17

Стивен Лоуренс

Стивену Лоуренсу было 19 лет, когда его убили в результате нападения, пока он ждал автобус на юго-востоке Лондона вечером 22 апреля 1993 года. В записках, оставленных на лобовом стекле полицейской машины, были названы люди, подозреваемые в том, что именно они напали на юношу с ножом и убили его, но прошло две недели, прежде чем полиция начала аресты. И когда пятеро белых подозреваемых – Гари Добсон, Люк Найт, Дэвид Норрис и братья Нейл и Джейми Акорт – были отпущены без предъявления обвинений, лондонскую полицию незамедлительно обвинили в расизме и недостаточном усердии в раскрытии преступления: убитый Стивен был черным.

Я подключилась к этому делу два года спустя. Убежденные, что изначальные подозреваемые были ответственны за убийство Стивена, его родные планировали подать частный иск, и их солиситор попросил меня позаботиться о том, чтобы криминалисты из КЛПБЛ сделали все, что от них требовалось. С этой целью я провела неделю в лондонской лаборатории, проверяя уже проделанную работу и помогая криминалистам в дополнительном изучении определенных моментов.

В момент убийства на Стивене было несколько слоев одежды, что, вероятно, помогло очистить лезвие ножа, когда его доставали из двух колото-резаных ран в верхней части его тела. Поэтому я не стала спорить с предположением криминалистов о том, что на людей, напавших на Стивена, не должно было попасть много крови. И я была не особенно удивлена, когда они не нашли на одежде подозреваемых следов крови, которая могла бы принадлежать жертве. Кроме того, предполагалось, что подозреваемые, вероятно, носили свою одежду в течение двух предшествовавших аресту недель, вследствие чего любые текстильные волокна, которые могли попасть на нее с одежды Стивена, скорее всего, отпали и потерялись. Это предположение было сделано на основании экспериментов, показавших, что примерно 80 % перенесенных волокон отпадают в первые несколько часов, если носящий одежду человек активно двигается. Стивен, однако, успел пробежать по дороге несколько метров, прежде чем упал. Таким образом, он не двигался активно, прежде чем его отвезли в больницу, где с тела сняли одежду. А это означало, что следующим очевидным действием в криминалистическом расследовании должен был стать поиск волокон с одежды подозреваемых на том, что было надето на Стивене. Хотя изначально эксперты и обнаружили несколько волокон, которые могли принадлежать двум предметам верхней одежды Добсона, этих доказательств для суда было недостаточно.

Ознакомившись со всеми связанными с делом предметами, я продолжила поиск крови на одежде подозреваемых. Затем я осмотрела одежду Стивена, чтобы узнать, нет ли на ней других волокон, которые могли принадлежать верхней одежде Добсона. Также я инициировала поиск таких волокон и на других принадлежавших Стивену вещах – на щипчиках для ногтей, внутри пластиковых пакетов, надетых на его руки, чтобы защитить любые следы, которые могли на них остаться, а также на листах бумаги, подложенных под его одежду, пока она сушилась перед изучением.

В момент нападения на Стивене были брюки из вельвета в крупный рубчик, с которых запросто разлетаются волокна. Кроме того, они были очень яркого зеленого цвета, и найти их среди волокон на клейкой ленте было относительно просто. Несмотря на опасения по поводу того, могли ли они упасть до изъятия одежды подозреваемых, я решила поискать их хотя бы на нижнем белье, а также на упомянутых ранее двух предметах верхней одежды Добсона.

В своем отчете, составленном для родных Лоуренса в 1995 году, я написала о том, что нет каких-либо убедительных доказательств на основании криминалистической экспертизы (на тот момент), которые могли бы связать подозреваемых с нападением на Стивена, можно было говорить лишь о чрезвычайно слабой связи с Добсоном. Вместе с тем я добавила, что в этом не было ничего удивительного с учетом обстоятельств нападения и времени, прошедшего до их ареста. И я заключила, что в этой ситуации обвинение не должно беспокоиться по поводу отсутствия доказательств.

