ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
(Пятница, немногим позднее,
рассказывает Игорь Колесничий)
Зомби утащили меня к забору и, держась подальше от жутких игрушек, перебросили на ту сторону. Лишь сейчас я понял, как они проникли внутрь. Защитный круг был нарушен. Кошка случайно сбила с плашки кукольную голову, открыв путь силам зла.
Мертвецы потащили меня в глубь парка. Там, за золотом и багрянцем кленов, скрывалась гигантская свалка. Кучи автомобильных покрышек, некондиционные бетонные плиты, старые журналы. Уютным огненным пятном оранжевела рваная палатка.
Над палаткой торчал шест с пугалом. О-о, вахтер наш, дядя Леня, сразу бы узнал его! Щегольской фрак, цилиндр, соломенные пряди парика… У подножия шеста дымился костер и скорчились бесформенные фигуры в ватниках. Призрачная бабочка пламени вцепилась в поленья, одновременно желая и страшась улететь в небо.
– Великий господин Самеди, – поклонились мои похитители, – барон наш и повелитель! Грязные отыскали человека.
Уродливые фигуры у костра даже не шевельнулись. Наконец один из зомби потянулся с кружкой к дымящемуся котелку, стоящему у входа в палатку, зачерпнул красной жидкости и принялся жадно пить.
Несколько капель упало в костер. Пламя ярко вспыхнуло и осветило профиль того, кого похитители называли господином Самеди. Лакированная поверхность кости сияла яркими полосами, словно бумеранг австралийских аборигенов. Китайские фломастеры, Цветов на двадцать, прикинул я. И чисто как выскоблено!
Это зомби. Инкарнации великого Субботы и Дшбхалаха-Уедо. Если верить антропологам, больше всего на свете они ценят гипнотизирующие ритмы, девственниц и крысиный яд. Они раскрашивают голую кость всеми цветами радуги – чем пестрее, тем, считается, больше кошмарных деяний на совести мерзавца.
– Человек подслушивал, барон. Его уши еще не сгнили, и он наушничал за великим мастером. Можно мы его съедим?
– Еще нет, грязные.
Раскрашенный череп барона уставился на меня. Ватник на вычищенной до кафельной белизны груди распахнулся, и мне показалось…
Нет, не показалось!
Среди костей вспыхнула рубиновая искра.
– Первой человека укусит Незабудка, – объявил барон. – Произойдет это, когда грязная отыщет голову. Потом ваша очередь.
Ага! Значит, вредную старушенцию, которую я обезглавил, зовут Незабудкой. Ну, голову свою она долго искать будет!.. Светка постаралась от души.
Зомби уселись на корточки, окружив меня плотным кольцом. Кто-то с показным равнодушием достал оружие и принялся чистить. Пламя костра отразилось в оспинном заржавленном клинке. Нож я узнал с первого взгляда. Кухонный набор «Хозяюшка», кроме ножей еще полагаются вилка и молоток для отбивных.
А ведь все складывается просто замечательно. Сразу меня не сожрали, значит, есть время. Надо договариваться с этими симпатичными ребятами. И начнем по совету антропологов с того, что свято для зомби.
– Барон, – поклонился я. – Давно ли твои подданные были в мире смертных?
– Не мели ерунды, человек! Только что Незабудка ходила за твоей кровью.
– Да, но привезла ли она с собой бездуховные ритмы и мелодии, похищающие разум молодежи? Косметику, делающую лица юных дев похожими на погребальные маски? Срамные штаны и ужасные футболки?
Любой некропсихолог скажет, что у мертвецов есть свои пунктики. Ругать подрастающее поколение – один из них, самый известный. Этот пунктик выдает их, даже если те делают пластические операции, пудрят обтянутые кожей черепа, носят парики и искусственные носы.
– О да, да, человек! – жадно встрепенулись скелеты. – Расскажи нам. Эй, грязные! Тамтам смертному! Пусть сыграет грешные напевы современности. Мы же будем сидеть и возмущаться инфантильностью и безмозглостью нынешней молодежи!
Приказание немедленно выполнили. Я с любопытством оглядел тамтам. Хм… Какие молодцы!.. Инструмент содержался в образцовом порядке: кожу регулярно сушили, шнур перетягивали, так что на малейшее прикосновение барабан отзывался басовитым ворчанием. Чудо, что за ребята!
Я погладил тамтам, и тот радостно толкнулся в ладонь шершавым боком. Барабанщик из меня аховый, но с таким инструментом прорвемся! Под одобрительными взглядами мертвецов я принялся искать место, где устроиться. Наконец уселся в вывороченных корнях сосны, пристроил инструмент и привалился спиной к стволу дерева.
Что бы такого замутить для разминки? Бас, бас, бас, бас – просто чтобы разогреть руки. Сосна за спиной загудела, закачалась.
– Попса, – всколыхнулись мертвецы. – Старо, как зонтик Самеди!
