5

Кровь: определение группы, идентификация и анализ следов

Когда я начала работать в ЭКС, значительное пространство в криминалистических лабораториях было отдано отделам химии. На сегодняшний же день основное внимание уделяется биологии, и все благодаря появлению ДНК-экспертизы, которая впервые использовалась в деле в середине 1980-х. В те дни, когда мы полагались на определение группы крови, у нас было на порядок меньше возможностей узнать, кому именно принадлежали физиологические жидкости, обнаруженные на месте преступления или на каком-то важном вещественном доказательстве, нежели сейчас, когда существует ДНК-экспертиза. В результате мы всегда с максимальной осторожностью интерпретировали любые полученные данные и делали на их основе какие-либо заключения.

Так, криминалист мог заявить в суде, что кровь с одежды подозреваемого встречается у каждого 25-го жителя Великобритании (то есть у 4 % всего населения) и соответствует крови жертвы, но при этом не совпадает с собственной кровью подозреваемого. Проблема заключалась в том, что присяжные могли уделить больше внимания слову «соответствует», чем приведенной статистике. В результате, если четко и ясно не объяснялось, что значит «у каждого 25-го», я уверена, что как минимум на часть присяжных эта информация оказывала больше влияния, чем должна была. На деле слова криминалиста всего лишь значили, что в городе с населением 200 000 человек найдется примерно 8000, которым теоретически могла бы принадлежать обнаруженная на одежде кровь. Таким образом, были необходимы другие доказательства того, что обвиняемый находился в назначенное время в указанном месте.

Кровь делится на группы на основании присутствующих в ней различных химических веществ, которые могут быть представлены в разных формах, и классифицируется в соответствии с тем, в какой именно форме (формах) в ней содержится каждое из них. Такая классификация называется системой групп крови. Самая старая – система AB0, в соответствии с которой у каждого человека имеется одна из четырех групп крови – 0, A, B или AB, они же первая, вторая, третья и четвертая соответственно, определяемые в зависимости от наличия тех или иных генетически задаваемых антигенов. Среди множества других систем групп крови, имеющихся в распоряжении криминалистов, в 1970-х и 1980-х годах чаще всего использовались системы PGM (фосфоглюкомутаза), EAP (кислая фосфатаза эритроцитов) и Hp (гаптоглобин).

В PGM-системе выделялось десять групп крови, а также несколько редких вариаций, которые в этом случае можно не рассматривать. Каждой из групп было присуще наличие одного или двух из четырех различных факторов крови, известных как 1+, 1−, 2+ и 2−. Фермент EAP включает всего три фактора – A, B и C, что дает шесть различных групп крови: A, B, C, BA, CA и CB. Белок же Hp присутствует всего в двух формах, 1 и 2, что дает три разные группы крови: 1, 2 и 2–1.

Можно было установить, в какой именно форме (формах) каждое из этих веществ присутствовало в крови отдельно взятого человека, после чего сказать, мог или не мог образец крови, обнаруженный на месте преступления, принадлежать этому человеку. Вместе с тем нельзя было с такой же уверенностью заявлять, действительно ли эта кровь принадлежала кому-то конкретно. Другими словами, любого конкретного человека можно было лишь исключить, но не однозначно идентифицировать как источник конкретного биологического материала.

Анализ следов крови, известный просто как АСК, – другая сторона медали. Изучение размера, формы и плотности пятна крови вкупе с его месторасположением часто представляет ценную информацию о ее возможном происхождении. Таким образом, АСК – один из самых полезных инструментов для понимания того, что именно произошло на месте преступления, для выявления цепочки событий.

Существует три основных типа следов крови, которые могут о многом рассказать, если уметь правильно их интерпретировать. Кровь, накапавшая из раны, с пальцев или орудия преступления либо ритмично бившая струей из поврежденной артерии, оставляет характерные пятна и брызги, как правило, большого размера. При выстреле, ударе, пинке или использовании тупого предмета кровь разбрызгивается более мелкими каплями. Пятна и брызги крови при этом имеют характерные форму и размер и могут дать представление о примерном положении жертвы в момент нападения, количестве нанесенных ударов, а иногда даже и о форме орудия преступления. При прямом контакте предмета или человека в крови с какой-либо поверхностью на ней остаются смазанные следы и разводы либо кровавые отпечатки пальцев, подошвы или следы от ткани.

Как правило, на месте преступления обнаруживаются все три типа следов крови. Иногда к ним добавляются такие элементы, как запекшаяся кровь, указывающая на то, что нападение было совершено какое-то время назад, либо пузырьки воздуха в крови, говорящие о том, что она выделилась при кашле или чихании.

