Книга: Антитеррор 2020
Назад: 4. БЕЙРУТ, 2024 Г
Дальше: Майк Гелприн НЕЙТРАЛЫ

Тимур Алиев, Юрий Бурносов
ХОМО ТЕРРОРИСТИКУС

Рация ожила на короткое мгновение, успев прошипеть лишь: «Игрок…» — и дальше что-то неразборчивое, а затем вновь замолчала. Но Нур понял ее без слов. Он призывно махнул рукой охранникам у рамки металлоискателя — «запускайте новую партию» — и замер в ожидании последних участников собрания Храма вечернего предстояния, что до сих пор толпились у стола предварительной регистрации.
Окруженная по всему периметру автоматчиками из «Анти-Т» площадь перед зданием зала «Глобус» была пуста. На перегретой за день плоскости изнывали от все еще палящего солнца лишь облаченные в строгие черные костюмы Нур (Игрок был его позывной и фактически второе имя) и два помощника. Стол для досмотра вещей и компьютер со списками участников мероприятия (в «Анти-Т» любили работать по старинке, не забывая, впрочем, и о новейших разработках) находились от них на расстоянии около ста метров — в самом начале площади. Там сейчас и собирались прибывшие под «третий звонок» участники собрания — оно должно было начаться ровно в восемнадцать ноль-ноль. Сотрудники «Анти-Т» действовали по стандартной схеме. Обычная мера предосторожности для любых массовых мероприятий, проводимых в зале «Глобус», предусматривала одновременное присутствие на площади группы не более тридцати человек — чтобы террористы не смогли затеряться среди толпы.
Вот и сейчас несколько десятков людей в строгих костюмах, непроизвольно выстроившись гуськом при проходе через рамку металлодетектора, потянулись ко входу в киноконцертный зал. Нур впился взглядом в приближающуюся к нему импровизированную колонну.
— Еще минут десять, и можно будет расслабиться, — вдруг раздался позади него чей-то тихий голос. Он прозвучал настолько в диссонансе с собранностью Нура, что тот невольно резко оглянулся.
Желание отдохнуть исходило от одного из двух его помощников «на сегодня». Нур затруднялся ответить — был ли это Робин или Бобин. Братья Жоробековы, или, как их дразнили еще, Барабековы, хотя и не являлись близнецами, но походили друг на друга как две капли воды. Оба — невысокие, кряжистые, смуглолицо-скуластые, казалось, что они никогда не улыбаются. Тем удивительнее было это неожиданное проявление эмоций.
— Отставить расслабиться! — жестко отозвался Нур. — Мероприятие еще даже не началось, а вы уже отдыхать вздумали!
— Я только хотел отойти в тень, когда двери закроются, — с хмурой гримасой на лице попытался оправдаться один из «близнецов». Оба были при полном параде — костюмы, белые рубашки, галстуки, — и за этот час буквально изошли потом на солнцепеке.
— Никаких в тень! Будем стоять здесь до окончания собрания, — свирепо скомандовал Нур и снова повернулся лицом к приближающимся людям.
В душе он понимал, что перегнул палку и, более того, не имел права в таком тоне отдавать приказы Барабековым, которые не были его подчиненными. В служебной иерархии они находились примерно на одном уровне, просто относились к разным отделам: Нур был из аналитического, «близнецы» — из службы сопровождения. И хотя во временной сводной группе Игроку обычно отдавалось формальное первенство, поскольку именно он был мозгом тройки, а Робин и Бобин — ее руками и «ногами», кричать на ребят не стоило, в будущем они могли и припомнить ему такое поведение. Однако задний давать было поздно — его не поняли бы даже сами «близнецы», приняв деликатность за проявление слабости.
На подобную категоричность Нура спровоцировало собственное далеко не лучшее состояние. Солнце било прямо в глаза, спину нещадно ломило от долгого стояния на ногах. Это было его уже третье мероприятие на сегодня и двенадцатое за неделю — Нур устал и очень хотел домой.
Кроме того, он чувствовал себя идиотом оттого, что поддался на предложение одного из коллег по «Анти-Т» поменяться сменами. «Ну что тебе стоит поработать сегодня вечером?! Ты ведь и так выходишь на работу днем. Значит, выходной все равно для тебя потерян. А я тебя выручу, когда скажешь, — упирал на логику Стефан и добивал жалостливым: — Мне мать в больницу везти». Нур догадывался, что у товарища по работе на самом деле никто не болеет, а просто наклевывается очередное свидание, но предложение выглядело действительно заманчивым. Однако сейчас ему уже так не казалось.
Сорвав досаду на братьях, Игрок вновь принялся наблюдать за цепочкой людей в вечерних костюмах, что уже цокали каблуками по плиткам театральной площади совсем рядом с ним.
Его взгляд невольно остановился на эффектной блондинке в салатовом платье с глубоким вырезом на груди и косой до пояса. Декольте было как раз такой рассчитанной глубины и формы, чтобы суметь привлечь внимание, ничего не открыв в то же время. Девушка шла неторопливо, не глядя по сторонам и улыбаясь своим мыслям. Нур мало интересовался политикой, но не нужно было быть экспертом-политологом, чтобы понять — девушка резко выделялась из общего потока остальной напыщенной публики в черно-серых деловых костюмах, что собиралась влиться в двери театрального зала. Впрочем, записывать ее в смертницы Игрок не спешил — обтягивающее платье вряд ли могло скрыть даже мини-бомбу.
«Стоп! Это же непрофессионально!» — Нур сам себе дал отмашку, заставив перестать смотреть на девушку. Пока он наблюдает за красавицей, мимо него может проскочить кто-то крайне опасный. Как раз подобные психологические штучки и любят использовать террористы. Необязательно, что она их сообщница, чаще таких используют втемную. Ему ли не знать об этом? И как же он так опростоволосился? Видимо, сказывалась все же напряженная неделя.
Усилием воли отведя взгляд от девушки, Игрок тут же перевел его на остальных. И снова мысленно принялся проклинать свою злополучную усталость. Теперь в толпе ему почудился собственный сын. Белоголовый мальчик в темно-синих брючках и белой рубашке прошмыгнул мимо парочки оживленно спорящих леди в черных вечерних платьях и просочился через толпу у входа. «Вылитый Эдик пару лет назад. Только что ему здесь делать? — подумал Нур и вздохнул. — Нужно почаще бывать с семьей. А то уже сын мерещиться начинает».
Тем временем последние участники собрания втягивались в двери «Глобуса». До начала мероприятия оставалось всего несколько минут, потому большинство «храмовников» уже сидело в зале. Так что Нуру можно было уже свободно выдохнуть — его задание по фильтрации входящих подходило к концу.
Несмотря на важность сегодняшнего мероприятия, работа изначально обещала быть непыльной — на подобных «тусовках» легко вычислить потенциальных террористов. Хотя это официально и не афишировалось, но все службы безопасности работали по так называемому «расовому» принципу — оценивались внешний вид и национальность человека. Арабы, хиппари и мужчины в расцвете лет были в «группе риска». Но в рядах «храмовников» таких не наблюдалось. Дети же и роскошные блондинки, при всей странности их присутствия на собраниях сект вроде Храма вечернего предстояния, опасными не считались. Кстати, соблазнительной обладательницы косы не было и в базах возможных смертников, что имелась в распоряжении «Анти-Т» и которую Нур знал назубок.
Аналитика Нура в его компании ценили именно за эту фотографическую память и особый нюх на потенциальную угрозу. Первая помогала ему узнавать единожды увиденных людей. Благодаря этой способности Игрок выявлял хоть раз засветившихся террористов или их пособников в толпе любой массовости. А умение увидеть в, казалось бы, среднестатистическом гражданине вероятного смертника уже дважды способствовало предотвращению теракта. Для корпорации, зарабатывавшей на обеспечении безопасности проведения массовых мероприятий и конкурирующей еще с целой сотней других аналогичных фирм, он был весьма ценным сотрудником.
Потому-то ведущий аналитик «Анти-Т» с бойцами из службы сопровождения и стоял в этот воскресный вечер на входе в театральный зал, внимательно разглядывая входящих. Рутинная проверка зрителей на предмет наличия взрывчатки происходила автоматически — как только тот входил в дверь. С тех пор как восемь лет назад была введена новая доктрина антитеррористической безопасности, девяносто процентов дверных проемов в крупных городах уже были снабжены распознавателями оружия и взрывчатки. Собака с металлическим ошейником не проскочит, не то что смертник с бомбой…
«Еще две минуты, и можно будет расслабиться, как и мечтали Барабековы», — подумал Нур. С началом собрания двери зала обычно закрывались, и ни один человек уже не мог попасть в здание. Тут аналитик вспомнил о странном мальчике, так похожем на его сына: «Позвонить бы жене, узнать, дома ли Эдик…».
До него донесся тихий разговор «близнецов». После полученной выволочки они говорили между собой только шепотом.
— Слышал про вчерашний теракт в офисе «Самсунга»? Говорят, это их бывший сотрудник подорвал. Отомстил за сокращение.
— А давно он там работал?
— Да вроде лет двадцать.
— Тогда его можно понять. Хотя…
Нур так и не успел услышать, что еще думает по поводу целесообразности подобных взрывов один из его напарников. За спиной страшно громыхнуло, из так и не успевшего закрыться дверного проема вынесло волну горячего воздуха, бросившего Игрока на землю. Сзади, из зала, уже рвался наружу рев сотен людей, которых фирма «Анти-Т» так и не смогла уберечь от теракта…
Нур, не вставая с асфальта, перекатился на спину. На первый взгляд здание театра не пострадало — стены и крыша не были разрушены, листы стали, что заменили в последние годы витринные стекла, остались на своих местах. Но выбегающие из зала окровавленные люди явно свидетельствовали — внутри разорвалась бомба.
«Стерва! Это она!» — промелькнуло у Игрока в голове. Загадочная блондинка однозначно была связана со взрывом.
Вторая мысль обожгла внутренности, как чистый спирт: «А что это был за мальчик?!» Нур вскочил на ноги и, отбежав в сторону, связался по линку-коммуникатору с женой. Связь, к счастью, работала.
— Нурик! Ты скоро домой? — лениво-расслабленный голос Ларисы молниеносно вывел Нура из себя.
— Эдик где? — не в силах сдерживаться, заорал он.
— Что ты кричишь? — сухо отозвалась жена. — Вроде дома. Кажется, у себя в комнате.
— Так вроде или дома? Сходи, посмотри быстро! — Нур продолжал говорить на повышенных тонах. Вопли выбегающих из взорванного здания заглушали слова жены.
— Да здесь он, спит. — Судя по паузе, Лариса успела заглянуть в комнату сына. — А что случилось? — Теперь ее голос звучал уже встревоженно.
— Потом расскажу, — отмахнулся Игрок. — Ложитесь спать без меня. И сегодня не ждите. У нас ЧП.
— Снова теракт?! — ахнула жена. — Ты цел?!
— Да, все нормально. Завтра поговорим, — Нур оборвал разговор и посмотрел по сторонам.
За считаные минуты площадь оказалась заполненной людьми и спецтехникой от «Анти-Т» — как обычно. Любая частная компания, отвечавшая за обеспечение безопасности мероприятия, брала на себя и возможные риски. Это означало, что в случае неудачи «антитеррористы» должны были заниматься и тушением пожаров, и спасением пострадавших, и лечением раненых, и даже похоронами погибших.
У входа в зал уже образовалось кольцо из только что прибывших медиков и спасателей из «Анти-Т». Вываливавшихся из темного зева здания растрепанных и перепуганных зрителей отводили в сторону, чтобы не мешали выходить остальным. Спасатели выносили тех, кто не мог идти, складируя их рядком прямо на площади. Отфильтровывать мертвых от живых, легкопострадавших от тяжелых было делом врачей. К счастью, как понял Нур, убитых оказалось не так много — взрыв произошел почти возле входа.
