Памятник Петру I («Медный всадник»)
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
А.С. Пушкин
Главным украшением площади, безусловно, является воздвигнутый Екатериной II в честь Петра I монумент – знаменитый «Медный всадник». История его создания непростая.
Принятие решения об установке памятника, выбор места и скульптора
В 1763 г. соборную церковь во имя Святого Исаакия Далматского (третью Исаакиевскую церковь), пришедшую к тому времени в негодность, разобрали. Екатерина II, взошедшая на престол в 1762 г., возможно, уже тогда на освободившемся месте решила поставить памятник основателю Санкт-Петербурга императору Петру I.
Этот ее поступок должен был показать, что она намерена и далее вести Россию по дороге, указанной Петром. Тем самым в некоторой степени затушевывался тот факт, что власть она получила незаконно, ведь Екатерина II взошла на престол в результате дворцового переворота и устранения законного императора и ее мужа Петра III.
Однако решение об установке здесь памятника именно Петру I прнияли не сразу Сначала верноподданные придворные хотели установить памятник самой Екатерине II, только что ставшей императрицей. Сенатом было принято соответствующее решение, которое гласило: «Ея императорское величество всеми-лостивейшая государыня принятием императорского престола толико излияла всем Ея верноподданным матерних щедрот, что оные до поздних времян в сердцах искренних сынов отечества в незабвенной памяти остаться долженствуют».
Для его исполнения 17 июля 1762 г. в Сенат вызвали И.И. Бецкого. Ему и поручили надзор за изготовлением и установкой памятника. Изготовили даже небольшую чугунную модель, отлитую в 1804 г. на Гусевском заводе А. Баташева (в селе Гусь-Железный Рязанской губернии). Предположительно ее автором являлся Ф. Шубин. Во всяком случае, эта статуэтка очень похожа на его статую Екатерины, сделанную для дворца князя Потемкина и ныне хранящуюся в Русском музее.
Необычна, кстати, дальнейшая судьба модели. В 1943 г., во время блокады Ленинграда, статуэтку в куче мусора на месте разбомбленного дома случайно заметил водитель проезжавшего мимо грузовика. Он ее взял себе и только через 20 лет сообщил о находке в музей. Уже там, по клейму «ГАБЗ 1804», ее опознали эксперты.
Затем возник вопрос о месте установки памятника. Когда с ним обратились к императрице, она высказалась против установки такого памятника. Вместо этого Екатерина предложила поставить монумент Петру I, назвав себя продолжательницей его деяний. По ее указанию академик Я. Штелин и архитектор Шумахер начали работать над проектом пьедестала уже изготовленного К.-Б. Растрелли конного памятника Петру I.
9 февраля 1764 г. подготовленные проекты отослали И.И. Бецкому, который представил их Екатерине II. Та, рассмотрев проекты и осмотрев осенью 1764 г. памятник работы К.-Б. Растрелли, посчитала его недостаточно величественным и искусным. В трактовке Растрелли император представал только лишь победоносным полководцем, а требовалось изобразить прежде всего творца, преобразователя государства Российского. После этого уже готовый памятник надолго был забыт, пока о нем не вспомнил император Павел I.
Петровская площадь. Раскрашенная гравюра Б. Патер сена. 1799 г.
Французский философ Д. Дидро, состоявший в то время в переписке с Екатериной II и знавший о ее планах, порекомендовал императрице уже известного тогда скульптора Э.-М. Фальконе. В одном из писем императрице он следующим образом характеризовал скульптора: «Вот гениальный человек, полный всяких качеств, свойственных и несвойственных гению. В нем есть бездна тонкого вкуса, ума, деликатности и грации: он мягок и колок, серьезен и шутлив, он философ, он ничему не верит и не знает, почему. .. Он лепит глину, обрабатывает мрамор и в то же время читает и размышляет. Этот человек думает и чувствует с величием».
И надо сказать, что для такой рекомендации у Дидро были все основания. К этому времени из-под резца скульптора вышли такие шедевры, как «Амур», «Купальщица», «Пигмалион и Галатея», «Зима». Широкую известность приобрели созданные
Фальконе фарфоровые статуэтки, созданные им во время работы на Севрской мануфактуре.
Бюст скульптора Э.-М. Фальконе работы М.-А. Колло
Активно содействовал приглашению скульптора и русский посланник в Париже князь Д.И. Голицын. По его ходатайству было получено разрешение на выезд Фальконе в Россию от директора королевских строений Франции маркиза Мариньи.
26 августа 1766 г. с Э.-М.
Фальконе заключили официальный контракт на создание конной статуи императора Петра I. Оплата ему была положена довольно скромная по сравнению с другими мастерами, просившими в 2-3 раза больше – всего 200 тыс. ливров. В сентябре того же года, в сопровождении скульптора-резчика Фонтена и ученицы М.-А. Колло, он отбыл в Санкт-Петербург. В Риге Э.-М. Фальконе встретил капитан Ласкари, доверенное лицо И.И. Бецкого. И вот, 15 сентября 1766 г., в возрасте 50 лет, скульптор прибыл в российскую столицу. Здесь, за созданием самой знаменитой своей статуи, он провел 12 лет своей жизни.
