Игорь обманул Милену. Он пошел к Слепому Пятну не один.

Сейчас он вспоминал, как требовала, кричала и даже плакала Милена, упрашивая взять его с собой. И как он успокаивал ее, и обнимал, и гладил по голове, и пытался поцеловать, и как неожиданно для себя дико рассвирепел, когда попытки его ни к чему не привели, и с матом выставил ее за дверь своей квартиры, выкинув за ней на лестничную площадку ее шубку и ботинки. Как она потом звонила в дверь, и как он не пустил ее обратно. Как она ушла и как он курил и смотрел в окно, глядя на нее, уныло бредущую по двору, с высоты пятого этажа.

Жестоко ли он поступил с этой девочкой? Наверное, жестоко. Так, как раньше он не поступал ни с кем. Игорь терпеть не мог делать подлости, – и все же иногда совершал их. Совершал потихоньку, потому что мягкокисельный темперамент не позволял ему делать что-либо громогласно, в открытом противодействии. Более того, многие его поступки, совершенные из справедливых побуждений, превращались в свою противоположность – мелкую подлость, и только потому, что выполнены были исподтишка, без уведомления. Так уж принято считать: открытая пощечина – поступок вроде бы как благородный, а пинок тому же человеку в задницу – что-то совсем неприличное.

Игорь был благодарен Милене за то, что она сравнила его с Иштархаддоном – человеком, которого Игорь так боялся, и на которого в то же время так хотел быть похожим. Игорь злился на Милену за то, что она постоянно путала его и Хадди, за то, что она лезла в его жизнь и пыталась затащить его в новые путы – путы, подобные тем, ленкиным, из которых он только начал вырываться. Именно поэтому он и выгнал ее…

Да нет, вовсе не поэтому. Игорь врал сейчас самому себе. Милена лишь добавила последнюю каплю в чашу, наполненную едким и кипящим раздражением. Главный же источник раздражения, растерянности, испуга Игоря был поистине огромным и совершенно непознанным. И назывался он Слепой Землей.

Игорь Маслов всегда любил Слепую Землю. Любил романтично, платонически, как несостоявшиеся путешественники любят джунгли Амазонки и саванны Африки. Но теперь любовь в его душе все явственнее сменялась нелюбовью, а может быть, даже и ненавистью.

Игорь, как и положено историку-материалисту, предпочитал логичную последовательность в развитии событий, позволяющую осуществить научное объяснение всякого явления. Ассирийский город внутри Слепого Пятна нагло попирал любую логику. Древний город Ашшур, настоящий Ашшур, находился в Двуречье, на территории современного Ирака. Развалины его давно уже были найдены, раскопаны и изучены.

Таким образом, тот Ашшур, что находился в Нижегородской области, не был настоящим – каким-то образом он был продублирован в Слепой Земле. Кто мог сделать это? Боги? Маслов не очень-то верил даже в положенного ему христианского Бога, что же касается многочисленных и разноименных богов древности, то он и вовсе воспринимал их как чистую мифологию. Ну никак не мог он дать им право на собственную деятельность, независимую от деяний людей.

Дубль древнего Ашшура, переживший свой первоисточник на тысячи лет. Выживший, несмотря ни на что, и развивающийся своим неизведанным путем. И постоянно воюющий с кем-то. С кем мог воевать Ашшур, зажатый в тисках маленького пространства, отделенный от остального мира непроходимой стеной? С городами, которые находились на территории других Слепых Пятен? Но как они могли добраться друг до друга? Как вообще они могли узнать друг о друге?

Нелепица… Бессмыслица… Абсурд.

И в то же время – что-то связанное непосредственно с ним, с Игорем Масловым. С ним, и только с ним. Игорь чувствовал странную собственную вину за то, что происходит. Как будто это он некогда создал Слепые Земли – по недомыслию, по ошибке. Создал, населил их людьми и заставил весь большой мир забыть, что в действительности представляют из себя слепуны.

Чушь невероятная!!! Слышишь ты, сумасшедший?!

Игорь ругал себя последними словами, пытаясь отогнать наваждение, и все равно никак избавиться от грызущего его чувства вины.

