«Дом Н. И. Чичерина – дом А. С. Косиковского – дом Елисеевых – дом Искусств» (Невский пр., 15 / Большая Морская ул., 14 / наб. Мойки, 59)

История участка, на котором стоит нынешний дом № 15, непростая. На нем последовательно располагались Гостиный двор, деревянный Зимний дворец императрицы Елизаветы Петровны, дом петербургского генерал-полицмейстера Н. И. Чичерина, который позднее приобрел А. С. Косиковский. Затем им владели купцы Елисеевы, после 1917 г. обитали представители творческой интеллигенции Петрограда, долгие годы работал кинотеатр «Баррикада». Впрочем, расскажем обо всем по порядку.

Гостиный двор

Первоначально на этом участке находились лавки Гостиного двора, выстроенного еще в 1716–1719 гг. по проекту архитектора Г. И. Маттарнови. После его смерти, произошедшей в 1719 г., строительство заканчивал архитектор Н. Ф. Гербель. Он же заложил и улицы формирующихся рядом Морских слобод, в том числе и проложенную параллельно Мойке Большую Морскую улицу.

Вообще-то в данной книге об архитекторах Петербурга почти не говорится, поскольку о них предполагается рассказать отдельно, но в случае с Гербелем следует сделать небольшое исключение. Стоит немного рассказать о его деятельности и даже вернуться при этом к тем районам и строениям, о которых мы уже рассказывали, уж слишком велик его вклад в формирование города.

Уроженец швейцарского города Базеля прибыл в Северную столицу в 1719 г. и проработал всего пять лет, скончавшись в 1724 г., за несколько месяцев до смерти Петра I. В архивах сохранилась записка об условиях приема Гербеля на работу (РГИА, ф. 467, оп. 4, д. 339, 1720 г.): «Того же сентября 3 дня оный иноземец Гербель Канцелярии от строений объявил за рукою договор, в котором написано.

Фрагмент плана Санкт-Петербурга. 1716–1717 гг. Пятилучевая планировка города еще отсутствует

Обещается он быть у дел его Императорского Величества за архитектора у строения Его Величества крепостей, палат, аранжерей, дворов и разных садов всяких; а особливо звериных водяных фонтанов и всякие пильные и другие мельницы, шписы и каналы в малую и большую воду по новому манеру… еще водяные и подъемные машины по архитектурному обыкновению что можно из тяжелой легкой сделать; всякие печи и камины по французскому и по италианскому новому манеру, тако ж в которых можно известь и кирпич с легкостью крепко выжигать и быть в службе у Его Императорского Величества у архитектурных работ один год за жалование за 750 рублев, а квартиру, дрова, свечи и протчее что принадлежиет иметь ис того ж жалования, а за строение помянутых машин по новому манеру, которых здесь никогда не бывало, которые повелено будет делать и за то иметь особливо договор почем дать за машину, какие прежде сего деланы, делать за вышеописанное жалование, а по заручении того договору выдать из жалования половину, а ежели Его Императорское Величество по окончании года его службы угодно не будет или он пожелает отъехать с фамилией своейю во отечество, указал бы Его Величеству дать ему апшит».

Фрагмент плана Санкт-Петербурга, составленный К. Ф. Койетом. 1722 г.

Как архитектор отдельных зданий, большей частью он завершал строительство, начатое скончавшимся в 1719 г. архитектором Г. И. Маттарнови. В этом фактически он стал его преемником, но главной заслугой Гербеля явились проекты, послужившие основой градостроительной планировки города. Он явился автором проекта перепланировки Адмиралтейского острова, сохранившейся поныне. Гербель являлся одним из основных авторов знаменитой пятилучевой планировки города, центром которой явилось здание Адмиралтейства, и осуществлял авторский надзор за ее реализацией. Именно он распланировал сеть каналов на Адмиралтейском острове и занимался их разбивкой на местности.

Впрочем, завершая начатые Маттарнови постройки, Гербель значительно перерабатывал первоначальные проекты. Иной раз так, что от них мало что оставалось. Так, например, в 1718 г. заложили фундамент для спроектированного Маттарнови здания Кунсткамеры, однако само здание строил после его смерти уже Гербель. Он полностью использовал уже заложенный фундамент, но облик самого здания, его фасады значительно отличаются от первоначального проекта Маттарнови.