Хорошо. Зрители мне попались благодарные! На радостях я отбил четверку слэпов.
– Отстой! Наш тамтамист играет это постоянно!..
Тихие, мягкие раймы их тоже не завели. Пора было переходить к делу.
На тамтаме я играл несколько лет назад – так вышло, что среди моих друзей затесался негр с коллекцией этих занимательных вещиц. Он-то и обучил меня некоторым ритмам.
Для начала я выдал серию из музыкальных прописей. Не прерывая ритма, перешел на другую, вновь вернулся, пришептывая левой. Оторвал примитив на три серии, потом на пять, потом на семь. Импровизировать манары не способны, а вот держать заученный ритм не сбиваясь – запросто.
Как оказалось, зомби об этом мечтали всю жизнь… точнее, всю смерть. И тут я зажег! Живые позавидовали мертвым.
Ладони двигались независимо от меня. Расслабилась спина, уютно втекая в малейшие неровности корней. Я чувствовал себя парящим в звездной пустоте, легким и быстрым. А потом сознание мое перетекло в ритм, и я слился с тамтамом. Когда это происходило раньше, я пугался и вылетал из этого состояния. Но сейчас…
Сосны гудели в такт ударам; пение ночных птиц билось, пойманное силками ритма, а я все играл и играл искалеченным мертвецам, играл о чистоте и грязи, о поисках себя и привольном бытии манаров.
Загипнотизированные мертвецы поднялись и, медленно раскачиваясь, повели хоровод.
Когда я оборвал ритм, гул еще долго дрожал среди сосен. Ладони горели огнем, по спине бежали восторженные мурашки: неужели это я?! Это моя музыка?!
Мертвых проняло. Медленно, с необычайной торжественностью барон опустился на колени.
– Человек – великий шаман вуду! – прогудел он. – Чистые говорят спасибо! Грязные…
– Грязные тоже говорят спасибо! – хором подхватили мертвецы за деревьями.
– Пусть человек сядет у нашего костра. Пусть человек разделит с чистыми вино!
– Пусть человек разделит с грязными вино!
На тряпичных ногах я побрел к угасающему костру. Подбросил несколько поленьев (явно украденных из запасов Тепеха). Это вызвало новую волну восторга среди аборигенов:
– Человек поздоровался с огнем чистых!
Костлявые руки барона протянули мне котелок. На выскобленных костяшках оловом светились перстни с буквами. Я сумел прочесть: «Ю», «Т», «Е».
…ЮТЕ…
Неужели, Лютен?!
Тут следует вам кое-что объяснить. Есть истории, ставшие легендами. Сверхъестественная тайна Лютена долгое время не давала покоя веденской милиции. В прошлом знаменитый аскавский вор, грабитель пирамид, храмов и царских сокровищниц, к нам он перебрался на отдых. Помню, в день его переезда все управление стояло на ушах. Начальники отделов причитали, что им житья не будет – этот удивительный вор украдет половину Ведена, а вторую половину облапошит.
Нашим ночным кошмарам не суждено было сбыться… Лютен жил в Ведене законопослушно до отвращения. А потом исчез – неизвестно куда. Как раз в те дни, когда похитили аль-Бариу.
«Веня, тебе не нужно ничего от этого человека, – эхом отозвался голос покойного Марченко. – У него вампирская фамилия».
Защиту Литницкому ставил дзайан с вампирской фамилией… Но не Дракуленко и не Носфератин. Дзайана-недотепу звали Тепех. А тут еще квитанция из башни мертвых, найденная в кармане Литницкого. Подпись начиналась с букв «Те…».
Если верить покойному Людею, заклятие смерти дало сбой. Но случайно ли? Кинжал заколол похитителя, а потом тот бежал, унося клинок в своем теле.
Значит, похититель – Лютен. И он…
Не отрываясь, я смотрел на барона. Золотая рукоять аль-Бариу торчала меж его ребер.
– Что-то не так, человек? – участливо поинтересовался скелет.
– Нет, все так.
– Тогда пей же. Сварено по рецепту барона чистых.
В густом вареве плавали дохлые осы, листья, хвоя. Я зажмурился и с отчаянием смертника сделал глоток.
– Человек почтил винишко чистых! – взревели мертвецы.
– Человек, – вкрадчиво начал барон, – уважает народ чистоты. А подданные барона – и чистые, и грязные – уважают музыку. Согласится ли человек стать мастером тамтама для народа чистоты?
Разве можно такое под руку говорить? Естественно, я поперхнулся:
– Что?! Нет!
– Барон не сомневался в этом. Что ж… Тогда барон отдаст человеку бумагу. Человеку придется отнести бумагу в мир смертных и отдать кому прикажет барон. Человек согласен?
– Это уже лучше.
– Хорошо. Тогда пусть человек скажет, что он об этом думает.
Барон-Лютен подал мне пластиковую папку с документами. Десятки глаз и пустых глазниц уставились на меня с надеждой.