Итак, подведем итог – некий Маслов Игорь Михайлович, пол мужской, возраст 27 лет, житель Нижнего Новгорода, считает, что:

1. Он, Игорь Маслов, создал Слепые Земли;

2. Создание Слепых Земель было его ошибкой;

3. Слепые Земли проснулись и это угрожает человечеству;

4. Слепые Земли нужно каким-то образом нейтрализовать или даже уничтожить;

5. Делать это придется самому ему, Игорю Михайловичу Маслову.

Игорь не очень-то хорошо разбирался в психиатрических диагнозах. Но понимал, что совокупность этих пяти пунктов вполне тянула на что-то вроде мании величия. Что делают с человеком, вообразившим, что он – Создатель? Раньше таких побивали камнями, сажали на кол или сжигали на костре. Нынче времена либеральные – такому человеку положена лишь психиатрическая лечебница. "Доктор, этот мужик в палате – окончательный сумасшедший! Он говорит, что он Бог, а ведь Бог-то – я!"

Был только один способ попытаться разобраться во всем этом – привлечь специалистов. Не специалистов по истории – Игорь и сам бы таковым, – а специалистов по ненормальному.

И Игорь снова напросился на встречу с Бейлисом.

Игорь шел к Слепому Пятну не один. Шел с Бейлисом. Если говорить точнее, с Бейлисом и еще двумя ребятками могучего телосложения, весьма тренированного вида, к тому же вооруженными настоящими автоматами Калашникова.

Сперва они ехали на милицейском микроавтобусе, пока хватало дороги. Потом дорога закончилась и пришлось идти пешком. Водитель остался караулить машину.

Зона на пять-десять километров вокруг всего периметра Слепой Земли считалась нежилой. По официальной версии это было связано с крайней заболоченностью местных почв. Пять километров унылого редколесья – тонкие больные осинки, чахлые березы, тянущиеся вверх из черного торфяного болота. Вода, хлюпающая под ногами. Впрочем сейчас, в начале зимы, вода замерзла, передвигаться было не так уж и трудно. Снегу намело пока немного, но главное, что облегчало путь Игоря и его спутников – это тропа. Довольно широкая и неплохо утоптанная тропа в снегу, ведущая прямо к границе слепуна. Кто протоптал ее? Кому нужно было ходить зимой по этой гиблой местности?

Игорь знал – кому. Зона вокруг слепуна считалась нежилой только официально. На самом деле водился здесь кое-какой народец. Люди самого мерзкого пошиба. Изгои, избегающие нормального человеческого общества. Преступники, скрывающиеся от розыска. И просто бомжи, просто наркоманы, просто сумасшедшие и прочий человеческий хлам, исторгнутый большим городом, выкинутый на окраинную свалку. Милиция редко добиралась до этих мест – никому не хотелось лезть в странное и опасное место, прочесывать сотни гектаров выморочного леса в попытке случайно наткнуться на потаенное жилье лихих людей.

Крепыш Бейлис неутомимо шагал впереди Игоря, время от времени останавливаясь, чтобы сделать видеосъемку. Перед Бейлисом шел первый парень с автоматом, по имени Андрей, а сзади от Игоря, последним – второй парень, Николай. Парни имели выражение лиц хмурое, сосредоточенное, Иван Аронович же, по обыкновению своему, улыбался и время от времени балагурил.

Игорь вспомнил вчерашний разговор с Бейлисом. Маслов позвонил Бейлису и попросил о встрече где-нибудь в неофициальной обстановке. Игорь даже предвкушал ужин в каком-нибудь кафе или ресторанчике, однако Иван Аронович решительно отклонил такой вариант и приехал к Игорю домой. Как говорится, не побрезговал.

Дома у Игоря Иван Аронович отказался от горячего чая ("Вредно это: мочевой пузырь лопнет – ноги ошпаришь"), а также от кофе и от любых напитков, содержащих алкоголь. Бейлис с удовольствием выпил залпом стакан минеральной воды "Нарзан" и приступил к разговору.

– Ну, чего, друг мой любезный? – уставился он на Игоря выпуклыми зеленоватыми глазами. – Созрел уже?

– Для чего?

– Для того, чтобы выложить всю правду!

– Какую правду?

– А такую! Самую правдивую! – воскликнул Бейлис. – Про братца своего. Ишакнабалдяна, или как его там.

– Иштархаддона, – поправил Игорь. – Он, конечно, не брат мне, но кое-какие соображения по поводу того, где он может находиться, у меня есть.

