XXVII

Лондон, 11 декабря ст. ст. 1747 г.

Милый мой мальчик,

Мне больше всего хочется, чтобы ты знал одну вещь, которую очень мало кто знает, а именно – какая великая драгоценность – время и как необходимо его разумно использовать. Истина эта известна многим, но мало кто умеет жить в соответствии с нею. Любой дурак, растрачивающий свое время на пустяки, повторяет меж тем какое-нибудь избитое, всем известное изречение, – а таких существует великое множество, – в доказательство ценности и вместе с тем быстротечности времени. Точно так же по всей Европе разного рода остроумные надписи на солнечных часах напоминают о том же. Таким образом, все те, кто проматывают свое время, ежедневно видят и слышат, как важно для человека проводить его с пользой и как оно невозвратимо, когда его теряют. Но все эти увещевания напрасны, если у человека нет некой твердой основы: здравого смысла и ума, которые сами подсказали бы ему эти истины, избавив его от необходимости принимать их на веру. Судя по тому, как ты описываешь свои дни, я смею думать, что эта основа у тебя есть: она-то и принесет тебе настоящее богатство. Поэтому я не собираюсь писать сейчас критический трактат об употреблении времени и злоупотреблении им. Я позволю себе только подсказать тебе кое-что в отношении того, как использовать один определенный период того долгого времени, которое, надеюсь, тебе еще придется прожить: я имею в виду два ближайших года.

Запомни же, что, коль скоро ты не заложишь фундамента тех знаний, которые тебе хочется приобрести, до восемнадцати лет, ты никогда потом за всю жизнь этими знаниями не овладеешь. Знания – это убежище и приют, удобные и необходимые нам в преклонные годы, и если мы не посадим дерева пока мы молоды, то, когда мы состаримся, у нас не будет тени, чтобы укрыться от солнца. Я не требую и не жду от тебя большого усердия в науках после того, как ты вступишь в большой свет. Я понимаю, что это будет невозможно, а в некоторых случаях, может быть, даже и неуместно; поэтому помни, что именно сейчас у тебя есть время для занятий, которые не будут для тебя утомительны и от которых тебя ничто не сможет отвлечь. Такая возможность тебе больше никогда уже в жизни не представится. Если науки, которые ты будешь изучать, порою и покажутся тебе несколько трудными, помни, что труд – неизбежный спутник твой в том путешествии, которого избежать нельзя. Чем больше часов в день ты будешь в пути, тем скорее ты приблизишься к концу путешествия. Чем скорее ты будешь готов к свободе, тем скорее она придет, и твое освобождение из рабства будет целиком зависеть от того, как ты употребишь предоставленное тебе время. Мне кажется, что я предлагаю тебе очень выгодную сделку: даю тебе слово чести, что если ты выполнишь все, что я от тебя хочу, до восемнадцати лет, то после этого, в течение всей моей жизни, я, в свою очередь, сделаю для тебя все, что ты захочешь.

Я знал одного человека, который был так бережен к своему времени, что не хотел терять даже тех коротких минут, которые ему приходилось проводить за отправлением естественных потребностей: в эти минуты он одного за другим успел перечитать всех латинских поэтов. Он покупал какое-нибудь дешевое издание Горация, вырывал из него страницы две и уносил их с собою в нужник, где сначала читал их, а потом уже приносил в жертву Клоацине: ¹ этим он сберег немало времени, и я рекомендую тебе последовать его примеру. Лучше поступать так, нежели заниматься в эти минуты исключительно тем, чего ты все равно не можешь не делать, и знай, что любая книга, которую ты таким образом прочтешь, очень отчетливо запечатлеется в памяти. Что касается книг научных и сочинений серьезного характера, то их, разумеется, надо читать не отрываясь, но ведь существует великое множество книг и, кстати говоря, весьма полезных, которые отлично можно читать урывками и от случая к случаю. Это относится ко всем хорошим латинским поэтам, за исключением Вергилия с его «Энеидой», и к большинству современных поэтов – у них много хороших стихотворений, чтение которых займет самое большее минут семь-восемь. Словари Бейля, Морери ² и другие – подходящее чтение для коротких промежутков праздного (при других обстоятельствах) времени, которое есть у каждого человека в течение дня – между занятиями или между развлечениями. Спокойной ночи.

