Глава 11

Так уж получилось, что едва Анчар возглавил движение группы, им попался новый колодец, на дне которого была установлена мина с взрывателем нажимного действия. Раньше таких сюрпризов на пути спецназовцев не встречалось. Сама кнопка взрывателя была прикрыта небольшой дощечкой, на которую хотелось не просто наступить, а непременно спрыгнуть, чтобы не оставлять в песке отчетливого следа ноги.

Старший лейтенант Крушинин едва не сделал этого. Но именно сила такого вот желания и остановила командира разведывательной роты. Впечатление складывалось такое, будто кто-то попросту уговаривал его совершить этот прыжок. Однако Ибрагим Владимирович сдержался. Сказалась его привычка никогда не делать того, к чему его кто-то принуждает.

Он, отказавшись прыгать, как хотел было сделать вначале, по веревке спустился в колодец и встал двумя ногами на каменную площадку, своего рода подиум. После этого офицер наклонился и осторожно поднял дощечку. Нажимной взрыватель он определил сразу, без всяких разговоров и обсуждений понял, что это такое.

Сверху командиру пытались подсветить солдаты, но он строго прикрикнул на них, забыв, что в группе отлично работает связь:

– А ну, быстро все отсюда! Подальше от колодца. Светить не надо. У меня свой фонарь хорошо работает.

Свет наверху тут же погас.

Но это был вовсе не каприз командира роты. Он отлично понимал, что если взрыв вдруг произойдет, то достанется не только ему, находящемуся рядом с миной. Значительная часть осколков полетит вверх, как раз туда, где чья-то заботливая рука свесилась с края ямы с автоматом и включенным подствольным тактическим фонарем. Если осколки и взрывная волна не оторвут эту руку, то они обязательно изуродуют ее.

После этого старший лейтенант попытался пристроить свой автомат так, чтобы подствольный фонарь как можно лучше освещал мину, но удобного положения так и не нашел. Тогда Ибрагим Владимирович просто снял довольно тяжелый и крупный фонарь с планки Пикатинни и сжал его зубами так, чтобы луч падал туда, куда ему и следовало. Для этого командиру роты пришлось сильно задрать голову. «Лунный свет» позволял ему работать и при этом не резал глаза. Свой автомат Анчар отставил в сторону, чтобы тот не мешал.

Взрыватель был простейшим и особых навыков не требовал. С ним обязан был справиться любой солдат спецназа военной разведки, а уж офицер – тем более. Как это ни странно, но Ибрагиму Владимировичу не раз доводилось работать с намного более сложными взрывными системами, а вот с такой элементарной он сталкивался впервые. Командир разведывательной роты никак не мог вспомнить, что ему следует сделать вначале – увеличить градацию веса воздействия на кнопку взрывателя или же сначала вывинтить его.

Однако старший лейтенант заставил себя расслабиться и тут же сообразил, что с взрывателем, вставленным в гнездо, ему невозможно будет изменить градацию веса. Значит, сначала требовалось извлечь сам взрыватель, то есть просто вывинтить его из гнезда.

Он попробовал сделать это пальцами, но не сумел. Взрыватель, похоже, был ввинчен гаечным ключом.

Только после этого командир роты признал свое поражение и позвал младшего сержанта Соломатина:

– Юра!..

– Слушаю вас, товарищ старший лейтенант.

– У меня проблемы. Взрыватель, видимо, гаечным ключом закручен. Отвинчиваться не желает. Мне нужен ключ на тридцать шесть или смазка для резьбы.

Флакончики с аэрозолем, предназначенным для опрыскивания любой резьбы, на которую села ржавчина, не позволяющая гайке или болту отвинчиваться, продаются в любом автомобильном магазине. Это же самое средство солдаты используют для чистки унитазов в туалете и раковин в умывальнике. Такой флакончик младший сержант, как и все саперы, всегда носил с собой.

– Минутку, товарищ старший лейтенант. Ничего не трогайте. Я сейчас спущусь.

– Ключ сразу с собой захвати.