– И где же находится этот зловредный преступник?

– Недалеко. На территории слепуна.

– Ох, мама моя! – Бейлис хлопнул себя по колену. – Таки я подозревал, что он – инопланетянин!

– Какой он инопланетянин? Человек он.

– Человек? – Бейлис прищурился. – А если он человек, то как он исчезает? Исчезает в самые ответственные моменты, находясь практически в справедливых руках отечественной правоохранительной системы? Ведь что это такое? Я скажу тебе, что это такое. Для такого ненормального явления принято употреблять термин "телепортация". А обычный человек владеет телепортацией? Я тебе скажу: нет. Потому что телепортация – это дело либо научной фантастики, либо отдаленного технического будущего. Стало быть, этот твой двойник – представитель высокоразвитой цивилизации. Проще говоря, инопланетянин.

Закончив произнесение такой длинной фразы, Иван Аронович откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди, очевидно, не сомневаясь в неотразимости своих аргументов.

– Это ваша рабочая гипотеза? – спросил Игорь. – И в деле вашем, которое вы ведете, тоже такая лабуда записана?

– Почему это лабуда? – обиделся Бейлис. – Очень даже хорошая рабочая версия.

– Иштархаддон – не представитель высокоразвитого общества. Наоборот – он выходец из мира древнего, примитивного и крайне жестокого. Именно этим объясняются его бесчеловечные поступки. Для него естественно калечить и убивать людей. Если наша религия, наше мировоззрение запрещает это категорически, то религия его страны считает насилие над человеком непредосудительным, обычным, как любой процесс жизнедеятельности.

– Так, значит… – Бейлис озадаченно соображал. – В твои слова можно было бы поверить, если бы этому было хоть какое-то подтверждение. С чего ты вообще все это взял? С потолка?

– Информация самая достоверная, – сказал Игорь. – От первоисточника.

– От чего-чего?

– От него самого. От Иштархаддона.

– Ты что, встречался с ним?

– Да, – соврал Игорь.

Ложь была необходима для осуществления его плана. Он, конечно, мог бы рассказать про Людмилу Серебрякову, то бишь Милену, с которой Иштархаддон провел целых два месяца. Но не хотелось ему подставлять девушку. Она немедленно загремела бы под следствие как соучастница и даже организатор преступления – нападения на офис фирмы, торгующей лекарствами.

– Как – встречались? – заорал Бейлис. – Да ведь мы же просили тебя, контра ты недобитая, добром просили сообщить нам, если Сириец появится в поле твоего зрения! Мы ж чувствовали, что он должен таки на тебя выйти! Ты ж обещал нам! А сам что? Мы ж его взяли бы! Скрутили и посадили бы!

– Не взяли бы, – уверенно сказал Игорь. – Точно говорю – не взяли бы, да и пострадал бы при этом кто-нибудь из ваших. Вам необходимо изменить тактику по отношению к Иштархаддону. Не нужно пытаться задержать его. Не нужно вообще нападать на него, потому что тех людей, которые угрожают ему, Сириец убивает безо всякой жалости. Зато тех, кто ведет себя спокойно, он уже не трогает. Вспомните женщину в фармакологической фирме: она подставила его, он вполне мог ее убить, но не стал делать этого. Похоже, что Иштархаддон несколько перевоспитался в ходе скитаний по нашему городу. Он понял, что в нашем мире убийство – это самое страшное преступление. И он пытается приспособиться к нашей морали.

– Это он сам сказал тебе, что живет в слепуне?

– Он сам, – снова соврал Игорь.

– И чего теперь?

– Я хочу пойти к слепуну. Я хочу попытаться войти в него.

– Войти в слепун? – Бейлис изумленно округлил глаза. – Да как же такое быть-то может? Ты ведь историк – скажи-ка мне, удавалось ли кому когда в слепун войти?

– Никому и никогда, – очень серьезно произнес Игорь. – Это научный факт. Но ведь и не выходил из слепуна никто и никогда. А теперь вышел. Иштархаддон вышел, мой двойник. Шастает туда-сюда. И это дает мне уверенность, что и для меня граница слепуна будет открыта.

– И на кой же тебе это надо – в слепун идти?