Раскрыв папку, я некоторое время сидел в медитационном трансе. Так казалось со стороны. На самом деле я изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться. Нет, этим удивительным ребятам не откажешь в выдумке!
– Вы молодцы, – сказал я, закрывая папку. – Вы поразили меня до глубины души, но написанное здесь возможно.
– Человек отдаст это главному мастеру? – с надеждой спросил Лютен.
– Да.
– Великолепно. А чтобы мастер поверил человеку, мы сделаем человека чистым. Грязный шаман Урга! Очисти человека!
– Что-о-о???
– Человек зря презрел путь мастера тамтама, – скрипуче сообщил барон. – Он оскорбил религиозные чувства зомби! Чистые возмущены!
– Грязные тоже возмущены!
И я понял, что влип.
За моей спиной появился мертвец-гора: в тулупе, в ожерелье из птичьих черепов. В своих лапищах шаман Держал поднос с малым набором вуду.
Пламя играло на полированных щипцах, пилах и кривых ножах. Меня всерьез собирались приобщить к колонии мертвых.
Двигаться пришлось быстро. Я вырвал из земли шест с пугалом, выплеснул на него вино из котелка и сунул в костер. Тряпье мгновенно вспыхнуло.
Что происходило с религиозными чувствами моих дивных знакомцев, не берусь описать. Идол мертвецов корчился в огне; зомби шарахнулись от него, как собаки от Павлова.
Вокруг меня образовалось пустое пространство.
– Грязные! – заревел барон. – Кто меня любит… нет, кто хочет стать чистым – пусть достанет тесак и убьет человека!
Ага, щас. Я шел на толпу, размахивая импровизированным факелом. Зомби отступали.
– Чего боятся грязные? – распинался барон. – Грязные уже мертвы! Мертвеца нельзя убить дважды!
Дэва с два! И дважды и трижды. Мне бы только пробиться к забору, а там…
Кто-то из чистых прыгнул мне навстречу. Одним взмахом я перерубил его надвое. Кости подпрыгнули и вновь собрались в бойца. Скелет выхватил саблю и ринулся в атаку.
Ржавая сабля сливалась с осенней тьмой. Я отбивал зазубренный клинок, чувствуя, как с каждым ударом тяжелеют руки. Обманный финт – и от моего факела полетели щепки. Я сумел уйти от удара, но потерял равновесие и рухнул на спину.
Острие сабли смотрело мне в горло.
– Грязные, вперед! – разнесся ликующий голос барона. – Убейте человека!
Над моей головой дружно взметнулись клинки. Расчертив тьму пунктирным цветком, они обрушились на меня и…
– Стойте, – приказал женский голос.
…сталь замерла в нескольких сантиметрах от моего тела.
В толпе нежити поднялся тревожный гул.
– Это Венди! Белая Венди! – перешептывались мертвецы.
За спинами зомби бухнул тамтам. Мастер музыки владел всего одним ударом, но как! На одних басах ему удавалось держать приличный ритм.
– Да, парень, – сочувственно сообщил барон. – Не повезло человеку… Лучше бы человек стал чистым и не мучился.
Мертвые расступились, выпуская вперед женщину-призрака. Лохмотья савана светились теплым уютным светом. Лицо Белой Венди словно сошло с картин позднего Средневековья. Не сказать, что она была сильно в моем вкусе…
…но выбирать не приходилось.
Привидение скользило ко мне, и от его ног по земле ползли инеистые дорожки.
– Кто вы, сударыня? – дрожащим голосом спросил я.
– Расскажи, Лютен. – Призрак провел ладонью над догорающим факелом, и пламя погасло. – Скажи ему, кто я.
– Что ж, человек… Позволь представить тебе Белую Венди. – Лютен стал за моей спиной. Могу поклясться, что от скелета веяло сочувствием! – Если Венди выбрала, судьба человека незавидна… Эй, грязные, гитару барону!
Кто-то передал инструмент.
– Слушай же, несчастный. – Барон легко тронул струны. Голос его смягчился, став тихим и задумчивым: – Венди родилась в нашем городе почти пятьсот лет назад. Это было славное время!.. Время пиратов и благородных джентльменов, дуэлянтов и пройдох. А девушка сияла юной красотой… полно, полно, сударыня! Вы и сейчас обворожительны!.. Однако тогда вы были прекрасны, как сама любовь. Многие сватались к Венди, но безуспешно. Ведь Венди ждала князя на белом аргамаке!
Ударили кастаньеты. Льстивым звоном вступили ножи.
Милая девушка в белом платье,
Черный цвет – дурная примета!
Юным красоткам не стоит встречаться
С кавалерами черного цвета.
Скелеты отбили чечетку. Мастер тамтама выдал великолепную дробь из басов, и мои ноги сами пустились в пляс.
Мама Венди всегда говорила:
Ищешь принца – следи за мастью,
Черный конь или, скажем, кобыла —
Несомненный предвестник несчастья!
