«Здание банкирского дома „Юнкер и Ко“» (Невский пр., 12)

Первый дом на этом участке построен в 1760-е гг. неизвестным архитектором для семьи для полковника А. В. Толстого и оформлен, как тогда водилось, на его жену, Е. В. Толстую. Как и у соседних зданий, возведенных в соответствии с тогдашними архитектурно-строительными требованиями, его фасад был оформлен в стиле раннего классицизма, но выделялся более нарядной отделкой – пилястрами, лопатками, медальонами.

В 1777 г. Е. В. Толстая продала дом портному К. Ф. Гейдеману. В 1782 г. владельцем здания стал молодой фаворит Екатерины II генерал-поручик А. Д. Ланской. Для него по распоряжению императрицы начали строить дворец, а этот дом рядом с Зимним дворцом рассматривался в качестве временного жилья. Однако в июне 1784 г. Ланской скоропостижно скончался. Так или нет, но дом оказался ненужным, и в 1786 г. наследники А. Д. Ланского продали его камергеру князю А. Я. Шаховскому.

В 1819–1822 гг. верхний этаж дома занимала квартира героя Отечественной войны с Наполеоном графа М. А. Милорадовича. Его недавно, в августе 1818 г., назначили петербургским военным генерал-губернатором и членом Государственного совета. Чтобы лучше разбираться в порученном ему деле, генерал начал изучать действующее законодательство, а в качестве учителя нанял профессора юриспруденции Кукольникова.

С военной прямотой Милорадович взялся за улучшение тюрем, борьбу с пьянством и казнокрадством, но его усилия остались тщетны. Тюрьмы лучше не стали, многие кабаки позакрывали, но меньше пить не стали, как воровали, так и продолжали воровать. Административная рутина быстро генералу опротивела. С большим удовольствием во главе военной команды он посещал только пожары. Праздником души для него явилось наводнение 1824 г., когда он смог лично поучаствовать в борьбе со стихией, спасая утопающих.

Погиб бравый генерал во время декабрьского мятежа 1825 г. Он подъехал на коне к выстроившимся в каре мятежным войскам и стал солдат уговаривать разойтись. В ответ на это получил пулю в спину от П. Г. Каховского, не являвшегося офицером, и удар штыком от поручика лейб-гвардии Финляндского полка Е. П. Оболенского. Во время событий на площади у Медного всадника Каховский убил также полковника командира лейб-гвардии Гренадерского полка Н. К. Стюллера и ранил офицера из свиты Николая I.

Когда М. А. Милорадовичу показали извлеченную пулю, он, говорят, воскликнул: «О слава Богу! Это пуля не солдатская! Теперь я совершенно счастлив!». Пуля оказалась экспансивной, а в армии таких боеприпасов на вооружении не было. Затем, собравшись с силами, он пошутил: «Жаль, что после сытного завтрака я не могу переварить такого ничтожного катышка!».

Похоронили М. А. Милорадовича в Духовской церкви Александро-Невской лавры. В 1937 г. его прах перезахоронили в Благовещенской усыпальнице. На надгробии генерала была высечена следующая надпись: «Здесь покоится прах генерала от инфантерии всех российских орденов и всех европейских держав кавалера графа Михаила Андреевича Милорадовича. Родился 1771-го года октября 1-го дня. Скончался от ран, нанесённых ему пулей и штыком на Исаакиевской площади декабря 14-го дня 1825-го года в Санкт-Петербурге».

Когда именно дом перешел следующему владельцу, не совсем ясно – то ли в 1810-е гг., то ли в начале 1830-х гг. Точно известно только, что следующими владельцами стала семья Калерги (Клержи, Колержи). И опять же – то ли сам И.(Я.)Э. Калерги, то ли его мать. Во всяком случае, в начале 1830-х гг. владельцем дома, купленного у портного К. Ф. Гейдемана, являлся именно И. Э. Калерги.

На экспорте русских товаров в Турцию и Италию И. Э. Калерги нажил огромное состояние. Его предки упоминаются в венецианских хрониках XIV в., позже они перебираются жить в Грецию. В России Калерги появляются в XVIII в. Иван (Ян) Эммануилович всеми доступными ему средствами боролся за освобождение Греции от турецкого владычества. Себя он именовал не иначе как «Генеральный Консул семи греческих островов». В доме на Невском проспекте «Консул семи греческих островов» устраивал официальные приемы и давал роскошные балы.

В 1839 г., в возрасте 46 лет, Калерги женился на 16-летней Марии Сверчковой. Она приходилась дочерью генералу Ф. К. Нессельроде (племяннику канцлера К. В. Нессельроде) и польке Т. Наленич-Гурской (сестре камергера Двора Александра I И. Горского), но ее родители развелись, и девочку удочерила Е. Д. Сверчкова (дочь графа Д. А. Гурьева), которая и дала ей свою фамилию.

Мария была очень хороша собою и прекрасно играла на пианино. Поэт и историк князь П. А. Вяземский вспоминал: «В ней была и вкрадчивая прелесть сарматской женственности, и тихое поэтическое сияние германской Туснельды. Придайте к этому блеск французской образованности, живую игривость ума и разговорчивости, и можно легко понять, что она должна была занять исключительное и почетное место везде, где бы она ни показалась».