– Я объясню, – Игорь вскочил на ноги, взволнованный важностью момента. Зашагал по комнате по журавлиной своей привычке. – Вы, Иван Аронович, должны понять всю мою ответственность, нет, нашу ответственность перед всем человечеством! Там, в Слепых Землях, живут люди – столь похожие и столь непохожие на нас! В течение тысячелетий они были оторваны от большей части мира и развивались собственным, уникальным путем! Они должны знать и помнить многое о наших общих корнях. Древних корнях! О том, что было навсегда утеряно для нас, представителей современной цивилизации. Нам впервые предоставляется возможность контакта. Уникального контакта, научное значение которого трудно переоценить! И мы с вами должны сделать эти шаги к непознанному.

– С нами? Почему же с нами? – спросил Бейлис. Похоже, грандиозность происходящего не радовала его – скорее угнетала. – При чем тут мы? Ты маленько не по адресу обратился. Слушай, Игорь, ты же ученый, вот и делай все так как положено – созывай толпу своих мудрых мужей, веди их к слепуну, и входи в него под рукоплескание оваций. Туда-сюда. Вот он, я смотрите, перед слепуном, вот, опа, фокус-покус, меня нету, а вот он я снова! Будешь первооткрывателем. Глядишь, и памятник тебе поставят. Со временем.

– Если я без вас туда сунусь, то мне не памятник, мне даже камень надгробный не поставят. Потому что негде будет его ставить. Куда я поведу толпу ученых? В болото, в бомжиный край? Да они шагу туда не ступят! Им надо, чтобы все принесли на блюдечке – факты, подтвержденные документально. И только после этого они важно выпятят губы и начнут объяснять, какая антинаучная чушь все эти факты, не укладывающиеся в их фундаментальные замшелые теории. Да, действительно, я хочу выступить в качестве первооткрывателя. Только первооткрыватели не путешествовали в компании кабинетных профессоров. Они вели с собой людей, способных сражаться.

– Это кто же способен сражаться? – озадаченно пробормотал Бейлис. – Это я что ли способен? Слово-то какое – "сражаться", это ж надо… Ну да, способен я кое на что. Приходилось мне делать кое-что в своей жизни. Спецподготовка и все такое. Только с кем там сражаться? С дикарями? Да и мало меня одного там будет. Надо будет прихватить батальон меченосцев и роту арбалетчиков. А еще миссионеров – православного попа, муллу, и еще чисто за компанию одного еврейского раввина. Нехай эти древние дикари сами выбирают, в какую религию им теперь переходить…

– Не валяйте дурака, Иван Аронович! – строго сказал Игорь. – То, с чем я к вам обращаюсь – это ваши прямые обязанности – сфера деятельности, лежащая в области иррационального и в то же время требующая применения силовых органов. К тому же все это имеет прямое отношение к государственной безопасности Российской Федерации. Вы прекрасно знаете, Иван Аронович, что нужно делать в таких случаях. Я думаю, что вам сегодня же нужно доложить о ситуации своему непосредственному начальству, получить разрешение на проведение операции, привлечь меня в качестве главного научного консультанта. Согласовать силы и средства, необходимые для проведения операции, сформировать вооруженную и хорошо подготовленную группу. И, разумеется, позаботиться о надлежащем техническом оснащении для документального фиксирования каждого шага…

– Э, парень, подожди! – Бейлис махнул рукой. – Умный ты больно. В генералы метишь? Скажи-ка мне лучше, когда ты собираешься идти в свой слепун?

– Завтра. Или, в крайнем случае, послезавтра.

– А какой сегодня день недели, знаешь?

– Пятница.

– Так вот, слушай сюда, торопыга ты мой золотой, кузнечик-поскакунчик членистоногий. Сейчас пятница, восемь вечера. Все мои начальники уже приняли первые свои полстакана, один только я трезв как хрустальное стекло по причине общей своей непьющести. Я, конечно, могу набраться страшной наглости и позвонить сейчас на дачу своему любимому генералу. Сообщить ему, что он обязан немедленно бросить все и заняться организацией военно-научной экспедиции к слепуну. Только знаешь, если даже он проникнется важностью задачи и решит курировать все это твое дело, то на организацию его уйдет как минимум неделя. Хорошо, если не месяц. Бумажки, рапорта, обоснование, то да се… Ты думаешь, в одной только вашей науке бюрократия? Везде она. Тебе это надо?