К сожалению, у Э.-М. Фальконе в дальнейшем не сложились отношения с И.И. Бецким, который в качестве начальника Конторы строений контролировал работы по созданию монумента. Положение скульптора было бы совсем невыносимым, если бы не личная приязнь к нему со стороны императрицы, возникшая после их знакомства. Но для нее – это скорее игра в некую стоящую над суетой миротворицу. Поэтому со временем Екатерина II все чаще отделывалась от жалоб Фальконе дежурно-равнодушными словами, чтобы он занимался своим делом и не обращал внимания на нападки и помехи: «Не обращайте внимания, идите свои путем…».
Работа над монументом
Первоначально Э.-М. Фальконе поселился в доме французского купца Мишеля, недалеко от мастерских, специально обустроенных в кухонном корпусе, оставшемся на месте снесенного деревянного Зимнего дворца Елизаветы Петровны (на углу Мойки и Невской першпективы). Впрочем, уже в июле 1767 г. скульптор потребовал переселить его ближе к мастерским. Для этого под жилье переоборудовали часть помещений бывших дворцовых кухонь, которые надолго стали постоянным местом жительства Э.-М. Фальконе.
Работа над созданием памятника, начавшаяся с первых дней жизни скульптора в Санкт-Петербург, являла собой весьма сложное предприятие. Для этого создали специальные столярные, слесарные и кузнечные мастерские. Для приобретения и хранения в больших количествах самых различных материалов (глины, угля, воска, меди, железа, алебастра, клея и пр.) потребовалось построить склады и завести специальное управление. Помимо самого Э.-М. Фальконе в работе принимали участие сотни людей.
Первый эскиз монумента Э.-М. Фальконе составил еще в Париже, в кабинете Д. Дидро. По приезду в Санкт-Петербург он уже в начале 1767 г. приступил к созданию первой, еще небольшой модели памятника. Уточнялась посадка фигуры на лошади, положения рук и т.п. На это ушел год.
Большое влияние на этот процесс оказало мнение Вольтера о характере и значении деятельности Петра I. Он считал императора великим государственным деятелем, просвещенным монархом, преобразователем своей страны. Точка зрения Вольтера была воспринята и Фальконе, который практически не имел никаких других источников о Петре.
Следует также сказать, что предтечей конструктивного решения постановки фигуры коня, в определенной степени, являлся памятник Филиппу IV в Мадриде, созданный в середине XVII в. скульптором П. Такка. Здесь ему, как и Фальконе, пришлось решать вопрос обеспечения надежной устойчивости коня и сидящего на нем всадника. Правда, конь Филиппа далеко не так сильно отрывается от пьедестала, как конь Петра.
Сенатская (Петровская) площадь. Художник И.В. Барт, 1810-е гг. Площадь вымощена булыжником. Справа видна часть западного крыла Адмиралтейства. К Васильевскому острову наведен плашкоутный Исаакиевский мост. На Васильевском острове видны (слева направо) манеж кадетского корпуса, дворец Петра II, дом ректора, здание Двенадцати коллегий (университет), здание Академии наук и Кунсткамера. В глубине видна колокольня Петропавловского собора
Отстаивая свое видение памятника Петру, скульптору пришлось спорить со многими, причастными к работе над монументом. Императрица, например, представляла Петра сидящим на коне со скипетром в руке, по аналогии с римской статуей Марка Аврелия. Штелин представлял памятник в виде фигуры Петра, окруженного аллегорическими изображениями Благоразумия, Правосудия, Трудолюбия и Победы. Кто-то советовал изобразить Петра так, чтобы он одним глазом смотрел на здание Адмиралтейства, а другим – на здание Двенадцати коллегий. Даже Дидро, приезжавший в Петербург в 1773 г., не удержался от совета. Он предложил сделать фонтан, установив вокруг него аллегорические фигуры. Но труднее всего скульптору далось преодолеть сопротивление И.И. Бецкого, который в качестве образца упрямо видел стоящую фигуру императора с полководческим жезлом в руке.
Памятник Петру I. Раскрашенная гравюра неизв. худ. 1820-е гг.
Однако Фальконе твердо отстаивал свой вариант. Он писал Бецкому: «Могли ли Вы себе представить, чтобы скульптор, избранный для создания столь значительного памятника, был бы лишен способности думать и чтобы движениями его рук управляла чужая голова, а не его собственная?». И далее снова излагал свое видение монумента: «Я ограничусь только статуей этого героя, которого я не трактую ни как великого полководца, ни как победителя, хотя он, конечно, был и тем и другим. Гораздо выше личность созидателя, законодателя, благодетеля своей страны, и вот её-то и надо показать людям. Мой царь не держит никакого жезла, он простирает свою благодетельную десницу над объезжаемой им страной. Он поднимается на верх скалы, служащей ему пьедесталом, – это эмблема побеждённых им трудностей».
