Глава 2
Разомлевшее солнце постояло над горизонтом и мягко плюхнулось в пурпурную гладь, так что красные брызги залили облака, окрасили вечерний город.
Золотые россыпи проступили у восточного края сереющего неба. Голубой занавес таял с каждой минутой и вселенская бездна с любопытством всматривалась в суетливую земную жизнь…
В этот торжественный час, мы доехали до конечной станции Холодногорско-Заводской линии, поднялись из метро на поверхность и успели вскочить в отходящий автобус. Через пару остановок вышли и продолжили путь пешком.
Очень скоро многоэтажки сменились частной застройкой. Улица утратила прямолинейность и лишилась большей части асфальтового покрытия. Заметно стемнело. Мы с Димой то и дело нервно оглядывались по сторонам. Район не внушал доверия, а почти две штуки баксов – все таки изрядная сумма.
И только Васька бодро шагал вперед – невозмутимый, как Иван Сусанин.
– Далеко еще? – спросил Капустин.
– К утру дойдем, – невинно пошутил Лубенчиков.
Димыч скривился. От моего утреннего энтузиазма тоже мало что осталось. В сумерках, дурные предчувствия всплывали из глубин подсознания…
Мы свернули куда-то вбок. Улица, переулок… Хрен его знает, как это зовётся днём? Мы брели, спотыкаясь о колдобины. Впереди, на покосившемся столбе одиноко и как-то обреченно сиял фонарь. Быстро надвигавшаяся темнота казалась от этого только гуще.
– Неужели нельзя было назначить встречу пораньше? – вздохнул я.
Васька смерил меня ироничным взглядом:
– Ты хоть сам-то понял, что сказал? Ты б еще потребовал, чтобы они явились в полдень перед мэрией!
– Может и не в полдень, а все таки… – я не успел договорить. Лубенчиков крепко схватил нас за плечи и потащил влево – в кусты.
– Ты чего? – изумились мы с Димычем.
Васька прошипел что-то неразборчивое, а мы не стали уточнять. Мы заметили рослых парней, возникших из темноты в круге света под фонарем. Выглядели они отнюдь не враждебно. Все шестеро устроились на скамечках, потягивая пиво и негромко беседуя.
– Ты, что, их знаешь? – шепотом спросил Дима.
– Главное, они меня знают, – хмыкнул Лубенчиков, – Придется обходить.
Тут он первым героически ринулся сквозь двухметровую стену крапивы. Слегка ошеломленные, мы на пару секунд задержались. Но двинулись-таки следом, чертыхаясь вполголоса и старательно отодвигая жгучие стебли от лица.
Васька прокладывал дорогу с уверенностью бульдозера. А мы с Димой начали подозревать, что Лубенчиков питает мазохисткую слабость к крапиве. Выбранный обходной путь проходил исключительно по её зарослям.
После бесконечных блужданий уперлись в преграду. Дима посветил фонариком. Вправо и влево тянулся бетонный забор метра в три высотой. К счастью, не сплошной. Через проломы гостепреимно кивал верхушками неизменный жгучий сорняк.
– Это здесь! – с искренним воодушевлением объявил Лубенчиков.
– Ну и место ты выбрал, – пробормотал я. Вздыхавшая в темноте растительная масса напомнила мне роман «День триффидов». Там ведь, кажется, скрещивали крапиву с подсолнечником. И тоже думали заработать неплохие «бабки»… А чем кончилось? Бр-р… Дурные предчувствия охватили меня с новой силой.
– Интересно, а как они выглядят?
– Увидим, – бодро ответил Васька, собираясь нырнуть в пролом, но рука Капустина задержала его:
– Погоди. Может не стоит?
– Чего?
– Еще не поздно вернуться. Нам и одной «волшебной» коробочки хватит вот так, – Дима нервно взмахнул ладонью у горла. Я кивнул. На это раз его соображения казались более, чем резонными.
– Да вы что! – возмутился Лубенчиков, – Эта коробочка – просто дерьмо, по сравнению с тем, что мы будем иметь!
– Не нравится мне это, понимаешь, – вздохнул Дима, – Сам посуди, на хрен ты им нужен со своей жалкой парой штук баксов. Здесь что-то нечисто!
– А по-моему, ничего удивительного. Это вроде контрольной закупки. Хотят проверить, можно ли вообще иметь дела с людьми. И нам офигенно повезло! Повезло, что первый эксперимент решили провести именно с нами!
Ваську опять охватил энтузиазм:
– Вы представляете, какая на нас лежит ответственность?! Ведь если опыт будет успешным – это откроет новую эпоху для всего человечества!
Я скривился:
– Васёк, одна моя знакомая аспирантка тоже ставила опыты на крысах. Успешные. Только крысам от этого было не легче.
– Ага, вы струсили?! – ухмыльнулся Васька, – Оба! Признайтесь честно, струсили?
– Да пошел ты… – пробормотал Дима.
Но Васька уже почувствовал, что задел нас за живое. И не унимался:
– В штаны наложили, бизнесмены хреновы… Помните, точно так было когда Рузян предложил нам «Опель» и «БМВ» по смешной цене!
– Машины были краденые! – возмутился Капустин, – А Рузян твой – отморозок, каких еще поискать!