Вместе с Робином и Бобином он отошел в сторону, стараясь не мешать спасателям и медикам и не выказывая желания бросаться внутрь здания, как и велел поступать в подобных случаях внутренний инструктаж корпорации. Во-первых, мог произойти еще один взрыв. Во-вторых, дело аналитика не спасать пострадавших, а предотвращать их появление. Сегодня он не справился со своей работой, значит, будет как минимум долгий и неприятный разговор. Но и путаться под ногами у профессионалов по спасению, изображая служебное рвение, не стоило.
Впрочем, у Нура существовала и еще одна обязанность — содействовать в установлении причастных к взрыву. Тут и должны были пригодиться его фотографическая память и аналитический ум.
Оцепление продолжало стоять по периметру площади, пропуская внутрь только спецмашины. Командовал им замдиректора «Анти-Т» Никитич — немолодой, с залысинами и усталым выражением лица. Он пришел в компанию из армейских «спецов» и использовал свой прошлый опыт на полную катушку. Никитич был наиболее профессиональным сотрудником «Анти-Т» и самым доверенным лицом директора, а потому на все ЧП высылали именно его. Неслучайно его фамилию Усталов переиначили в Стальной. За глаза только так все и звали его.
Нур подошел к Стальному сзади и негромко произнес:
— Рекомендую задержать девушку в светло-зеленом платье и мальчика четырех-пяти лет. Они показались мне подозрительными.
Никитич, наблюдавший за погрузкой раненых в машины «Скорой помощи», дернулся и недоуменно нахмурился при виде аналитика.
— А ты здесь откуда?
— Подменял Стефана, — объяснил Нур.
— Понятно, — кивнул «военспец» и недовольно скривился: — Эх вы, подменщики… Иди уж пока, не мешайся.
Игрок опустил голову и отошел к спасательным машинам, стараясь ступать между пятен крови. Это был не первый теракт в его жизни, но привыкнуть к подобному зрелищу у него пока не получалось.
Внезапно внимание Нура привлек один молодой человек. Худощавый парень среднего роста в коричневой короткой куртке бродил среди раненых, внимательно вглядываясь в их лица. У некоторых из них он что-то коротко спрашивал.
Его внешность показалось аналитику смутно знакомой. Но он точно не был в числе тех, кто заходил в зал. Это могло означать только одно — парень прибыл позже, а значит, либо спасатель из «Анти-Т», либо просочившийся через оцепление зевака. Однако у него не было опознавательного знака компании, а от волонтера он отличался тем, что не делал попыток помочь кому-то из раненых. Тогда зачем он здесь?
Нур повернулся к помощникам и указал им на парня:
— Скрутите его, но аккуратно. Чтобы без паники. Сразу проверьте на предмет оружия…
Захват произошел стремительно и незаметно для окружающих. Неизвестный как раз наклонился над очередным лежащим на земле раненым и не обращал внимания на то, что происходит за его спиной. Бобин подкрался сзади, нажал на пару точек за ушами и подхватил под мышки обмякшее тело. Робин тут же обшмонал карманы и пояс, что-то достав оттуда. К Нуру его подволокли в бессознательном состоянии. Барабековы придерживали подозрительного парня с обеих сторон, закинув руки себе на плечи, — казалось, что двое спасателей тащат потерявшего сознание человека.
Робин торжествующе вручил Нуру вытащенный у незнакомца из кармана пластиковый прямоугольник удостоверения.
— Игрок, ты был прав. Это журналюга! Зовут Роман Шварцман.
И Нуру сразу вспомнились события трехлетней давности, когда террористы захватили станцию монорельса. Они хотели выдвинуть какие-то требования, и для этого им нужна была пресса. Силовики тогда быстро пресекли все попытки медийщиков проникнуть к экстремистам, каким-то чудом пропустив одного тележурналиста. Под видом спасателя он проник на станцию сразу после штурма и умудрился накопать материала. Однако правительство успело запретить выход в эфир его передачи и добилось увольнения самого сотрудника с телеканала. Это и был Рома Шварцман, что висел сейчас на плечах у Барабековых.
— Ну что, ковбои, можно сказать, частично мы себя реабилитировали. — Нур радостно потер руки. — Через этого хлюпика мы быстро выйдем на его заказчиков.
«Ковбои» заулыбались. Сотрудники антитеррористических фирм не любили писак. Они знали, что газетчики и телевизионщики хорошо зарабатывают на терактах, входя в долю с экстремистами. С тех пор как правительство запретило СМИ освещать теракты, прессе немало перепадало на «джинсе» от террористов. Нур слышал, что те обычно сливали медийщикам информацию о готовящемся теракте, чтобы журналисты могли прибыть заранее на точку. Говорили даже, что в графе расходов на теракт прессе якобы отводилось почти десять процентов от бюджета. Игрок не знал, стоит ли верить таким рассказам, но слышал их неоднократно и не удивился бы, узнав, что это правда.
— Что-то ты, братец, без фантазии, — подчеркнуто ласково обратился Нур к журналисту, хотя тот вряд ли его слышал. — Опять за спасателя решил проканать? Что молчишь, террорюга?! — В его тоне быстро проскользнули угрожающие нотки.
Робин врезал Шварцману ребром ладони по почкам. Журналист застонал и, теперь уже точно придя в сознание, задергался в руках бойцов.
— Отпустите меня, идиоты! — заорал он. — Там моя девушка! Я здесь не по работе.
Нур недоверчиво усмехнулся:
— Девушка? А ты что же тогда здесь, а не с ней?
— Опоздал. А когда прибежал, было уже поздно.
Игрок дал знак помощникам:
— Отпустите его.
Робин и Бобин сделали вид, что поняли Нура буквально. Оба одновременно разжали руки, и журналист мешком свалился на тротуар. Барабековы радостно заржали. «Что поделать, какие люди, такое к ним и отношение», — подумал Нур.
— Как она выглядела? Случайно не блондинка в зеленом платье? — спросил он у потирающего бок Шварцмана.
— Откуда ты… — оторопело глядя на Нура, начал журналист. — Ты видел ее? Где? Она жива?
— Зря ты придумал эту легенду! — жестко перебил его «антитеррорист», решив взять журналиста на понт. — Видел я твою лже-девушку. Это она устроила теракт.
— Что?! — тот аж приподнялся от возмущения. — Она не террористка, она моя невеста!
— Значит, точно могла взорвать, — отрезал Нур. — Ведите его к Никитичу, пусть как следует допросит субчика.
* * *
Он снова стоял на площади перед «Глобусом» — в этот раз совсем один. Если не считать города вокруг. Мрачный и пустой, город спал летаргическим сном, накрывшись свинцовым одеялом неба. Но по его улицам двигалась колонна разукрашенных автобусов. Они шли нескончаемым потоком и уходили за линию горизонта, в черную грозовую тучу. Игрок стоял на самом краю площади, а машины, в окнах которых виднелись дети, проплывали мимо него. Маленькие мальчики и девочки, сидевшие в автобусах, улыбались и смеялись, размахивая цветами и воздушными шариками. Нур понимал — они не видят черную тучу. Он пытался задержать колонну, но из горла почему-то не исходило ни звука. Его жесты дети воспринимали как приветствие и махали в ответ. Тогда он выскочил прямо на дорогу. Однако в кабине не было водителя, и некому было остановить автобус, что приближался к человеку, уже нависая над ним своим стеклянным огромным глазом. А потом он легонько стукнул Нура прямо в лоб и загудел изо всех сил.
Игрок пришел в себя на рабочем месте. Ожидая вызова к начальству, он задремал, положив голову на стеклянную поверхность стола, и сигнал коммуникатора принял во сне за гудок автобуса. Башка трещала так, будто на нее действительно наехало авто. Нур глянул на экран линка — пять утра, он проспал всего пару часов. Неудивительно, что голова так раскалывается, подумал он, организм просто не успел отдохнуть. Пропущенный вызов был от шефа. «Ну, наконец-то, короткая взбучка, и можно будет отправляться домой», — обрадовался Нур.
После возвращения с площади он несколько часов просидел в Сети — искал информационные следы тех, кто был готов взять на себя акцию в «Глобусе». Выяснилось, что это не так просто — день оказался урожайным на взрывы и теракты. Захват торгового центра в Токио, расстрел школьников в Мадрасе, несколько подрывов автобусов в разных городах мира. Взрыв «Глобуса» был лишь на пятнадцатом месте по количеству жертв, потому и в новостных лентах ему отводилось совсем немного внимания.
Судя по почерку, «самодеятельным» был лишь теракт в Индии. Там у школьника действительно поехала крыша. Остальные, в том числе и взрыв «Глобуса», сработали «terrorists on hiring», или тхиринги, как их иначе называли. Они же профессионалы от террора, наемники нового времени, фирмы, что умеют делать «бу-ум» и неплохо зарабатывают на этом. Им платят, они взрывают — чистый бизнес, ничего личного. В каждой стране к 2025 году таких полуподпольных фирм развелось десятки. В мире, где все взрывают всех, пока на подобное есть спрос, будет и предложение. Захотел менеджер «Самсунга» расквитаться с родной компанией за увольнение, нанял через посредников подпольную тхиринговую фирму — и все, нет больше «Самсунга» в городе. Решили феминистки, что их принципы гендерного равноправия мужчины не принимают всерьез, скинулись по сотенке, заплатили кому следует — редакция «Плейбоя» лежит в развалинах, на которых белеет лишь листок с надписью: «Нет сексизму! Социальная чистота навсегда!»
Кого арестовывать — заказчиков или исполнителей? А где доказательства? Кого поймали за руку? Да и некому этим заниматься: функции контроля за общественной безопасностью государства давно передали в частные руки вроде той же «Анти-Т».
Сеть была полна рассуждениями на эту тему. Однако все это Нур очень хорошо знал и сам — по долгу службы в аналитическом отделе компании «Анти-Т». Его корпорация была одной из сотен, что боролась с терроризмом за деньги тех, кто не хотел пострадать от очередного теракта. Они были как тхиринги, только со знаком «плюс», потому что защищали людей от тех, кто хотел их взорвать. Докладные же записки для руководства по поводу ситуации на рынке антитеррористических услуг Игрок писал примерно раз в месяц, потому хорошо понимал, что фирма в очередной раз столкнулась с профи от терроризма. С такими невеселыми мыслями он и заснул за экраном…
Заспанный, с рубцом на щеке, Нур зашел в кабинет к директору. Несмотря на то ли позднюю ночь, то ли раннее утро, Петр Петрович, или сокращенно ПэПэ, не выглядел ни уставшим, ни растерянным. В синем приталенном костюме и даже при неизменном галстуке он восседал за своим огромным столоэкраном, словно на совете директоров. Впрочем, он им единолично и являлся: «Анти-Т» было его детищем. ПэПэ основал фирму около десяти лет назад — тогда еще просто охранным предприятием, а когда начался бум антитеррористической деятельности, удачно переформатировал ее, к 2025 году сделав одним из солиднейших предприятий в этой сфере.
В кабинете директора уже сидели Никитич и начальник технического отдела. Судя по их умиротворенным лицам, ситуацию вокруг теракта они успели обсудить и теперь просто жаждали высказать пару слов Нуру.
— Значит, так, — рубанул ладонью по воздуху директор. — За то, что прошляпил теракт, тебе выговор и лишение квартальной премии.
Игрок покорно кивнул. Это было еще не самое большое наказание.
— Второе. Взрыв — удар по нашей репутации. За этот год мы обеспечили успешное проведение более ста мероприятий, и вот тебе…
— Нагоняй от властей? — понимающе спросил Нур.