На круп коня вместо седла он решил накинуть медвежью шкуру, как символ мощи, а голову императора увенчать лавровым венком – символом победителя. Фигура его Петра в созданной скульптором малой модели памятника получилась живой и динамичной. Легкая драпировка не скрывала ее экспрессию, подчеркнутую вставшим на дыбы конем. Но решающую роль в споре Фальконе и Бецкого сыграло мнение Екатерины, которая писала скульптору (приводится по книге А.Л. Кагановича «Медный всадник»): «Послушайте, киньте… статую Марка Аврелия и плохие рассуждения людей, не смыслящих никакого толку, идите своей дорогой, Вы сделаете во сто раз лучше, слушаясь своего упрямства… Вы мне сказали, что сделаете дрянную маленькую модель, которая, однако, очень хороша: и я остаюсь притом, что на Ваше слово можно положиться».
После одобрения императрицей малой модели 1 февраля 1768 г. Э.-М. Фальконе приступил к созданию большой модели. Ее он закончил в июле 1769 г.
Несмотря на неоднократно проверенные расчеты распределения масс монумента, Э.-М. Фальконе все-таки испытывал беспокойство по поводу его устойчивости. Удачной идеей явилась пришедшая летом 1768 г. мысль использовать в качестве дополнительной скрытой опоры изображение змеи. Надо сказать, что предложение о введении в композицию памятника аллегорического изображения зла (змеи), попираемого конем императора, не сразу нашло поддержку со стороны Екатерины II.
Однако императрица далеко не сразу высказала свое мнение. Сначала на вопросы скульптора она отвечала: «Аллегорическая змея ни нравится, ни не нравится мне, о ней было говорено мне просто как о пришедшей Вам в голову мысли…». Позднее она высказывается уже более определенно: «…если надо, так надо, вот мой ответ касательно змеи».
Впрочем, эта змея не только явилась предметом споров во время создания памятника, но и послужила поводом для появления в XIX в. следующей эпиграммы:
Нет, не змия Всадник Медный
Растоптал, стремясь вперед, —
Растоптал народ наш бедный,
Растоптал простой народ.
Сам Э.-М. Фальконе выполнил изображение змеи только в эскизе. Вылепил же ее для большой модели монумента скульптор Ф.Г. Гордеев.
Для того чтобы вылепить коня, Фальконе в 1769 г. приказал специально соорудить во дворе мастерской наклонный помост.
Памятник Петру I на Сенатской площади. 1824-1827 гг.
На этот помост раз за разом вылетали и резко останавливались взмыв на дыбы, лучшие кони из царской конюшни – жеребцы орловской породы Бриллиант и Каприз. Сидевший у окна напротив помоста Фальконе делал зарисовки. Это длилось ежедневно по несколько часов в день, пока результат не удовлетворил скульптора.
Постоянный наездник, позировавший Э.-М. Фальконе, – берейтор А. Тележников. В качестве консультанта выступал также и большой знаток лошадей лорд Каткарт, тогдашний английский посол в Санкт-Петербурге.
Однако у скульптора никак не выходила голова Петра I. И здесь на помощь мастеру пришла его ученица и помощница М.-А. Колло. Говорят, что она вылепила голову для статуи императора всего за одну ночь. Созданную Колло голову Петра Фальконе затем творчески переработал. Он изменил многие детали, добавил экспрессии, более выпукло выявив замысел своей помощницы. Но надо отдать должное Э.-М. Фальконе – скульптор никогда не только не отрицал авторство М.-А. Колло, а даже подчеркивал его. Это вызывало многочисленные пересуды о том, что Колло и Фальконе любовники. Говорили и о том, что автором многих работ, приписываемых Колло, является Фальконе.
А.-М. Колло
На самом деле М.-А. Колло была весьма талантливым скульптором, в возрасте 20 лет избрана за работу над головой Петра почетным членом Российской Академии художеств (первая женщина академик Российской Академии). Екатерина II даже назначила ей пожизненную пенсию в 10 тыс. ливров.
В мастерскую Э.-М. Фальконе она попала еще в возрасте 15 лет и вместе с ним приехала в 1766 г. Санкт-Петербург. В 1774 г. Колло вышла замуж за сына Фальконе – художника Пьера Этьена. Однако брак оказался неудачен, и М.-А. Колло, порвав с мужем, поселилась с дочерью Марией Лютецией в Нанси. Здесь она и умерла в 1821 г.
Следует также упомянуть, что в своей работе над головой скульптуры М.-А. Колло использовала маску с лица Петра I. Эту маску с императора еще при его жизни в 1719 г. снял Б.-К. Растрелли. Он тоже ее использовал при создании памятника Петру, который сейчас стоит перед южным фасадом Михайловского замка.
Однако М.-А. Колло значительно отошла от растреллиевской маски. Лицо Петра у нее значительно более вытянуто, глаза сделаны продолговатыми, челюстные кости сглажены. Ему приданы требовавшиеся экспрессия и одухотворенность, но, тем не менее, портретное сходство, несомненно, сохраняется.
