LXIII

Лондон, 9 июля ст. ст. 1750 г.

Милый друг,

Я бы не заслуживал такого обращения с твоей стороны, если бы откровенно и подробно не сообщал тебе о каждом твоем поддающемся исправлению недостатке, все равно, услышу я о нем, или только заподозрю, или когда-нибудь открою в тебе. Все те, кто в светской жизни будут называть себя твоими друзьями или кого в соответствии с распространенными представлениями о дружбе ты, может быть, и сам будешь считать таковыми, никогда не скажут тебе о твоих недостатках и тем более о твоих слабостях. Напротив, больше желая сделать тебя своим другом, нежели стать твоим, они будут льстить и тебе, и себе и, по правде говоря, не пожалеют об этом. В глубине души большинство людей радуется тому, что их лучшие друзья в каких-то отношениях им уступают. Настоящих друзей, которые действительно могут быть тебе полезны, у тебя только двое: м-р Харт и я; наши отношения к тебе совершенно искренни, и ни его, ни меня нельзя заподозрить в какой бы то ни было корысти. Что бы мы ни говорили тебе, мы всегда имеем в виду только твои интересы. С нашей стороны не может быть ни соперничества, ни ревности, ни тайной зависти или неприязни. Поэтому мы вправе что-то указывать тебе, что-то рекомендовать и от чего-то предостерегать, и разум твой подскажет, что тебе надлежит отнестись ко всему со вниманием и доверять нам.

Я из достоверных источников знаю, что дикция твоя спотыкается и прихрамывает и что, когда ты говоришь быстро, подчас вообще ничего нельзя понять. Я уже раньше не раз высказывал тебе все мои соображения по этому поводу и нового сейчас ничего сообщить не могу. Поэтому остается только повторить, что все зависит лишь от тебя самого. Карьера, к которой ты себя готовишь, требует, чтобы ты умел хорошо говорить, как на публичных приемах, так и в небольшом обществе. Уменье выразить свои мысли не менее важно, чем сами эти мысли, ибо у большинства людей есть слух, который надлежит усладить, и только у немногих – разум, способный судить о сказанном. Как бы мудры ни были все твои мысли, они не принесут ни малейшей пользы, если ты приглушишь и придушишь их в момент появления на свет. Лучшие творения Корелли,¹ если их плохо исполнить и играть не в тон, не только не растрогают, как это бывает при хорошем исполнении, а вызовут лишь раздражение слушателей, если какой-нибудь бездарный исполнитель их так вот зарежет. Но чтобы зарезать собственные творения, и притом coram populo, надо обладать жестокостью Медеи, и Гораций это категорически запрещает.² Вспомни, какое большое значение придавали хорошему выговору Демосфен и один из Гракхов, почитай, как много внимания уделяли ему Цицерон и Квинтилиан; даже афинские зеленщицы, и те знали в нем толк. Ораторское искусство, со всеми его красотами, и особенно хорошая дикция столь же необходимы и в нашем государстве, как в Греции и в Риме.

Человек не может достичь высокого положения и почета в нашей стране, если не умеет хорошо произносить речи. Если ты хочешь убедить, ты сначала должен понравиться, а если хочешь понравиться, ты должен добиться, чтобы голос твой был благозвучен; следует отчетливо произносить каждый слог; все ударения и модуляции голоса должны быть надлежащим образом выражены, и вся твоя речь в целом должна быть приятной для слуха и расположить к себе; если ты не будешь говорить так, то тебе лучше не говорить вообще. Вся ученость, какая у тебя есть, пожалуй, не стоит без этого ни гроша. Она может быть приятной и полезной для тебя в твоем кабинете, но в свете она ни малейшей пользы не принесет. Поэтому заклинаю тебя, пусть это станет твоей единственной целью до тех пор, пока ты окончательно не исправишь своей манеры, – а это в твоей власти, – не думай ни о чем другом, ничего другого не читай, ни о чем другом не говори.

Читай вслух, пусть даже себе одному, но раздельно и отчетливо, так. как будто выступаешь перед публикой, и по какому-нибудь особенно торжественному случаю. Произноси отрывки речей, декламируй сцены из трагедий перед м-ром Хартом, как если бы перед тобой была многочисленная аудитория. Если тебе трудно выговорить какую-нибудь согласную, как у тебя, помнится, было с «р», повторяй ее миллионы и миллионы раз, до тех пор, пока не будешь выговаривать ее так, как надо. Никогда не имей привычки говорить быстро, пока не научишься говорить правильно. Короче говоря, отложи в сторону всякую книгу и всякую мысль, не имеющие прямого отношения к этой главной цели, важнейшей для твоего будущего положения и всей твоей жизни.

Следующее, что тебе для этого необходимо, – это писать правильно, изящным стилем и вместе с тем красивым почерком. К сожалению, должен сказать, что ни одним из этих трех качеств ты пока не обладаешь. Почерк у тебя очень плохой, и все написанное тобой имело бы отвратительный вид где-нибудь в церковной книге или даже в дамской записной книжке. Но эта ошибка легко может быть исправлена, стоит только начать следить за собою, ибо каждый человек, у которого в порядке глаза и действует правая рука, может писать любым почерком. Что же касается правильности и изящества твоего стиля, то внимательным изучением грамматики ты добьешься первого, а чтением лучших писателей – второго. В письме ко мне от 27 июня н. ст. ты забыл поставить город, и я только по содержанию его установил, что ты находишься в Риме.