Мне не довелось давать экспертные показания в ходе рассмотрения частного иска, который, к сожалению, был закрыт, когда Дуэйн Брукс – парень, который был со Стивеном в момент нападения и убежал, ожидая, что Стивен последует за ним, – был признан ненадежным свидетелем. Не думаю, что родные Стивена по-настоящему простили Дуэйна за это, что печально, поскольку он тоже был жертвой. И он вернулся, чтобы попытаться помочь своему другу в этих, должно быть, просто ужасных обстоятельствах. Хотя мне ясно, почему им казалось, будто он их подвел, я понимаю и то, что он, должно быть, сам получил от случившегося глубокую травму – это усугублялось фактом, что полиция не оказала ему должной поддержки: по его словам, они постоянно к нему «цеплялись».

Со своими экспертными показаниями я все-таки выступила в 1997 году, когда министр внутренних дел поручил провести проверку в связи с так называемыми возникшими вопросами относительно смерти Стивена Лоуренса. По сути, я только и могла, что подтвердить заключение криминалистов ЭКС о том, что связь Стивена с одеждой кого-либо из подозреваемых (Добсона) очень слабая. Впрочем, как я отметила, сам по себе это был не особо убедительный аргумент для защиты.

В опубликованном в 1999 году отчете Макферсона отмечалось «отсутствие критики первоначальной работы криминалистов [КЛПБЛ]», а также говорилось, что моя экспертиза «отличалась особой четкостью и объективностью». Это было, конечно, приятно, но ни к чему не привело. Более важным я считаю то, что проверка показала: расследованию «препятствовали профессиональная некомпетентность, системный расизм и неспособность старших офицеров полиции должным образом управлять своими подчиненными», а также замечание о том, что «системный расизм влияет на работу лондонской полиции и полиции других регионов».

На момент убийства Стивена Лоуренса в Великобритании действовал закон, запрещавший повторное привлечение человека к ответственности за преступление, по которому он уже был оправдан. И одной из важных рекомендаций отчета Макферсона была отмена его распространения на убийства в случае появления новых доказательств. К моменту его изменения в Англии и Уэльсе в 2005 году он был расширен и на другие серьезные преступления, которые карались пожизненным или очень длительным тюремным заключением.

В 2006 году Билли Данлоп стал первым человеком, который пошел под суд второй раз в соответствии с новым законом. Если в 1989 году с него были сняты обвинения в убийстве Джулии Хогг, когда присяжные не смогли прийти к единому мнению, то во второй раз Данлоп признал свою вину и был приговорен к пожизненному тюремному заключению. Мы участвовали во втором подобном деле. После обнаружения нами следов крови, не замеченных на ботинках Марка Вестона в ходе первоначального расследования убийства Викки Томпсон в 1995 году, когда он был оправдан, в 2010 году его признали виновным.

В том же 2006 году ко мне снова обратились по поводу дела Стивена Лоуренса спустя десять лет после первого участия в нем – к этому времени я работала с компанией под названием LGC Forensics. Как обычно, поскольку это было столь громкое дело, что само по себе оказало бы на нас большое давление, я собрала для его расследования очень сильную команду. Помимо выполнения своей обычной руководящей роли по координации нашей деятельности и организации высокоуровневых контактов с полицией я позаботилась о том, чтобы любая новая работа была должным образом согласована с проведенной прежде, дабы от нас ничего не ускользнуло. Я выбрала одного из самых опытных биологов-криминалистов для изучения текстильных волокон и отслеживания любых новых действий специалистов. Сдержанный, беззаботный по природе, Рой Грин – эксперт-криминалист традиционного склада, он очень хорош как в работе с текстильными волокнами, так и с ДНК. Именно благодаря тому, что он раскопал старую базу данных ЭКС, использовавшуюся на момент убийства Стивена, нам удалось по-современному взглянуть на полученные тогда доказательства. Деб Хопвуд, еще один чрезвычайно опытный биолог старой закалки, был ответственным за работу по делам, в которых были замешаны волосы – как животных, так и людей, в этой области у него были особые знания и навыки. Эд Джарман, один из наших талантливых доморощенных ученых нового поколения, занимался ДНК. В ходе нашей работы он провел ряд довольно сложных экспериментов, которые ему пришлось объяснять судье и присяжным. Наконец, Эйприл Робсон, которую я еще упомяну позже, мы взяли в качестве главного криминалиста, чтобы исследовать предметы и оказывать поддержку остальной команде.