Перевод большой модели в гипс велся до начала 1770 г. Начиная с 19 мая гипсовая модель монумента в течение двух недель была открыта для общественного осмотра и обсуждения в помещении мастерской на углу Большой Морской улицы и Кирпичного переулка. Подавляющему большинству посетителей произведение Э.-М. Фальконе понравилось. Некоторыми профессионалами высказывалась объективная критика, касавшаяся преимущественно частностей и облекаемая в форму советов. Была, разумеется, и критика необъективного характера. Примером такой критики может служить возмущение обер-прокурора Синода тем, что всадник и лошадь сделаны вдвое большими, нежели настоящие. Другой посетитель возмущался тем, что пальцы руки императора растопырены. Екатерина II никак не высказала свое отношение к выставленной большой гипсовой модели памятника Петру I.
Но подавляющему большинству посетителей произведение Э.-М. Фальконе понравилось, и восхищенных высказываний о представленной работе оказалось несравнимо больше. Французский дипломат Корнберн, например, заметил, что это лучшая из всех известных ему конных статуй.
Одновременно с работой над памятником шел выбор места для его установки. Предложений самого различного характера было много: напротив Зимнего дворца, у главных ворот Адмиралтейства, на набережной Васильевского острова. Наконец, 5 мая 1768 г. И.И. Бецкой объявил Сенату: «Ея императорское величество изустно повелеть соизволила монумент поставить на площади между Невы реки, от Адмиралтейства и дома, в котором присутствует Правительствующий Сенат на назначенном плане, центре места».
Это – место, на котором еще недавно стояла разобранная из-за ветхости церковь Исаакия Далматского. С юга выбранная площадь ограничивалась прорытым еще во времена Петра I Адмиралтейским каналом с переброшенным через него Малым Исаакиевским мостом (по некоторым данным, мостов через канал было два). Большим же Исаакиевским мостом считался мост через Неву. Уже за каналом, на месте нынешнего Исаакиевского собора, стояла новая каменная церковь Исаакия Далматского (третья Исаакиевская церковь).
Однако точный план площади и места установки памятника Петру I детально разработаны еще не были, объявили официальный конкурс на проектирование места установки монумента. Наилучшим признали проект архитектора Ю.М. Фельтена, представленный в Академию художеств в январе 1770 г.
«Гром-камень»
Почти сразу же после создания малой модели начались поиски камней для основания памятника. С самого начала Э.-М. Фальконе представлял монумент в виде всадника, вылетающего на вершину дикой горы. При этом гора по форме должна быть похожей на вздымающуюся волну. С одной стороны, такая форма постамента подчеркивала экспрессию взлетающего на скалу всадника и вставшего на дыбы коня, а с другой стороны – символизировала, что именно Петр I вывел Россию к морю.
И.И. Бецкой выразил сомнение в возможности отыскать такой огромный монолит. Тогда, с согласия скульптора, решили соорудить пьедестал из шести больших камней, сложив их в виде скалы.
В июне 1767 г. снарядили специальную экспедицию для поиска подходящих камней в Санкт-Петербургской, Ладожской и Новгородской губерниях. В ее состав входили поручик Е. Буссов и каменных дел мастер А. Пилюгин. Но только к концу лета 1768 г. им удалось найти необходимое количество камней нужного размера. Все они находились в разных местах – около Гатчины и Ораниенбаума, на Нарвской дороге, на острове Котлин и на побережье Финского залива.
Однако начавшиеся поиски охотников для доставки найденных камней в Санкт-Петербург вскоре были прерваны. В сентябре 1768 г. И.И. Бецкому доложили, что крестьянин С.Г. Вишняков сообщил, будто в 12 верстах (12,8 км) от Санкт-Петербурга, близ Конной Лахты, имеется огромный камень подходящего размера и качества. Местные жители называли его «Гром-камень». Такое название он получил после того, как в камень ударила молния и отколола от гигантского монолита большой кусок.
Сам С.Г. Вишняков родился в деревне Ореховской Устюжского уезда и был профессиональным плотником, каменотесом и добытчиком камня для строительства. Вместе с товарищами С.Г. Вишняков поставлял камень для облицовки берегов Екатерининского канала и Невы. О большом камне у Конной Лахты он знал давно. Сообщил же он о нем после того, как узнал об объявлении в газете «Санкт-Петербургские ведомости». В нем сулилось вознаграждение от Конторы строений тому, кто укажет местонахождение подходящего для основания памятника камня (Вишнякову выплатили 100 руб.).
И.И. Бецкой
Точное место, где лежал «Гром-камень», неизвестно. Считается, что это район между поселком Лисий Нос на западе, Черной речкой на востоке, Лахтинским разливом на юге и Кольцевой дорогой на севере. Место было сырое и лесистое. Говорили, что именно на этот камень неоднократно взбирался сам Петр I во время войны со шведами, чтобы лучше рассмотреть расположение войск.