– Да у меня такого и нет.

Сначала в колодец была спущена веревка, которую на другом конце держали сильные руки, скорее всего, двух, а то и трех человек. Потом по этой веревке к командиру роты сполз сам младший сержант. Крушинин подсветил ему фонарем, желая сделать спуск безопасным. Через несколько секунд младший сержант уже стоял перед подиумом на коленях и осматривал корпус мины, который старший лейтенант наполовину откопал из песка.

– Что это еще за хрень? – сказал Соломатин, приподнял задний край каски и почесал коротко стриженный затылок. – Впервые такой раритет встречаю.

Младший сержант подумал еще несколько секунд, начал энергично подкапывать края корпуса мины и добрался до самого ее днища. Потом он штык-ножом несколько раз со всех сторон проткнул песок под днищем мины, проверяя, нет ли под ней другой.

После этого Соломатин обеими руками смело вытащил саму мину из песка, перевернул ее и проговорил.

– Так оно и есть, товарищ старший лейтенант. Это экспонат какого-то музея вооружений. Мина кажется мне… ну да, точно! Это не мина, а муляж, учебное пособие. Она никогда не взорвется. Неужели у бандитов настоящих мин не осталось?

– У них должно быть еще семь штук МОН-100.

– Уже чуть поменьше, командир, – по связи поправил старшего лейтенанта Кротов. – Одну мы недавно сняли. Было семь, осталось шесть.

– Плохо считаешь. У них теперь только четыре осталось, – заявил старший лейтенант Соколовский. – Пара штук моей группе попалась.

– Все равно не понимаю, – сказал Крушинин и пожал плечами. – Для чего их беречь?

– Позже у эмира узнаем. У нас будет что у него спросить, – сказал как пригрозил старший лейтенант Соколовский.

– Да, обязательно спросим, – пообещал и командир роты.

Но говорил он это, как сам считал, для поддержания боевого духа личного состава. Атмосфера подземелья, такая непривычная даже для спецназа, сильно давила на психику бойцов. Командир роты ощущал это на себе. Он всегда считал, что обладает почти уникальной, непробиваемой нервной системой, однако знал, что такая вот награда была дана природой далеко не каждому солдату. Муляж мины Крушинин просто отбросил в сторону, в щель между стеной и подиумом.

Группа продолжила движение. Согласно схеме, до последнего прямого участка галереи пройти осталось совсем немного, всего-то пятую часть общего пути. Как раз в этот момент командиры первой и второй групп прислали ротному свои координаты. Они находились примерно на таком же расстоянии от выхода.

В данной ситуации плохо было то, что старший лейтенант Соколовский, проводя допрос пленников, не спросил их об обозначениях, выставленных ими на своем рисунке. Сейчас Крушинину довольно трудно было понять, где в галерее простой поворот, огибающий внутренний камень или скалу, скрытую под слоем почвы, а где очередной колодец, требующий осторожного исследования.

Ибрагим Владимирович понимал, что теперь было уже поздно что-то уточнять, однако попытался вызвать по связи ефрейтора Ногаева. Он желал переслать ему на приемоиндикатор схему и потребовать, чтобы тот добился разъяснений со стороны пленников. Но ефрейтор не отвечал. Связи с поверхностью не было.

– Продвигаемся дальше, – распорядился Крушинин, решив не терять попусту время.

Он сразу дал знак своим бойцам, уже находившимся в колодце. Сюда осталось спуститься еще нескольким солдатам, но Крушинин предпочел не ждать их. Командир роты не сомневался в том, что лейтенант Радужный, идущий замыкающим, обязательно подгонит их, добьется того, чтобы ни один спецназовец не отстал от группы.

Очередной поворот принес неожиданность, которой не было на схеме, нарисованной бандитами, взятыми в плен. Подземная галерея огибала довольно продолжительный каменный слив странной формы. Словно бы какая-то неведомая сила оплавила этот камень, сделала его довольно ровным и почти гладким, как будто стеклянистым.