Здание Кунсткамеры. Проект архитектора Г. И. Маттарнови

Здание Кунсткамеры. Проект Н. Ф. Гербеля. Южный (слева) и восточный (справа) фасады здания

Вместо завершавшейся галереей двускатной кровли была устроена высокая кровля с переломами скатов. Идущую по коньку крыши галерею делать не стали. Стены, украшенные пилястрами и капителями и завершающиеся мансардными окнами с балюстрадами, оформлены более сдержанно. Боковые ризалиты украсили крупные барочные фронтоны с волютами. У Маттарнови башня должна завершаться шатровой крышей, окруженной балюстрадой. Гербель же завершил башню башней поменьше, перекрытой куполом с еще одной небольшой башенкой сверху. Часть здания отводилась под выставочные залы собственно Кунсткамеры, а часть – под библиотеку Академии наук.

Еще раньше, в 1717 г., архитектор Маттарнови на Фонтанной реке (Фонтанке) начал возведение Партикулярной верфи, предназначенной для строительства гражданских судов – яхт, шлюпок, шхерботов и т. п. Она представляла собой целый комплекс сооружений – собственно верфи, гавань для судов, канатный двор, помещения для изготовления и хранения парусов, различного назначения амбары и т. д. Здание верфи в виде буквы «П» было мазанковым, открытым в сторону Фонтанки. Боковые и внутренние корпуса верфи – одноэтажными, а главный корпус – двухэтажным, с башней над въездными воротами. Башню венчал шпиль с корабликом на вершине. Внутри двора по периметру проходил канал, соединяющийся с рекой.

Комплекс Партикулярной верфи в 1719 г. также пришлось достраивать Н. Ф. Гербелю. А в мае 1721 г. Петр I издал указ о строительстве при верфи церкви в ознаменование побед русского флота при Гангуте в 1714 г. и при Гренгаме в 1720 г. Первый камень в основание мазанковой церкви, которую построил Гербель, заложил сам император. Ее освятили в честь Св. Пантелеймона. Позднее, в 1735–1739 гг., архитектор И. К. Коробов перестроил храм в камне, а Партикулярную верфь при Екатерине II закрыли, отдав помещения под склады соли. После этого она и получила свое нынешнее название – Соляной городок.

На Дворцовой набережной Гербель достраивал начатые Маттарнови дома генерал-прокурора П. И. Ягужинского и адмирала К. Крюйса. К сожалению, эти здания, как и другие постройки того времени на Дворцовой набережной, до наших дней не сохранились. Их место заняли другие прекрасные здания – 5-й, Зимний дворец, Малый и Старый Эрмитаж.

Дом Ягужинского строился за счет казны под личным присмотром императора. Это было трехэтажное здание на принятом тогда высоком цоколе («на погребах»), спасающем от наводнений. Его фасад выделялся наличием центрального портика с шестью колоннами и боковыми ризалитами, украшенными пилястрами. Центральный портик завершался арочным аттиком, а ризалиты – треугольными аттиками. Штукатурка первого этажа имитировала отделку рустом. Перед высоким парадным крыльцом была устроена пристань.

Трехэтажный дом адмирала Крюйса после дома генерал-адмирала Ф. М. Апраксина был на набережной самым большим – 18 осей (окон) по фасаду. Сам фасад оформлен просто и строго, в стиле дворцового барокко. Во дворе помимо служебных и хозяйственных флигелей построили лютеранскую кирху. Проход к ней был со стороны Немецкой (Миллионной) улицы. Эта кирха являлась предшественницей кирхи Св. Петра, что на Невском проспекте.

Г. Маттарнови начал строительство 2-й церкви Исаакия Далматского (Исаакиевского собора). Первая мазанковая церковка, в которую в 1710 г. перестроили чертежный амбар, к этому времени совсем обветшала. Да своими размерами она перестала отвечать значительно увеличившемуся числу прихожан. В августе 1717 г. Петр I (в феврале 1712 г. этой церкви он обвенчался с Мартой Скавронской (Екатериной I)), лично заложил первый камень в основание нового храма.

Но при Маттарнови успели только сделать фундамент, а дальнейшие работы поручили Гербелю. Он значительно переработал первоначальный проект, сохранив композицию, заданную уже готовым фундаментом. Трехнефный собор имел два боковых притвора, образуя в плане латинский крест. Главный вход устроили через четырехярусную колокольню, завершенную высоким шпилем. Завершался шпиль флюгером в виде фигуры ангела, держащего крест. По высоте он отвечал высоте шпиля над главной башней здания Адмиралтейства. Над центром храма построили многоугольный барабан, перекрытый куполом с вифлеемской звездой.

