Не было ни верха, ни низа, никаких пространственных координат, да и время будто остановилось. И ничего толком не чувствовалось, сознание оставалось на грани яви и небытия, выплывая оттуда на секунду-другую, чтобы снова погрузиться в ничто. Потом оно несколько успокоилось, определило, что все не так уж и плохо, и стало задерживаться на поверхности бытия куда дольше, пока вдруг резко и окончательно не пришло в себя, а вместе с ним и его главная составляющая – человек. Произошло мгновенное воссоединение, словно бесчувственное тело окропили живой водой, и Фил приоткрыл глаза, обретая собственную физическую сущность, коей и являлся на данный момент – навигатора первого класса, здорового, полноценного мужчины в расцвете сил с запоминающейся внешностью. Узнавание самого себя после глубокого искусственного сна прошло незаметно и буднично (первый раз, что ли?), но вот ощущения, которые привносил анабиоз после пробуждения, приятными никак не назовешь, к ним толком не привыкнешь: одно плывущее, будто в нокдауне, сознание чего стоило. Да и все остальное тоже. Слабость, например. Радужные пятна перед глазами. Ну и мысли под стать: вялотекущие, абстрактные, никакие.

Однако какое-то смутное беспокойство, что владело им с первых секунд пробуждения, все не отпускало. Эдакий неприятный, даже обескураживающий фон. Словно заноза возле сердца. Фил пялился в потолок анабиозного отсека и никак не мог сообразить, что же не так. Автоматика разбудила, он жив-здоров? Да, слава богу. Память не в пятнах временной амнезии? Вроде нет, все, что надо, помнит… Тогда в чем же дело?!

Фил потер лицо руками, встряхнулся, потянулся и сел на ложе ан-камеры. Неторопливо огляделся, особо уделяя внимание деталям. Подчас ведь именно от мелочей и зависит наше благополучие.

Однако ничего особенного не заметил. Все на месте, все в порядке. Воздух свеж, посторонних запахов нет, аппаратура в норме, зелененькие огоньки так и бегают, чисто, светло и уютно, как и положено в обжитом родном доме. А разве корабль не его дом? Вот именно. Его. Но почему тогда беспокойство не проходит, хоть ты тресни? Отчего же на душе так неуютно и тревожно?

Фил, стараясь ни о чем не думать, посидел еще немного, собрался и резко встал. Моторика оказалась в норме, даже не покачнулся. Хотя что удивительного? Здоровьем бог не обидел, силой тоже, сейчас еще транк выпьет, но так, для окончательной стабилизации, а после и поесть организует, а то жрать охота, аж желудок звенит. Понятно, что перед «лежкой» никакой еды в принципе, и желательно часов за десять минимум, иначе пробудишься весь в «благородной отрыжке», а кому оно такое надо? Филу уж точно нет.

Насвистывая мотив популярной песенки, подошел к стенной нише, раскрыл створку и машинально глянул в зеркало. Красавец… Мускулы так и играют, бронзовый загар подчеркивает их рельефность, на животе кубики и ни грамма жира (зря, что ли, в свободное время в тренажерном отсеке парился?). Чуть вьющиеся темные волосы вкупе с голубыми глазами и упрямо сжатым ртом завершали образ мужественного парня и любимца женщин. А уж в форме навигатора он вообще выглядел на все сто. Настоящий космический волк, гроза метеороидных потоков и кластеров, космос по колено и вообще привет вселенной… М-да, волк. Волчара, блин. Только вот с собственными чувствами справиться не может, мерещится всякое…

Одевшись в рабочее, раздраженно хлопнул створкой гардеробной и открыл соседнюю, оружейно-медицинскую. Некоторое время с профессиональным интересом рассматривал ячейки с оружием, останавливая взгляд то на файдере, то на игломете, то на спире… Нет, к черту! Еще паранойи не хватало для полного счастья, поэтому берем транк, выпиваем и аккуратно закрываем нишу. Пока закрываем. Тем более ниш таких на корабле – в каждой секции. Успеется. Что он, в самом деле, предчувствиям каким-то доверяет больше, чем здравому смыслу? Вот именно.

Чуть повеселев, отправился в рубку проверить состояние бортовых систем, двигательной группы, навигации и прочего, столь необходимого в длительном полете. Скоро маяк и п-бросок, а это вечная головная боль для навигаторов: системы корабля должны не просто нормально функционировать, а быть как с иголочки, без всяких там нештатных ситуаций, а то занесет туда, откуда вовек не выберешься. П-бросок такая штуковина, что шутки с ним плохи, с десяток без вести пропавших тому свидетели. А у него очень важная информация.