– Да плевать! Понимаешь, плевать! У меня уже и клиенты были на примете. А вы с Лёхой струсили. И пока я вас уламывал, Санька Посох договорился с Рузяном. Он пять «штук» срубил на этом деле! Пять «штук» на ровном месте, как с куста! А вы… А-а, – Лубенчиков с обидой махнул рукой. Обрывая бесполезный разговор, полез в пролом. Уже оттуда, из крапивной темноты, донеслось:
– Можете возвращаться… Справимся и без вас, и без ваших баксов.
– Интересно, как? – буркнул я, – Попросишь у них взаймы?
Димыч неуверенно кашлянул:
– Вот балбес…
Я закрыл глаза и прислонился к бетонному забору. Конечно, я-то знаю, что не боюсь… Разве это страх? Нормальная предосторожность.
А с Рузяном, действительно, вышел «облом». Хотя риск был, конечно. Но и «навар», пропорционально. Одна из тех васькиных авантюр, в которой я вполне мог принять участие. И даже неплохо заработать. Обычно, с деньгами у меня хроническая напряженка. Ведь «зарплата мэ-нэ-эса» не менее символическое понятие, чем «Ка» фараона. Но тогда наш отдел получил американский грант. Долларов четыреста я скопил. И была возможность превратить их в «штуку» с лишним…
Что теперь вспоминать. Я нервно ковырнул землю носком ботинка – вероятно, не гожусь для таких дел.
Дима задумчиво почесал затылок.
Было отчего задуматься. Бросать сейчас Ваську одного – тоже свинство.
Я заглянул в пролом в заборе – крапива вздохнула на ветру и ласково потянулась к моему лицу. Я раздраженно отпихнул рукавом жгучие «ладони». Сорняк обиженно зашелестел. Триффид недоделанный…
Я сплюнул в темноту: будь что будет! Васька, паршивец этакий, уже не оставил нам выбора.
– Димыч? Ты идешь?
Он пробурчал что-то невнятное. Природное благоразумие боролось в нем с товарищеским долгом.
Я не стал его ожидать. Проламывая крапивные заросли, я вступил в таинственный мрак по ту сторону забора. И тут же пожалел, что фонарик остался у Димы.
Земля ушла из под ног.
Холодея, я провалился в неведомую бездну.
Ай!
У бездны оказалось неожиданно близкое и твердое дно, на которое я с воплями приземлился. Потирая ушибленное колено, завертел головой по сторонам.
Бесполезно. Тьма вокруг казалась осязаемо густой и… кто-то или что-то неотвратимо надвигалось, должно быть привлеченное шумом падения.
Где же Димыч со своим фонариком?!
А черный силуэт – совсем рядом. Нависает на фоне звезд. Он кажется огромным. Ближе… Еще ближе…
– Дима! – отчаянно заорал я.
Спустя мгновенье, откуда-то сверху желтоватый луч озарил зловещую фигуру.
– Чего орешь, балбес? – при ближайшем рассмотрении «фигура» удивительно похожа на Ваську. И даже голос его:
– Лёха, ты ж нам всю конспирацию поломаешь!
– В гробу видал твою конспирацию, – буркнул я, отряхиваясь.
Глупо вышло. Зато все опасения и страхи бесследно улетучились.
Сверху спрыгнул Капустин. Он поводил туда-сюда лучом фонарика и окружающая обстановка прояснилась. Мы стояли на дне большого котлована. Вероятно, еще на заре перестройки, здесь собирались закладывать фундамент большого здания. Тут и там, из зарослей бурьяна торчали бетонные обломки. Ничего таинственного в этой обыденной картине. Ни малейших намеков на загадочных васькиных благодетелей.
– Ну и где? – язвительно поинтересовался Дима, направляя луч света прямо в физиономию Лубенчикова.
– Появятся, – отворачиваясь, пробормотал Васька. Он заметно нервничал. То и дело поглядывал на люминесцентный циферблат часов.
Ага.
Зря мы с Димычем волновались. Таки передумали они, не снизошли до второй встречи с нашим великим бизнесменом.
Еще полчасика ждём и домой! С чистой совестью!
Прогуливаясь вдоль котлована, я споткнулся о кусок арматуры, подобрал его и, от нечего делать, принялся сбивать крапивные верхушки. Вспомнил недавнее воодушевление Лубенчикова и хихикнул. Новая эпоха для всего человечества откладывается. И слава богу!
На радостях я особенно сильно замахнулся арматуриной и… металлическая поверхность гулко отозвалась на удар.
«Ого!»– я выронил железяку, остолбенело разглядывая темную массу, возвышавшуюся передо мной на фоне звездного неба. Я был готов поклясться чем угодно: еще секунду назад здесь ничего не было – только крапива и куски бетона!
– Дима! – позвал я слабым голосом. Капустин подоспел с фонариком, осветил это и судорожно кашлянул. У меня в горле тоже вдруг пересохло, а сердце заколотилось так, словно просилось наружу.
– Васька!
– Вижу, – отозвался где-то рядом Лубенчиков, – Ну, наконец!
Васькин голос тоже дрожал от волнения. Не каждый день, точнее не каждую ночь обнаруживаешь такое…
Это загадка – почему самые удивительные явления в разговорной речи получают самые обыденные названия? Например, объект, висевший посреди котлована в метре над землей, именовался по-кухонному банально.
– Йо-маё, Васёк, – забормотал Дима, – Это ж типичная «летающая тарелка»!
Лубенчиков хмыкнул:
– Типичная?
И правда, можно подумать, что Дима всю жизнь только и делал, что занимался классифификацией инопланетных летающих аппаратов.
