Цифровая среда

Часть четвертая

Воспитание ребенка – это, конечно, непростое дело и большой труд. Но в условиях цифровой среды положение родителей стало куда более отчаянным.

Во-первых, проблема в том, что подавляющее большинство родителей, конечно, уже и сами зависимы от гаджетов.

Мы проводим с этим наркотиком непозволительно много времени, а это, конечно, имеет свои негативные последствия, о чем я постоянно рассказываю в своих книгах и выступлениях. Если не начать ограничивать собственное информационное потребление, на детей у вас времени физически не останется.

Не говоря уже о том, что с детьми, конечно, сложнее и муторнее, чем с цифровой игрушкой, а наш мозг, так уж он устроен, при возможности выбирать задачу между двумя – той, что посложнее, и той, что попроще, – выберет ту, что попроще. Поэтому у цифрозависимых родителей гаджет, к сожалению, выигрывает у детей. В этот момент возникает непреодолимое желание дать детям гаджет, чтобы они не отвлекали родителей уже от их собственной игрушки. Что ж, с этим искушением надо бороться.

Если вы готовы, то начните с малого:

• выключите звук на своем смартфоне;

• заблокируйте уведомления;

• не начинайте, как теперь принято, с телефона свое утро, не закачивайте им свой день, ложась со смартфоном в кровать;

• а пользуясь смартфоном, всегда задавайтесь вопросом, с какой конкретной целью вы это делаете, и действуйте строго в соответствии с планом (чтобы не залипнуть).

Понимаю, что жизнь многих родителей уже невозможна без смартфона – работа, обязательства и т. д. Если так, то, оказываясь дома, открывайте на компьютере необходимые мессенджеры и не ходите по квартире с телефоном, иначе вы подаете ребенку вполне понятный пример. При необходимости ответить на сообщение – садитесь за компьютер, и пусть ребенок знает, что вы «работаете», а не играетесь.

Время, проведенное вместе…

В 1989 году в Румынии произошла революция, в результате которой пал прежний коммунистический режим. В стране воцарился хаос, и многие родители посчитали правильным отдать своих детей в детские дома.

Спустя какое-то время были проведены широкомасштабные исследования последствий нахождения таких детей в детском доме. На протяжении 12 лет исследователи наблюдали за 136 детьми, половина из которых оказалась в приемных семьях, а вторая половина – в детских домах.

Изначально состояние здоровья детей из обеих групп было примерно одинаковым, тем более что и в детских домах, и в семьях тогда был примерно идентичный уровень финансового благополучия.

Но через восемь лет в мозгу детей, оставшихся в детских домах, по каким-то причинам оказалось существенно меньше белого вещества (нервных волокон, проводящих сигналы между участками мозга), по сравнению, соответственно, с теми детьми, которые росли в семьях. Не трудно догадаться, что данная нехватка белого вещества приводила к возникновению у детей из детских домов неврологических и психических расстройств.

Ученые предположили, что раз у детей изначально был примерно одинаковый уровень здоровья, то, значит, сработали какие-то факторы внешней среды. Но они ошиблись. Как выяснилось, недостаток внимания к детям в первые полтора-два года со стороны родителей вызывает изменения в работе генов.

Дело в том, что мама (или другой значимый взрослый) и ребенок – это единая психофизиологическая система. Они соединены друг с другом связкой, обеспечиваемой гормоном – окситоцином: чем чаще мама прикасается к ребенку, поглаживает его, обнимает, тем больше окситоцина вырабатывается в его организме (да и в организме мамы тоже). Неслучайно окситоцин называют еще гормоном дружелюбия.

Но если этого контакта нет, если ребенок остается без должного внимания и поддержки, то запускаются специальные биохимические механизмы, которые в буквальном смысле этого слова влияют на работу генов, а часть из них просто выключается. В более поздних исследованиях было доказано, что в подобных ситуациях у детей также достоверно чаще развивалась депрессия.

Чтобы подробнее изучить эти механизмы, канадский биолог Майкл Мини провел серию экспериментов. Он исследовал, насколько сильно влияет материнская забота у грызунов на развитие потомства в первые недели с момента рождения.

В норме мама-крыса вылизывает своих маленьких детенышей, почесывает их. Но Мини забирал новорожденных крысят у матерей и, лишившись необходимой заботы, они вырастали, как бы мы сказали – психически-неуравновешенными: нервными, агрессивными и боязливыми.