Если первый удар при нападении не был чрезвычайно сильным – например, когда чью-то голову разбивают камнем, – он может лишь повредить кожу, открыв кровотечение. Лишь со вторым и последующими ударами кровь оказывается на предметах, окружающих жертву и преступника, и оставляет характерные брызги. Речь идет о любых поверхностях, не только об одежде, поле и стенах.

Несмотря на то, в чем нас частенько пытаются убедить детективные романы, на деле невероятно сложно убрать все следы крови, оставшиеся после нападения. Порой важнейший ключ к разгадке удается обнаружить сразу же, как это было с одним делом, над которым мы работали в лаборатории (хотя, должна признать, этот пример – скорее, исключение). Подозреваемый считал, что тщательно замыл за собой все следы. Когда же полиция пришла к нему домой, он открыл им дверь в очках, на оправе которых были крошечные пятнышки крови. Очевидно, сам он крови не видел, но арестовавшие его полицейские сразу же ее заметили.

Одно интересное дело, над которым я работала в Уэтерби, наглядно проиллюстрировало, насколько значимую роль играют следы крови, а также то, как важно лично побывать на месте преступления. Когда тело женщины с боковым ранением головы было обнаружено на придорожной стоянке в нескольких милях от ее дома, полиция поначалу решила, что ее могло ударить боковое зеркало заднего вида грузовика, когда она шла в темноте вдоль дороги. Когда же полицейские отправились к ней домой, чтобы сообщить о случившемся ее мужу, у них появились некоторые сомнения.

Представляя к тому времени в суде уже не одно дело, я все еще училась работе на месте преступления: на что следует обращать внимание, как выбирать предметы для более тщательного изучения, как лучше брать образцы с поверхностей, которые нельзя перевезти в лабораторию, например с пола или со стены. Итак, я отправилась в дом, где жила эта женщина, в качестве помощника более опытного криминалиста по имени Питер Грегори. Когда мы приехали, муж погибшей все еще был там, и пока он общался в гостиной с полицейскими, мы в прихожей начали расследование.

На стенах помещения были рельефные обои с древесной щепой между слоями – мы еще называли их ослиным завтраком. На такой неровной поверхности было очень сложно разглядеть любые пятна или изменения цвета. Однако после внимательного изучения я обнаружила на них несколько очень маленьких брызг, которые могли быть кровью. А когда еще более тщательно осмотрела обои с помощью одной из очень мощных ламп для освещения места преступления, увидела и другие пятна.

Для крови обычно делается два вида предварительного анализа. В первом случае используется лейкооснование малахитового зеленого (ЛМЗ), которым покрывается подозрительное пятно или след, с последующим нанесением перекиси водорода. В случае активности последнего вещества, в достаточно большом количестве присутствующем в гемоглобине крови, бесцветное ЛМЗ окрашивается в яркий сине-зеленый цвет. Но поскольку активность перекиси водорода наблюдается и в других веществах, для подтверждения того, что перед нами действительно кровь, требуются дополнительные исследования. Альтернативный метод предварительного анализа – тест Кастла – Мейера (КМ). Там вместо ЛМЗ используется фенолфталеин, который при наличии гемоглобина приобретает насыщенный малиновый оттенок.

В Уэтерби мы, как правило, отдавали предпочтение ЛМЗ-тесту (я пользуюсь им и по сей день). Слегка потерев одно из пятен на стене кончиком сложенного диска из фильтровальной бумаги, я развернула его и капнула по центру немного ЛМЗ. Если бы цвет сразу же поменялся, я бы поняла, что это пятно было не от крови, а от какой-нибудь краски или ржавчины, вступившей в реакцию с реагентом, поэтому подождала несколько секунд. Ничего не произошло, и я капнула перекисью водорода – мокрый участок фильтровальной бумаги окрасился в отчетливый сине-голубой цвет.

Для однозначного подтверждения того, что пятна на стене были действительно от человеческой крови, нужно было провести дополнительные анализы в лаборатории. Тем временем мы взяли образцы обоев с брызгами крови, закончили осмотр прихожей и отправились в гараж, где, по словам полиции, был обнаружен ковер.