Грянул хор:
– Черный конь или, скажем, кобыла – несомненный предвестник несчастья!
Я смотрел на эту роскошное безумство, открыв рот. Елки-палки, какие таланты пропадают в глуши!
– Случилось так, – голос барона плыл на волнах подпевки, – что девушку полюбил отчаянный головорез, гроза трех океанов – Черный Иши. Он привел своих ребят к стенам Ведена, готовый перебить сотни и тысячи законопослушных граждан, лишь бы добиться своего. Спасти город могла лишь Венди! Одно ее слово остановило бы мерзавца! Но…
Черный фрегат от киля до стеньги.
Море пеной угольной плачет.
Знаешь, Венди, бывают оттенки.
Слышишь, Венди? – бывает иначе!
Что за чушь! – Венди им отвечала,
Цвет неважен, когда он белый,
Я дождусь своего идеала
Или сгину невинною девой!
– Венди собрала ополчение. Воодушевленные ее примером, горожане выбили пиратов из города и опрокинули в море. Когда дева схватилась с Черным Иши, взгляд дивных черных глаз пирата уколол ее в самое сердце. Смутившись, она случайно проткнула своего противника кинжалом, а потом всадила в него пару пистолетных пуль. Умирая у ее ног, Иши признался в любви. И Венди поняла, какую страшную ошибку она совершила. Счастливые горожане носили ее на руках, а она чахла от горя. С тех пор долгие века Венди бродит по полю боя, призывая своего любимого. Легенда говорит, что однажды он вернется, поцелует ее и освободит от проклятия.
– Иши! Мой Иши!
– Ну а я-то при чем?! – воскликнул я, изнемогая от запредельной бредовости происходящего.
– Красавчик. – Венди протянула ко мне руки. – Черный камзол, черные ботфорты… Иди ко мне, ненаглядный! Ты – мой Иши!
– Эй-эй! – Я отполз подальше, стянул свитер и швырнул привидению. – Он темно-синий, дальтоничка! Просто в темноте не видно. А рубашка…
Тут я вспомнил, что вместо рубашки надел любимую черную футболку. Вот же повезло!
– Простишь ли ты меня когда-нибудь, моя любовь?! Один поцелуй, Ишик! – И мерзавка потянулась ко мне губами.
Тут грохнул выстрел. Пуля выбила фонтанчик пыли под ногами Венди.
– Эй, лахудра, не трогай его! – прозвенел отчаянный Светкин голос. – А ну брысь!
Я поднял голову. Девчонка стояла на бастионе из бетонных плит: в одной руке готовый к бою «пламенный глагол», в другой – пистолет.
– Он мой, смертная! Я искала его пятьсот лет!
Второй выстрел оторвал Венди кисть руки. Белая дама задохнулась от возмущения:
– Ах ты, зараза! Ты!.. Ты!..
– Ля-ля-ля, – хмыкнула дзайана. – Смотрите, какие мы нежные. Иши, давай!
Над головами зомби пронесся черно-белый метеор. Грохнули подошвы, и рядом со мною возник Иштван.
Инквизитор огляделся и потер ладони.
– Друдж, – пробормотал он. От энтузиазма в его глазах даже мне стало не по себе. – Много друджа! Силы зла!
Зомби попятились. Один лишь скелет, тот, что разоружил меня, остался на месте.
– Святоша думает, что господь его защитит. – Скелет с хохотом сорвал череп, несколько ребер и принялся ими жонглировать. – Чистый смеется над суевериями смертных!
Кости с треском вернулись на место. Скелет выхватил из ножен саблю.
– Ну, смертный! – Кончик ее заплясал перед грудью аснатара. – Помолись же своему господу! Сделай что-нибудь с чистым!!
Иштван развел руки в стороны, превращаясь в священную птицу-фарохара. Неуловимое движение – и вместо человека зазвенел вихрь. С отчаянным ревом скелет бросился в атаку.
– Хей-ята-хаааа!
Бойцы столкнулись – с лязгом и треском. На мгновение мне показалось, что я вижу быстрые руки Иштвана: они выхватывали и ломали кости противника.
Расплылось облако пыли. Из него вылетела завязанная морским узлом сабля. В следующий миг Иштван шагнул назад, принимая человеческий облик.
Толпа мертвецов потрясенно загудела.
На дорожке поблескивал игрушечный замок, вырезанный из кости.
– Отступитесь, силы зла! – объявил аснатар. – Я забираю этого доброго прихожанина!
– Не так быстро, священник, – Венди схватила кисть и с раздражением нахлобучила на культю. – Тебе вряд ли больше сорока, а я живу на свете полтысячелетия! Посмотрим, что значит опыт в таких делах.
И Венди принялась увеличиваться, становясь размерами с башню безмолвия. Из пальцев ее желтыми стручками полезли когти. Глаза вспыхнули пламенниками, а лицо намокло черными проталинами язв.