Все детеныши, получавшие материнскую заботу, развивались, понятное дело, как и положено крысам: они шли на контакт с другими сородичами, были энергичными, хорошо обучались и справлялись с заданиями.

Изучая ДНК крыс, не получивших материнской заботы, Мини выяснил, что в ней были выключены гены, которые регулируют чувствительность гиппокампа (части мозга, участвующей в процессе запоминания) к гормонам стресса. Поэтому нервная система животных уже не могла адекватно реагировать на внешние раздражители.

В результате, в ситуациях, в которых обычные крысы вели себя спокойно, животные, лишенные заботы в период формирования их мозга, испытывали неадекватно сильный стресс. Последующие исследования показали, что именно этот механизм срабатывает и когда дело касается детей человека.

Проще говоря, количество внимания, уделенное малышу в первые годы жизни, в значительной степени определяет его будущее. От этого будет зависеть, вырастет ли он психологически уравновешенным и социально-успешным или же будет склонен к депрессиям и нервным расстройствам.

Но если родители в интернете, а ребенок с планшетом в детской кроватке… Да, окситоцина будет явно не хватать. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Во-вторых, глубину и серьезность проблемы, к сожалению, пока мало кто толком осознает. Скорее наоборот – цифровизация в моде, поэтому ее всеми силами стремятся внедрить уже не только в школы, но и в детские сады. Следующий этап, вероятно, ясли.

Не знаю, слушали ли такие инноваторы Стива Джобса, но, на мой взгляд, стоило бы. Он вполне однозначно говорил, что в отношении своих детей применяет стратегию жесткого контроля в использовании продуктов современных технологий: в дошкольном возрасте – запрет, при поступлении в школу – 30 минут в день.

И действительно, самые дорогие школы в США сейчас активно отказываются от всяких гаджетов, возвращая детей в естественные условия, адекватные для формирования детского мозга. Конечно, так сложнее. Куда проще, когда на переменах тихо, потому что все дети провалились в свои гаджеты. Куда проще, когда вместо работы с источниками, можно просто отправить ребенка – «поискать ответ в сети».

Поразительно, но если еще совсем не так давно критерием хорошего образования было именно наличие компьютеров в классе, то теперь качество обучения определяется его отсутствием.

Если кто-то боится, что ребенок таким образом отстанет от сверстников – это страх напрасный. От этой чумы никуда не деться, и ребенок обязательно окажется в этом «новом дивном мире» и с лихвой наверстает обучение «цифровым технологиям».

Но чем позже он начнет «наверствовать», тем лучше. Если это будет зрелый и подготовленный к этому мозг, то освоение цифровой среды нанесет ему меньше повреждений. Тут все просто.

Впрочем, я уже буквально слышу возражения – мол, а как быть, если в школе у всех детей есть гаджеты? Нельзя же запретить ребенку пользоваться гаджетом, если у других детей они есть.

Нельзя, согласен. Но можно запретить всем детям – для этого есть родительские комитеты, внутренние предписания в школе и т. д. Да, без активной позиции тут эффекта не добиться, но при активной – можно вполне. В конце концов, это ваши дети и ваше с ними общее будущее.

Они это делают, они знают…

О том, что Стив Джобс ограничивает своих детей в потреблении медиа-контента, мы знаем благодаря журналисту The New York Times Нику Билтону. Это он спросил основателя Apple – любят ли его дети iPad?

«Они не пользуются им. Мы ограничиваем время, которое дети дома тратят на новые технологии», – ответил тот.

В семье Джобса запрещалось использование гаджетов по ночам и в выходные дни. Кроме того, детям запрещалось доставать iPhone во время разговора с отцом. Зато у Джобсов была другая традиция – совместный семейный ужин с детьми, во время которого обсуждались книги, история и даже политика.

Действительно, родители, являющиеся одновременно и отцами-основателями компаний Силиконовой долины, вполне единодушны. Большинство из них последовательно ограничивают своих отпрысков во времени, которое те проводят у экранов – не важно, телевизор, компьютер или какой-то другой гаджет.

Так, например, Крис Андерсон, бывший редактор Wired, который сейчас является исполнительным директором 3D Robotics, настроил девайсы своих детей таким образом, что каждый из них может быть включен только два часа в сутки. У Андерсонов, кстати сказать, пятеро детей, и ограничения касаются каждого из них, вне зависимости от возраста.