Увиденный камень произвел сильнейшее впечатление на Э.-М. Фальконе. Понравился он и И.И. Бецкому. Больше не надо было искать отдельные камни и думать, как их доставить из разных мест в Санкт-Петербург. После доклада Екатерине II последовал указ Адмиралтейств-коллегии и лично адмиралу Мордвинову об обеспечении помощи И.И. Бецкому в перевозке камня.
При тогдашнем уровне техники это представляло собой чрезвычайно сложную задачу. Не было ни повозок, ни судов для перевозки столь тяжелых грузов. Тем не менее Адмиралтейств-коллегия тотчас же принялась за исполнение указа.
14 сентября 1768 г. для раскапывания камня направили команду работных людей. К февралю следующего года камень полностью раскопали и начали его грубую первоначальную обработку. Отколотый молнией кусок разбили на две части. Их в дальнейшем присоединили к основному монолиту спереди и сзади. Необходимость таких надставок вызвана тем, что камень был несколько коротковат против необходимого Э.-М. Фальконе. К началу 1769 г. работы по раскопке и грубой обрубке камня завершились. В результате его первоначальный вес, оценивавшийся в 2 тыс. т, смогли уменьшить на 600 т.
Перевозка камня-грома в присутствии Екатерины II.Раскрашенная гравюра И.Ф. Шлея с рис. Ю.М. Фельтена. 1770 г.
Затем встал вопрос о способе перемещения камня к берегу залива, до которого было около 8 км. Екатерина II объявила награду в 7 тыс. руб. тому, кто найдет лучший способ его доставки. Испробовали традиционные варианты, вроде железных катков, но эти попытки оказались безуспешными. Тогда применили оригинальное техническое решение, предложенное капитаном де Ласкари. Оно заключалось в том, что камень устанавливался с помощью рычагов на деревянную платформу, а та крепилась на двух крепких, обитых медными листами деревянных желобах. Эти желоба перекатывались на 30 бронзовых шарах, помещенных в другие желоба. По мере перемещения камня уже пройденные желоба снимались и переставлялись вперед.
Ласкари (настоящее имя – Мартьен Карбури) – грек по происхождению и служил у И.И. Бецкого адъютантом. Хотя именно он официально считался автором идеи, поговаривали, что пронырливый грек купил ее за 20 руб. у некоего русского то ли кузнеца, то ли купца. Как бы то ни было, таким способом по горизонтальной поверхности за день удавалось перетаскивать камень на расстояние 250-300 м. При этом салазки с камнем перемещались всего двумя воротами, которые вращали 64 рабочих. На подъемах число воротов увеличивалось до четырех и даже до шести.
Посмотреть на Гром-камень, как его обрабатывают и везут к побережью Финского залива, ежедневно приезжали любопытствующие жители Петербурга. Не удержалась от экскурсии и императрица, которая прибыла сюда 30 января 1770 г. В этот день камень передвинули более чем на 400 м.
При перемещении гранитного монолита не прекращалась его обработка, 46 каменотесов обтесывали монолит, придавая ему необходимую форму. Некоторые приезжавшие полюбопытствовать горожане подбирали осколки гранита и заказывали изготовление из них запонок, набалдашников для трости и т. п. Для правки инструмента прямо на камне устроили кузницу. Всего в работах по транспортировке было занято 1200 человек. Через четыре месяца, в конце марта 1770 г., Гром-камень наконец доставили к специально построенной пристани на берегу Финского залива.
После этого выяснилось, что имеющийся в Кронштадте прам (баржа для перевозки особо тяжелых и крупных грузов) пришел в негодность и необходимо строить новое судно. Заказ на его строительство Адмиралтейств-коллегия отдала уже известному нам С.Г. Вишнякову и А.Е. Шляпкину, которых выбрали из нескольких претендентов. Строилось судно по чертежам выдающегося кораблестроителя того времени галерного мастера Г. Корчебникова.
Работы начали в мае 1770 г. и уже к августу завершили. Новое судно было почти 60 м в длину, 20 м в ширину и более 3 м в высоту. Небольшая высота способствовала высокой остойчивости и была удобна для выполнения такелажных работ.
Руководить перевозкой Гром-камня по воде назначили капитан-лейтенанта Я. Лаврова, специально вызванного для этого из Казани. Его правой рукой при погрузке-разгрузке монолита стал опытный такелажный мастер М. Михайлов.
Сенатская площадь. Фото И.К. Бианки. Вторая пол. 1870-х гг.
Судно подвели к лахтинской пристани, затопили и 28 августа по желобам закатили на него монолит. При этом на время пришлось разобрать часть борта, поскольку он возвышался над берегом почти на 1 м. Затем камень укрепили на специальной решетке бревнами-распорками, равномерно распределившими его вес по всему днищу прама. После этого из трюма откачали воду и с помощью двух небольших парусных судов, пришвартованных по бокам баржи, начали переход к Санкт-Петербургу Наконец 26 сентября 1770 г., преодолев около 12,5 км по воде, камень прибыл в город и выгружен на Сенатской площади.