— Какие к черту власти? Ты аналитик или кто, что такую чушь несешь?! — вскипел ПэПэ. — В этой стране давно нет никакой власти. Мы — реальная власть, поскольку заботимся о безопасности людей. А все остальные — быдло, стремящееся решать свои проблемы за счет других.
На этих словах Нур вспомнил, что в антитеррористический бизнес ПэПэ пришел из какого-то высокого кресла. Так это было или нет, он не знал, но разговоры об этом ходили.
— А тхиринги? — заметил он. — Разве они не власть?
— Они — паразиты, которых нужно давить, — презрительно отозвался директор, тут же прервав сам себя: — И хватит говорить не по теме. Ты — лучший аналитик корпорации, работаешь у нас уже лет пять, и не мне тебе объяснять положение дел в стране.
— Почти шесть, — поправил ПэПэ Нур.
— Тем более, — подтвердил директор. — Мы должны провести расследование, чтобы хоть немного реабилитировать себя. Тебе на это дается три дня. Найдешь что-то — хорошо, нет — изобрази активность. Понял?
Игрок, которому так и не предложили сесть, снова согласно кивнул.
— Помощников дадите?
Директор развел руками:
— Сам. Никитич введет тебя в курс дела. Кстати, можешь привлечь для расследования этого журналюгу. Он за свою ненаглядную землю рыть будет.
— Его отпустили? — удивился Нур и повернулся к Стальному: — А что с девушкой?
— Мертва. Жаль девчонку — красавица была. Кстати, замуж собиралась через две недели, — вздохнул тот. — Но к теракту она непричастна. Взрыв произошел на большом расстоянии от нее.
Игрок разочарованно поскреб в затылке. Подвела его интуиция, а вот журналист, получается, не соврал.
— Кто-то взял ответственность? — аккуратно поинтересовался он. У Стального могли быть свои источники, черпавшие информацию вовсе не из Сети.
— Пока нет. Видимо, конкуренты. У этих сектантов всегда разборки, — сообщил Никитич.
— Да, а что там с тем пацаном? — вспомнил Нур. — Ну, помнишь, я советовал обратить внимание.
— Тут ты что-то напутал, — нахмурился Никитич. — Не было никакого мальчика. Ни одного ребенка младше десяти лет не было ни среди живых, ни среди мертвых.
— Вы провели идентификацию останков?
— Как обычно. Стандартная процедура, — пожал плечами замдиректора. — По идентификационным картам. Плюс дублирующие данные с искинта рамки на входе в зал. Двенадцать женщин, десять мужчин, три подростка. Данные со спутника подтверждают эти цифры. Ошибка исключена. Сам знаешь — микрочипы-то сейчас прямо при рождении имплантируют.
Нур кивнул — мол, знаю. Поголовная чипизация населения была проведена еще восемь лет назад как средство против террористов-камикадзе. Новорожденным устанавливали их прямо в роддомах, остальным — в обязательном порядке имплантировали в больницах. Процедуры не избежал никто. Отныне микросхема-передатчик внутри каждого человека ежесекундно передавала на спутник данные о местонахождении тела-носителя. Плюс сканеры, установленные в каждом дверном проеме, автоматически считывали всю информацию о входящем. И если человек вдруг оказывался внесенным в базу данных неблагонадежных граждан, тут же включался режим тревоги. Существовали и градации опасности таких личностей — от желтой («замечены в симпатиях к террористам») до багровой («в розыске за совершение терактов»).
В свое время в прессе шли большие дебаты по поводу такого нововведения, но в итоге целая серия терактов привела к тому, что общество ухватилось за эту меру как за панацею.
Правда, периодически всплывала информация, что умельцы якобы нашли способ нейтрализовывать сигнал — то ли хирургической операцией, то ли какими-то экранами. Но подобные байки муссировались лишь в обывательской среде. Нур был уверен, что это невозможно. Передатчиком служила вся костная ткань организма. Нужно было поменять скелет, чтобы избавиться от него…
— Ну и ладно. Значит, или там его вправду не было, или он успел выскочить, — вздохнул Нур с облегчением и пояснил: — Не люблю, когда детей взрывают.
— А взрослых?.. — грустно усмехнулся Никитич. — Смотри, брат, если начинаешь привыкать к трупам, пора уходить из антитеррора. Не рановато ли становишься циником? Сколько тебе сейчас — тридцатник?
— Что за мальчик? — вмешался директор, обращаясь к Стальному. Он на какое-то время отвлекался от беседы, заглядевшись на что-то на экране своего стола. — Я не помню никаких детей в вашем докладе, Андрей Никитич.
— Это идея фикс Нура, — неохотно сообщил замдиректора. — Ему в толпе привиделся подозрительный ребенок.
— Мелочей в нашем деле нет, — наставительно заметил ПэПэ. Как и многие другие руководители, он любил говорить общими местами. — Чем мальчик был подозрителен?
— Ерунда это все, господин директор, — замялся Нур. — Показалось просто.
— Что именно?
— Да что мальчик похож на сына. Как подумал, что мой ребенок мог погибнуть при теракте, все перевернулось внутри.
— Ага, — согласился директор. В его глазах мелькнуло что-то, но это не было пониманием. — Андрей Никитич прав, нужно отдохнуть, Нур. Расследование с вас снимается. Возьмите отпуск на три дня, развейтесь. Такими кадрами, как вы, не разбрасываются.
* * *
Утро встретило Нура сигналом коммуникатора, застеленной кроватью жены и пустым холодильником — Лариса уже была на работе, откуда и трезвонила, чтобы напомнить: Нур обещал сводить сына в больницу. Это опрометчивое обещание он дал, явившись домой под утро. Лариса не спала и начала пилить мужа прямо с порога.
— Ты вспомни, когда семьей последний раз занимался! Ребенок третий день кашляет, его в больницу свозить некому.
Тут Нур с раскаянием вспомнил, что действительно давно обещал сводить Эдика в ведомственную поликлинику — там и врачи полюбезнее, чем в любой другой больнице, и цены на их услуги приемлемые.
— Ларка, мне отгул обещали — на три дня, — поведал он жене. — Давай съездим куда-нибудь.
— За три дня кашель Эдика может в туберкулез превратиться, — отрезала она. — Если тебе сына не жаль, делай, что хочешь.
— Да мне руководство вообще хотело задание дать. Найти террористов, что театр взорвали, — попытался слукавить Нур. — С большим трудом отмазался.
— Еще чуть-чуть, и я сама пойду заказывать вашу контору. В знак протеста против эксплуатации моего мужа, — пообещала жена и категорически заявила: — Поставь будильник пораньше, отведешь сына в больницу, потом ищи террористов сколько хочешь.
От недосыпа ломила голова, все тело было словно ватное. Нур мечтал только о том, чтобы добраться хотя бы до дивана в гостиной. Препираться в прихожей в его планы не входило. Пришлось кивнуть…
Нескольких часов сна Нуру хватило, чтобы вновь почувствовать себя человеком. Поднявшись после звонка жены, он обнаружил, что на самом деле день только начался — на часах было около десяти утра. Эдика, как обычно, пришлось выгонять из Сети. Перекусив приготовленной на скорую руку яичницей, они с сыном двинулись в поликлинику, не записавшись предварительно на прием. Впрочем, Нур надеялся, что по старой памяти их примут итак.
* * *
Попасть в поликлинику можно было двумя путями — через вход в корпорацию «Анти-Т» или, обойдя двор сзади, через въезд для машин. Нур предпочел второй вариант — почему-то ему не хотелось сегодня сталкиваться с коллегами.
Когда-то, во времена детства Нура, все это пространство принадлежало районной больнице. Но десять лет назад одно из зданий выкупил у города Петр Петрович. Тогда он только вступал в охранный бизнес, однако уже подходил к процессу основательно. Позже, когда дела фирмы пошли в гору, он надстроил над купленным зданием еще несколько этажей и отделил часть территории двора под нужды фирмы. Тем не менее ютившуюся в небольшом одноэтажном домике поликлинику он не стал выгонять. Напротив, Петр Петрович заключил с ней договор на обслуживание сотрудников «Анти-Т» и членов их семей. Кроме того, врачи поликлиники использовались во время выездов на теракты — проколы у корпорации хоть изредка, но случались. «Свои» доктора не запрашивали за помощь гигантских гонораров, как это делали частные медицинские фирмы, что и привлекало в таком сотрудничестве Петра Петровича. В свою очередь, соседство с охранной фирмой было удобно и для больницы — в новейшей истории террористы частенько покушались на врачей, но штурмовать больничный двор с базой силовиков под боком они не рисковали. Так что симбиоз поликлиники и «Анти-Т» был делом взаимовыгодным.
Кабинет участкового педиатра оказался совсем крохотным. Стол, стул, кушетка, умывальник. Отсутствовал даже ставший уже привычным компьютер. Вместо него доктор, молодой человек лет двадцати пяти, использовал наручный коммуникатор.
Послушав Эдика и ничего не пояснив, он принялся деловито строчить что-то в своем наладоннике. «Интересно, почему врачи всегда так себя ведут? — подумал Нур. — Думают, что мы не сможем разобраться в их диагнозе? Или, наоборот, именно этого опасаются?»
— Доктор, может, вы сделаете перерыв в отправке сообщений? — поинтересовался Игрок. Он присел на кушетку, придерживая Эдика за плечи.
— Каких сообщений? — искренне удивился врач.
— Тех, что вы сейчас пишете, — Нур кивнул на аппарат в руках доктора.
— Я записываю клиническую картину вашего сына в его карту, чтобы потом скинуть ее в базу больницы, — врач заговорил быстро и отрывисто. Было заметно, что он разозлился. — Какого рассказа вы ждете от меня? Сказки на ночь? Так еще пока день.
Нур уже понял, что был слегка несправедлив к молодому медику, но и отступать перед его агрессивным напором не хотелось.
— Скажите нам диагноз, — Нур был краток, но категоричен, — а потом пишите, что и сколько хотите.
— У мальчика хронический иммунодефицит, — сухо отозвался врач. — И на его фоне инфекция верхних дыхательных путей. Беспокоиться не стоит, это сейчас у каждого второго. Я кое-что пропишу из уколов.
— Интересно, как это вы поставили такой диагноз за пять минут, не сделав даже ни одного анализа? — Нур даже не старался скрыть свою язвительность. «Пусть лучше посчитает меня склочником, но нормально обследует ребенка», — решил он про себя.
— В этом нет необходимости. Первичные показатели снял дверной анализатор, — доктор указал на коробку с искинтом сбоку от двери. — Да и клиническая картина видна сразу.
— Странно. Зачем тогда несколько лет назад Эдика три дня продержали в больнице?
Доктор снова удивленно посмотрел на Нура:
— Кто? Я?
— Может, конкретно и не вы, но кто-то из вашей братии…
— И он лежал у нас в палате?
— Ну, конечно.
— Такого не может быть, — покачал головой врач. — Чтобы поставить подобный диагноз, нет никакой необходимости в диспансеризации боль ного. Кроме того, у нас при больнице нет стационара. Вы что-то путаете.
— Как я могу путать? Ребенка забрали прямо из кабинета, увели через заднюю дверь и через три дня вернули здесь же, — разозлился Нур.
Доктор указал рукой на стену:
— У нас нет задней двери. Мне кажется, вам нужно проверить нервную систему.
Нур разозлился, однако сдержался, проворчав:
— Ладно, спасибо, разберусь сам.
Взяв сына за руку, он вышел из кабинета. Рецепт и диагноз доктор должен был скинуть в медицинский раздел личного профиля Эдика без напоминаний.
— Пап, а пап, пойдем в парк, — заканючил в коридоре больницы ребенок. — Ты же слово давал.