Южный фасад церкви Исаакия Далматского

Глядя на сохранившиеся изображения церкви, видно ее явное сходство с собором Петра и Павла на противоположном берегу Невы, в Петропавловской крепости. Оба храма композиционно были решены одинаково и как бы симметрично уравновешивали друг друга. Даже шпили и купола для них изготавливал один и тот же мастер – ван Болес (Фонболес). А часы с курантами, установленные на третьем ярусе колокольни церкви Исаакия Далматского, лично заказывались Петром I в Амстердаме одновременно с часами для колокольни Петропавловского собора.

В виде фундамента и проекта досталось Гербелю и другое незавершенное Маттарнови строительство – 2-й Зимний дворец Петра I на Дворцовой набережной. Внешне, в части общего объема и оформления фасадов, архитектор почти полностью выполнил проект, подготовленный его предшественником. Изменил он только характер крыши, которая стала ломаной, и оформления входа, но внутреннюю планировку здания Н. Ф. Гербель полностью изменил, с устройством большого количества так любимых Петром I небольших комнат.

Кроме того, в августе 1710 г. Гербелю поручено осмотреть и фактически заново возвести подпорную стенку вырытого между Невой и Мойкой Зимне-дворцового канала (Зимней канавки): «…осмотреть и подкрепить фундамент у канала к палатам, которые по берегу Невы, а именно побить сваи и вести к палатам из плитного камня плитную стенку. Ту же стенку, что в прошлом году делана, разобрать и посмотреть фундамент, и буде не крепок, то побить сваи и сделать фундамент из дикого камня» (РГИА, ф. 467, оп. 1446, д. 13, л. 1).

Главный (северный) фасад 3-го Зимнего дворца

Н. Ф. Гербель предусмотрел возможность дальнейшего расширения царской резиденции. Эти работы начались сразу после завершения строительства 2-го Зимнего дворца, который стал всего лишь западным ризалитом нового, гораздо большего 3-го Дворца. Вход в него оформлен в виде монументального портика. Он был украшен колоннами коринфского ордера и завершался аттиком со стоящими на нем вазами и статуями. Заканчивал строительство дворца уже архитектор Д. Трезини.

На втором этаже в центральной части здания располагался так называемый Кавалерский (Церемониальный, Парадный) зал, из которого по специально сооруженному пандусу выносили гроб с телом умершего Петра I. До этого тело покойного императора почти две недели лежало в его рабочем кабинете на втором этаже в западной части дворца (бывшем 2-м Зимнем дворце).

Фундаменты и часть стен 2-го и 3-го Зимнего дворца позднее использовал Дж. А. Кваренги при строительстве Эрмитажного театра. Сегодня они частично расчищены, музеефицированы и в них открыт музей «Дворец Петра I».

Были, разумеется, и здания, полностью спроектированные и построенные Н. Ф. Гербелем. В их числе, например, следует назвать Калинкин работный дом в месте слияния Фонтанки и Мойки. Это длинное двухэтажное здание построено по распоряжению Петра I для прядильной фабрики, поэтому оно еще называлось Прядильный двор, на котором работали женщины легкого поведения в качестве наказания. На практике же в 1724 г. таковых женщин было всего 10 человек из 139 работников. Первый этаж Прядильного двора занижен, а к западному торцу пристроили церковь. Здание сохранилось до наших дней.

Одной из наиболее значительных построек Н. Ф. Гербеля является здание Придворных конюшен (Конюшенный двор). Причем возводился он на топком болотистом месте, что потребовало соединения Мойки и Фонтанки каналом для осушения местности и устройства мощного свайного основания.

Собственно конюшни на 150 стойл располагались на первом этаже, а второй этаж отводился под конторы и склады. Парадным являлся северный, обращенный к Мойке фасад. Надвратную башню здесь завершал купол с флюгером в виде вставшей на дыбы лошади. С противоположной стороны, в центре южного фасада, была устроена часовня для служителей Конюшенного ведомства. Позднее, в 1736 г., распоряжением императрицы Анны Иоанновны ее преобразовали в церковь, освященную во имя Спаса Нерукотворного Образа.