В качестве свадебного подарка жениха невеста получила дом на Невском проспекте и 600 тыс. золотых рублей (по другим данным, 2 млн руб. ассигнациями). Что ожидал Калерги от юной жены, неясно, но то, что их брак был ошибкой, выяснилось довольно быстро. Марию, взявшую фамилию мужа, интересовали интриги и внимание мужчин. Уже через год она рассталась с мужем и уехала в Париж.

В Париже, в доме № 8 на улице Анжу, она вместе с Н. Нарышкиной и своей родственницей Л. Нессельроде открыла салон, который правильнее называть «любовным салоном». Именно здесь ее приятельница Л. Закревская познакомилась с А. Дюма-сыном, а потом, скрываясь от мужа, жила с любовником у Марии.

Вообще салон на улице Анжу посещал тогда весь цвет Парижа. В Л. Закревскую были влюблены генерал Л. Э. Кавеньяк, граф Моле, А. Дюма, А. Мюссе, Ф. Лист, Ф. Шопен, Т. Готье, Г. Гейне, Ц. К. Норвид, Э. Сю. Многие из них некоторое время являлись любовниками обольстительной М. Калерги. Гейне посвятил Марии стихотворение «Белый слон», Готье – стихотворение «Мажорно белая симфония», Норвид – трагедию «Перстень великой дамы». Э. Сю вывел Марию под именем Адриенны Кардовиль в романе «Вечный жид».

Любовные приключения этой немки по отцу, польки по матери, гречанки по мужу и русской по воспитанию нередко тесно переплетались с политикой. Так, например, ее связь с графом Моле (министром иностранных дел в правительстве Луи Филиппа) использовал в шпионских целях канцлер К. В. Нессельроде. Выполняла она и другие тайные поручения русского правительства. Сыграла значительную роль М. Калерги и в захвате власти Л. Бонапартом (Наполеоном III). В. Гюго написал об этом в своем памфлете «История одного преступления».

Но любовь и шпионаж вовсе не мешали Марии заниматься музыкой. Она училась у Ф. Шопена и Ф. Листа, который говорил: «Она играла как никто. Кому довелось слушать ее, тот, конечно, этого не забудет, потому что это была не игра, но единственное в своем роде воссоздание творчества».

С конца 1840-х гг. М. Калерги внезапно изменила свой образ жизни. Теперь всю свою энергию она направила на занятия музыкой и благотворительность. В конце 1850-х гг. Калерги поселилась в Варшаве, была среди основателей Института музыки в Варшаве (Варшавской консерватории) и Варшавского музыкального общества (Варшавской филармонии), в 1857–1871 гг. выступала как пианистка, в 1863 г. вышла замуж за героя обороны Севастополя С. Муханова, назначенного директором варшавских театров.

В 1874 г. 52-летняя Мария, которая к этому времени страдала тяжелой формой ревматизма, умерла и похоронена на варшавском кладбище Повонзки. Узнав об этом, Ф. Лист устроил в Веймаре концерт, на котором впервые исполнил сонату «Элегия», посвященную своей ученице.

В своем петербургском доме М. Калерги с конца 1840-х гг. перестала бывать и продала его в 1850-х гг. купцу Ландсбергу. Тот вскоре перепродал здание штабс-капитану Шишкину. Известно, что в начале XX в. им владел его сын – С. В. Шишкин. В доме в это время располагались самые разные заведения: банкирская контора А. Зингера (1870-е гг.); фотоателье и квартира известного фотографа К. И. Бергамаско (1880-е гг.); фирма конторского оборудования и счетных машин «К. фон Голи и К°»; норвежское бюро путешествий Беннетта; салон парижской моды и др.

В одной из квартир дома № 12 в 1885 г. родился будущий знаменитый французский режиссер Саша Гитри, кстати, он являлся крестником самого Александра III.

До 1910 г. внешний вид фасада дома сохранился практически без изменений. Разве что окна первого этажа расширили под витрины, да на втором этаже окно над аркой въезда во двор сделали полуциркульным. Да, и на крыше появилась небольшая мансарда. А в 1910–1911 гг. архитектор В. И. Ван-дер-Гюхт полностью перестроил здание для банкирского дома «Юнкер и К°», его фасад оформили в стиле неоклассицизма.

Дом подрос еще на один этаж и стал пятиэтажным. На уровне третьего – четвертого этажей его фасад украсили каннелированные колонны коринфского ордера, стоящие на кронштейнах. Колонны уже на уровне пятого этажа увенчаны аллегорическими статуями. Еще две колонны с чугунными капителями фланкируют подъезд. Фасад прорезают большие строенные окна, вместе образующие квадрат. До уровня второго этажа фасад и слегка выступающие боковые ризалиты облицованы квадратными плитами красного шведского полированного гранита. В остальной части фасад облицован тем же, но неполированным и более светлым гранитом. Облицовка осуществлялась Восточно-Финляндским гранитным акционерным обществом, фриз и аттик здания украшала лепка.