Наверное, на вопрос об этих подземных силах смогли бы ответить спелеологи, но они, скорее всего, уже прилетели в Махачкалу и ехали теперь на служебном транспорте домой или на работу. Полковник Баратов выглядел интеллигентным и вежливым человеком. Он наверняка не заставит этих людей добираться до места службы на автобусе или троллейбусе, если забирал их оттуда на машине.

Более того, старший лейтенант Крушинин даже не знал, где должен был совершить посадку маленький вертолет. Он не носил на бортах символику ФСБ, следовательно, вполне мог быть и гражданским воздушным судном, базирующимся в аэропорту Каспийск. Когда не хватает своих машин, случается и такое, что ФСБ арендует гражданский транспорт.

Каспийск ведь, по сути дела, сливается с Махачкалой, из одного города в другой ходят троллейбусы, но это, вообще-то, отдельный город со своим собственным управлением. Ехать от аэропорта в Махачкалу на городском транспорте – не самый быстрый и удобный способ передвижения.

Да, скорее всего, полковник Баратов теперь отвозит спелеологов туда, куда им нужно, на своем служебном автомобиле.

Тут же, размышляя об этом, старший лейтенант Крушинин поймал себя на том, что отвлекся от крайне важного, совершенно неотложного дела в мыслях, и легким усилием воли вернулся, как говорится, с небес на землю. Вернее, даже под нее. При свете тактического фонаря оплавленная подземная скала светилась и даже, как казалось офицеру, иногда искрилась.

Обогнув ее, командир роты столкнулся как раз с тем, что не было обозначено на схеме. Перед ним находился новый, причем достаточно объемный грот. Он был наполовину естественным, наполовину рукотворным. На гипсово-известняковых стенах местами виднелись следы металлических инструментов.

Старшему лейтенанту пока непонятно было, с какой целью бандиты расширяли этот грот, поскольку они не использовали его ни под склад, ни с какой-то иной целью. Ему оставалось только предполагать.

Возможно, первоначально именно в этом гроте эмир планировал хранить продукты, но потом решил, что складировать их следует ближе к поверхности, рядом с выходом. Надо, чтобы всегда была возможность отправить несколько человек, которые принесут запасы, предположим, на неделю для тех боевиков, которые живут в ущелье. Ведь все подземные переходы и сооружения возводились еще тогда, когда лейтенант Обухов не предполагал, что его взвод скоро вступит в бой с бандой эмира аз-Захари.

Возможно, эмир собирался создать основную подземную базу именно здесь. Однако потом он сам или кто-то из его людей заметил, что ручей под землей бежит дальше. Тогда боевики стали копать. Они нашли подземное озеро с пригодной для питья водой и еще три грота, которые тоже, скорее всего, расширили. Или же бандиты обнаружили где-то поблизости несколько более мелких подземных полостей, вполне подходящих для каких-то их хозяйственных нужд.

Русло ручья наверху, в ущелье, приобрело новые очертания. Однако вода, похоже, все еще пробегала где-то рядом.

Ибрагим Владимирович достал из чехла малую саперную лопатку и копнул несколько раз землю под ногами. Все оказалось именно так, как он и предполагал. Внизу, на глубине в полтора штыка лопатки, почва была мягкой, податливой и влажной. Гипс в земле не успевал просохнуть до такой степени, чтобы образовалось твердое тело. Вода прибывала постоянно.

Должно быть, дно ручья было многослойным. С самого верха его покрывал песок, насыщенный мелкими камнями. Но чуть глубже уже лежали более крупные камни, между которыми воде было легче просочиться. В самом низу она уже текла по старому руслу, пополняла озеро, а потом уходила куда-то еще. Просто там, где находилось это озеро, для воды существовал не только вход, но и выход. Это автоматически означало, что землекопы, состоящие в банде, имели возможность работать и дальше.