Академик К. Р. Берг в своих воспоминаниях о пребывании в Петербурге в 1735–1736 гг. писал (приводится по книге А. М. Морозовой «Н. Ф. Гербель. Городской архитектор Санкт-Питер-Бурха. 1719–1724 гг.»): «Мы… проходили по большой новой – так называемой Миллионной улице к Литейному двору, но сначала заберем еще немного направо для осмотра императорских конюшен. Они расположены на реке Мойке (рукаве Невы), по изгибу которой выстроены, образуя шестиугольник. В нижнем этаже находятся в отдельных стойлах верховые и каретные лошади (их несколько больше трехсот), каретные сараи и мастерские для принадлжащих конюшням ремеслеников. В верхнем – помещения для седел, упряжи и прочего потребного для экипажей. Наилучшие вещи находятся во внешнем углу А, с красивым, покрытым луженой жестью куполом. Внутренний угол В тоже будет выведен выше, в нем над въездом во двор устроят часовню для служащих конюшен. (Нарисован план конюшен с обозначением углов – А. М.).

Сами стойла довольно низкие и узкие, они делаются еще уже оттого, что корзины с сеном, из которых заполняются ясли, ставят посреди пола, так как сено носят в больших корзинах из сараев, во избежание пожара построенных в отдалении от императорских конюшен.

Большие неаполитанские каретные кони, впрягаемые в парадную карету ее величества при смотре гвардии, теперь не в Петербурге, они отправлены на конные заводы, после того как ими покрыли всех кобыл лейб-гвардии. Но персидских лошадей там еще много.

Ломовые лошади стояли в особых стойлах, построенных в стороне; они, как и сенные сараи, деревянные.

Кареты, в которых ездит сама императрица, красивы, но все же не имеют ничего того, что есть даже на каретах княжеских особ и также послов. Очень большая карета, вся покрытая хорошо позолоченной резьбой и обитая изнутри вышитым зеленым бархатом, была подарена Екатерине римским императором. Такая же большая карета, хорошо расписанная и позолоченная, была заказана покойным графом Левенвольде в Берлине и является упомянутой выше каретой для парадов. Форейторы, кучер, лакеи, гайдуки и скороходы, следующие с каретой впереди полка, одеты в обычные ливреи. Мне показали также сани, сделанные в старом русском или казанском стиле, но обильно позолоченные и искусно расписанные, обитые красным бархатом и золотым шитьем, они не были готовы к последнему снегу, императрица до сих пор ездила исключительно в обычных русских санях, лишенных всякой росписи и украшений.

Вообще известно, что императрица в своем государстве имеет много конюшен и большие конные заводы, на них в целом насчитывается свыше двух тысяч служащих, хотя в Петербурге носящих ливрею не более 250 – это кучера, форейторы и конюхи. Обер-егермейстер Волынский осуществляет ныне надзор над всеми конными заводами, а обер-шталмейстер князь Куракин не занят почти ничем иным, кроме штата петербургских конюшен и его управления».

В 1817–1823 гг. Конюшенный двор перестроили по проекту архитектора В. П. Стасова. Но при этом сохранились его общий план, объемная композиция. Западный торец стал закругленным. Появились колоннада, арочные окна, реконструирована надвратная церковь Спаса Нерукотворного Образа.

В 1720 г. Гербель приступил к строительству дворца для Прасковьи Федоровны (урожд. Салтыковой), жены Ивана Алексеевича, брата Петра I. Строительство велось на Стрелке Васильевского острова, рядом со зданием Кунсткамеры. Но если входы в Кунсткамеру были одинаково оформлены с трех сторон, то во дворец вел только один парадный вход, с западной стороны.

Но все изменилось после того, как в октябре 1723 г. Прасковья Федоровна скончалась. Дворец покойной отдали под недавно созданную в Петербурге Академию наук. Переделку поручили, опять же, Гербелю, но завершить он ее не успел, поскольку в сентябре 1724 г. умер. Заканчивал работы по обустройству «академических палат» М. Земцов.

До наших дней дворец Прасковьи Федоровны не сохранился. В 1783 г. Дж. Кваренги построил новое здание Академии наук (Университетская наб., 5), дворец в начале 1820-х гг. и вовсе снесли, а на его месте в 1826–1832 гг. построили Южный пакгауз, в котором ныне располагается Зоологический музей.

Гербель построил также дом для царского карлика Луки Частихина и здание Комедиантского или Оперного дома (на месте нынешнего дома № 32 и дома № 22 на набережной Мойки). Карлику (точнее Петру I и карлику) в Стрельне и в Англии, в Дептдорфе, были даже поставлены памятники. Оба памятника работы скульптора М. Шемякина очень похожи. Стрельнинский памятник открыли в мае 2003 г., а памятник в Англии – в апреле 2012 г.

Комедиантский дом, построенный по распоряжению Петра I, являлся первым театром европейского типа, построенным в городе. Для императора в театре было оборудовано особое место – царская ложа.