Нуру сейчас больше всего хотелось вернуться домой, в прохладную квартиру, и поспать еще несколько часов, а вовсе не бегать от одной карусели к другой в парке отдыха. Но он хорошо помнил свое опрометчивое обещание, которое дал, собирая сына в больницу. А детей обманывать нельзя — это правило Нур выполнял безукоризненно.
— Сейчас в аптеку заскочу, и пойдем в парк, — со вздохом подтвердил он свое обещание, усаживая сына в кресло в коридоре. — Ты пока здесь посиди.
Однако до аптеки, что располагалась у ворот больницы, дойти он не успел. Прямо на выходе из поликлиники его встретили жаркое солнце и невыспавшийся Никитич. За минувшую ночь он прямо-таки схуднул с лица. Военспец стоял напротив двери, словно ждал кого-то.
Нур не успел даже открыть рот, чтобы выяснить, почему это в разгар рабочего дня важнейший сотрудник крупной корпорации находится не на своем рабочем месте, как вдруг почувствовал, что с боков его сжали, словно клещами. Руки завели за спину, жестко зафиксировав, чьи-то проворные пальцы выхватили пистолет из-за брючного ремня сзади. Нур слегка дернулся, проверяя, насколько крепок захват, но, поняв, что его взяли в оборот профессионалы, успокоился. Не поворачивая головы, он слегка скосил взгляд — так и есть, его опекали вчерашние помощники — Робин и Бобин. Да уж, они профи по части блоков.
— Внеплановые учения? — Игрок решил не показывать свою тревогу. — Отрабатываем навыки захвата?
Стальной не принял ироничный тон аналитика, поморщился в ответ и процедил:
— Ты чего бегаешь от нас? На работу не вышел…
Нур искренне удивился:
— Никитич, ты чего, не выспался? ПэПэ меня вчера на три дня отпустил. Забыл, что ли?
— Зачем тогда пришел? Вынюхиваешь? — подозрительно отозвался «спец».
— Ага, украл в поликлинике термометр и теперь несу продавать его арабским террористам. — Игрок не пожалел сарказма в голосе.
И снова Никитича словно передернуло от шутки Нура. Глядя ему прямо в глаза, военспец отчеканил:
— Ты арестован. За взрыв.
Нур аж рот открыл от удивления. От контуженых армейцев всего можно ожидать, но такого…
— Что за бред?
— Это факт, — жестко произнес Стальной. — Ты привлек сына к проносу взрывчатки внутрь зала. Его уже опознали по фотографии несколько свидетелей.
— Какие свидетели? Что за хрень? Мой сын был дома. Жена подтвердит.
— Не сомневаюсь, — покачал головой замдиректора. — Еще кто-то может это подтвердить?
— Куча народа.
— Та же самая «куча» видела твоего сына внутри театра. И вовлек его в это дело ты. Лучше признайся сразу, ребенку ничего не будет.
— Так ты же сам был там! Ты что, видел моего сына? И эти два дебила там стояли, — Нур кивнул на Бобина и Робина. — Они могут дать показания.
Помощники отрицательно замотали головами. Массивные шеи плохо сгибались, и казалось, что громилы просто разминаются перед тренировкой.
— Ты пытался запудрить нам мозги каким-то загадочным мальчиком, похожим на сына, — Никитич старательно передразнил интонации Нура. — Но слишком наивно. Тебе никто не поверил. Так что не рыпайся, двигай в отдел. И советую тебе признаться сразу.
Нур не мог поверить своим ушам — что за дурацкий розыгрыш? Он смотрел сейчас в глаза замдиректора и видел там только вражду и ненависть. Так симулировать проявление эмоций было невозможно. Неужели Стальной настолько хороший актер? Но Нур шесть лет знал этого человека и не помнил за ним подобных талантов.
— Ну что ж, пойдем, разберемся, — кивнул он, внимательно наблюдая за Никитичем. Однако он не увидел в его взгляде облегчения. Наоборот, лицо замдиректора выражало явное разочарование словами Нура. Словно приняв некое решение, он выхватил из-за спины пистолет и, направив его на аналитика, заорал:
— Бежать вздумал, гад?!
В его застывших глазах не было и намека на шутку. Будет стрелять, понял Нур. Он не стал ждать, пока военспец нажмет на спуск. Вместо этого Игрок всем телом стремительно наклонился вперед, словно желая упасть на Никитича с высоты крыльца. Громилы, крепко державшие его, непроизвольно шагнули следом, но Нур тут же резко сделал движение назад. По инерции Барабековы продолжали двигаться вперед, и маневр аналитика сбил их с толку. Игрок вырвал руки из захвата и кинулся назад. Робин и Бобин, лишившись опоры, полетели со ступенек.
Избавившись от опеки громил, Нур не избежал другой опасности — пистолет в руках военспеца был крайне грозным оружием, и он явно намеревался им воспользоваться. А Игроку приходилось еще думать о сыне — лишь бы он не вышел на крыльцо…
«Нужно увести их в сторону», — мелькнуло у Нура в голове, и он резко метнулся влево, в сторону кирпичного ограждения. Спрыгнул с крыльца и запетлял, не давая Никитичу прицелиться. Не ожидавший такой прыти от сотрудника аналитического отдела, Стальной сделал несколько выстрелов, но ни один из них не задел Игрока. В несколько прыжков аналитик добрался до угла здания поликлиники, завернул за него и под прикрытием стенки в одно движение перемахнул через забор. Улица, на его счастье, оказалась пуста, и удивляться по поводу неожиданного появления на ней тяжело дышащего мужчины было некому. Нур не стал испытывать судьбу и, быстро перебежав на другую сторону дороги, скрылся во дворах пятиэтажек.
Пытаться вернуться сейчас за Эдиком не стоило и думать — Игрока перехватили бы сразу. «Прости, сынок, но так надо. Я не бросаю тебя, нужно сбежать лишь на время. Я вернусь, как только выяснится, в чем тут дело», — билось в голове Нура.
* * *
От долгого сидения на узком табурете у Нура затекла нога. Но стоило ему сделать движение, чтобы переместить вес тела, как ножка подломилась, и он оказался на полу. Незадачливый акробат тут же вскочил в полный рост и замер, прислушиваясь.
Гараж, в котором он сейчас скрывался, принадлежал его старинному приятелю. Тот уехал на несколько лет в Гонконг по контракту и разрешил Нуру иногда заходить сюда. Гараж был пуст — машины у приятеля давно не было, внутри лишь пылился разбросанный по верстакам старый рабочий инструмент — разводные ключи, молотки, какие-то трубки и болты. Игроку очень нравилось почему-то это место — здесь он чувствовал себя защищенным. Приятель знал о загадочной приязни Нура к своему гаражу и потому не возражал, чтобы тот заглядывал сюда в те моменты, когда хотел о чем-то подумать.
Уже полтора часа Игрок пытался проанализировать свое положение — кто и зачем подставляет его и как выбраться из этой ситуации. Казалось логичным прежде всего связаться с директором, но аналитик не любил очевидных решений. Кроме того, на пути к ПэПэ стоял сбрендивший Никитич, и тот факт, что он стрелял в Нура на поражение, был неоспорим. Игрок хорошо знал своего замдиректора: если он решил кого-то убить, то не успокоится.
Убегая от Стального, Нур не переживал, что с Эдиком может что-то случиться — ведь охота велась только за ним. Однако его иллюзии быстро развеялись, стоило лишь позвонить на коммуникатор сына — голос в трубке мальчика принадлежал Никитичу. Это означало, что преследователи сумели обнаружить ребенка. Нур тут же прервал вызов. После чего послал жене одно-единственное сообщение — «Забери сына из «Анти-Т». Лариска порой бывала стервой, но при этом всегда оставалась умной женщиной — если муж ведет ребенка в больницу, а потом вдруг пишет подобное, значит, что-то случилось. Первым делом она должна была связаться с мальчиком, а потом уже и заехать за ним в поликлинику и в «Анти-Т».
Однако проверить, как супруга выполнила поручение, Нур не мог: сразу же после отправки сообщения он выкинул коммуникатор, чтобы не опасаться, что его местонахождение могут вычислить. Конечно, по идее, оставался вшитый в костную ткань организма идентификатор, который можно отследить со спутника. Но ключевым здесь было «по идее». На самом деле внутри Нура никогда не было чипа… В «Анти-Т» никто не догадывался об этом. И причиной тому было прошлое Игрока, которое он не до конца раскрыл своим нынешним работодателям. У человека должны быть секреты, тем более от людей, от которых ты вынужден зависеть, любил приговаривать Нур.
Бойцы элитного спецподразделения «Стяг», в число которых несколько лет входил Игрок, избежали той массовой чипизации, что затронула все население земного шара. Командование опасалось, что через эти датчики их смогут запеленговать враги, сорвав выполнение какой-нибудь операции. Конечно, стяговцев тоже «клеймили», иначе в современном мире они были бы изгоями — вроде дикарей с копьями в индустриальную эпоху. Но им ставили специальные, легко демонтируемые устройства. Их можно было деактивировать, просто надавив языком на пружинки сбоку одного из зубов.
Обо всем этом даже не догадывались в «Анти-Т». Так нужно было по легенде, которую придумывали после возвращения к гражданской жизни каждому из экс-бойцов «Стяга».
Для своих нынешних коллег Нур был аналитиком, человеком с хорошей памятью, но ни в коем случае не оперативным сотрудником. Знай они, что на тренировках он ломал таких бойцов, как Барабековы, пачками, Петр Петрович много отдал бы за то, чтобы привлечь его к спецработе. Однако Нур успешно скрывал свои умения.
Потому первым делом он нейтрализовал передатчик. Жесткое нажатие кончиком языка на крохотный выступ снизу одного из коренных зубов на нижней части десны, и коронка с чипом вылетела из открытого рта. А после удара молотком даже японские электронщики уже не смогли бы восстановить ее работоспособность.
Теперь Нур мог приступить к спокойному анализу. «Да, я беглец, но я не террорист и не их пособник. Тут какая-то чудовищная ошибка, — думал он. — Нужно разобраться, а лучше всего это можно будет сделать, если я останусь на свободе». Таков был его исходный посыл.
Оставалось решить — к кому обратиться за помощью. Отправляться домой или связываться с женой было смертельно опасно — наверняка ее взяли под контроль первой. Если уже не арестовали. Жаль оставлять ее в неведении, но ничего не поделаешь.
К друзьям из «Анти-Т»? Но можно ли считать друзьями тех, с кем ты всего-навсего рядом работаешь, обедаешь и проводишь досуг? Как показали последние события, нет. Тем более они не рискнули бы пойти против замдиректора корпорации. Пускай даже на время.
Кто же еще? Приятелей вне компании у Нура почти не осталось, с соседями он не общался — так, «привет, как дела?». Школьные и армейские приятели — не в счет.
Внезапно Игроку пришли на ум слова директора, когда он советовал провести расследование: «Привлеки журналиста, он землю носом рыть будет за свою невесту».
«Вот кто будет искренне заинтересован выйти на террористов», — решил Нур. То обстоятельство, что со Шварцманом они были не самыми большими друзьями, он всерьез не принимал. Адрес журналиста, к счастью, Нур успел узнать у Никитича.
* * *
Облезлая пятиэтажка, в которой проживал журналист Роман Шварцман, Нуру была хорошо знакома с детства. В те годы ее малопривлекательную внешность для мальчика скрашивало наличие на первом этаже магазина игрушек, отчего маленькому Нурику она представлялась дворцом чудес. Сейчас прежние игрушки выросшему Игроку были неинтересны, зато у него появилась новая весомая причина, чтобы посетить этот дом.