Людям, участвовавшим в перевозке монолита, выдали 500 руб. наградных. В память этого события по распоряжению императрицы даже выбили медаль с надписью «Дерзновенью подобно. Генваря 20, 1770». С одной стороны медали выбито изображение Екатерины II, а с другой изображена перевозка Гром-камня.
Теперь, наконец, дело дошло и до отливки монумента.
Отливка скульптуры и ее установка
Строительство специальной печи и помещения для литья началось на площади еще весной 1768 г. Литейную мастерскую решили построить рядом с местом будущей установки монумента. Для этого пришлось расчищать площадь, на которой стояли различные склады и располагался канатный завод. Засыпали также ближайший ров вокруг Адмиралтейства, а из здания вывезли весь хранившийся в нем порох. Одновременно начали забивать сваи под основание памятника. Все вспомогательные работы осуществлялось силами 500 солдат Копорского, Ямбургского, Кабардинского и Московского полков.
Тогда же начались и поиски опытного литейщика. Однако иноземные мастера просили либо слишком много, либо отказывались от столь большой и сложной работы. Не брались за это и отечественные литейщики, не имевшие необходимого опыта.
В контракте с Э.-М. Фальконе производство им литейных работ не предусматривалось. Но после длительных и неудачных поисков И.И. Бецкой, получивший поддержку Екатерины II, стал настаивать, чтобы Э.-М. Фальконе взял на себя и руководство литейными работами. В конце концов скульптор согласился взять на себя и работы по отливке статуи.
В помощь Фальконе из-за границы приехал нанятый по контракту литейный мастер Б. Эрсман с тремя подмастерьями. По его указаниям уже сооруженную литейную печь перестроили. Механик Фюгнер сделал каркас будущей отливки. Только на его нижнюю часть ушло более 4 т железа. Однако при создании восковой формы начались разногласия между Б. Эрсманом и скульптором. Э.-М. Фальконе считал правильным сделать толщину стенок в разных местах разной, в зависимости от ожидаемых нагрузок. Наиболее тонкими, не более сантиметра, стенки следовало сделать в верхней передней части отливки. А литейный мастер настаивал на необходимости массивной отливки с равномерными по толщине стенками, поскольку отливки с разными по толщине стенками никто не делает. Спор закончился увольнением Б. Эрсмана в июне 1774 г.
После этого скульптор взял себе в помощники по литейной части мастера Е.Е. Хайлова, работавшего в мастерских Арсенала. Емельян Евстафиевич Хайлов, родившийся в 1722 г., происходил из крестьян. Уже в возрасте 16 лет он начал работать в литейных мастерских Арсенала. В 32 года Хайлов получил звание «сверлильных дел мастера», а в 41 год его назначили литейным мастером (вторым из двух литейных мастеров Арсенала).
24 августа 1775 г. началась заливка металла в форму. Однако подмастерья развели в литейной печи слишком сильный огонь. Верхняя часть изготовленной формы прогорела, и расплавленная бронза потекла наружу. Рабочие бросились бежать, ожидая, что сейчас начнется пожар. Положение спас мастер Е.Е. Хайлов, который довел процесс заливки до конца. Кстати, с ним Контора строений в последующем так никогда полностью и не расплатилась. Отказали выдать недоплаченные деньги и его дочери и внучке. Единственной наградой ему послужило присвоение Екатериной II низшего офицерского чина.
В результате первой попытки не удались голова всадника до линии плеч и верхняя часть головы лошади. Всю верхнюю часть отливки затем пришлось срубить. Вторичная отливка (от колен всадника и груди лошади и выше) совершена только в июле 1777 г. На этот раз погнулась глиняная форма шеи лошади, но этот дефект потом выправили.
Обе отлитые части скульптуры расчистила и отшлифовала группа русских чеканщиков под руководством мастера Сандоца, и летом 1778 г. их соединили вместе.
Соединение скульптуры из двух частей вызвало очередную волну толков и пересудов о том, что отливка испорчена. Их активно поддерживал не любивший скульптора И.И. Бецкой. К этому времени к мастеру охладела и императрица, прервавшая с ним свою переписку (ведь дело было уже сделано, а неугомонный мастер все чего-то требовал). В результате пересуды превратились в настоящую травлю. Договорились до того, что за скульптором стали признавать только техническое руководство по изготовлению монумента, с которым он якобы не справился.
Будучи в состоянии крайнего нервного истощения, Э.-М. Фальконе подал в отставку и в августе 1778 г. вместе с М.-А. Колло покинул Россию. Его не удерживали. На одной из складок накидки Петра скульптор оставил гравированную надпись на латыни «Fecetet fudit Stephanus Falcone parisiensis MDCCLXXVIII» («Лепил и отливал Этьен Фальконе парижанин 1778»).