Одна из проблем с нераскрытыми делами вроде убийства Стивена заключается в том, что у них неизбежно долгая история расследований – как первичного, так и повторных. А поскольку это означает, что вещественные доказательства прошли через руки большего, чем обычно, количества людей, то и риск загрязнения значительно вырастает. Поэтому я пошла на необычный шаг и наняла человека, призванного контролировать качество проделанной криминалистами работы в дополнение к остальным сотрудникам. На эту отдельную и совершенно независимую роль я выбрала Рос Хаммонд, которая смотрела свежим взглядом на все, что эксперты-криминалисты обнаруживали и собирались представить в качестве улики. Ее задачей было установить, могло ли загрязнение вещественных доказательств быть альтернативным объяснением установленной связи. В рамках этого (и перед выступлением в суде) Рос была предоставлена возможность присутствовать в зале суда, чтобы выслушать показания всех свидетелей, прикасавшихся к ключевым вещественным доказательствам на случай, если что-то из сказанного ими могло поменять заключение, к которому она пришла сама. Это был большой труд, порученный еще одному очень талантливому эксперту-криминалисту.

К тому времени мы уже помогли раскрыть множество других громких нераскрытых дел. И с каждым успешным случаем в людях росла уверенность в нашей способности разобраться даже в самых запутанных происшествиях. Кроме того, каждое новое дело нас еще и чему-то учило. Так, расследуя убийство Стивена Лоуренса, мы решили вернуться на место преступления, чтобы попытаться понять, что именно там произошло.

Имелись разные описания нападения на Стивена Лоуренса. Среди них было заявление очевидца, который якобы видел, как один из напавших размахивал тупым предметом – ему показалось, что это был какой-то прут или шест. Среди всего, на что наткнулась полиция, единственным соответствовавшим общему описанию был кусок стойки лесов, обнаруженный в саду по соседству. Монтажники строительных лесов помечают стойки краской, чтобы их было проще собирать. Таким образом, мы начали расследование с изучения куска стойки и краски на нем, после чего принялись искать краску на верхней одежде Стивена. И хотя никаких ее пятен обнаружить так и не удалось, мы заметили на его одежде несколько красных волокон.

В ночь смерти Стивена было холодно, и, как уже упоминалось, на нем было несколько слоев одежды, включая красную рубашку поло. То есть в найденных красных волокнах, совпадавших с волокнами поло, на внешних слоях одежды не было особой значимости, если не считать того, что некоторые из них нашлись снаружи его куртки. Это означало, что они могли быть перенесены на одежду того (или тех), кто на него напал, вместе с волокнами куртки и другой внешней одежды.

После этого мы изучили образцы с клейкой ленты, взятые с одежды подозреваемых, и вскоре начали находить на них красные волокна двух разных типов. Часть из них была из того же хлопка, а часть – из того же полиэстера, что и волокна с рубашки поло. Сначала мы нашли их на полосках клейкой ленты, приложенных к одежде Добсона, а затем и на тех, которыми брали образцы с вещей Норриса. Тогда-то мы и подумали, что, возможно, нащупали что-то. Мы уже поняли, что сделанное во время первоначального расследования предположение о том, что большинство перенесенных волокон, если не все, были бы утеряны за прошедшее между нападением и арестом время, могло быть ошибочным. Вот почему, когда я взялась за это дело во второй раз, мы и начали искать волокна, перенесенные в обратном направлении, – от Стивена к подозреваемым. Возможно, 80 % волокон и отпали бы в течение первых нескольких часов, как повсеместно считалось в то время, но лишь при условии, что преступник продолжил носить эту одежду. С другой стороны, если он отправился прямиком домой, снял одежду и повесил ее в шкаф, было вполне резонно ожидать, что часть перенесенных волокон останется на ней спустя две недели, два года или даже десятилетия. А именно так он и мог поступить, опасаясь быть опознанным по одежде, которая была на нем в момент нападения.

Количество волокон, которые люди переносят друг на друга во время стычки, зависит от того, что было на них надето, от характера, интенсивности контакта и его продолжительности. Прежде всегда считалось, что нападение на Стивена было молниеносным. Тем не менее, задумавшись над тем, что требовалось для нанесения ему тех ножевых ранений, приняв во внимание заказанное полицией исследование динамики всего случившегося с медицинской точки зрения, мы начали осознавать, что произошедшее должно предполагать серьезный контакт. Воодушевленные уже обнаруженными красными волокнами, мы принялись искать составляющие других предметов одежды Стивена, таких как его вязаный пояс, манжеты куртки и зеленые штаны. На этот раз, лучше понимая динамику нападения, мы внимательно осматривали верхнюю одежду нападавших, их джинсы и/или штаны.