Наконец-то после многомесячных скитаний в «свободном поиске» Фил наткнулся на настоящее сокровище: маленькую планету с кислородно-азотной атмосферой, вполне пригодную для колонизации. Первичное зондирование показало наличие обильной растительности и примитивной, не слишком разнообразной фауны, но никаких признаков разумной жизни при поверхностном осмотре планеты не наблюдалось. Холмы, озера, леса, реки, океан – все, как на Земле, но благодаря трем светилам, к которым планета попеременно поворачивалась «боками», климат ровный, умеренный даже вблизи полюсов – суточные колебания температуры не более двадцати градусов, и все в пределах от плюс десяти до сорока по шкале Цельсия. Сильных ветров не наблюдается, примерно раз в трое местных тридцатичасовых суток идут спокойные обильные дожди, несущие в водоемы чистейшую пресную воду. Рай, да и только. Теперь надо доставить собранные данные, образцы грунта, воздуха и воды по назначению и в минимальные сроки. Так что за дело. Но сначала все же перекусить. Кто сказал, что хороший стейк и картофельное пюре с подливкой делу помеха? Очень даже наоборот!

Но и за едой Фила не покидали какие-то дурные предчувствия. Думал о чем угодно, только не о еде, на автопилоте жуя и отрезая очередной кусок. Без всякого удовольствия утолив голод, бросил тарелку с недоеденным обратно в синтезатор и, чертовски раздраженный, направился в рубку. Очень быстро направился, как будто там сейчас решалась его судьба. А когда активировал входную мембрану, то тут же понял, что насчет судьбы был недалек от истины.

В отсеке управления лицом к нему сидела умопомрачительной красоты женщина с длинными волосами рыжеватого оттенка, свободно ниспадающими на плечи. Легкая улыбка трогала губы, распахнутые глаза цвета майской травы смотрели открыто и приветливо. Глубокий вырез полупрозрачной туники, едва скрывающей спелые налитые груди, так и притягивал взгляд. Изящные руки с тонкими запястьями покоились на подлокотниках, а длинные ноги превосходной формы чуть подогнуты и на них очаровательные туфельки нежно-зеленого цвета с ремешками до икр. Была она вся воздушная, чудесная, сотканная из сна и вдруг вошедшая в реальность, да так и оставшаяся в ней. И пахло от нее лесом, земляничными полянами, свежей утренней росой, густыми травами и медом. И непонятно, что больше обволакивало и заставляло забыть о недавней тревоге: то ли запах этот, то ли неземная красота ее, то ли аура исключительности, то ли все вместе. Это была богиня, сошедшая вдруг с Олимпа и оказавшаяся тут, рядом. И вполне реальная, осязаемая, никакой мистики. Только…

Только вот поисковый корабль модификации «Дельфин» принадлежал к типу «одиночка» и рассчитан был на одного члена экипажа, в данном случае на Фила Кроуза, навигатора первого класса, он же пилот, бортинженер, десантник, врач и много чего еще. Универсал. Многостаночник и профессионал. Одинокий космический волк. И поэтому никакая женщина на «Дельфине» находиться не могла. Ни в качестве члена экипажа, ни в качестве пассажира. Не могла по определению. Где-то был космос с его галактиками, туманностями и цефеидами, где-то далеко была Земля, в одном п-броске располагалась стационарная база «Нурпорт», где-то цвела и умирала жизнь, а она была рядом. И – улыбалась…

Он, наверное, сходил с ума. В буквальном смысле. Ничего не видел, кроме этой женщины. Какие же шелковистые у нее волосы и кожа… Чарующая улыбка и манящий взгляд… Какие восхитительные груди и бедра… Изящные ножки с маленькими пальчиками, которые немедленно захотелось перецеловать… Да всю ее целовать, до одури, до исступления, до истомы – нет и не предвидится ничего более пьянящего и дурманящего, счастливого и блаженного. Кто вас выдумал, женщины? Какой маг и волшебник воплотил в вас всю красоту мира, его истинное совершенство? И сделал нас, мужчин, вечными вашими рабами? Да не столь уж и важно кто. Главное, вы есть. И можно добровольно и безнаказанно сходить с ума…

Он и сходил. Буквально с первого мгновения, как только увидел ее там, в рубке. Куда делись его здравый смысл и профессиональное чутье? Осмотрительность, рассудительность? Чувство опасности, наконец? Ушли в одну секунду, остались за бортом, осели где-то глубоко в подсознании, исчезли напрочь. Он почему-то уже не контролировал себя, превратившись в одну жаждущую этой женщины плоть. Вопреки обстоятельствам и тому же здравому смыслу.