Подняв глаза к звездному небу, она закричала – тонко и пронзительно. От крика этого погасли огни города. Ураган сорвал с деревьев листву и швырнул в толпу мертвецов.
Иштван стоял, упрямо наклонив голову, прикрывая лицо воротником рясы. Когда буря стихла, ноги аснатара по колено утопали в листьях. От инея, покрывшего одежду Иштвана, казалось, что он отлит из серебра.
– У церкви нет силы против любви, священник.
– Церковь и есть сама любовь, Венди! Что ж так холодно встречаешь того, кто искал тебя все эти годы? – Он встряхнулся, и серебро опало к его ногам. – Того, кто бродил по свету в поисках любимой? Не случайно я здесь. Знай же: Черный Иши – далекий мой предок. – Аснатар достал удостоверение, но показал его отчего-то не Венди, а барону. Тот удовлетворенно кивнул. – Легенда о тебе передавалась в нашем роду от брата к деду и от дочки к племяннику. Я пришел за тобой, Венди.
– Да? – Призрак уменьшился до человеческих размеров, став трогательно маленьким и хрупким. – Правда?!
– Воистину так, любимая моя.
– И ты поцелуешь меня?! Ой…
– Конечно. Выйдем же перед всеми, дабы ни у кого не оставалось ни малейших сомнений.
Иштван незаметно подмигнул мне, чтобы я не отставал. Мертвецы расступались, пропуская нас к горе плит, откуда стреляла Света. Дзайана протянула мне руку, помогая вскарабкаться. Потом, ни слова не говоря, влепила пощечину.
– Ты куда исчез?! – отчаянно выкрикнула она. – Ты обо мне подумал?! Шерлок Холмс, блин! Придурок! Я ж чуть с ума не сошла, пока тебя искала!
– Свет, я…
– Тс-с-с!
Мы оглянулись. Сточенная монетка луны медным краем коснулась горизонта. Она казалась огромной, просто гигантской. Аснатар и Белая Венди стояли на ее фоне, держась за руки и нежно глядя друг другу в глаза.
– Любимый!..
– Любимая!..
– А ты меня правда любишь? – промурлыкала Венди. – Или так, плотски вожделеешь?
Вместо ответа Иштван привлек ее к себе и поцеловал. Призрак исчез. С хрустальным звоном посыпались сверкающие искорки; аснатар закашлялся.
В темное небо взлетело бесплотное облачко. Оно собралось, приобретая облик Венди, и с криком:
– Я свободна! Свободна! – унеслось в звездную даль.
Мертвецы запрокинули головы, следя за крохотной звездочкой – душой Венди. К моему горлу подкатил комок; Светка ревела вовсю, уткнувшись носом в мое плечо.
– Так, паства, – вернул нас к реальности аснатар, – не стоим, не стоим, делаем ноги! Да не туда!.. Вниз, олухи Ормазда небесного!
Прыгая с плиты на плиту, мы помчались к забору. Дзайана отчаянно вцепилась в мою руку, боясь отпустить хоть на миг. У забора она замешкалась: росту не хватало, чтобы перелезть, но я подхватил ее на руки и птицей взлетел наверх.
Свобода!
Когда мы спрыгнули вниз, мои ноги обмякли. Счастливое свойство моего организма: во всем, что касается опасности, он отчаянный тугодум. Когда все позади, мое сердце только-только начинает подумывать: а не удариться ли в роскошную панику? Света плакала и смеялась, обнимая меня, а я гладил ее по волосам, не в силах произнести ни слова.
– Спасибо вам, отче, – наконец вымолвил я. – Я опять у вас в неоплатном долгу.
– Да что там, коллега, – махнул тот рукой. – Извиняй, что тогда посквалыжничал. Нужды церкви, знаешь ли…
– Коллега?! – не поверил я своим ушам.
Аснатар протянул мне ту же корочку, что до этого показывал барону:
– Представитель яснийского трибунала, следователь по особо важным делам, личный секретарь хаванана. Будем знакомы! А теперь не угодно ли пойти куда-нибудь поболтать? Давно хочется.
Поболтать мы отправились в «Мюнхгаузен». Ресторанчик этот я люблю за уют и домашность обстановки. На стене скрещенные ружья; у стойки – чучело оленя с вишневым бонсаем в голове; а вон живой медведь в загончике на цепи – тощий, словно Ана Рестон перед смертью.
Мы выбрали столик возле камина. За решеткой уютно гудело пламя; после зимнего холода, веявшего от Белой Венди, это пришлось весьма кстати.
Светкин энтузиазм по поводу моего спасения прошел. За столом она сидела надувшись, словно совенок, и, судя по лицу, задумывала что-то нехорошее. Я от души пожалел тех, кому придется расхлебывать последствия ее дурного настроения.
Тем временем к нам подошел усач в тирольской шляпе, клетчатой жилетке и охотничьих сапогах.
– Что будете заказывать? – благодушно поинтересовался он.
