клиенту лишь исполнилось пятнадцать, вам, уважаемый свидетель, было далеко за шестьдесят…
– Вы что здесь? Дискриминацией женщин по возрастному признаку занимаетесь?! – заорала Клэйр.
– Тут некоторых пора привлекать за растление малолетних, – не скромничал Харс.
– Брейк, – сказала судья Райх, разводя дерущихся. – Объявляется перерыв. Во второй части выслушаем аргументы защиты.
7
Харс задавал свои детективные вопросы, передвигаясь по сцене, словно танцуя мазурку:
– Миссис Ле Флер, где вы находились пятого в полдень?
– На работе, при исполнении служебных обязанностей, – четко отвечала Шанда.
– А восьмого в семь вечера?
– Мы с мужем посетили службу в храме Святого Варфоломея.
– Какая прекрасная у вас память, миссис Ле Флер! Не напомните ли, что вы делали двенадцатого после девяти вечера?
Услышав вопрос, Шанда разрыдалась, упав на пол. Это были протянутые в мольбе руки Дездемоны. Арией страдающей Виолетты зазвучал Верди. Ермоловой нечего было бы делать рядом с выдающейся Шандольер.
В оцепеневшем зале Харс продолжал:
– Слово предоставляется свидетелю, инспектору полиции.
Нехуденькая тетка в униформе блюстителя порядка излагала суть:
– Двенадцатого вечером был срочный вызов в неблагополучный массажный салон. Среди прочих мною была задержана молодая женщина, лежавшая голышом с высоким усатым мужчиной. Здесь фотографии для обозрения. Позднее была установлена ее личность.
– Вы можете опознать подозреваемую? – жестко вставила судья.
– Да, – ответила инспектор, указывая на Шанду. – Кроме того, у той женщины на левой ягодице была татуировка – в виде накрашенных губ.
– Истец, как часто вы подрабатываете подобным образом? – рявкнула Райх, просматривая фотографии.
Шандольер пыталась ответить, но рыдания прерывали ее.
Харс, глядя на Клэйр, уверенно исполнил позу игрока в гольф, наносящего точный, решающий удар.
– Уважаемый свидетель, – спросила адвокат Клэйр, – вы можете опознать того высокого с усами мужчину, который находился с потерпевшей?
– Безусловно.
– Главный свидетель – вперед! – торжественно изрекла Клэйр.
На сцену вышел нескладный тип с тонкой шеей, похожий на постмодернистского поэта-грача. Он был слегка под мухой, но создавалось впечатление, что таково его обычное состояние. По характерному блеску глаз Харс сразу заподозрил, что свидетеля только что выпустили из психиатрической лечебницы.
– Вдохновение, творческий порыв – вечно искомые… Жизнь отдашь за секундное озарение мысли… Прочувственность сюжета – черства… Я…
– Назовитесь, свидетель, – прервала судья его душевный полет. – Как вы оказались под красным фонарем?
– Я – Ги Ле Флер, художник-авангардист. Постоянные творческие искания требуют перченых квинтэссенсуальных ощущений, создающих транспроцессуальные концепции созерцания… С моей любимой женой Шандой – у нас двое детей – я назначаю свидания на крыше скорого поезда, или под водосточной трубой, или с аквалангом у скал, где большие акулы плавают; в пикирующем самолете, на концерте виолончельной музыки. В тот раз я так романтично затащил Шанду в массажный салон, а потом в полном восторге вызвал полицию….
Клэйр изящно согнулась в позе игрока в гольф, достающего из лунки победный мяч.
Похоронный дом «Шандольер» стал лучшим заведением Флориды.