Полиция изъяла у каждого из подозреваемых ряд предметов. Что касается братьев Акорт, представители закона, судя по всему, планировали изъять одежду и другие предметы из их дома в течение двух недель после убийства Стивена. Как я поняла, хоть патрульные и были на месте в назначенное время, сами полицейские не явились. Тем не менее они взяли некоторые джинсы и несколько пар ботинок и другой обуви у братьев Акорт позднее. Также имелась зеленая футболка с порезами в нижней части справа, которые явно были сделаны острым предметом, прошедшим через складки ткани. Следы крови отсутствовали. И хотя нам и удалось найти на ней красное волокно, ничто не указывало на то, было ли оно перенесено с источника напрямую либо же, к примеру, через одежду других подозреваемых.

После обнаружения красных волокон на одежде Добсона и Норриса мы нашли и другие. Так, несколько зеленых волокон на свитере Норриса соответствовали материалу штанов Стивена. Были также зеленые и голубые волокна из полиэстера, соответствовавшие манжетам и поясу на куртке и кардигане Добсона.

В ходе тщательного анализа красных волокон с помощью микроспектрофотометра мы заметили, что в результатах по одному из красных хлопковых волокон с куртки Добсона имелся дополнительный компонент, напоминавший тот, что обычно дает кровь. Проведя ряд анализов по всей длине волокна, мы получили такой же результат лишь на определенных участках. Таким образом, хотя куртка уже неоднократно безуспешно исследовалась на следы крови, она на ней все-таки могла быть. Кроме того, раз волокна были и на самой одежде, не могли ли они попасть с нее и на швы бумажных пакетов, в которых она хранилась?

Сосредоточившись на куртке и кардигане Добсона, а также на паре джинсов и свитере, принадлежавших Норрису, на которых нашлись остальные волокна, мы собрали щеткой все твердые частички из швов бумажных пакетов и посмотрели на них в микроскоп. Среди всего мусора из пакета, в котором лежала куртка Добсона, мы разглядели многочисленные крошечные фрагменты крови, а также крупную чешуйку засохшей крови с проходящими через нее двумя текстильными волокнами, совпадающими с волокнами кардигана Стивена. Затем мы провели ДНК-экспертизу этой крови – она показала, что ее ДНК совпадает с ДНК убитого юноши.

Раз там имелась чешуйка засохшей крови, мы понимали, что на куртке, с которой она отлетела, должно быть и пятнышко, не замеченное прежде ни нами, ни криминалистами из ЭКС. Но когда мы снова изучили куртку, нам по-прежнему не удалось ничего на ней обнаружить. Тогда мы решили снова осмотреть ее всю под микроскопом, способным увеличивать до 40 раз. Это было куда более трудоемкой и кропотливой процедурой, чем может показаться, особенно с серой курткой вроде той, что была у Добсона, поскольку серая ткань этого типа на самом деле представляет собой смесь черных и белых волокон. То есть каждый раз, когда нужно сфокусироваться на очередном крошечном участке, глазам приходится постоянно подстраиваться, чтобы все тщательно разглядеть и перейти к следующему.

Первым делом мы обнаружили ряд странных, очень маленьких шарообразных капелек крови в передней части куртки. Поначалу мы не могли понять, что это было и как вообще их упустили! Впрочем, после того как Эд Джарман провел ряд экспериментов, мы поняли, что, должно быть, произошло.

Судя по всему, нападение сопровождалось многочисленными криками, поэтому мы поискали следы слюны на различных предметах, прежде всего на верхней одежде. Для этого провели следующий тест: поместив влажную фильтровальную бумагу на некоторое время поверх одежды, мы убирали ее и промывали водой. Фильтровальная бумага была пропитана глюкозой, связанной с синим красителем, и в местах наличия на одежде слюны содержащаяся в ней амилаза воздействовала на глюкозу, разрушая ее связи с бумагой и синим красителем, в результате чего оставалось белое пятно. В этом случае, однако, влажная фильтровальная бумага намочила и крошечные частички пыли из засохшей крови из пакета (предположительно, с той самой чешуйки засохшей крови) и прилепила их к куртке. Так стало понятно, почему крошечные капли крови выглядели столь странно.