– Травяной глинтвейн, сын мой. И утку с яблоками. Жрать хочу, как священное животное яснийцев.
У меня при мысли о глинтвейне возникла легкая тошнота. Нет, хватит с меня баронского пойла… Надо бы чего-нибудь попроще.
– Чайку, – заказал я. – Пирог с лунным сыром и ма-аленькую рюмочку «Пушечного ядра».
– А вам, сударыня?
– Водки, – угрюмо отвечала она. – Или нет, графин вкусного спирта. И соленый огурец.
На лице официанта отразилось вежливое недоумение:
– Такого не держим, сударыня.
– Девушка шутит. – Я мягко накрыл ее ладонь своею. – Молочный коктейль, ваш фирменный, «Между львом и крокодилом» и мороженое «Взятие Стамбула». – Повернувшись к дзайане, я спросил: – Что случилось, солнце?
Света отвернулась.
– Так… Жизнь кончена… Уйду в монастырь или, как эта Венди… зачахну.
– С Лешкой нелады? – догадался я.
– Угу. Писать перестал… Скорей бы климакс!
Официант живенько принес заказ. С уткой, правда, дело застопорилось: повар зашивался от изобилия блюд. Так что усач, конфузясь и извиняясь, снял со стены ружье и пальнул через дымовую трубу.
– Желание клиента – закон, – пояснил он с очаровательной торжественностью. – Ваш коньяк, пожалуйста!
Рюмок в «Мюнхгаузене» не держали. Я встряхнул крохотное чугунное ядро, отвинтил крышку и вылил коньяк в чай. Пирог оказался горячим, нежным, ароматным – то, что требовалось! – вот только с сыром надули. Положили не зеленый, а обычный пармезан.
– Скажите, отче, – задал я вопрос, который меня мучил на протяжении последнего часа. – Вы действительно дальний родственник Иши?
Аснатар улыбнулся:
– Нет, сын мой. Просто с призраками и сумасшедшими не спорят. Армия зомби порвала бы нас в лоскуты, никакая аша не помогла бы. Так что пришлось ради благой цели душой покривить.
На ладонях Иштвана багровели пятна ожогов. Ледяные прикосновения Венди дорого стоили аснатару.
– Твое счастье, паства, – продолжил он, прихлебывая глинтвейн, – что эта сердитая девушка меня отыскала. Венди – исчадие ада. Но дзайан, в чьих владениях она живет, стократ хуже. Многое тебе удалось выведать?
– Нет, – признался я. – Меня вынесло на ложный след. До последнего момента я был уверен, что главный преступник – Людей. Если честно, я и вас подозревал.
– Случается, сын мой… – усмехнулся инквизитор. – Господь дал людям глаза, чтобы видеть истину, а враг божий – мониторы с плохим разрешением, чтобы их портить. Пожалуй, мне стоит рассказать вам кое-что. Но не задаром!
– Я в долгу перед вами, отче. Просите чего угодно.
– У дзайана Марченко ты позаимствовал кое-какие бумаги. Деяние сие предосудительно и среди благих ашаванов карается лопатой по хребту, если не хуже. Отдай мне эти бумаги, сыне. Отдай и больше не поддавайся искусам друджевым.
Откуда, интересно, Иштван знает, что бумаги у меня с собой?.. Я потянулся за сумкой.
– Вот, возьмите, – протянул я бумаги аснатару. – Здесь все равно нет ничего ценного.
– Это уж мне решать, паства. – Иштван торжественно спрятал дневники под рясу. – А вот теперь поговорим. Преблагая наша мать церковь давно интересовалась нечестивыми деяниями манаров. Гибли маги; хоть и мерзавцы, а все-таки какие-никакие сыны. Жалко. Хаванан предложил мне расследовать это дело.
…В каминной трубе загремело, и на угли плюхнулась жареная утка. Подскочил официант с серебряным блюдом.
– Бога ради простите, святой отец!.. – покаянно сообщил он. – Дуры, как есть дуры! Не разбирают, в какую трубу сигать. Сейчас яблоки посыплются!
И действительно: несколько яблок с сочным шипением шлепнулись в угли. Официант закатил их кочергой на блюдо и шлепнул его на стол. Аснатар невозмутимо кивнул. Не тратя времени зря, он оторвал утиную ножку и принялся жевать.
– К тому времени, как заблудшая овца… – продолжил он с набитым ртом, – иными словами, многоскаредный Вениамин отправился к тебе, чтобы нанять по делу о чупакабре, я уже более-менее представлял картину преступления. Я знал о Дверях Истени. Мне удалось втереться в доверие к учредителям ордена…
– Учредителям? Их было несколько?
– Не перебивай, паства. Прокляну. Да, было несколько. Людей – всего лишь ширма, под прикрытием которой творились нечестивые мерзости. Истину глаголю, сердце мое обливалось кровью! В меру скромных сил своих пытался я умерить злодеяния неблагие, но мерзавцам друдж застил глаза. Ни Литницкого, ни Марченко спасти не удалось. Боевики Дверей, кстати, адские бестии, уважаю… Тебя тоже уважаю: ты умудрился проникнуть в резиденцию и остаться в живых. Впрочем, с твоими талантами все возможно.