Операционный зал банка был решен в двух уровнях. Второй уровень представляет собой плавно изогнутую в плане антресоль. Зал украсили тонкие металлические колонны композитного ордера и торшеры в стиле модерн.

Основатель фирмы «F. W. Junker & Co» И. В. Юнкер появился в России еще в 1819 г. и открыл свое торговое предприятие – магазин, продававший модные товары. В 1839 г. к магазину добавилась учетная контора, занимавшаяся денежными переводами и обменом ассигнаций на серебро. А в 1869 г. И. В. Юнкер вместе с тремя своими братьями основывает в Москве банкирский дом «Юнкер и К°». Его петербургское отделение появилось в 1873 г. и первоначально располагалось в доходном доме лютеранской кирхи святого Петра (Невский пр., 22–24). Следующим этапом явилось создание коммерческого банка, для которого в 1911 г. и построили новое здание на месте старого дома № 12.

К 1914 г. банк стал одним из крупнейших в России. Он оперировал 5 млн собственных средств и 2,5 млн заемных средств, но главным его достоинством являлась надежность. При участии банкирского дома «Юнкер и Ко» было организовано акционерное страховое общество «Якорь». Банк начал внедряться в нефтяную отрасль, но его дальнейшей работе в России помешало начало Первой мировой войны. Контрольный пакет акций пришлось продать известному финансисту и спекулянту Д. Л. Рубинштейну.

Рубинштейн являлся также директором Русско-Французского банка и скупил все акции газеты «Новое время». Пожертвовав в 1914 г. Ведомству императрицы Марии Федоровны 2 тыс. руб., пожалован орденом Св. Владимира IV степени. Свою квартиру он предоставлял для заседаний руководства партии «кадетов» (конституционных демократов).

Вид на здание банкирского дома «Юнкер и К°» из здания «дом М. И. Вавельберга» Фото нач. 1910-х гг.

Летом 1916 г. Д. Л. Рубинштейна арестовали по обвинению в финансовых махинациях и в сотрудничестве с немцами. В ходе следствия пытались получить компрометирующие сведения на Г. Распутина и Александру Федоровну (жену Николая II), но безуспешно. Если императрица сначала настаивала перед мужем на ссылке Рубинштейна в Сибирь, то позднее она ходатайствовала о смягчении его участи, принимая во внимание тяжелую болезнь Дмитрия Леоновича.

После октябрьского переворота 1917 г. Д. Л. Рубинштейн уехал за границу, в Стокгольм. По некоторым сведениям, он неоднократно выступал в качестве финансового агента большевиков.

После ареста Рубинштейна банк перешел в руки московского фабриканта И. А. Второва, который переименовал его в Московский промышленный банк. Он стал обслуживать главным образом группу военно-промышленных предприятий самого Второва, в том числе и основанный им завод «Электросила». Ну а после октябрьского переворота 1917 г. банк закрылся.

В здании закрывшегося банка сначала устроили книжный склад. Сюда свозили книги, журналы, газеты и брошюры, изъятые в национализированных издательствах и типографиях. Затем здесь расположилось Управление текстильными предприятиями Ленинграда, а в 1934 г. открылись ателье мод женской одежды высшего разряда и дамский универмаг.

В газете «Ленинградская правда» за 9 июня 1934 г. напечатали следующее объявление: «Сегодня на проспекте 25 Октября открывается дамский универмаг. В этом магазине от всех граждан будут свободно приниматься индивидуальные заказы на верхнее платье, костюмы, пижамы, халаты, белье, блузы. Все изделия будут изготовляться из высококачественных материалов. При заказе уплачивается 60 % стоимости».

Цены в ателье были высокие, за что оно получило среди горожан неофициальное название «Смерть мужьям». Здесь шили себе наряды К. Шульженко, Л. Орлова, Ф. Раневская. Очередь в ателье приходилось занимать накануне, с вечера, а принимали заказ не более чем на две вещи. Зато шили из финского трикотажа по выкройкам и моделям из французских журналов. И Управление, и ателье просуществовали в доме № 12 до 1980-х гг. В 1992 г. здание арендовал французский банк «Лионский кредит», но проработал в Петербурге недолго. В 2005 г. его сменил «Калион Русбанк», а первые этажи отдали под магазины модной одежды Marina Rinaldi и МахМага. В 2013 г. на первом – втором этажах открылся очередной французский банк «Креди Агриколь».

Здание банкирского дома «Юнкер и К°» в наше время

Два верхних этажа в доме № 12 с 2008 г. занимает Французский институт, основанный еще в 1911 г. В советское время он не работал и начал вновь функционировать только в 1992 г. Задачей института является ознакомление жителей Северо-Запада России и Петербурга с жизнью и культурой Франции, развитие культурных и научно-образовательных контактов. Французский институт обладает самой большой и самой старой в городе библиотекой, в которой хранится более 27 тыс. документов.

Здание включено в Единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации в качестве объекта культурного наследия регионального значения.