XXVIII

2 января ст. ст. 1748 г.

Милый мой мальчик,

Я восхищен тем, как ты распределил время, проведенное в Лейпциге: ты так разумно использовал его с утра и до вечера, что даже и дураку станет ясно, что для себя у тебя ничего не осталось. Вместе с тем я уверен, у тебя достаточно ума, чтобы понять, что так правильно употребить свое время – значит сберечь его для себя. Больше того, тем самым ты кладешь его в рост под огромные проценты, и через несколько лет оно превратится в солиднейший капитал.

Хотя двенадцать из твоих четырнадцати commensaux, может быть, и не самые интересные люди на свете, и, может быть, им не хватает (как я легко могу предположить) le ton de la bonne compagnie, et les graces, которых я хочу для тебя, пожалуйста, постарайся не выказывать им презрения и не выставлять их в смешном свете – могу тебя заверить, что этим ты погрешишь не только против правил хорошего тона, но и против здравого смысла. Постарайся лучше извлечь из встреч с ними наибольшую пользу и помни, что общение с каждым человеком всегда может быть в том или ином отношении полезным. Во всяком случае они помогут тебе лучше овладеть немецким языком, а так как они съехались из различных мест, ты можешь навести разговор на предметы, относительно которых они будут в состоянии дать тебе кое-какие полезные сведения. Пусть даже сами они, вообще-то говоря, люди скучные или малоприятные, кое-что они все же знают – о законах, обычаях, о своем правительстве, о самых знатных домах своей страны – все это полезно знать, и поэтому есть смысл обо всем этом расспросить. Нет ведь, пожалуй, человека, который был бы во всех отношениях хорош, и вряд ли можно найти такого, который был бы совсем ни на что не годен. Хороший химик из любого вещества сможет извлечь ту или иную эссенцию; так и человек способный ловкостью своей и уменьем может извлечь нечто для себя интересное из каждого, с кем он вступит в общение.

Коль скоро тебя представили герцогине Курляндской, прошу тебя, бывай у нее так часто, как тебе это позволят другие более необходимые дела. Мне говорили, что это женщина в высшей степени воспитанная и даровитая. Хоть я и не стал бы советовать тебе посещать женское общество для того, чтобы искать там основательных познаний или ума, посещение его полезно в других отношениях: пребывание в нем безусловно шлифует манеры и придает обходительность, очень нужную в свете и которой англичане наделены меньше, чем какая-либо другая нация.

Не могу сказать, чтобы твои ужины отличались роскошью, но, согласись, они совершенно сытны: после кварты супа и двух фунтов картофеля ты можешь спать спокойно и без особого нетерпения дожидаться утреннего завтрака. Одна из частей твоего ужина (картофель) – это обычная пища моих старых друзей и земляков – ирландцев, а это самые сильные и здоровые люди, каких я знаю в Европе.

Так как, по-видимому, многие мои письма к тебе и м-ру Харту пропали, а равно и кое-какие твои и его – ко мне, в частности одно его письмо из Лейпцига, на которое он ссылается в следующем и которое я так и не получил, – попрошу тебя на будущее сообщать мне даты писем, которые вы оба получите от меня; я, со своей стороны, буду делать так же.

Письмо, которое я получил от тебя с последней почтой, помечено 25 ноября н. ст.; с предыдущей почтой я получил еще одно, не помню уж от какого числа, но в него было вложено второе – к леди Честерфилд; ¹ в ближайшие дни она тебе ответит, а пока благодарит за то, что ты ей написал.

Болезнь моя оказалась всего-навсего сильной простудой, сейчас я уже совсем поправился. Тебе не придется жаловаться на отсутствие известий от м-ра Гревенкопа, – он будет часто писать тебе о том, что происходит у нас, по-немецки и притом готическим шрифтом: для тебя это будет упражнением и в том, и в другом. Прощай.