Беглый осмотр на месте показал, что ковер был частично мокрым, и от него исходил легкий запах чистящего средства. Кроме того, на этом же участке мы заметили несколько волос, которые могли представлять интерес. Позже, более тщательно исследовав ковер в лаборатории, мы смогли подтвердить: на нем есть следы крови. Кроме того, мы сопоставили обнаруженные на ковре волосы с волосами женщины, чье тело было найдено на придорожной стоянке. На допросе в полиции муж покойной сказал, что незадолго до этого у жены произошел «инцидент во время менструации». Это было правдоподобное объяснение, или, во всяком случае, могло бы быть, если бы не то, что мы обнаружили, когда соотнесли всю полученную информацию.

С учетом положения, занимаемого ковром в прихожей, судя по его форме, мокрое пятно на нем располагалось ровно под тем участком стены, где обнаружились небольшие брызги, которые, как мы теперь уже точно знали, были кровью. Более же значимым, с нашей точки зрения, было то, что характер брызг указывал: кровь была разлита – из миски, например, – а не вытекла сама, как это было бы при менструации. Кроме того, кровь была обнаружена и на обуви мужчины. Когда же полиция допросила его повторно, он внезапно вспомнил, как однажды они вместе с женой дурачились в коридоре, она упала и ударилась головой о батарею.

Возможность лично посетить место преступления и увидеть следы крови – важная составляющая любого расследования, и зачастую это позволяет составить довольно четкую возможную картину произошедшего. Хоть результат того дела мне и неизвестен, кажется, в итоге нам удалось собрать достаточно веские доказательства того, что мужчина убил свою жену и выбросил ее тело на придорожной стоянке.

Другое дело из моей практики, в котором возможность воссоздать картину произошедшего оказалась чрезвычайно полезной, было связано с жестоким нападением на жену владельца ресторана. К счастью, несмотря на очень тяжелые травмы, женщина выжила, однако совершенно ничего не помнила о случившемся.

Тогда я работала в Олдермастоне, а ресторан, где произошло нападение, располагался в небольшом городке в долине Темзы в здании Г-образной формы с причудливым интерьером в дачном стиле. Вероятно, заведение пользовалось бы меньшей популярностью, если бы кто-нибудь из посетителей заглянул в мусорные баки на заднем дворе, кишащие личинками. В самом ресторане, впрочем, все выглядело довольно чисто. Во всяком случае до того, как он был забрызган большим количеством крови.

На первый взгляд, изнутри ресторан выглядел как место какой-то незапланированной кровавой бойни. Затем, после внимательного изучения, стала складываться довольно четкая картина того, что здесь произошло предыдущим вечером, когда последние посетители доели свой ужин и отправились домой.

Брызги на некоторых столах и пятно от обильной лужи крови на ковре указывали на место, где на женщину напали, и она упала. Кровавая дорожка вдоль узкого коридора рядом с ресторанным залом показывала ее путь к туалету, где она, очевидно, схватилась окровавленными руками за края раковины и закашляла, брызнув кровью на стекло. Продолжая оставлять за собой кровавый след, она, судя по всему, прошла вдоль другой части коридора к двери, которая вела на улицу. Очевидно, что через дверь она так и не вышла, так как след вел обратно в ресторан, где она в итоге и рухнула без сознания.

Следователь смотрел на меня скептически, пока я рассказывала ему, что именно, как мне казалось, здесь произошло. Вместе с тем он был потрясен, когда я добавила:

– Кстати, рост жертвы – 160 сантиметров.

– Да, действительно 160, – ответил он. – Как вы это поняли?

Вопрос был вполне уместным, однако я не стала отвечать, наслаждаясь недоумением коллеги.

Какое-то время спустя мне позвонил этот же полицейский, сообщив, что они попробовали на этой женщине гипноз. «И знаете что? – сказал он чуть ли не с уважением в голосе. – Под гипнозом она рассказала в точности то, что, как вы предполагали, там случилось». Думаю, именно после этого я сжалилась над ним и объяснила, откуда узнала рост жертвы. На самом деле ровно 160 сантиметров было от пола до нижней поверхности листа большого дерева в коридоре ресторана, на котором я увидела особый след, оставшийся от контакта с пропитанными кровью волосами. Зная, что жертва получила тяжелые травмы головы, от которых ее волосы должны были пропитаться кровью, я поняла, что этот след остался, когда она прошла или пробежала под деревом.

Думаю, у полиции были подозрения, что муж этой женщины заплатил кому-то, чтобы на нее напали. И хоть я не помню, чем именно закончилось дело, оно стало любопытным примером того, насколько важно обладать необходимыми знаниями и опытом, чтобы правильно интерпретировать увиденное на месте преступления. Это позволяет не только заполнить пробелы для следователей, но и помогает собрать для изучения объекты, на которых с наибольшей вероятностью могут быть обнаружены ключевые для расследования следы. Недостаток знаний и опыта не раз приводил в прошлом к различным ошибкам в ходе расследований дел, часть из которых были раскрыты совсем недавно.