Чтобы правильно сориентироваться в отношении того, где находится подземная база бандитов, старший лейтенант Крушинин включил на планшетнике электронный компас. Он уже проверял этот момент раньше и убедился в том, что обычный магнитный компас, который был вплавлен в прозрачную пленку его кожаного офицерского планшета, под землей не работает совсем. Стрелка мечется с одного направления на другое и никак не желает показывать то, которое является единственно верным. Хотя, в общем-то, это было нисколько не удивительным. Ведь никто не знал, какие породы и металлы хранятся под толщей этих многовековых гор.

Стрелка электронного компаса на планшетнике держалась гораздо увереннее. Чтобы проверить ее, командир роты вытащил свой смартфон, тут же включил компас и там. Показания были почти идентичны.

Это давало возможность Крушинину поверить планшетнику и наложить на изображение карту спутниковой съемки. Получалось, как Ибрагим Владимирович и предполагал, что три бандитских грота расположены примерно под тем самым местом, где ночью находился лагерь спецназовцев. Хорошо было то, что гроты располагались глубоко под поверхностью, и у бандитов в этом месте не имелось выхода наружу. Иначе еще ночью могла бы приключиться бедственная ситуация.

Ночное нападение опасно не только тем, что производится оно из темноты. Главное в этом – неожиданность появления бандитов. Они возникли бы словно из ниоткуда и стреляли бы по бойцам роты, оставаясь невидимыми благодаря своим глушителям, выполняющим и обязанности пламегасителей.

Конечно, часовые должны были бы поднять тревогу. Скорее всего, они сделали бы это вовремя. Но могли бы и не успеть. Там все зависело бы от обстоятельств и от места появления бандитов на открытом пространстве. Оно вполне могло оказаться в середине лагеря, то есть за спинами часовых. В этом случае последовала бы быстрая атака боевиков.

А что такое атака на спящих людей? Это приход смерти, когда ты еще не успел проснуться и взяться за оружие.

Почему же опытный воин, эмир Ибрагим аз-Захари не предусмотрел такой возможности? Он, скорее всего, посчитал, что спецназ, не отыскав противника в ущелье, займет палатки, оставленные бандитами, и устроится на ночлег в том самом лагере. Да, такое вполне возможно. Тогда неожиданная атака была бы затруднена.

Но, может быть, бандиты просто не успели, у них времени не хватило на подготовку запасного выхода. Или же бригада землекопов не справилась с задачей, возложенной на нее. Могло и такое случиться.

Ведь наблюдатель, выставленный на скалу и обеспеченный средствами связи, наверняка видел, что рота спецназа поставила лагерь за пределами ущелья, и сообщил об этом эмиру. Но к тому моменту было уже поздно что-то предпринимать. На то, чтобы вырыть выход на поверхность с такой глубины, по мнению старшего лейтенанта Крушинина, требовалось от полутора до двух суток непрерывной работы. А бандитам этого времени отпущено не было.

Да и наличие приборов ночного видения у спецназа могло банду остановить, стать грубым и тяжелым предупреждением ей. Когда эмир, опытный командир, вел бой в сумерках, почти в темноте, он обязан был понять, отчего в банде такие большие потери в личном составе, почему спецназовцы убивают даже тех его людей, которых они вроде бы никоим образом не должны были видеть во мраке ущелья. Наверное, в банде был один или даже несколько биноклей с приборами ночного видения. Вполне возможно, что у боевиков имелись ночные прицелы к винтовкам и автоматам.

Но у банды не было такого целенаправленного снабжения оружием и снаряжением, как у спецназа военной разведки. За спиной у боевиков не стояло такое мощное государство, как Россия, способное обеспечить ночными прицелами целые воинские части и соединения своей армии, тем более сил специального назначения. Бандиты опасались, что ночная вылазка из-за подобной оснащенности федеральных солдат может провалиться.

Но ведь тогда у них уже не будет в запасе скрытого подземного сооружения, в котором можно спрятаться и отсидеться до более спокойного времени. Конечно, сам эмир, может быть, и предпочел бы ночную атаку с одновременным прорывом. Но куда прикажете бежать бандитам после этого, если у них нет запасного убежища? Их везде настигнут, окружат и планомерно уничтожат. Дело, если понадобится, дойдет вплоть до того, что против них будут действовать боевые вертолеты, настоящие штурмовики, способные перемешать кровь боевиков с пылью.