И не сказать, что он так уж истосковался по теплу женского тела. Да, приходится обходиться без него довольно долгое время, пока подлетаешь к маяку для п-перехода и ждешь синхронизации, а это иногда не одна неделя. Но сам полет к «барьеру» проходит в анабиозе. Издержки профессии, ничего не попишешь. Да и на базе ждала очередная подружка. Но тут словно голову потерял. Как зеленый пацан, подросток, душными ночами натирающий пальцы о пульт головизора, жадно всматриваясь в каждый изгиб тела недосягаемой в своей ослепительной красоте кинозвезды. И вот она, несбыточная мальчишеская мечта, вдруг стала близкой и доступной. Да чего уж – такой женщины у него никогда не было! Разум заснул, осталось лишь нарастающее желание, которое становилось уже невыносимым, пульсировало в каждой клетке тела, диктовало: «Возьми, возьми ее прямо сейчас!» Фил мгновенно и неожиданно для себя обрел полную свободу от логичных поступков, продиктованных долгом, обязательствами, здравым смыслом…

Спальный отсек на «Дельфине» был невелик, ибо все подчинено функциональности, как и в других отсеках поисковика: выдвигающийся сегмент спального места, встроенный бытовой шкаф, прикроватный столик, несколько полочек по стенам плюс душевая кабина и санузел. Не то чтобы спартанская обстановка, но и не номер-люкс с шампанским и цветами в хрустальной вазе. А вот о последнем Фил пожалел, когда нес ее сюда на руках от рубки, вдыхая земляничный аромат и утопая в бездонных глазах незнакомки, обещающих все, о чем он и мечтать не смел.

Улыбаясь, она обняла за шею, прильнула, чуть приоткрыв губы. И грех было их не поцеловать. Боже!.. Какие у нее восхитительно сладкие, умелые губы! Ох!.. Закрыть глаза и ни о чем не думать, кроме этой женщины. Все вожделенные красавицы мира померкли перед той, что он держит сейчас в объятиях. Какое же сокровище упало ему в руки… К черту звезды, галактики и саму вселенную! К лешему все эти базы и маяки с их переходами! Он хочет эту женщину. Сию секунду хочет. До самозабвения…

У себя в отсеке (и к месту пришлось, что он называл его «спальней») все же не стал спешить, как ни подстегивало желание обладать. Бережно уложил женщину на ложе и, сделав маленький шажок назад, залюбовался. Она понимающе улыбнулась в ответ. Она вообще все время улыбалась, больше загадочно, но сейчас открыто посмотрела на Фила и что-то прошептала. Тому послышалось: «Иди же сюда, милый…» – и он послушно шагнул вперед, присел рядом и стал развязывать пояс туники. Пальцы дрожали, будто у школяра на первом свидании. И когда невесомый витой шнур наконец соскользнул, Фил осторожно запустил руки под тунику, под талию, прочувствовав всем естеством своим, насколько горячо и податливо ее тело. Она потянулась навстречу, и его ладони легли на ягодицы, ощутив их упругость и бархатистость кожи. С огромным трудом сдерживая порыв немедленно и грубо овладеть этим телом, он, наслаждаясь, впитывал прикосновения, с нестерпимым вожделением дотронулся до грудей и сильно сжал их в ладонях. Потом наклонился и стал целовать коричневые острые соски, тут же затвердевшие под губами. Женщина застонала, выгнулась и медленно раздвинула бедра. «Все, я готов, щас точно с ума сойду…» – пронеслось в голове у Фила. Он лихорадочно освободился от одежды, ни на мгновение не сводя взгляда с распростертого под ним тела, а скинув последнее, простонав-прорычав что-то невнятное, стал жадно целовать ее всю, как и хотел совсем недавно. Голова кружилась, в паху стремительно нарастала тяжесть, легким не хватало воздуха, а сердце жаждало вырваться из грудной клетки подобно птице.

И когда он вошел во влажное, ждущее лоно двумя сильными толчками, она тут же обвила его бедра неожиданно сильными ногами, подчинив движения обоих какой-то невероятной внутренней пульсации, немедленно отозвавшейся в его теле, пробежавшей холодком по позвоночнику и мягко толкнувшей в затылок. Ощущения тут же усилились невероятно, он будто бы весь стал одним большим органом, ищущим соития с этим до судорог желанным, грешным и жадным до его ласк телом… И как-то на удивление просто получалось балансировать на грани, удерживая себя, оттягивая мгновение взрыва до последнего.

Фил взвыл, как стая диких зверей, стал легким, будто воспарил над собой, и все продолжал извергать семя в ненасытное лоно, сотрясаясь в конвульсиях запредельного по ощущениям оргазма. А тело женщины претерпевало непонятную трансформацию, переходило в какую-то иную форму, сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей, пока не стало клубком извивающихся щупалец, намертво вцепившихся в Фила. Теряя сознание, тот издал придушенный всхлип, но вырваться из скользких объятий не смог, продолжая низом живота соприкасаться с горячим лоном – единственным, что осталось от божественной женщины после ужасающего преображения. И это лоно неумолимо втягивало в себя, вбирало без остатка жизненные силы единственного мужчины на этом корабле…

Стражи Энейды отлично умеют защищать от чужаков свою маленькую райскую планету – лакомый кусок для колонизаторов. Миролюбивая раса бесконечно милосердных существ выбрала самый щадящий способ умерщвления вражеских лазутчиков, оставляя их в счастливом неведении до самого конца и скрашивая последние мгновения жизни наивысшим наслаждением.

А Стража Гарха за блестяще проведенную операцию досрочно отпустят с очередного патрулирования домой, в родное Синарское море. Повидаться с женой и тремя детьми…