Дверь открыл сам журналист, ничего не спросив. «Странная небрежность, при его-то профессии», — удивился Нур. Шварцман стоял на пороге в спортивных штанах и майке. При виде «антитеррориста» его лицо изменилось, и он попытался тут же захлопнуть дверь. «Поздно», — подумал Игрок, сделал шаг вперед, подставил локоть под закрывающуюся дверь и встречным движением руки распахнул ее настежь. Путь в квартиру был открыт. Осталось лишь отпихнуть с дороги журналюгу и войти, что Нур и сделал.
На удивление Игрока, журналист не стал верещать, а молча отступил в сторону, наблюдая за нахальным пришельцем.
Пинком ноги Нур захлопнул дверь и прошел внутрь. В квартире было не убрано, но довольно-таки чисто. Сразу бросился в глаза огромный голопортрет в черной широкой рамке на стене — светловолосая девушка, закусив губу, смотрела прямо в объектив. Нур узнал блондинку в зеленом, хотя она была и не похожа на ту профессиональную красавицу, что видел он. Зато в ней чувствовалась привлекательность совсем иного рода.
Нур кивнул на портрет:
— Она?
Журналист хмуро отозвался:
— Тебе какое дело?
— Хочешь отомстить за нее?
Вопрос оказался для журналиста из разряда неожиданных. Шварцман перевел взгляд с портрета на Нура. По глазам было видно, что он не верит ему.
— Я не шучу. Я собираюсь проводить расследование этого дела, мне нужны помощники, — серьезно произнес Игрок.
Журналист недоверчиво нахмурил брови.
— Почему я?
На мгновение Нур заколебался — не открыться ли журналисту?» Но нет, пока рано», — решил он.
— Мне поручено провести расследование. На это дано три дня. Рекомендовано привлечь человека не из нашей организации, и лучше, чтобы не из нашей среды, — коротко объяснил Игрок. Он старался не слишком отступать от правды, чтобы потом не попасться ненароком. — Тебе тоже будет профит. Напишешь сенсационный материал, заработаешь кучу денег, — продолжил Нур и тут же понял — перегнул, сказал лишнее.
Глаза журналиста сразу стали злыми.
— Сенсация? Кому она, на хрен, нужна? Разве она вернет мне Натали?
— Извини, — пробормотал Нур. — Сам знаешь, какое у людей мнение по поводу вашего брата. И сорри, что вчера грубо обошелся с тобой. Сам понимаешь, люди, кровь, тут не до церемоний. Все на подозрении.
Он протянул ему руку в знак примирения и представился:
— Нур.
После короткого колебания журналист в ответ сунул ему свою ладошку.
— Роман. Шварцман. Друзья порой называют меня Клей.
Нур вздохнул с облегчением. Первый контакт состоялся.
— Ну вот и познакомились, Клей. Так что, будем работать?
Но журналист не собирался сдаваться сразу.
— Клеем меня называют друзья. Для тебя я — Роман Шварцман. И, честно говоря, мне совсем не хочется помогать ни тебе, ни твоей конторе. От вас, кровососов, больше вреда, чем пользы.
— Кто бы говорил?! — поразился Нур. — Да ведь это вы гребете деньги от террористов.
— Это что мы гребем? — вскинулся Шварцман.
— Как что? Всем известно, что тхиринги и журналисты работают в связке. Они вам — сообщения о теракте, а вы им — нужную информацию в СМИ. Думаешь, это такая профессиональная тайна, что о ней не знает никто?
— Мы получаем информацию из разных источников. Но при чем тут деньги? — возмутился Роман.
— Террористы платят за ваши услуги.
— Бред какой-то! Да, мы сообщаем о терактах, но только потому, что общество должно знать об этом.
— Общество хочет спать спокойно. А вы не даете это ему делать.
— Лучше знать, что ты можешь оказаться жертвой террора, и успеть предохраниться, чем погибнуть во сне, ни о чем не догадываясь.
— Конец один. Но зато террористы довольны — через вас о них узнает весь мир. И вообще, уже несколько лет в мире действует запрет на освещение терактов в СМИ. Ты что, не слышал об этом?
— Этот запрет антиконституционен. У человека должно быть право на получение информации.
— Опять двадцать пять! Информация, она разная, — наставительно заметил Нур, сам себе напомнив ПэПэ. — А вот чем это антитеррор вреден?
— Своим существованием! — легко переключился на новую тему журналист. — Вы раскололи государство. Ты знаешь, сколько в нашей стране фирм по услугам антитеррора? Не знаешь? Так я тебе скажу. Более пяти тысяч. Вы подменяете собой милицию и следствие. Не так страшна теругроза, как вы это преподносите. Вам нужны террористы — для собственного обогащения, для того, чтобы ваши услуги были востребованы. Разве вы кого-то спасаете?!
— Да мы за год провели сто с лишним мероприятий! — вспомнил Нур слова Никитича.
— И чем это помогло моей Натали?
Упоминание жертвы недавнего взрыва сразу охладило полемический задор Нура. Уже более спокойно он ответил:
— Зато мы спасли тысячи других.
— Ой ли? — язвительно отозвался Шварцман.
Нур снова хотел взорваться, но внезапно в его голове возник образ сына. «Надо успокоиться, так мы ни до чего не договоримся», — подумал он и попытался взглянуть на себя со стороны. Красные и потные от спора, они стояли на пороге гостиной журналиста и орали друг на друга. «То еще зрелище», — подумал Игрок.
— Не пора ли прерваться? Мир? — Нур вновь протянул руку. Журналист неохотно пожал ее.
— И вообще, я слышал про случаи, когда под видом антитеррора работают тхиринги, — напоследок решил еще добавить он. Но Нура уже невозможно было сбить с миролюбивого настроя.
— Это все байки. Небось сами тхиринги их и распространяют, — благодушно ответил он и, не спрашивая разрешения, опустился на диван в гостиной. — Давай сменим тему.
Клей сел в кресло напротив:
— Говори.
Игрок с ходу заговорил о деле:
— Прежде всего, хорошо бы тебе попасть в нашу корпорацию и поговорить там с директором. Под видом интервью для прессы.
— Зачем? — удивился Шварцман.
— Ну, чтобы узнать побольше о заказчиках теракта и все такое, — слегка смутился Нур.
— А ты на что? — отмел его аргумент Клей.
— Ну, я… — замялся Игрок. В этот момент ему стало ясно, что он недооценил журналиста и что придется говорить правду. Но он не успел…
— У меня есть план, — вдруг признался Шварцман. — Я стану наживкой.
— Какой еще наживкой? — теперь удивился Нур.
— Обыкновенной. Я раздобыл контакт фирмы-посредника с тхирингами. Свяжусь с ними и закажу теракт. А через них можно будет выйти на исполнителей.
Нур засмеялся:
— И ты думаешь, тебе поверят? Да у тебя на лбу написано «пресса».
— Так я и приду к ним в качестве журналиста. Скажу, что хочу заказать взрыв против агентства по печати, к примеру, или против комитета по антиэкстремистской деятельности — поскольку они лишают общество права на получение информации. Кроме того, я пойду с рекомендациями.
— У тебя есть рекомендатели среди террористов? Это уже интересно!
— Твоя ирония неуместна, — оскорбился Роман. — Самыми лучшими рекомендациями для меня будут два моих задержания органами антитеррора. Я уже пострадавший от их лап, и все это знают. Во всяком случае, это легко узнать, — поправился он.
— Логично, — согласился Нур. — Кто еще?
— Комитет по защите свободы прессы.
— И как он поможет тебе?
— Они уже помогли, — усмехнулся журналист. — Сегодня ночью в Сети прошла информация о том, что мне присуждена премия в области защиты информации. Пятьдесят штук.
— Однако! — присвистнул Нур и усмехнулся. — И после этого ты хочешь сказать, что вы тут все бессребреники?
Клей резко вскочил с места, ноздри его раздувались.
— Да иди ты, я с тобой как с человеком…
— Прости! — Нур, не вставая с дивана, схватил его за руку и усадил обратно. — Это я по глупости ляпнул. Давай дальше.
Шварцман, не убежденный раскаянием «антитеррориста», остался стоять, однако продолжил объяснять:
— Так вот, убедившись в моей кредитоспособности, они сами выложат мне все на блюдечке.
— Адреса, пароли, явки? — усмехнулся Нур.
— Нет, они просто выведут меня на исполнителей. Ведь я закажу тот же вариант, что и с «Глобусом», — он торжествующе посмотрел на Игрока.
— Спорно, конечно, — поморщился Нур. — Но может и сработать.
— Так что, план принимается? — спросил Клей.
— Принимается, — махнул рукой Нур.
Журналист засмеялся:
— Тогда слушай вторую серию. На самом деле утром я уже был там.
— Где?
— В офисе посредника. — Клей не скрывал довольства собой. — Я повел себя, как и рассказывал. Представился, дал время проверить себя по Сети. Не особо напирал, но демонстрировал свою платежеспособность. Намекнул о гранте от Общества защиты прессы. И они сразу клюнули. Если вначале кисло предлагали организовать пикет протеста, то после озвучивания суммы в пятьдесят тысяч стали говорить о «небольшом взрыве в несколько килограммов тротила». А когда я сказал, что «страна еще вспомнит своих узников совести», предложили ВИП-вариант. С девяностопроцентной гарантией.
Нур невольно присвистнул. Он слышал про систему работы тхирингов с так называемой гарантией.
Террористы всегда брали деньги вперед, но предупреждали, что не отвечают за успех «акции». Гарантия в пятьдесят процентов считалась показателем высочайшего класса работы тхиринговой фирмы. А тут целых девяносто…
— И откуда у них такая уверенность?
— Я так и спросил. Посредник ничего не хотел говорить, но, видя мой скепсис, не сдержался и пробормотал что-то про живую бомбу и доверие к детям.
— Что?! — у Нура потемнело у него в глазах. — Он что-то сказал про детей?
— Да, — довольно кивнул Клей. — Типа, детей никто не подозревает в способности совершить теракты. Но быстро спохватился, и я ничего не смог выжать из него. Тогда я сказал, что должен подумать. А он…
— Стоп!! Я все понял. — Нур вскочил и заходил по комнате. — Они крадут детей и делают из них живые бомбы. Малолетние смертники. Никто…
Тут ему в голову пришла еще более страшная мысль.
— Эдик! Им нужен был не я, а он. Чертов кретин!
Клей с недоумением смотрел на Нура.
— Мне нужно срочно узнать, где Эдик. Ты понимаешь? Чем быстрее, тем лучше. — Лицо невозмутимого до того Игрока покрылось капельками пота.
— Кажется, ты мне что-то не рассказал, — Клей пристально посмотрел на компаньона.
Нур чертыхнулся про себя — надо же было так проговориться. Журналист жестко смотрел на него:
— Итак, я жду. Иначе наше партнерство считается расторгнутым.
— Ну, хорошо, — вздохнул «антитеррорист». — Тогда с самого начала. Вчера в обед мне позвонил мой коллега, Стефан…
Пересказ истории занял несколько десятков минут. Нур умолчал только о факте появления девушки журналиста на площади возле театра. Вряд ли Шварцману была бы приятна эта часть рассказа. Когда Игрок закончил говорить, то даже сам почувствовал облегчение.
— Нда-а. Задачка, однако, — Клей потер небритый подбородок. — Значит, ты подозреваешь своих работодателей?
— Не совсем, — отверг такое предположение Нур. — Скорее, тут самодеятельность Никитича. Его прошлое до прихода в «Анти-Т» было слишком загадочным. Не исключено, что он и раньше занимался чем-то подобным. А сейчас решил развернуться под новой крышей.
— Тогда тебе нужно лишь выйти на директора, — обрадовался Клей. — И забрать сына.