Проведенные Эдом эксперименты были кропотливыми и отнимали очень много времени, но именно потому, что мы действовали аккуратно и скрупулезно, нам в итоге и удалось найти что-то, сыгравшее решающую роль в деле.

На изнанке задней части воротника куртки Добсона было небольшое пятно крови размером примерно 0,5 на 0,3 миллиметра, сильно отличавшееся от тех крошечных капелек крови. Казалось, оно проникло внутрь как через волокна куртки, так и между ними, и было гораздо светлее – прямо как обычное пятно крови. Скорее всего, оно и было источником той чешуйки засохшей крови, найденной в пакете. Когда ДНК-экспертиза показала, что она совпадает с ДНК-профилем Стивена, все внезапно сплелось в единую картину.

На самом деле расположение этого пятна – с внутренней стороны задней части воротника куртки – было совершенно типичным для нападения, похожего на случившееся. Нападая на кого-то с ножом и ударяя, преступник, как правило, заносит оружие над головой. А поскольку в этом положении направление движения ножа резко меняется (замахнувшись, преступник готовится нанести следующий удар), на одежду могут попасть крошечные капельки крови с лезвия.

Практически в самом начале мы заметили короткие обрезанные волосы на одежде Стивена, Добсона и Норриса – такие обычно остаются после посещения парикмахера. Пока Рой был занят поиском волокон, а Эд проводил эксперименты с кровью, Деб занялся изучением этих и других волос, найденных в ходе поиска волокон под микроскопом. Особый интерес у нас вызвали два очень коротких – 1 и 2 миллиметра длиной – обрезка волос, у самого мелкого из которых был красноватый оттенок – при рассмотрении под микроскопом он выглядел так, словно на нем оказалась кровь. Хоть мы и не могли этого подтвердить и к тому же знали, что провести ДНК-экспертизу по нему будет невозможно, все-таки удалось получить результат по более длинному волосу. Во всяком случае, это сделала американская лаборатория, куда мы отправили волос на экспертизу. Мы не могли проверить его на ядерную ДНК, поскольку для этого обычно требуется корень волоса, а ни на одном из фрагментов корней не было. Поэтому американская лаборатория провела анализ митохондриальной ДНК, отличающейся от ядерной, по которой мы обычно проводим экспертизу. Митохондриальная ДНК наследуется только по матери и не дает такого же точного результата, как ядерная, – круг людей, которым она теоретически могла бы принадлежать, получается не такой узкий. Тем не менее анализ показал, что этот волос соответствовал волосам Стивена.

В итоге у нас на руках были доказательства, состоявшие не менее чем из пяти различных видов текстильных волокон, небольшого количества крови и волоса. Прежде чем делать какие-либо заявления по поводу значимости этих доказательств, нужно было убедиться, что ни одно из них не могло стать следствием случайного загрязнения.

В рамках расследования мы начертили диаграмму, на которой отобразили все установленные связи и их соотношение. Так, например, кровь в пятне на изнанке задней части воротника куртки Добсона и в пакете из-под этой куртки связывала Добсона со Стивеном, как и не менее четырех различных типов текстильных волокон (с трех разных предметов), найденных на куртке Добсона, с несколькими – на его кардигане. На свитере Норриса нашли волокна со штанов и рубашки поло Стивена, а на его джинсах – волосы убитого. Когда мы начертили диаграмму, стало ясно, что с точки зрения криминалистики имелось множество доказательств, связывающих Норриса и Добсона со Стивеном.

Эта же диаграмма легла в основу работы Рос, которой нужно было установить, где, когда и как теоретически могло произойти загрязнение и насколько это было вероятно. Так, например, зная о связи кардигана Стивена с курткой Добсона, Рос проверила, кто изымал и упаковывал каждый из этих предметов, запечатывал и маркировал пакет; кто впоследствии брал эти вещи в руки; когда это происходило и что еще могло находиться в то время в этом же месте. Затем мы задались следующими вопросами: была ли возможность случайного переноса доказательств с кардигана на куртку и обратно? Если была, во сколько этапов должен был произойти перенос? И какова была вероятность того, что каждый из этих этапов действительно имел место? На каждый из вопросов мы нашли ответы. Для этого потребовалось изрядно потрудиться, но в итоге мы получили общее понимание того, могло ли загрязнение быть альтернативным объяснением каждого из доказательств.