В апреле 1780 г. официальным руководителем для завершения работ назначили Ю.М. Фельтена. Его прикомандировали к скульптору еще в 1773 г., вменив в обязанность разработку общего архитектурно-планировочного решения установки памятника. Именно Фельтен предложил установить его на Исаакиевской площади, но не в центре, а ближе к зданию Сената. Поскольку предложение оказалось удачным и перекликалось с мыслями императрицы, оно было утверждено и реализовано.
Лоточники у памятника Петру I. Фото нач. 1900-х гг.
К началу 1780 г. возведение монумента практически завершили. На долю Фельтена осталось присоединить к основному монолиту пьедестала еще два куска (впереди и сзади), укрепить на пьедестале скульптуру и надпись, отлить и установить змея, замостить площадь. Кроме того, Ю.М. Фельтен решил обнести памятник оградой, против чего выступал Э.-М. Фальконе.
Расчеты Э.-М. Фальконе оказались настолько точны, что когда выступавшие из задних ног коня крепления каркаса были просто вставлены в специальные отверстия в постаменте, статуя встала совершенно прямо под действием собственного веса. Затем для прочности эти отверстия залили еще свинцом.
Руководил установкой скульптуры на пьедестал скульптор Ф.Г. Гордеев. Общий вес монумента составил около 1600 т (самой скульптуры – 8 т).
Мощение овальной площадки вокруг монумента выполнил в 1780 г. купец Д. Образцов. Тогда же планировалось устроить и ограду в виде 50 столбов из серого ладожского камня, соединенных медными цепями. Но в 1781 г. передумали и между столбами установили решетку, созданную С. Вебером, хотя Э.-М. Фальконе изначально был против этой идеи.
Текст надписи на камне-пьедестале монумента в некоторой степени принадлежит Э.-М. Фальконе. В своем письме императрице от 14 августа 1770 г. он сообщал: «На подножии статуи я поместил эту краткую надпись: Петру Первому воздвигла Екатерина Вторая». Этот текст корреспондируется с ранее сделанным предложением Д. Дидро в письме к скульптору: «Петру Первому посвятила памятник Екатерина Вторая».
Но императрица хотела подчеркнуть надписью, что если Петр был первым, то она – вторая после великого императора, эта мысль должна стать понятной всем. Поэтому она еще более упростила надпись, которая в конечном итоге стала следующей:
Петру перьвому
Екатерина вторая
лета 1782
С противоположной стороны камня-пьедестала имеется та же надпись, но уже на латыни:
PETROPRIMO
CATARINASECUNDA
MDCCLXXXII
Екатерина II
Это официальная версия. А среди петербуржцев ходил другой полуслух-полуанекдот о появлении надписи. Якобы ее текст придумал поэт И. Барков, известный в городе пьянством, скандалами и похабными высказываниями по разным поводам. Екатерина же, обещавшая за лучший вариант текста награду, вариант
Баркова использовала, но награду ему так и не дала. Тогда обиженный поэт ночью дописал на гранитном основании памятника: «Обещала, но не дала». Этим он напоминал императрице о невыплаченной награде.
Торжественное открытие памятника
7 августа 1782 г., в 100-летний юбилей со дня вступления на престол Петра I, состоялось открытие монумента. С утра шел дождь, но к полудню показалось солнце. На Сенатской площади выстроились гвардейские полки столичного гарнизона – Преображенский, Измайловский, Семеновский и другие. Общее количество участвовавших в церемонии войск, которыми командовал фельдмаршал князь А.М. Голицын, достигало 15 тысяч человек. Сам монумент до времени был скрыт установленными вокруг него высокими щитами, изображавшими гору.
В пять часов вечера по Неве прибыла Екатерина II и поднялась на балкон здания Сената. По сигналу, данному ракетой, закрывавшие памятник щиты разом были убраны. В этот момент солдаты взяли ружья «на караул», полковые знамена склонили, а на военных судах, стоявших на Неве, подняли флаги. С бастионов Петропавловской крепости и с кораблей раздались пушечные залпы. После этого собравшиеся полки прошли мимо императрицы торжественным маршем. С наступлением темноты город празднично иллюминировали.
В честь открытия монумента специальным указом многим преступникам объявили амнистию, освобождены сидевшие в тюрьмах должники, прекращены длившиеся более 10 лет уголовные дела. Так, например, из долговой тюрьмы выпущен откупщик И.И. Голиков. После этого он публично обещал собрать и издать материалы о жизни Петра I. Обещание откупщик выполнил и спустя много лет издал 30-томные «Деяния Петра Великого».
У могилы Петра I в Петропавловском соборе митрополит Платон отслужил торжественную литургию. Во время службы он произнес слова: «Восстань же теперь, великий монарх…». Передавали, что присутствовавший в соборе К.Г. Разумовский негромко сказал на это следующее: «Что он его зовет! Если встанет, то всем нам достанется!».