— О чем и речь, — кивнул Нур. — Но мне туда хода нет. Никитич остановит меня прямо в вестибюле. Причем увесистым куском свинца со стальной головкой. Да и неизвестно, что он уже успел рассказать обо мне ПэПэ. Так что идти нужно тебе, — заключил аналитик. — Давай вернемся к моей первоначальной идее — интервью с руководством «Анти-Т». Постарайся выяснить, что возможно, Про моего сына. Побольше разузнай о том, почему они решили, что это я совершил теракт. Ну и так далее. А если все будет чисто, сообщи ПэПэ, что я хочу выйти с ним на связь.
— Лады, — согласился Клей. — Не будем терять времени. Рабочий день на исходе, твои могут и по домам разойтись.
— Это вряд ли, — усмехнулся Нур, вспомнив обычные ночные авралы.
— И тем не менее, — не согласился Клей. — Лучше я отправлюсь прямо сейчас.
Роман сменил спортивки на джинсы, сверху майки накинул ветровку с множеством оттопыренных карманов («Диктофон, камера», — объяснил он Нуру, заметив его недоумевающий взгляд) и вышел из квартиры. «Однако неплохой парень этот Шварцман, хотя и журналист», — подумал Игрок.
* * *
Нур извелся, ожидая возвращения Клея. Канал с мировыми новостями, подключенный у журналиста, был просмотрен им до дыр. Особый интерес у Игрока вызвал сюжет из Европы, рассказывающий о новых акциях общественного движения «Право на теракт». Либералы выходили на улицы европейских столиц с требованиями не запрещать теракты. «Таким образом мы выражаем свой протест. У нас должно быть такое право», — объяснял на пресс-конференции один философ с умными глазами. По всей видимости, только глаза у него и умные, решил Нур…
Наконец раздался писк датчика на входе — кто-то зашел в подъезд. Нур посмотрел на картинку с камеры у входа — Клей медленно поднимался по ступенькам. Хвоста не было видно — уже хорошо…
— Не советую тебе пока возвращаться на работу, — журналист глупо хохмил, но Нур не обижался, он понимал, что это у него от перевозбуждения. — Твой любимый шеф расписал тебя как человека, ради денег готового на все. По его словам, ты жестокий, хладнокровный убийца. Но пока ты убивал террористов, тебе это прощалось. Когда же ты стал на их сторону, то превратился в мерзкого врага. Тебя пристрелит первый же встретившийся на пути сотрудник «Анти-Т». Такой им дан приказ.
— Понятно. Стальной уже обработал его, — вздохнул Игрок. — Разговор не получится…
Тут он заметил, что журналист как-то странно смотрит на него, кусая при этом губы.
— Что еще? — у Нура перехватило дыхание.
— Твой сын у них. — Слова давались Роману с трудом. — По словам твоего шефа, он содержится где-то на территории. Но это неточно. Я боялся расспрашивать более детально, чтобы они чего-то не заподозрили.
— Главное, чтобы не попал в лапы Стального, — с облегчением выдохнул Нур. — Кстати, его ты видел?
— Нет, — отрицательно качнул головой Клей. — Охрана провела меня прямо в кабинет директора.
— Узнаю школу ПэПэ, — грустно усмехнулся Нур. — Пока я ждал тебя, то много думал о нелепости всего этого дела. И мне очень странным стало казаться поведение врачей. Три года назад с аналогичным заболеванием Эдика держали в больнице, а вчера сразу выписали рецепт. Более того, участковый врач ничего не знал о существовании в поликлинике стационара. Чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что стоило бы мне наведаться в эту самую больницу.
— Зря, — замотал головой Клей. — Тебя там пристрелят в два счета.
— Не факт, — неприятно улыбнулся Нур. — Они еще многого обо мне не знают.
* * *
Порой случается так, что привычное и давно знакомое вдруг неожиданно оборачивается загадочным и даже неизвестным. Именно это произошло со зданием «Анти-Т», к которому за полночь подкрадывался Нур. Родная семиэтажка почему-то показалась ему чужой и враждебной. Словно Тесей, подплывающий к ужасному и таинственному критскому лабиринту, приближался он сейчас к больничному двору. Где-то внутри ожидал его появления «минотавр» Стальной, затаились коварные ловушки и было спрятано сокровище — его ненаглядный Эдик. Игроку нужно было лишь преодолеть все эти препятствия. Но для начала он должен был избавиться от нового взгляда на хорошо ему знакомые вещи. И стоило Нуру сбросить со своего восприятия действительности пелену неузнавания, как он вновь почувствовал уверенность для штурма крепости.
Руководство поликлиники зря так доверяло профессионализму «Анти-Т». Игрок понял это, едва начав реализацию своего плана по проникновению в больничную регистратуру. Он пошел через только одному ему известный ход. В детстве Нура тогда еще полностью больничный двор был любимой площадкой местной пацанвы для игры в «казаки-разбойники». В то время дети и выяснили, что строение в углу больницы, которые все называли моргом и которое двумя стенами выходило в переулки, на самом деле обычно пустует. Зато влезть в него через форточку прямо с улицы, а потом уже по коридорам и переходам попасть и в саму больницу — раз плюнуть. Видимо, до них это никому не приходило в голову. Звучное название «морг» отпугивало всех.
Причем настолько, что даже профессионалы из «Анти-Т» так и не удосужились перекрыть этот ход. Более того, подойдя к больнице со стороны переулка, Нур обнаружил, что окно морга, выходящее на улицу, слегка приоткрыто. Это была настолько большая беспечность со стороны охраны, что Игрок даже предположил наличие засады. Но так это или нет, можно было определить только одним способом — начав действовать…
Нур ухватился за фрамугу, подтянулся, втянул туловище в темноту. Рассеянного света луны в небе было недостаточно, чтобы осветить внутренности помещения. Игрок застыл на какое-то время, привыкая к сумраку помещения, затем огляделся. Он находился в небольшой комнатке, совершенно пустой. В коридор отсюда выводила незапертая дверь, ею он и воспользовался. Переход с большими окнами вел куда-то в другое здание, рядом виднелся выход во двор. Нур предпочел двинуться по первому варианту. Если он не ошибался и если здание не перестроили со времени детства Игрока, то коридор должен был привести его как раз в помещение поликлиники.
На корточках, чтобы его силуэт нельзя было увидеть с улицы, Нур пересек всю длину перехода и остановился у двери в поликлинику — старого образца, еще из дерева, на беглый взгляд, никаких датчиков и камер. Однако он все равно вытащил из кобуры на ноге нож, что остался с дежурства. В отличие от пистолета, Барабековы почему-то не удосужились его изъять. Впрочем, даже сохранись у Игрока ствол, применить его он вряд ли бы решился — на звуки выстрелов моментально собралась бы вся контора. Правда, дома у Нура был запрятан отличный самопальный глушитель, но не лезть же из-за него на стопроцентную засаду.
Игрок аккуратно дернул за ручку. Закрыто. Замок на двери удивительно древний, язычковый, — отжать его можно без труда. На этот случай Нур захватил в гараже несколько инструментов, в том числе гвоздодер. Вернее, так его называл приятель Нура, а какой-нибудь матерый домушник скорее величал бы фомкой. Но главное, что инструмент был действительно мощный, из каленого железа. Игрок притащил его, чтобы взломать окно в морг, однако там он оказался не нужен. Зато для этого препятствия был в самый раз. Нур достал «фомку», всунул в щель между косяком и замком, легко отжал язычок. Дверь поддалась, пошла на него. Взломщик осторожно выглянул наружу.
Коридор поликлиники был едва освещен, но в углу виднелась камера. Незаметно не пройдешь, если охранник не спит, враз заметит двигающуюся фигуру. «Черт, что же делать? — задумался Нур. — Вернуться и пройти через двор?» Ему нужен был всего-навсего кабинет регистратуры, где стоял сервер с историями болезней пациентов. Врач, что принимал их с Эдиком днем, обязан был скинуть на него данные о визите.
Однако Нур понимал, что через окно туда точно не проникнуть. Он посмотрел вверх. А что если разобрать потолок, выбраться на чердак, а оттуда, повторив процедуру, проникнуть в регистратуру? Это будет нетрудно, особенно с инструментом. Игрок снова оценивающе глянул на потолок и с сожалением отказался и от этой идеи. Деревянные межэтажные перегородки в старом здании вскрыть было несложно. Но вот переход, в котором сейчас стоял Нур, пристраивался уже позже, и тут в качестве потолка использовали бетонные плиты. Их взял бы разве что перфоратор.
Гадания Игрока были прерваны самым тривиальным образом. За дверью вдруг раздались шаги, и юношеский голос произнес:
— Кто здесь?
«Молодой охранник. Увидел через камеру, что приоткрыта одна из дверей, решил проверить ее лично, — понял затаившийся Нур. — Ну что ж, чрезмерная бдительность и глупая молодость должны быть наказаны». Он тихо снял с себя куртку, обернул ею «фомку» и стал ждать.
Охранник, повторив еще раз свой вопрос, наконец решился и, держа пистолет перед собой, подступил к двери. Левой, свободной, рукой он взялся за ручку и, толкнув створку от себя, уже собирался отскочить, как вдруг его руку с пистолетом перехватил кто-то из темноты и буквально втащил парня в коридор. В одно движение его кисть оказалась вывернутой так, что ствол сам вывалился из разжатой ладони. Глаза охранника не успели увидеть ничего в темноте, как Нур, продолжавший держать его за предплечье, обрушил ему на голову «фомку». Парень рухнул без слов, потеряв сознание. Не обмотай Игрок свой инструмент курткой, этим ударом он мог раскроить парню череп. Но он вовсе не собирался убивать пацана. Нур достал из кармана рулон скотча и плотно связал им руки и ноги охранника, попутно заклеив рот. «Повезло тебе, парень, что безусый, — подумал он, — иначе тяжело отрывать потом клейкую ленту».
Затем он сунул «Макаров» охранника себе за пояс, снял с его кармана бейджик-идентификатор, который намеревался использовать, чтобы открывать внутренние двери в поликлинике, и двинулся в регистратуру.
Войти в больничную базу данных оказалось еще проще, чем предполагал Нур. Он собирался применять специальные программы для взлома пароля, как вдруг выяснилось, что компьютер в регистратуре не просто включен, но и база данных на нем открыта. Девочка-регистратор элементарно не заморачивалась нажатием кнопки «On/Off» — зачем выключать, если завтра снова включать, и потому компьютер месяцами оставался в активном состоянии.
«Ну и славно», — порадовался Игрок, вбивая имя-фамилию сына в строку поиска. Записей оказалось с десяток, последняя была датирована сегодняшним днем. Ее Нур пропустил и остановился на другой, трехлетней давности. Вошел, нетерпеливо стал листать. Данных оказалось много, несколько страниц, в основном цифры, результаты анализов, показатели хромосомных тестов — ничего такого, за что можно было зацепиться. И никаких упоминаний о загадочном стационаре.
Нур откинулся на спинку стула, вытащил из-за пояса пистолет охранника, приложил его ко лбу. Металл оружия приятно холодил разгоряченную голову. Что делать дальше, «антитеррорист» не представлял. Почему-то ему казалось, что какие-то следы он обнаружит в больнице. Но его предположения рухнули — зацепок не было. Оставалось идти напрямую — брать за хвост самого Стального.
Ярко вспыхнул свет, у входной двери раздался какой-то шум. Нур резко развернулся лицом к входу, перехватывая пистолет за рукоятку, но было уже поздно — два ствола смотрели ему прямо в голову. Игрок опустил руку с оружием.
— Вот и молодец, — похвалил его Никитич. Он привалился плечом к входной двери и, задумчиво жуя жвачку, смотрел на Нура.
«Насмотрелся старых боевиков, пижон хренов», — подумал тот.
— Теперь положи ствол на пол и отойди к окну, — лениво процедил Стальной.
Нур бросил «Макаров» на паркет и, встав с кресла, стал пятиться к окну. Робин и Бобин, чьи стволы только что целились ему в голову, опустили свои пистолеты и бесстрастно смотрели на бывшего напарника.