Эти соображения, скорее всего, и сыграли решающую роль в отказе эмира от ночной атаки. Изрядный боевой опыт подсказал ему ее нецелесообразность.

Ибрагим Владимирович еще раз сверил работу трех компасов, убедился в том, что все они показывают одно и то же направление. Он уже хотел было убрать смартфон во внутренний карман, но тут увидел мигание значка, сообщающего о поступлении СМС. Кто-то что-то прислал ему.

Ибрагим Владимирович попытался посмотреть сообщение, но оно, видимо, из-за нарушения связи, не открывалось. Высветился только номер абонента, отправившего его. Это сделала Полина.

Крушинин сразу вспомнил, что к ней приходил какой-то лысый бородатый человек, наводил справки об Ибрагиме Владимировиче.

Лысый и бородатый!.. Перед глазами старшего лейтенанта стали одно за другим пробегать лица бандитов, с которыми ему приходилось иметь дело. Все они были бородатыми, большинство – лысыми, то есть с выбритыми головами.

Он хотел было сразу же позвонить Полине, но не смог этого сделать из-за отсутствия связи. Она сама за все четыре года их знакомства никогда не звонила Ибрагиму Владимировичу, если он был в командировке, ни разу не присылала ему сообщения. Значит, там произошло что-то экстраординарное. Полина вынуждена была отправить Крушинину сообщение.

Командира разведывательной роты охватило беспокойство. Переживать за себя он уже давно перестал, но вот отучиться волноваться за других людей у него никак не получалось. Ведь Полине и их будущему сыну вполне могла прямо сейчас грозить какая-то серьезная опасность.

Это было странное ощущение. Человек еще и на свет появиться не успел, а уже приходится за него беспокоиться! Чего же ждать потом, когда он родится и подрастет?

Но пока возможности связаться с Полиной или даже с отцом, как Ибрагим привык называть отставного подполковника Владимира Васильевича Крушинина, не было. Старший лейтенант сперва должен был как можно быстрее завершить все свои дела под землей, а потом уже, выбравшись наверх, заниматься решением других проблем. При этом Ибрагим Владимирович еще и сомневался, не знал точно, что для него важнее – завершение боевой операции, которую он проводил сейчас здесь, в предгорьях Дагестана, или выяснение ситуации, сложившейся дома.

У него откуда-то вдруг появилась уверенность в том, что эта домашняя ситуация тоже требует его вмешательства. Крушинин прекрасно осознавал, что покинуть роту и отправиться домой он попросту не сможет. Но вот побыстрее выбраться наверх из этих подземных галерей, чтобы иметь возможность позвонить и что-то прояснить для самого себя – это было в его силах.

Поэтому он, внешне никак не показывая своей нервозности, поднял группу, вытянул руку и приказал:

– Вперед!

Этот жест командира показывал бойцам, что он нисколько не сомневается в себе, хотя на самом деле этого и не было. В нем все еще жила та самая неуверенность, которая мешает сосредоточиться на выполнении задания.

Старший лейтенант снова пошел первым. Он хотел, чтобы подчиненные видели только его прямую спину, которая никогда неуверенности не показывает. Крушинин опасался, что лицо может это продемонстрировать. А ведь любое сомнение командира легко передается и подчиненным.

Что это такое в боевой обстановке? Неуверенность командира – это приказ, отданный с опозданием. Сомнение бойца – это возможность гибели его самого, тех солдат, которые находятся рядом с ним, и, как следствие, невыполненное задание.

Впереди оказался еще один колодец, ныряющий под скалу. Он не был вертикальным, как прежние, уходил вниз под углом. Должно быть, землекопы из банды рыли его там, где просачивалась вода, и поэтому работать в этом месте было легче.