Открытие монумента Петру Великому, состоявшееся в 1782 г. Гравюра А.К. Мельникова 1803 г. с рис. А.П. Давыдова
Также выпустили несколько памятных золотых и серебряных медалей. Одну золотую и одну серебряную медаль послали Э.-М. Фальконе, которого даже не пригласили на торжественное открытие созданного им шедевра. После своего отъезда из России скульптор жил в Париже, где его избрали адъюнкт-ректором Академии художеств. Через несколько лет Э.-М. Фальконе разбил паралич, и в 1791 г. он умер.
После открытия памятника указом Екатерины II площадь переименовали, и она стала называться Петровской. Однако это название не прижилось и использовалось только в официальных документах. Все продолжали называть площадь, как и раньше, Сенатской, поскольку в стоявшем на углу площади и набережной Невы и многократно перестроенном доме князя А.Д. Меншикова с 1763 г. располагался Правительствующий Сенат.
Свое название «Медный всадник» памятник получил благодаря одноименной поэме А.С. Пушкина. Ее главным героем являлся Петр I в образе созданной Э.-М. Фальконе скульптуры, другой герой поэмы – молодой чиновник Евгений спасавшийся во время катастрофического наводнения 1824 г., сидя верхом на одном из каменных львов у подъезда дома князя Г.А. Лобанова-Ростовского. Сам же «Медный всадник» представлял в тот день феерическое зрелище – всадник, сидящий на поднявшемся на дыбы коне на скале среди моря кипящих волн.
Иллюстрация А.Н. Бенуа к поэме А. С. Пушкина «Медный всадник»
Рядом с памятником Петру поставили сторожевую будку, в которой нес караульную службу некий Т. Краснопевцев. Он являлся дьяком из села Чижово Самарской губернии и обучал когда-то грамоте самого К.Г. Разумовского. Поднявшись к вершинам власти и став графом, Разумовский выхлопотал своему учителю почетную и необременительную должность – караулить монумент.
Впрочем, долгое время около монумента стоял и военный караул. В 1868 г. его сняли. Дальнейшую охрану памятника, вплоть до Февральской революции 1917 г., нес специальный наряд полиции.
Была ли нужна такая охрана, неясно, но известно отрицательное отношение многих людей к личности Петра I. К их числу относилась, например, графиня Толстая (урожд. Протасова).
Медаль, выбитая ко дню празднования 100-летия основания Санкт-Петербурга в 1803 г.
Утром в день наводнения 1824 г. ее муж, встав и подойдя к окну, подумал, что он сошел с ума. Там по Большой Морской на лодке плыл петербургский генерал-губернатор граф Милорадович. Успокоился он только после того, как увиденное подтвердил его камердинер. Но графиню наводнение так обозлило против Петра, что она, проезжая мимо памятника, непременно показывая статуе императора язык.
Мы уже говорили, но стоит еще раз напомнить, что в 1874 г. Сенатская площадь стала частью разбитого у здания Адмиралтейства Александровского сада. Около монумента разбили клумбы и газоны, ближе к Адмиралтейскому проспекту устроили альпийскую горку и посадили дубы. Эту часть сада упразднили только в 1890 г. Вместо него вновь сделали площадь, мощенную булыжником.
В мае 1803 г. перед монументом проводилось празднование 100-летней годовщины основания Санкт-Петербурга. Торжества начались с утра выносом из Домика Петра I его лодки-верейки. Затем прозвучал артиллерийский салют со стен Петропавловской крепости и со стоящих на Неве военных кораблей. Перед скульптурой Петра I церемониальным маршем, склоняя знамена, прошли гвардейские полки.
Торжественный молебен в 1872 г. в честь 200-летия со дня рождения Петра I. Фото А.Э. Фелигиа
Среди прочих судов на Неве стоял 110-пушечный линейный корабль «Гавриил» с императорским штандартом. На его борту находился ботик Петра, уже тогда называвшийся «Дедушка русского флота». Рядом с ботиком на карауле стояли четыре столетних старика, служившие еще при покойном императоре и помнивших царя.
Затем у памятника Петру и Зимнего дворца в присутствии Александра I с семьей прошел торжественный молебен. Здания в центре города были иллюминированы. Народные гуляния на Марсовом поле, на Адмиралтейской площади и в Летнем саду длились три дня. В честь юбилея выбили золотую медаль с изображением Петра и надписью «От благодарного потомства», которую торжественно возложили на саркофаг императора в Петропавловском соборе.
А 30 мая 1872 г. на Сенатской площади отмечали 200-летие со дня рождения Петра Алексеевича. Перед монументом прошел военный парад и состоялся торжественный молебен. Зрителей, для которых были установлены специальные скамьи, было так много, что многие забирались на крышу Сената.
Памятные жетоны, изготовленные к празднованию 200-летия со дня основания Санкт-Петербурга
Для подготовки предстоящего в 1903 г. празднования 200-летия со дня основания Санкт-Петербурга Городская дума в 1899 г. специально создала юбилейную комиссию. Возглавил комиссию заведующий общим архивом Министерства Императорского двора А.А. Половцев. Ею был разработан сценарий торжеств, за основу которого взяли торжества 1803 г.