— Что-нибудь нашел? — поинтересовался Стальной, не переставая жевать.
— Ага, — Нур кивнул с максимальным дружелюбием. — Рецептик для сына. Доктор выписал, а мы потеряли. Пришлось среди ночи возвращаться, надо же лечить ребенка.
— Остроумно, — совсем невесело улыбнулся Никитич. — Но ты не переживай. Мы сами твоего сына полечим.
— Только попробуйте тронуть его, — кровь тут же ударила Нуру в голову, он забыл про показное радушие.
— А то что? — осклабился Никитич. — Ты не переживай, с ним ничего не случится, воспитаем нормального члена общества, а не такого террориста, как ты.
В голове у Нура всплыла шальная мысль — а может, он неправильно все понял и больница ни при чем, а Никитич и вправду дезинформирован? Но почему тогда в медкарте нет данных о госпитализации Эдика?» А ведь именно Стальной тогда рекомендовал мне обратиться в поликлинику», — вдруг вспомнил Нур…
Ба-бах! Оглушительные шум и тряска. Пол пошел ходуном. Землетрясение? Бомба? На ногах устоять оказалось невозможно. Из шкафов посыпались коробки с дисками. Какая-то труба, слетев со стены, ударила «близнецов» прямо под колени — оба рухнули с оглушительным шумом. Никитича кинуло вбок, он ударился головой и сполз по стене. Нур полетел вперед и вниз, пропахав паркетину носом и чуть не уткнувшись им в свой же ствол. Удачно упал! Он схватил пистолет, практически не целясь, выстрелил в Барабековых — попеременно, дважды, в голову. Все пули легли в цели, вместо голов — кровавые ошметки. Оставался Никитич. Старика подвел возраст, он не успел среагировать, когда Нур в два прыжка вскочил на ноги и оказался возле него. Нож бывшего стяговца уперся Стальному в печень, свободной рукой он вырвал у него из руки пистолет. «Стечкин», неплохо.
— Итак, где дети? — почему-то прошептал Нур ему прямо в ухо.
— Догадался-таки, — хмыкнул Никитич. Он медленно приходил в себя и не выглядел испуганным, видимо сказывалась армейская выучка. — Говорил же я директору, что ты умнее, чем кажешься.
— Комплименты своей жене говорить будешь! — отозвался Нур. — Веди меня к детям.
— А нет у меня ни жены, ни детей, — съюродствовал Никитич. — Один я на свете живу…
Игрок усилил напор на лезвие, слегка протыкая им кожу. Стальной сдался.
— Ну пошли, коли просишь, — согласился он. — В бомбоубежище.
«Ну, конечно, как я сам не догадался, — подумал Нур, — идеальное ведь место для содержания заложников».
Он заткнул рот Никитичу носовым платком и связал конечности все тем же скотчем: руки — плотно, ноги — так, чтобы он мог едва их переставлять, и вытолкнул во двор больницы. Что случилось, было пока неясно. Виден был лишь обвалившийся угол здания конторы, и оттуда же неслись звуки выстрелов. Судя по всему, неизвестный и весьма уверенный в своих силах враг напал на «Анти-Т». Однако Нуру это было только на руку. В такой суматохе подавшимся на защиту периметра охранникам не до них.
Идти до бомбоубежища было недалеко — мет ров пятьдесят, располагалось оно в этой же части больничного двора. К нему вела петляющая среди кустов сирени асфальтированная дорожка. Бегом это расстояние можно преодолеть за полминуты, но Нура задерживал стреноженный им же самим Никитич. Нур не торопил его, беспокойно осматриваясь по сторонам. Его смущало дерзкое и непонятное нападение на «Анти-Т». Какой же силой обладали атаковавшие, если рискнули штурмовать корпорацию «антитеррористов»?
Внезапно из темноты на парочку выскочил кто-то вооруженный. Ствол Нура уже смотрел в сторону приближающегося силуэта. Стрелять он не спешил — шум мог привлечь внимание к их компании. Когда фигура вплотную приблизилась к ним, Нур понял, что принял правильное решение — незнакомец оказался Романом Шварцманом. В руках у него был зажат вовсе не автомат, а фотоаппарат.
Журналист летел, не замечая никого вокруг, словно за ним гнался оживший Бен Ладен. Нура и Никитича он увидел, только налетев на военспеца и чуть не сбив его с ног. От испуга Шварцман выронил фотоаппарат и, громко ойкнув, плюхнулся на землю.
— Сделаешь мне фото с обезьянкой? — громко окликнул его Нур. Окрик подействовал на журналиста волшебным образом. Широко раскрыв глаза, он уставился на спрашивающего, узнав наконец-таки партнера.
— К-какой обезьянкой?
— Вот этой, — Нур указал на Никитича. — Говорящей.
— Так это же местный замдиректора, — наконец произнес журналист, пристально вглядываясь в багровеющего Стального.
— Обезьянки тоже бывают замдиректорами, — Нур с улыбкой смотрел на исходившего злобой спеца.
— А я вас искал, — невпопад заявил журналист.
— Уже нашел. Не твоих рук дело случайно? — Нур кивнул на пожарище.
— Моих, — вдруг согласился тот. — Пятьдесят тысяч баксов копейка в копейку. Подрыв здания «Анти-Т» в знак протеста против подавления свободы слова, обстрел из крупнокалиберного оружия в течение получаса силами десяти человек. Плюс надбавка за срочность. Цитирую прямо по контракту.
Нур от неожиданности чуть не шлепнулся рядом со Шварцманом. Такой прыти от партнера он никак не ожидал.
— И зачем все это?
— Ну как же? А отвлечение внимания? Тебе же нужна была помощь…
— Стратег. Все просчитал, — Нур уважительно похлопал Клея по плечу и добавил уже от души: — Искреннее спасибо. Спас буквально.
Никитич страшно замычал, задергал головой, стараясь, видимо, вытолкнуть кляп.
— Вот и местное руководство хочет тебе спасибо сказать, — прокомментировал Нур и вытащил платок у него изо рта. — Давай-ка послушаем его.
Однако Стальной разразился проклятиями:
— Сволочь ты, Игрок, продал нас террористам! Ладно этот-то. Но ты?
— Не принимай близко к сердцу, Никитич. —
Голос бывшего стяговца был полон фальшивой благожелательности. — Я просто нанял одну банду, чтобы расквитаться с другой. Лучше топай дальше… Не нужно было детей обижать, — добавил он, и, когда экс-начальник оказался перед ним, со всей силы врезал ногой по поджарому заду, от чего стреноженный заложник чуть не полетел носом в асфальт.
К тому времени перестрелка начинала стихать, хотя отдельные выстрелы еще были слышны. Нападавшие явно схалтурили, не выдержав оплаченные полчаса обстрела. Однако троица уже почти пересекла больничный угол и приближалась к вросшему в асфальт двора бетонному треугольнику входа в бомбоубежище.
Игроку казалось, что он совершенно не изменился с того времени, когда еще мальчишками они пытались с разгона въехать на его наклонную крышу на велосипедах. Тот же изъеденный мхом бетон, та же стальная дверь. Появились разве что пластиковый козырек над входом да кодовый замок.
Компания остановилась у двери. Нур не знал, дежурил ли здесь обычно охранник, но сейчас вход в старое бомбоубежище никем не охранялся. Стальной вопросительно посмотрел на своего конвоира. Тот толкнул его в бок — «говори код».
— А где «пожалуйста»? — Никитич прищурился.
Нур резко сунул ему кулаком по печени:
— Такое подойдет?
— Вполне, — прохрипел Стальной, глядя с ненавистью на бывшего подчиненного.
— Может, повторить? — с издевкой в голосе уточнил Нур.
— Достаточно, — процедил Никитич. — Руки-то развяжи…
— Щас! — ухмыльнулся Игрок, поднося ладонь к цифровой панели замка. — Диктуй давай!
Стальной нехотя подчинился, называя одну за другой цифры кода. Пальцы Игрока запорхали над кнопками.
Едва он ввел последнюю цифру, как дверь еле слышно щелкнула и мягко приоткрылась. Нур потянул ее за ручку, стальной лист шел тяжело, постепенно убыстряясь. Изнутри дохнуло затхлым воздухом, темнота была полная. Первым, не дожидаясь, пока дверь распахнется совсем, в проем проскользнул журналист, следом Игрок втолкнул Никитича, и замыкающим вошел сам. Как только дверь закрылась за ним, вспыхнул свет. Стал виден низкий наклонный потолок, крутые ступени.
Никитича Нур пропустил вперед, слегка придерживая его за полосу скотча, связывающего руки. Воздух был затхл и сыр, как это обычно бывает в подвальных помещениях. «А ведь Эдик и так кашлял», — подумал Нур.
Ступая шаг в шаг, компания спустилась на площадку, выложенную кирпичом. От остальной части бомбоубежища ее отделяла еще одна стальная дверь. Но на ней был установлен уже не кодовый замок, а кое-что посерьезнее — искусственный интеллект, с автоматическим считывателем информации с микрочипов входящих. Нур хорошо знал эту систему, она работала со списками допуска. В случае, если внутрь пытался пройти посторонний, срабатывала система блокировки двери. Нур не был внесен в списки, но зато у него не стоял и микрочип, а значит, Игрока для искинта словно не существовало вовсе. Зато Никитич относился к числу допущенных — на табло уже загорелась надпись «id-принят».
Нур вновь потянул за ручку — дверь медленно открылась, внутри загорелся свет. Вдвоем с Никитичем они переступили порог, журналист потянулся следом за нами.
— Стоп! — Нур ладонью остановил его перед проемом. — Извини, Рома, но тебе придется прикрыть нас сзади. Дверь не пропустит — нет допуска.
— А как же ты? — закипятился Шварц. — Да и что значит не пропустит?
— Я — чист. Для искинта меня не существует. А на тебе сработает сигнализация, и автоматика тут же заблокирует нас.
Журналист, ворча что-то себе под нос, с неохотой остался в предбаннике — сел на корточки, привалившись к стене.
Помещение, в которое попали Нур с Никитичем, было мало похоже на бомбоубежище. Большая и очень светлая комната оказалась вся заставлена лабораторными столами (последний раз Нур видел их на школьных уроках химии) и поделена на несколько отсеков перегородками высотой в половину человеческого роста. Шкафы вдоль стен были забиты химическим оборудованием и медицинскими приборами. В углу на подставках-треногах стояло до десятка похожих на большие аквариумы стеклянных кубов, к которым были подведены трубочки и подключены какие-то аппараты. Внутри в мутной жидкости виднелось что-то вроде человеческих уродцев.
«Кунсткамера, что ли?» — Нуру пришло на ум только такое объяснение. В самой кунсткамере он никогда не бывал, но представлял ее именно так.
Он выжидательно посмотрел на Никитича. Тот кивнул на дверь в противоположной от входа стене. Парочка двинулась туда, Нур старался не смотреть в сторону «аквариумов».
Дверь оказалась заперта на обычный замок, причем фиксатор располагался только с этой стороны. Стоило Нуру повернуть «собачку», раздался щелчок — и дверь раскрылась в темноту.
— Выключатель — слева, — почему-то перешел на шепот Никитич.
Не входя в комнату, Нур протянул внутрь руку и зашарил ей по стене. Сердце его замерло, чтобы забиться сильно-сильно через секунду. Щелк — ив мутном свете ночника перед Нуром появилась маленькая комнатка с глухими стенами, несколько детских кроваток, детский манеж с игрушками в углу и стол с кухонной посудой у стены.
«Ничего необычного», — успел подумать Игрок, чтобы в следующее мгновение понять, что на самом деле странными были обитатели этого жилища. Молча они сидели на своих кроватках и во все глаза смотрели на ворвавшегося к ним Нура. И это были одинаковые глаза. И одинаковые лица.