– Веревку! – категоричным голосом потребовал старший лейтенант.

Солдат протянул ему конец все той же толстой веревки, завершающейся большим двойным узлом, на который требовалось ставить ноги. Другой ее конец держали в руках трое спецназовцев. По мере того как командир роты спускался в колодец, эту веревку они понемногу стравливали. Ибрагиму Владимировичу оставалось только светить вниз тактическим фонарем и слегка отталкиваться от наклонной стены коленями, потому что делать это распрямленными ногами в узком лазе было невозможно. Кроме того, в таком наклонном колодце нижний узел только мешал. Старший лейтенант Крушинин решил, что если и следующий колодец будет тоже с уклоном, то веревку придется развернуть узлом вверх.

При спуске старший лейтенант внимательно осматривал саму стену, от которой ему приходилось отталкиваться. Но ничего подозрительного он там не нашел. Видимо, у бандитов было и в самом деле туго со взрывными устройствами, если они не установили растяжку на достаточно удобной для этого позиции, где задеть ее, как говорится, сам бог велел.

Не утратил он внимания и внизу, спустившись в колодец. Здесь сразу же начиналась новая галерея. Она была средней длины, не больше десятка метров.

Но и в начале подземного коридора обнаружить что-то опасное командиру роты не удалось, как и на дне колодца. Похоже было на то, что здесь, на последних переходах, бандиты уже и в самом деле предпочитали не рисковать и взрывные устройства не ставили.

С одной стороны, они надеялись на предыдущие заминированные участки, верили, что на них хоть кто-то, да взорвется, предупредит этим о своем приближении. С другой стороны, если люди уже прошли кучу заминированных участков, то это значит, что у них есть опыт и умение искать и снимать самые сложные взрывные устройства. Так какой смысл тратить силы и время на бесполезное занятие?

А если кто-то из боевиков захочет оценить ситуацию еще и с третьей стороны, то он сразу же вынужден будет посмотреть на потолок галереи, словно проверить его на прочность. Бандиты тоже опасаются какого-либо сотрясения земных пластов. Оно запросто может погубить их. Поэтому неподалеку от своей основной базы взрывать они ничего не собираются.

На этот раз командиру ждать пришлось недолго. Группа легко преодолела наклонный колодец и собралась в темноте узкой галереи.

Затруднения возникли только у лейтенанта Радужного, который держался последним. Он сбросил веревку солдатам, стоял и думал, как же ему спуститься. В строго вертикальные колодцы лейтенант просто спрыгивал. Здесь он решил рискнуть определенной частью своего тела, сел на уклон и просто съехал по нему. После чего Радужный еще какое-то время ощупывал штаны, хотел убедиться в том, что они остались целыми.

– Надо было в предыдущем колодце доску забрать, – сказал Крушинин.

– Поздно уже соображать. Я только вот думаю, как мы на обратном пути взбираться будем.

– Очень просто. Первые трое – с плеч на плечи, остальные по веревке.

– Годится, хотя и слегка тесно будет, – согласился лейтенант. – Но вот почему бандиты за продуктами этим путем не пошли?..

– Что там у вас за препятствие? – спросил по связи лейтенант Кротов.

– Горка вместо колодца.

– Мы уже три таких прошли.

– А у тебя, Рюрик?

– У меня никаких горок в помине нет, – тут же отозвался Соколовский.

– Твой ход сделан, чтобы удобнее было коробки с продуктами таскать, – сделал вывод командир роты.

– Ага, – шепотом согласился Соколовский. – Вот наши друзья как раз и идут, кажется. Голоса впереди, в следующем колодце. Не светить туда! Смотреть в прицелы, не стрелять. Живьем возьмем!

Три последние фразы уже были адресованы личному составу группы старшего лейтенанта. Судя по наступившей тишине, спецназовцы поняли команду и молча наблюдали за происходящим. Никто из других групп не задавал им никаких вопросов, чтобы не отвлекать людей от дела и чтобы ответ, даже произнесенный шепотом, не был услышан противником.