Иштван вгрызся в крылышко.
– Истинный глава Дверей Истени все это время прятался в тени… Сам Тепех – дзайан более чем посредственный, а потому решил взять количеством поводков. Оплетя весь Веден сетью интриг, он выяснил, что в руках Вениамина Литницкого находятся дневники средневекового рыцаря. В дневниках этих зашифрована тайна великого ассасина древности, Гасана ас-Саббаха.
Юрий Тепех оказался неплохим актером. Ему удалось втереться в доверие к Литницкому. Он оказывал старику различные услуги: продавал трупы для коней Диомеда, отыскивал нужные ингредиенты, помогал с заклятиями. Мало-помалу ему удалось выведать секрет ас-Саббаха: с его помощью любой дзайан мог набрасывать беспредельное число поводков, не опасаясь за свой рассудок. Время шло. Тепех становился все сильнее и сильнее. Понемногу он занялся некромантией – простеньким, но требовательным к мане делом. Между нами, паства: некромантия ужасно выгодна. Тебя, дщерь, особенно касается. Мертвеца можно вынудить переписать завещание; мертвец – прекрасный работник, он туп, услужлив, исполнителен, не имеет собственного мнения. В любом городе – я имею в виду большие города, паства! – спрос на зомби значительно превышает предложение.
Конечно же, дела Тепеха пошли в гору. Он удачно бракосочетался; предприятие его окрепло и стало приносить немалый доход. Скоро сделка с Вениамином Серафимовичем показалась ему в тягость. И тогда Тепех решил убрать компаньона. Сделал он это весьма хитроумно: искусно запугав Литницкого, вынудил его собрать в своих руках все белые листы рода. Затем, преднамеренно сдав нашей мрачной знакомой тайну ордена…
– Вот скотина! – сжала кулаки Света. К кому это относилось, так и осталось непонятным.
– Да-да, дочь моя. – Аснатар улыбнулся с мнимым сочувствием. – Ваша встреча с Людеем была подстроена. Искусно дергая за ниточки, некромант убрал Литницкого чужими руками. Я предчувствовал это и пытался предотвратить трагедию, но опоздал. Впрочем, окончательным планам Тепеха не суждено было сбыться. Вы, Игорь, спутали ему карты. Вы приехали слишком рано, да еще и отыскали квитанцию из башни молчания. Чтобы убрать вас, Тепеху пришлось действовать отчаянно, я бы сказал – дерзко. Когда мы спустились в зверинец, он прошел следом и выпустил цербера. Зверь хорошо его знал – ведь Юрий частенько гостил у Вениамина.
Выкрав часть дневников из сейфа (все, что там было), Тепех поднялся наверх и похитил квитанцию, которая могла его выдать.
– Да-а, отче… – протянул я, – если бы не ваше вмешательство…
– Оставь, сын мой. – В глазах инквизитора блеснули озорные искорки. – Я поступил как любой служитель церкви на моем месте. Но речь не о том. По какой-то причине Тепех замешкался. Ему следовало со всех ног спешить к Марченко, а он медлил. В результате вы его опередили. Светлана уехала, увозя белые листы. Некромант оказался перед тяжелым выбором: преследовать девушку или проследить за тобой? В тот момент, сыне, ты стоял на краю пропасти. Марченко слишком много болтал, за это и поплатился. Чтобы устранить его, Тепех имитировал нападение дэва. Каким образом он проник в запертую квартиру, неясно…
– Да не мог он туда попасть! – не выдержала дзайана. – Там чары ого-го какие! Алексей Петрович старый маразматик, но защиту ставить умел. Должны были хоть следы остаться!
– Дщерь моя! – вздохнул аснатар. – Сила некроманта велика. Не удивлюсь, если он нашел способ обойти защиту.
– А почему Тепех не расправился со мной? – спросил я.
– Очень просто. После гибели Марченко Тепеху пришлось заметать следы. Он потерял почти сутки. А потом твоя безумная подружка выкинула совершенно непредсказуемый номер.
Светка ожгла священника яростным взглядом. Тот сделал вид, что не заметил.
– Когда она накинула поводок, – продолжал он, – ты, сыне, исчез для поисковых заклинаний. Тепех бесился, но манара в Ведене отыскать почти невозможно. Будь Юрий человеком, он воспользовался бы здравым смыслом и логикой. Но дзайаны слишком привязаны к магии.
– Спасибо огромное! – фыркнула Светка.