Дети, дети-близнецы, похожие друг на друга как две капли воды, но в то же время почему-то разные. Нуру потребовалось несколько минут, чтобы понять — мальчики были неодинакового возраста — на вид от годика до пяти лет, но одной внешности.
«Кто же из них Эдик?» — мелькнула мысль. Каждый из них был его сыном и одновременно не был им. Словно копии собственного ребенка предстали сейчас перед Игроком.
— Кто это? — Нур попятился обратно, перевел ошарашенный взгляд на Никитича и увидел смену эмоций на его лице. Вначале — удивление по поводу его растерянного вида, потом раздумье и следом — улыбку понимания, перерастающую в смех.
Стальной опустился на пол, сгибаясь в поясе от хохота. Если бы не связанные руки, он наверняка стал бы хлопать ими себя по ногам и бокам.
— Дурак, вот дурак-то. Надо же так попасться! — сквозь смех и слезы выдавил он.
— Что за приступ самокритичности? — нелепое поведение Никитича привело Нура в чувство.
— Так ты ничего не понял!» Дети, где дети?» — передразнил он Игрока. Недоумение Нура словно вернуло Стальному хорошее настроение. Он порозовел, глаза его ожили. — Я-то, кретин, решил, что ты раскрыл нас. А оказывается, был прав все-таки я, ты — простофиля. Какие дети тебя интересовали, а?
— Мой Эдик, — жестко проговорил Нур. Он старательно делал вид, что не заметил изменений, произошедших с внешностью Стального. — И другие, которых вы взяли в заложники, чтобы сделать из них смертников.
— А нет никаких других! Тут все твои! — продолжал веселиться Никитич.
— Что ты несешь? — зло оборвал его Игрок.
— Он прав. Это все клоны твоего сына. Плоть от плоти. Беленькие, чистенькие и в то же время генномодифицированные, — вдруг раздался голос сзади Нура. Странно знакомый голос.
Но Игрок не успел повернуться, чтобы увидеть говорившего, он почувствовал лишь короткую боль и провалился в темноту…
Он пришел в себя, лежа на все том же полу бомбоубежища. Сверху на него смотрел лысоватый крепыш среднего роста — начальник личной охраны ПэПэ по имени Пабло. Нура слегка подташнивало, голова была словно сжата в тисках. «Он ударил меня сверху», — понял Нур и снова вырубился. Но на этот раз не полностью.
Как сквозь сон, до Нура доносился голос директора «Анти-Т»:
— Это все следствие твоей жадности, Андре. Зачем нужно было взрывать мероприятие, которое сам и охраняешь? Сколько тебе заплатили, скажи честно?
— Стольник. Баксов. — Голос Никитича был тих.
— И за какие-то сто штук ты стал «крысой»?! — горько отозвался ПэПэ. — Эх, Стальной, Стальной. Ты перестал соответствовать своему прозвищу. Ты предал друзей. Сопливый мальчишка-аналитик расколол тебя, как пацана. Ты не стальной, Андре, ты ржавый…
— Прости, ПэПэ. — Тон стал совсем жалобный.
— Зачем ты мне нужен такой? Да лучше я возьму в долю этого, — ПэПэ явно имел в виду Нура.
— А что будет со мной?
— Ничего. Засунешь себе в задницу свой стольник. Это хорошие деньги. Для живого. Но мертвому они ни к чему…
ПэПэ замолчал, затем раздался короткий вскрик и несколько хлопков. И глухой стук — словно мешок с картошкой упал на пол. «ПэПэ уволил своего зама, причем навсегда», — понял Нур. Эта мысль почему-то совсем не тронула его. Странное равнодушие охватило экс-стяговца. «Я должен встать, мне нужно искать сына», — думал Нур, но никак не мог заставить себя даже приподняться.
— Подними его! — раздался голос ПэПэ. В бок Нура словно вонзился раскаленный прут. «Пабло всегда умел бить ногами, — вспомнил Игрок, — он даже специально заливал свинец в свои остроносые ботинки».
— Не надо! — раздался чей-то голос, в котором Нур с удивлением узнал свой. — Я встаю.
Опершись рукой о пол, он действительно смог привстать. Никитич лежал в нескольких шагах от него. Но с его телом уже произошли некоторые необратимые изменения, две дырки — в голове и груди.
Зато все остальные были живы: директор с пистолетом в руке, Пабло — возле Нура и даже сжавшийся в комок журналист в углу.
— Не ожидал от вас такого, — четко проговаривая слоги, укоризненно выговорил Нур директору. — Думал, это самодеятельность Никитича.
— Так и есть, — холодно кивнул ПэПэ. — Лаборатория клонирования — наша, а вот взрыв «Глобуса» — инициатива Никитича. Фраер. Левака решил срубить.
— Вы использовали генный материал моего сына для подпольного клонирования? — Нур сам не понимал, утверждает ли он это или спрашивает.
Ему казалось, что он должен говорить, иначе мозг лопнет от мыслей и догадок.
— Именно так, — наклонил голову директор. — У нас первоклассная техника. Мы не только клонируем детей, но и выращиваем их прямо здесь, в искусственных матках. Корейские ученые творят чудеса, знаешь ли…
«Зародыши человека!» — Только теперь Нур понял, что за «уродцы» плавали в стеклянных банках на столах. А вслух произнес:
— Дети…
— Да, дети, — подхватил Петр Петрович. — Дети — это святое. А на святом легче всего делать деньги. — Он довольно хмыкнул.
Нур прикрыл глаза. Слабость накатывала волнами. «Надо держаться», — приказал он сам себе. Голос директора доносился словно издалека.
— Дети — идеальные убийцы. Их нельзя заподозрить. Они чисты и невинны, в отличие от взрослых. Искусственные дети — еще лучше. Их не определить сканерами, ведь у них нет идентификаторов, поскольку они не стоят на учете. Официально они не родились, у них нет родителей, которые искали бы их. Это даже не люди, это гомункулусы. А генная инженерия творит и вовсе чудеса. Несколько новых штрихов, и в генном коде человека поселяется тринитротолуол. Маленькая инъекция детонатора перед акцией, и через десять минут маленький гомункулус разнесет на куски большое здание.
Информация из Петра Петровича лилась бурным потоком. Словно профессор, что на несколько лет был лишен возможности читать лекции студентам, сейчас он захлебывался словами. «Нечасто ему достаются собеседники, которым он мог бы так откровенно рассказать о своих делах», — подумал Игрок.
— Но почему мой Эдик? — не выдержал Нур.
— Не повезло с генотипом. «Расово чистые» дети — просто клад в качестве камикадзе, — усмехнулся директор. — Белокожие блондинчики с голубыми глазами, конечно, не дефицит, но зачем искать лучшее, если имеешь хорошее. Эксперимент с генетическим материалом твоего ребенка удался, вот и понаделали из него близнецов. Если бы не этот кретин, — ПэПэ ударил ногой тело Никитича, — то никто и никогда не опознал бы твоего сыночка. Но ты оказался в неурочное время в ненужном месте.
— Где мой сын сейчас?
— С ним все нормально. Он в больнице. Но тебе его уже не увидеть. Нет, с ним все будет в порядке, — добавил Петр Петрович, заметив, как дернулся при последних словах его бывший сотрудник. — В отличие от тебя.
— Вы же хотели ввести меня в дело? — вяло отозвался Нур.
— Э, нет, ты слишком любишь детей! — покачал головой ПэПэ. — Так что извини, но психопата, что организовал теракт, взорвал здание «Анти-Т» и, словно бешеную собаку, пристрелил одного из его руководителей, в живых оставлять нельзя. Никак нельзя…
«Репетирует речь для будущего следствия», — догадался Нур. Журналист задергал ногами в углу. Директор повернулся к нему.
— Пособники тоже не живут долго, — сказал он. — И даже умирают первыми. — ПэПэ поднял руку с пистолетом.
Новый взрыв потряс бомбоубежище. Входная дверь с напором вылетела из своего проема, преодолев пару метров и спикировав на столы. Стеклянный дождь из покореженного химоборудования брызнул по сторонам. В дыму и пыли в комнату влетело несколько фигур в черных униформах и матовых полусферах. Пабло упал первым — его снесло автоматной очередью. Директор тут же бросил на пол пистолет, поднял руки. Две фигуры устремились к нему, свалили на пол, защелкнули наручники. Журналист из своего угла ошарашенно наблюдал за всем этим действом.
Один из группы в черном подошел к Нуру, стянул с головы полусферу и, радостно сияя во все зубы, пробасил:
— Ну что, Нур, жив, курилка? — И когда Игрок вяло улыбнулся в ответ, добавил, не прекращая сверкать улыбкой: — Доложите обстановку, капитан Нургалиев!
— Вы забыли приставку «экс», майор Галушко.
— Бывших в «Стяге» не бывает, — усмехнулся его собеседник. — Кстати, я уже давно полковник.
* * *
Стоял солнечный августовский день — один из тех, когда люди вдруг начинают смотреть по сторонам и говорить «а ведь скоро осень». Нур и Шварцман сидели в любимом летнем кафе Нургалиева в самом центре городского сквера. Он почему-то считал, что здесь подают самое вкусное мороженое в городе. Фонтан в нескольких метрах от них устремлял тугие струи в безоблачное небо. Детишки в светлых костюмах бегали по его бортикам и визжали, когда им удавалось дотянуться до воды.
Во время особенно громких взвизгов Нур бросал обеспокоенные взгляды на фонтан, но быстро успокаивался, видя, что это просто шалят дети. Периодически он поводил профессиональным глазом по окрестностям парка, однако стандартное двойное оцепление по всему периметру укрепляло в нем ощущение полной безопасности.
— Одного не пойму, зачем нужно было лишать меня моих пятидесяти штук баксов, если можно было сразу подмогу вызвать? — удрученно спрашивал у Нура журналист, не забывая поглощать шоколадное мороженое.
— А ты спрашивал у меня разрешения? — парировал Игрок.
— Если бы ты рассказал мне все заранее, я бы иначе действовал, — продолжал обижаться Шварцман.
— Расскажи я все заранее, неизвестно, как бы все прошло. Да и не вызывал я подмогу. Сами пришли.
— Это как?
— Не помню, рассказывал я тебе или нет, но мне пришлось демонтировать свой идентификатор. Это и стало для них сигналом. Меня сразу взяли под наблюдение.
— Так ты был их агентом или нет? — не понял журналист.
— Официально я бывший стяговец. И действительно ушел со службы. Но в то же время я был и законсервированным агентом. Мне рекомендовали устроиться на работу в любую антитеррористическую компанию и тщательно мониторить ситуацию. В экстренном случае я мог раскрыть себя — если дело было государственной важности. И надо было же так случиться, что я настолько удачно трудоустроился, — у Нура непроизвольно вырвался смешок, и уже более мрачно он добавил: — Хотя, как знать, что за «скелеты в шкафу» у других «антитеррористов».
— И что ты намерен делать теперь? Вернешься на службу? — поинтересовался Клей.
— Да нет, теперь я окончательно вышел в отставку. Агенты под прикрытием годны лишь на одно дело.
— А если я напишу про это книгу?
— Я могу называть тебя Клеем? — вдруг спросил Нур.
— Друзья только так меня и называют, — без тени улыбки отозвался Шварцман.
— Тогда пиши, — Нур хлопнул журналиста по плечу. — Только помни — гонорар пополам. Мне деньги нужны. Теперь семья-то у меня большая. — И Нур обвел широким жестом хохочущих у фонтана близнецов. Все восемь во главе с Эдиком были там.
Назад: 4. БЕЙРУТ, 2024 Г
Дальше: Майк Гелприн НЕЙТРАЛЫ