Ну вот, я со всей правдивостью и откровенностью, присущим самой нежной любви, назвал тебе все твои недостатки, во всяком случае те, которые я знаю, или те, о которых слышал. Слава богу, все они легко поддаются исправлению, и я уверен, что ты от них избавишься. А стоит тебе это сделать, как у тебя будет все, что нужно, и мне уже нечего будет хотеть. Приобрети только хорошую осанку, учтивость, обходительность и уменье держать себя, а все это ты усвоишь совсем незаметно на собственном опыте, наблюдая то, что видишь вокруг, и бывая в хорошем обществе. Мало кто в твоем возрасте столько читал, видел и знает, сколько ты, и, следовательно, очень мало кто так близок к тому, что я называю совершенством, разумея под этим только приближение к лучшему. Поэтому тебе отнюдь не следует падать духом из-за того, что тебе многого не достает; напротив, то, что ты уже приобрел, должно воодушевить тебя на дальнейшие усилия и убедить, что, если ты будешь упорно чего-то добиваться, ты этого непременно достигнешь. Ты преодолел уже гораздо большие трудности, нежели те, с которыми тебе предстоит встретиться. До самого недавнего времени тебе приходилось пробираться среди шипов и терний; тот недолгий путь, который тебе остается пройти, усыпан розами.

Период, завершающий твое воспитание, отмечен больше всего наслаждением. Именно оно смягчит твои манеры, придаст им блеск. Оно побудит тебя устремиться в погоню за грациями и в конце концов поможет тебе их догнать. Наслаждение есть нечто взаимное; тот, кто его испытывает сам, вместе с тем доставляет его другому. Для того чтобы что-то могло нравиться тебе, ты должен уметь нравиться сам. То, что тебе нравится в других, обычно нравится им в тебе. Не приходится сомневаться, что Париж в чести у граций; они будут ухаживать и за тобой, если ты не окажешься слишком застенчивым. Посещай там самое лучшее общество, внимательно все наблюдай – и ты скоро почувствуешь себя как дома. Скоро ты увидишь, насколько щепетильны парижане во всем, что касается правильности и изящества их языка и красоты дикции; они готовы даже сомневаться в уме человека, если тот пренебрегает всеми этими бесчисленными преимуществами или попросту о них не знает. Narrer, réciter, déclamer bien – считаются у них занятиями серьезными и заслуживают того, чтобы их считали такими везде. Даже среди дам предметом разговора часто становится изящество и большие тонкости французского языка. Везде, где собираются французы, преобладают enjouement, некая галантная игривость с женщинами, в которых мужчины не только не влюблены, но даже и не притворяются влюбленными. Но доведись тебе (что вполне вероятно) на самом деле влюбиться там в какую-нибудь умную светскую красавицу (ибо я не думаю, что ты способен влюбиться в шлюху) и случись так, что твой соперник, у которого не будет и половины твоих талантов и знаний, победит тебя одними только своими манерами, enjouement, badinage и т. п., как же ты тогда будешь жалеть, что уделял недостаточно внимания этим качествам, считая их поверхностными и пустяковыми. Все значение их ты хорошо поймешь, когда поживешь на свете. А на мужчин, как и на женщин, очень действует привлекательная наружность и обходительность. Итак, закрой книги, которые ты читаешь с серьезными целями, открывай их только ради удовольствия, и пусть великая книга светской жизни станет предметом твоих серьезных занятий; читай ее и перечитывай, учи наизусть, усвой ее стиль, и пусть он станет твоим.

Когда я подвожу итог всему хорошему и плохому в твоей жизни на сегодняшний день, я радуюсь, видя, что сальдо в твою пользу так велико, что в графе per contra179 значится очень мало и все долги твои такого свойства, что погасить их можно легко. Если представить тебя как дебитора и кредитора, то ты выглядишь так:

Кредит.

Французский язык.

Немецкий.

Итальянский.

Латынь.

Греческий.

Логика.

Этика.

История.

Naturae.

Jus Gentium.

Publicum.

Дебет.

Английский.

Манеры.

Дикция.

Вот, дорогой мой, очень точный баланс, и очень ободряющий для тебя. Имея такой небольшой долг, можно погасить его за очень короткое время, и человек благоразумный всегда это сделает. Тот же, кто из-за собственного небрежения залезает в большие долги, отчаивается когда-либо с ними расплатиться и поэтому даже никогда не заглядывает в свои счета.

Когда поедешь в Геную, осмотри, пожалуйста, внимательно все окрестности этого города и возьми с собой кого-нибудь, кто может рассказать тебе о военных операциях австрийской армии во время знаменитой осады, если только это можно назвать осадой, ведь по сути-то дела Генуя никогда не осаждалась, да и у австрийцев не было для этого необходимых сил. Если маркиз Чентуриони, который прошлой зимой был в Англии, случайно скажется там, обратись к нему от моего имени, и он сделает для тебя все от него зависящее.

Я мог бы прислать тебе во Флоренцию кое-какие рекомендательные письма, но знаю, что общение с м-ром Манном ³ будет для тебя полезнее всего остального. Пожалуйста, кланяйся ему от меня. Живя во Флоренции, займись как следует итальянским; флорентийцы говорят на самом чистом языке, только произношение у них плохое.

Пожалуйста, прибереги для меня семена лучших дынь, какие тебе доведется есть, высуши их и заверни в бумагу. Посылать их мне не надо, м-р Харт просто положит их в карман и привезет, когда приедет. Я бы рад был еще получить черенки лучших сортов винных ягод, в особенности il Fico gentile и мальтийских, но время года для этого сейчас неподходящее; смею думать, что м-р Манн возьмет это на себя и, когда придет пора, пришлет их мне в Лондон через Ливорно. Старайся доставлять удовольствие другим и развлекайся, сколько можешь, сам, en honnête et galant homme.

Прилагаемое здесь письмо передай лорду Рочфорду,⁴ когда приедешь в Турин.