– И что же делать? – растерянно спросил Игорь. – Одному мне идти? Страшно. Пропадет моя бедная голова.

– Знаю я, что делать. – Иван Аронович хитро блеснул глазками. – Есть у меня информация, что ребятки из ОБНОНа – то бишь из отряда по борьбе с наркотиками, регулярно ездят на периметр слепуна, на болото. Без особых результатов, скорее по разнарядке, но вот год назад, помнится, одну хатенку, где наркоту гнали, они накрыли. Сейчас я звякну им.

Бейлис позвонил по телефону и выяснился весьма приятный для Игоря факт. На следующий день намечался плановый рейд ОБНОНа к слепуну. Через две минуты переговоров вопрос был решен. Маслова и Бейлиса брали завтра с собой. Неофициально.

– Это славно, – сказал Бейлис. – Ребятки вооружены, прикроют наши с тобой задницы, если нападут на нас какие-нибудь неправильные местные жулики. Я возьму камеру и буду все снимать. А уж ты, брильянт ты мой серебряный, не обессудь – особо кочевряжиться завтра не будешь. Мы с тобой только на предварительную разведку едем. На слепун вблизи посмотреть, рукой его потрогать, и, самое главное, узнать, можешь ли ты в слепун проходить или совсем нет. Если нет – тогда с чего весь сыр-бор? Если да, то опять же спешить нельзя – заснимем все как следует на видео, дадим эти материалы моему начальнику – зашевелится он тогда как миленький, мамой клянусь! Вот так-то. Устраивает тебя такой расклад?

– Устраивает, – сказал Игорь.

Они шагали и шагали в молчаливой холодной белизне. Лес расступился, превратился в редкий кустарник, перемежаемый одиночными деревьями – болезненными и кривыми. Слепун, до которого оставалось чуть больше километра, полностью открылся взору. Сотни раз Игорь смотрел на Слепую Землю сверху, но сегодня впервые в жизни подходил к ней так близко. Как и обычно, он ожидал увидеть контуры древнего города, проступающие сквозь туман. Увидеть их вблизи, рассмотреть во всех подробностях. Но единственное, что видел он сейчас – это пустота. Стена пустоты поднималась из болота и возвышалась до самого неба, теряясь в облаках. Невидимый барьер казался то ослепительно белым, то черным, как беззвездный космос. На самом деле не было видно ничего. Просто ничего.

Слепун… Недаром его так называли. Смотреть на него было неприятно. А в народе бытовало поверье, что к тому же и опасно. Якобы, глядя на слепун, можно ослепнуть или сойти с ума…

Шедший впереди обноновец вдруг остановился. Поднял левую руку. Бейлис тоже остановился и Игорь едва не налетел на его квадратную спину.

– Тихо, – сказал автоматчик сзади. – Там кто-то в кустах шарахается. Сейчас посмотрю.

Он опустил на глаза массивные круглые окуляры инфракрасного видения, сидевшие до той поры на его лбу. Поднял автомат и снял его с предохранителя.

– Эй! – крикнул он. – Я тебя вижу! Выходи с поднятыми руками. И не вздумай дергаться – пристрелю.

– Не стреляйте, воины! – раздалось в ответ. – Я не буду на вас нападать. Я не убью вас, если вы будете вести себя умно. Я только хочу поговорить с одним из вас. С тем высоким, кто похож на меня.

Игорь вздрогнул. Он не видел обладателя голоса, но сразу узнал его. Потому что человек этот говорил голосом самого Игоря.

– Сириец! – прошептал Бейлис. – Ни хрена себе прогулочка – на Сирийца напоролись.

– Того самого?

– Того самого. Так значит, хлопцы, слушайте сюда: согласно распоряжению Гуданова при появлении Сирийца вы переходите под мое командование.

– Чего?.. – возмущенно затянул было Николай.

– Все правильно, – перебил его Андрей. – Так точно, товарищ майор. Коля, ты не в курсе. Гуданов сказал, если выйдем на Сирийца…

– Отставить разговоры, – тихо рявкнул Бейлис, точнее, как выяснилось, майор Бейлис. – Работаем!

Игорь еще не успел осознать, что происходит. Он только стоял, сжав зубы и близоруко всматривался в противоположный край поляны. Ассириец… Иштархаддон… Игорю хотелось зарыться в снег и притвориться замерзшей болотной кочкой. Но ноги его, своевольные голенастые ноги, приплясывали от желания броситься навстречу Иштархаддону. Навстречу брату? Двойнику?..