– Пожалуйста, доча. Я продолжу с твоего разрешения?.. Спасибо. Промедление вышло некроманту боком. Игорь нанес ответный удар, и орден едва не прекратил свое существование. Погиб Людей – ценный инструмент в руках Тепеха. Вот тут-то некромант и взялся за тебя всерьез. – Аснатар с уважением покачал головой. – Не хотел бы я становиться у тебя на пути, сыне. Остановить зомби, послать за старухой варвара-следопыта… Тепех слишком поздно сообразил, как его провели. Он попытался убрать тебя руками своих прислужников, но тут вмешался некий скромный слуга церкви. Дальнейшее вы знаете.
Некоторое время мы молчали. Иштван доедал утку, я болтал ложечкой в остывшем чае.
– Послушайте, отче… Но мне не совсем ясно: а зачем Тепеху понадобилась возня с Дверями Истени? Понятно, что орден ассасинов, убийства, шантаж… Но это же можно было и попроще организовать!
– Тут-то мы и подходим к самому интересному. Как я уже говорил, Тепех сумел раскрыть тайну Гасана ас-Саббаха. Секрет довольно прост, и сейчас вы его узнаете. В ордене три ступени: Пороги Истени, Замки и Двери. Неофиты в орден попадали просто. Когда кому-нибудь из манаров становилось в тягость существование поведенного, старшие ассасины отыскивали его. Затем начиналась долгая беззаботная пора послушничества. Если неофит казался подходящим, его впутывали в «освобождение» кого-либо из посвященных. Манары – жертвы, злые дзайаны губят мир… Это почти правда. Не удивлюсь, если Людей действительно верил во все это.
Освободив одного из орденцев, манар поднимался в статусе. Он получал ранг Замка Истени и мог участвовать в лотереях Кисмет. Те происходили раз в месяц. Естественно, результаты лотереи подтасовывались. Для этого и нужна была актриса… как ее?.. Верочка?.. Танечка?..
– Варечка.
– Да, Варечка. Однако некоторые ассасины заподозрили неладное. То один, то другой дзайан терял магические умения, а грандмастера хранила неведомая сила. Поползли слухи. Чтобы пресечь их, Людей решился на мистификацию. К несчастью, план его потерпел фиаско – не без твоей, сыне, помощи – и стоил жизни самому грандмастеру.
– А откуда брались ассасины высшего посвящения? Двери Истени?
– Терпение, паства! Сейчас и до них доберемся. Дело вот в чем, сын мой: быть манаром не так уж плохо. Меньше мыслей, меньше тревог. Смог бы ты спокойно смотреть в оскаленные черепа зомби, не будь манаром? То-то же!
Я мысленно усмехнулся. Плохо Иштван меня знает!
– Здоровье у человека хуже, чем у манара. Определенности меньше. Скоро выходцы из ордена начинали понимать, что сваляли дурака. Опять же, картины Истени, показанные им при посвящении, манили и не давали уснуть.
Мне вспомнилась Истень Артема. Действительно, я бы локти кусал, понимая, что лишился чего-то подобного…
– Если вспомнить историю Аламута, в Средневековье все шло точно так же. Старые ассасины водили неофитов в свою Истень – рай с гуриями, – а потом выбрасывали в пустыне – раздавленными, обессиленными, испуганными. Без поводка.
– И бедняги возвращались в орден… – начал я задумчиво. До меня начало доходить.
– …на коленях умоляя о поводке. Вот тут на сцену выходил Тепех, дзайан-благодетель. После несложного ритуала (он-то и был зашифрован в дневниках рыцаря) человек становился манаром Тепеха – истинной Дверью Истени. Полученных таким образом поводков можно носить сколько угодно, они не повредят дзайану. Манар же второго посвящения получает Истень.
– Об-балдеть! – Света смотрела на инквизитора с открытым ртом. – Так, нам надо Тепеха остановить. Немедленно, пока он…
– А-атставить, дщерь моя! – со всей возможной деликатностью рявкнул аснатар. – Не надо. Вы уже сделали все, что могли. Достаточно вспомнить разгром резиденции…
– Это не я, это Игорь! Он…
– Стоп! Чада мои возлюбленные! Паства ненаглядная! – Аснатар встал и простер к нам руки. – Я хочу слезно молить вас об одолжении.
– Опять? – удивился я. – Я же отдал бумаги!
– Речь не о том, сыне. Знайте, чада: завтра инквизиция проводит спецоперацию. Умоляю: самоустранитесь! На один день. Я много прошу?
– Нет.
Мы со Светкой старались не встречаться взглядами. Ну ладно она, соплюха!.. Но я-то человек опытный. Наломал дров, сам едва не погиб…
– Вот и прекрасно. Вот и благословляю на подвиг сей. Давайте же отпразднуем нашу договоренность. Эй, сыне официант!
– Ладно, – сдался я. – Хорошо. Но скажите, отец Иштван, что означает фраза «Ас-Саббах готовился сделать раем весь мир»?
– А это, сыне, просто легенда. Всего лишь легенда… но мне она очень по душе, – тихо, так, чтобы никто не расслышал добавил Иштван.
К счастью, у меня очень хороший слух.