Еще одно увлекательное и в каком-то смысле необычное дело, связанное с кровью, над которым я работала в Олдермастоне, касалось убийства банковского управляющего, вышедшего к тому времени на пенсию. Жертва явно была забита дубинкой до смерти в гостиной своего дома в Суссексе, однако осмотр места преступления не дал практически никакой полезной информации. Мы лишь поняли, как именно нападавший проник в дом и покинул его. Впрочем, нашлась одна любопытная деталь: кровавый контур на кровати, оставленный, судя по всему, каким-то продолговатым орудием. Большинство шкафов и ящиков в доме были открыты и небрежно обысканы – скорее всего, в поисках денег и других ценностей. Все выглядело так, словно преступник, напав на владельца дома и убив его, положил использованное им орудие на кровать, пока обыскивал комод в спальне.

Как и при любом убийстве, идентификация возможного подозреваемого была чрезвычайно сложной задачей для полиции. Честно говоря, я не помню, почему именно они решили подключить к делу медиума. Любой ученый отнес бы подобное решение к разряду любопытных, но вряд ли как-либо способных помочь. Как бы то ни было, когда мне впоследствии рассказали о случившемся, я решила не быть предвзятой.

С медиумом договорились, что ее встретят у дома убитого мужчины двое полицейских. В назначенное время явился только один, и она сказала ему: «Теперь мне нужно идти». Она резко развернулась и направилась вдоль дороги. Полицейский последовал за ней.

Они прошли где-то полмили, как вдруг медиум остановилась у небольшой площадки, окруженной со всех сторон чьими-то участками. Ненадолго замешкавшись, она указала на один из заборов и сообщила полицейскому: «Думаю, где-то здесь находится нечто, чрезвычайно важное для расследования». Обыскав участки, полиция нашла окровавленную секцию стойки строительных лесов.

Может, удачное совпадение? У скептически настроенного человека, возможно, даже могла пробежать мысль, что медиум знает об убийстве больше, чем утверждала, хотя подобного предположения никто не выдвинул. Это определенно было что-то невероятное, и у полицейских появилась зацепка, позволившая продолжить расследование, потому что этот участок стойки лесов в точности совпадал по размеру с обнаруженным на кровати жертвы пятном крови.

Впрочем, не все было так гладко, и после изучения стойки в лаборатории в Олдермастоне оказалось, что кровь на ней совпадала с кровью жертвы по всем группам, за исключением одной – EAP. Это расхождение обескуражило следователей, поставив их в тупик: несоответствие даже по одной группе означало, что кровь не могла принадлежать убитому. Очевидно, было бы уж чересчур большим совпадением, если бы эта стойка не была орудием убийства. Мало того что она была обнаружена столь близко от места преступления и в точности соответствовала по размеру и форме кровавому контуру на постельном белье, так еще и кровь на стойке лишь за одним исключением совпадала по всем группам с кровью жертвы. Определенно, этому несоответствию должно было быть какое-то объяснение.

Я знала, что теоретически EAP-группа со временем может меняться. Однако в этом случае это никак не могло объяснять наблюдаемого расхождения: если бы кровь на стойке все-таки принадлежала жертве, она провела там считаные дни. Другим возможным вариантом было влияние цинкового покрытия самой стойки. Для того чтобы проверить, так ли это, мы провели серию экспериментов. Поместив кровь разных групп на другую похожую стойку строительных лесов, а затем и на незапятнанную секцию стойки, обнаруженную рядом с местом преступления, мы стали наблюдать. В итоге оказалось, что в этих условиях «старение» крови происходит гораздо быстрее, чем обычно. А использовав кровь той же EAP-группы, что и у жертвы, мы продемонстрировали, что она действительно могла измениться за отведенное время, став кровью той самой группы, обнаруженной у первого образца с найденной стойки.

Цинк обладает мощным восстанавливающим действием, и нашим коллегам-химикам удалось объяснить, как именно цинковое покрытие стойки лесов могло привести к произошедшему изменению группы крови. Это был прорыв, на который все так надеялись. Ведь теперь мы могли сказать, что кровь на стойке лесов могла принадлежать жертве, подкрепив это заявление результатами собственных экспериментов.

Когда нападавший впоследствии был идентифицирован, его признали виновным в убийстве и приговорили к пожизненному тюремному заключению – в том числе благодаря сочетанию науки и (я вам этого не говорила) экстрасенсорной детективной работы.