Рос составила очень подробный отчет, в котором объяснила все принципы, которыми руководствовалась, и в заключение написала, что, по ее мнению, ни один из возможных механизмов переноса не мог объяснить обнаруженные ее коллегами весомые улики. Она должна была дать комментарий по поводу того, насколько «старательно и оперативно» мы подошли к этому делу. Помимо подробного описания нашего криминалистического расследования она письменно обработала почти 500 пробирок с образцами ДНК, огромное количество полосок клейкой ленты, прикладывавшихся к одежде, содержимое 230 сосудов и пакетов с собранными нами и перенесенными еще на 700 полосок клейкой ленты твердыми фрагментами, 1700 отдельных волокон, обнаруженных ЭКС, включая более чем 2500 проведенных сравнений, еще 4500 волокон, собранных нами, для которых потребовалось еще больше сравнений, а также сотни изученных и проанализированных волос людей и животных. Кроме того, в ходе работы были проведены новые эксперименты; созданы и утверждены методики, связанные как с фотографией, так и с микроспектрофотометрией, а также сделаны запросы, касавшиеся промышленного производства ряда ключевых предметов одежды.

В рамках моих показаний в суде я рассказывала и о том, могло ли найденное нами быть обнаруженным в ходе первоначального расследования. Я сказала, что теоретически зеленые хлопковые волокна могли быть найдены, поскольку криминалисты ЭКС их искали, пусть и не на том предмете. Вместе с тем в прошедшие с тех пор годы многое поменялось: мы стали гораздо лучше разбираться в изучении места преступления в целом, поняли, что нападение на Стивена было связано с гораздо более интенсивным и продолжительным контактом, чем считалось ранее. Новые методики визуализации динамики нападения с медицинской точки зрения дали понять, что следует искать тщательнее. Кроме того, теперь у нас было гораздо больше знаний и опыта в разработке методов проверок и доскональном изучении любых потенциальных зацепок. В связи с этим шансы найти любые крошечные следы, если они вообще были, повысились. И действительно, эти факторы и привели нас к находке красных хлопчатобумажных и полиэстеровых волокон; создали условия для обнаружения других волокон, фрагментов крови (а вместе с ними и еще волокон), а также коротких обрезанных волос. Таким образом, было крайне маловероятно, что доказательства на основе крови и волос могли всплыть в 1995 году. Даже если бы и могли, ДНК-экспертизе на тот момент практически наверняка не хватило бы чувствительности для изучения крови или же технических возможностей в случае с волосом, чтобы установить связи подозреваемых со Стивеном, которые впоследствии были выявлены.

У нас были все причины позаботиться о том, чтобы к результатам криминалистической экспертизы и нашей их интерпретации было не придраться. Вместе с тем конкретный случай был еще более специфическим. Мы были прекрасно осведомлены обо всех препятствиях, которые уже помешали родным Лоуренса добиться правосудия для своего сына. Поэтому мы понимали, что, если у нас не будет неоспоримых доводов по каждому представленному доказательству, способных исключить любую возможность их загрязнения, эти доказательства не пройдут, и это лишь усугубит их горе. Потому мы столь усердно и решительно трудились над этим расследованием. И суд, очевидно, был доволен результатами, так как главным образом именно на их основании Добсон и Норрис были арестованы в 2010 году, и им были предъявлены обвинения в убийстве Стивена Лоуренса.

Прежде чем Добсон мог снова предстать перед судом за убийство Стивена Лоуренса, в соответствии с новым законом его оправдательный приговор должен был быть сначала аннулирован Апелляционным судом. Затем Королевская уголовная прокуратура согласилась на повторный суд обоих мужчин в свете, как они посчитали, «новых весомых доказательств».

Когда в ноябре 2011 года в Центральном суде Лондона начались слушания, доказательства на основании криминалистической экспертизы заняли в них центральное место. И на этот раз и Добсон, и Норрис были признаны виновными в убийстве Стивена Лоуренса и приговорены к 15 и 14 годам тюремного заключения соответственно.