Навстречу самому себе.

– Иштархаддон, выходи! – крикнул Бейлис, сложив ладони рупором. На этот раз он умудрился произнести имя ассирийца правильно. – Выходи! Мы не будем стрелять. Иди сюда, поговорим…

Игорь не успел заметить, как раздвинулись кусты и откуда появился Сириец. Он только увидел вдруг фигуру в длинном сером пальто. Метров сто отделяло ее от Игоря и его спутников. Иштархаддон шагал по поляне – медленно, неуклюже, по колено проваливаясь в снег.

Он шел к нему, к Игорю. Он хотел поговорить с Игорем.

Очки Игоря запотели от волнения. Куда же ты лезешь, храбрый глупый Хадди?

– Отлично, ребятки, – негромко проговорил Бейлис. – Валите его. Лучше по ногам, конечно. Но ежели что, бейте на поражение. С ним не цацкаться…

– Хадди, беги!!! – истошно завопил Игорь. – Спасайся! Они убьют тебя!

Выстрелы загрохотали, захохотали как черти в аду, ударили по барабанным перепонкам. Игорь зажал руками уши, чтобы не слышать этого дьявольского грохота-хохота. Он увидел, как упал Иштархаддон. Он зажмурил глаза. Не мог он видеть этого.

Кто-то грубо толкнул его в плечо и Игорь полетел на землю. Ткнулся лицом в снег. Задохнулся от резкого холода, ослеп от снега, облепившего лицо, попытался вскочить на ноги и тут же получил пинок в копчик. Взвыл от боли, свалился в корчах, закрыл голову руками и затих.

Боже мой, как унизительно быть таким слабым! Почему он не может сделать хоть что-то?! Эти люди убьют сейчас Хадди – возмутительно непонятного ассирийца, и Игорь никогда не увидит свою вторую половину.

Они решат свои проблемы – превратят опасного преступника в безопасный труп. Но кто тогда решит проблемы Игоря?

Крики, удары… Что там происходит? Добивают Хадди? Это все он, Игорь, виноват. Это он просчитал, что Иштархаддона можно найти именно здесь, около слепуна. Он привел сюда вооруженных людей и сам выступил в качестве приманки. И теперь он знал, что должен встать и вмешаться. Немедленно вскочить на ноги и попытаться сделать хоть что-нибудь…

Игорь лежал с закрытыми глазами, скрючившись в позе зародыша и всхлипывал. Он ненавидел себя – ненавидел старательно, сильно, почти страстно. Ему хотелось умереть сейчас – и чтобы все зарыдали, увидев, какой страшной смертью он умер, и пожалели, что так мало ценили его при жизни, и сказали хорошие слова о том, что вот, мол, самые лучшие из нас всегда уходят рано…

– Вставай, – сказал его собственный голос. – Если ты будешь лежать на снегу, то сильно замерзнешь.

– Нет, – пробормотал Игорь. – Не встану. Замерзну и умру.

– Ты глупый трус, – сказал голос. Сильная рука схватила Игоря за шиворот, потянула вверх, и он задрыгал ногами, вынужденно уперся руками, дабы не быть задушенным, встал на колени, а потом и в полный рост. Глаза, само собой, он открыл. И обнаружил, что стоит лицом к лицу с Иштархаддоном.

Это было совсем не то, что заглянуть в зеркало. Ведь в зеркале отражается все наоборот – правая половина лица становится левой, а левая правой. В сущности, зеркало искажает реальность. То, что видел сейчас Игорь, было более чем реальностью. Если первоисточником реальности считать его, Игоря Маслова, то Иштархаддон был улучшенным вариантом это первоисточника. Вариантом, доведенным до совершенства.

Иштархаддон с изумлением и некоторой брезгливостью потрогал плечи Игоря, удостоверившись в их хилости, кою не скрывала даже толстая зимняя одежда. Задумчиво поскреб подбородок, зарастающий густой темной щетиной.

– Ты слаб, брат мой, – сказал он. – Ты не только труслив, но еще и возмутительно слаб. С чего бы это? Разве в тебе не течет та же кровь, что и во мне?

– Течет, – согласно кивнул головой Игорь.