Памятник «Царская прогулка» в Стрельне

Памятник «Петру I Великому» в Дептдорфе

Впрочем, мы слишком отвлеклись. Пора вернуться на Невский проспект и продолжить наш рассказ об истории участка нынешнего дома № 15. Как и во многих предыдущих случаях, на этом месте архитектор Г. И. Маттарнови начал строительство Гостиного двора. Однако, из-за его смерти завершал строительство, опять же, Ф. Н. Гербель.

Точнее говоря, архитекторами было построено здание Мытного двора, т. е. места, где взимали пошлину за привозимые в город на продажу товары. Но почти сразу часть помещений Мытного двора начали сдавать в аренду под купеческие лавки. Вскоре сюда перенесли и торговлю съестными припасами с закрытого Морского рынка. Этот рынок располагался по четной стороне Невского проспекта, ближе к Адмиралтейству, его закрыли из опасения пожара, который мог перекинуться на верфи. Так что Мытный двор вскоре стал именоваться горожанами Гостиным двором.

А. Богданов в своей книге «История Санкт-Петербурга» (1779 г.) писал: «Гостиный двор каменной прежде именованный Мытный, на Адмиралтейской стороне, на самом том месте близ Зеленого моста, на Мойке, где ныне дом генерал-полицмейстера и кавалера Николая Ивановича Чичерина, наименован Мытным, потому, что он построен был только для продажи съестных припасов, но между тем, несколько лавок занято было и с разными товарами, и потом отчасти более стало умножаться в нем купечество с хорошими и богатыми товарами, оный более стал именоваться Гостиным двором, а не Мытным».

Приняв в работу новый объект, Гербель внес в первоначальный проект довольно много изменений, согласовав его с разработанной планировкой Адмиралтейского острова. Царь с изменениями ознакомился и одобрил: «Великий государь, смотря чертежа, сочиненного и объявленного архитектором Гербелем для поправления улиц всего Адмиралтейского острова, указал:

…каменный Мытный двор доделать по тому ж чертежу прямо, и ежели в том дворе по тому чертежу, сверх договорной цены прежнего сочиненного умершим Архитектором Маттерновым чертежа будет какая прибавочная работа, и за тое прибавочную работу по окончании строениям того двора подрядчикам дать что надлежит деньги по расчету, и о том архитектору Гербелю и подрядчикам объявить, а прежде сочиненный помянутым Архитектором Мат-терновым о поправлении на том острову улиц чертеж отставить, и по тому чертежу не строить» (РГИА, ф. 470, оп. 5, кн. 2, л. 126).

Построенное здание в плане было трапециевидным, с открытой двухъярусной арочной галереей по наружному периметру и с прямоугольной башней со шпилем над воротами со стороны Мойки. Территорию вокруг вымостили булыжником, а со стороны Першпективной дороги (Невского проспекта) посадили деревья.

За Гостиным двором вдоль реки располагались мясные и рыбные ряды. Животных, мясо которых продавали в мясных рядах, забивали тут же.

Выбрасываемые поблизости внутренности гнили, и вблизи было трудно проехать из-за непереносимого зловония. В связи с этим для убоя скота вскоре отвели специальное место за городом. В садках приходивших с Волги барж можно было купить живую стерлядь.

Гостиный двор, как и практически все Морские слободы, уничтожил пожар 1736 г., и этот участок долго пустовал. Однако торговля живой рыбой на Мойке продолжалась до 1756 г., пока не построили временный деревянный Зимний дворец для Елизаветы Петровны. Уже цитировавшийся А. Богданов в своей книге написал о пожаре: «Сей Гостиный двор, в 1736 году загоревшись внутри, весь сгорел, и от оного пожара развалился, понеже оный строен был весьма стенами тонко, потолки, двери и затворы были деревянные, и не стерпя сильного огня, распался, а на последки и остатки разобраны».

Комиссия по Санкт-Петербургскому строению планировала построить на этом месте новый Гостиный двор: «…на том же месте ныне потребно построить Гостиный двор каменный без погребов о двух апартаментах и покрыть на деревянных стропилах черепицей или железом…, а между Морской и Луговой улицами (ныне Большой и Малой Морскими улицами)… построить казенный каменный дом… без погребов о двух апартаментах…, а внутри оного сделать лавки для продажи всяких Сибирских и Ниренбергских товаров и конфискованных пожитков».

Архитектор П. М. Еропкин составил соответствующий план, на котором указал места строительства Гостиного и Казенного торговых дворов. Однако этот план так и не был реализован.