– Мне кажется, что в тебе вообще нет крови, – сказал Иштархаддон. – Ты такой бледный, словно в жилах твоих одна моча. Я знаю, отчего это. Оттого, что ты ничего не делаешь. Ты только думаешь. У нас тоже так бывает – иногда некоторые из жрецов начинают мало двигаться и проводят все дни своей жизни в раздумьях. Они удаляются в свои мечты и становятся из-за этого больными и хилыми, они неспособны даже поднять овцу и положить ее на жертвенный стол. Это плохо для них кончается.

– И как же это для них кончается?

– Боги справедливы. Они дают такому жрецу для исправления дюжину дней. Когда дюжина дней кончается, жрец должен показать, что способен служить богам. Для этого он должен пробежать дюжину кругов вокруг своего храма. Жрец бежит, а сзади него бежит другой жрец, здоровый, и бьет его палкой, если тот бежит слишком медленно.

– Если жрец справляется, то он снова служит богам?

– Да. Только они редко справляются. Они умирают через полдюжины кругов. Сами.

– А как же старые жрецы? – спросил Игорь. – Они тоже сдают зачет по физкультуре?

– Старых жрецов не бывает. Право на старость до смерти имеют только царь и его семья. Высшие из Благородных. Остальные уходят раньше. До старости.

– Понятно… – Игорь обошел Иштархаддона и побрел туда, где лежали Иван Бейлис и двое ононовцев. Кровавые пятна на снегу, открытые рты, страшные в своей беззвучности. Игорь присел на корточки, дотронулся пальцами до пульса Бейлиса. И ощутил четкое, ритмичное вздрагивание артерии на запястье.

Бейлис был жив. Двое парней тоже. Иштархаддон вырубил их, основательно вырубил. Но не убил.

– Теперь ты добьешь их? – спросил Игорь.

– Нет, – сказал Сириец.

– Почему?

– Ты бы хотел, чтобы я их убил?

– Нет! – выкрикнул Игорь. – Это было бы ужасно! Этого нельзя делать! К тому же, они хорошие люди, ты просто не знаешь…

– Я знаю, – спокойно произнес Иштархаддон. – Они хорошие люди. Они хорошие, хотя и напали на меня. Поэтому я не стал их убивать. Пусть хорошие люди живут. Через некоторое время они придут в себя и смогут вернуться в свои дома. А мы с тобой пойдем.

– Куда?

– В Ашшур. Ты же хочешь его увидеть?

– Хочу, – признался Игорь.

Не признался он только в том, что ему страшно. Хотя глупо это было, право. Чего ему теперь было бояться? Иштархаддон был рядом с ним. Хадди, перевоспитавшийся убийца.

Перевоспитавшийся? С таким же успехом можно было перевоспитать льва, заставив его есть макароны.

– Как тебя зовут? – спросил Иштархаддон.

– Игорь.

– Игар? – брови Хадди удивленно поднялись. – Это хорошее имя. Сильное имя. Что оно означает на вашем языке?

– Ничего. Просто имя.

– Так не бывает, – уверенно сказал Иштархаддон. – Любое имя что-то означает. Твое имя звучит как имя сильного человека. Может быть, ты сможешь стать сильным, если тебе это понадобится. Просто до сих пор тебе это не было нужно. В вашей изнеженной стране боги берегут даже слабых людей.

– Откуда ты знаешь русский язык?

– Когда я переступил границу Обитаемого Мира, то сразу обнаружил, что знаю ваш язык. Это дар моей госпожи, великой Иштар. Когда ты войдешь в царство Ашшур, то узнаешь язык, на котором говорим мы.

– Ты в этом уверен?

– Да.

– И как же мы пройдем сквозь границу? Произнесем какое-нибудь заклинание?

– Нет, это не нужно. Это совсем просто.

Они стояли у самой стены слепуна – границы, отделяющий видимый мир от невидимого. Иштархаддон держал в руке матерчатый мешок, в котором трепыхалось что-то живое. Трепыхалось и издавало сдавленные крики.

– Что у тебя там? – спросил Игорь.

– То, что скоро нам понадобится. Пойдем.

Иштархаддон повернул Игоря лицом к слепуну, крепко взял его за руку и шагнул вперед. Игорю оставалось только одно – сделать то же самое.

И он сделал это.