«Мои дети обвиняют меня и жену в том, что мы фашисты, которые слишком озабочены технологиями. Они говорят, что ни один из их друзей не имеет подобных ограничений в своей семье», – рассказывает Крис.

Но аргументирует свою позицию тем, что сам столкнулся с зависимостью от интернета, и не хочет, чтобы его дети переживали нечто подобное. В интернете, на его взгляд, опасен не сам контент, хотя там есть и порнография, и сцены насилия, и много чего еще. Куда опаснее то, что человек не может контролировать себя, когда слишком много им пользуется.

Директор The OutCast Agency Алекс Константинопль не позволяет своему пятилетнему сыну пользоваться гаджетом в течение рабочей недели, только на выходных. Двое других его детей – 10 и 13 лет, могут пользоваться интернетом не дольше 30 минут в сутки.

Основатель Blogger и Twitter Эван Уильямс, считает, что книг в их доме достаточно, чтобы детям было, что почитать, а интернет – это лишнее, и его потребление нужно строго нормировать. Норма в семействе Уильямсов – не больше часа гаджетов в день.

И хотя некоторые специалисты считают, что снимать ограничения на пользование гаджетами можно уже с 14 лет, тот же Андерсон, например, даже своему старшему, шестнадцатилетнему сыну запрещает пользоваться «экранами» в спальне.

Исполнительный директор Twitter Дик Костоло разрешает своим детям-подросткам пользоваться гаджетами только в гостиной, а заносить их в спальню они не должны.

Что же такое знают руководители IT-гигантов, чего не знают другие жители новой глобальной интернет-деревни?..

В 2017 году The Guardian выяснила, что автор чата Gmail и «кнопки крутости» Facebook, которую мы привычно называем «лайком», Джастин Розенштейн заблокировал на своем смартфоне новостные сайты и мессенджеры, установил лимит на пользование Facebook и поручил своему помощнику, чтобы тот установил на его телефоне родительский контроль, запрещающий установку новых приложений. В чем же причина?

Джастин говорит, что его шокировало осознание того факта, что человек в среднем касается экрана своего телефона 2617 раз за день – так что это очевидная зависимость, которая приводит к утрате навыка концентрации, уменьшению объем памяти, влияет на мышление, провоцирует агрессию, чувство тревоги, депрессию и нарушение сна.

Тогда же The Guardian проинтервьюировала и множество других новых «сопротивленцев», еще не так давно работавших (и даже продолжающих работать) на высоких постах в компаниях Силиконовой долины. И в целом, никто не скрывает, что весь функционал интернет-ресурсов, а в первую очередь социальных сетей, направлен на то, чтобы, по сути, на уровне психофизиологических реакций сформировать у пользователей зависимость от них.

Характерные звуки, всплывающие уведомления, красные значки непрочитанных сообщений, бесконечные ленты, автоматическое воспроизведение, рекомендации и т. д. и т. п. – это искусные способы манипуляции человеческим поведением, которое, как нам известно благодаря Ивану Петровичу Павлову, склонно к динамической стереотипии (то есть нас сложно к чему-то приучить, но отучить – значительно сложнее).

Если же вы знаете это, то вполне логично предположить, что вы, будучи в ясном уме, вряд ли предложите своим детям в качестве развлечения iPhone или iPad.

В-третьих, мы должны осознать, что современные дети действительно другие, не такие, как мы, потому что среда, в которой формируется их мозг, изменилась радикально.

В начале 90-х годов прошлого века два американских исследователя – Уильям Штраус и Нейл Хоув – сформулировали так называемую «теорию поколений». В ее основу лег тот факт, что системы ценностей у людей, выросших в разные исторические периоды, различаются.

Это связано с тем, что ценности человека формируются не только в результате семейного воспитания, но и под влиянием общественных событий, всего контекста, в котором он находится в период взросления. Значение имеет все: экономические, социальные, технологические, политические факторы.

Формирование ценностей происходит, согласно данной теории, примерно до 12–14 лет. Так что основные тезисы «теории поколений» таковы:

• люди определенной возрастной группы склонны разделять особый набор убеждений, отношений, ценностей и моделей поведения, так как они росли в одинаковых исторических условиях;

• у каждого поколения есть общий набор ценностей, приобретаемых в первые 12 лет жизни, которым человек следует затем всю жизнь;

• поколение – это совокупность людей, рожденных в течение примерно двадцати лет, его представители сталкиваются с одинаковыми ключевыми историческими событиями и социальными влияниями.

В последующем эта теория была адаптирована и для России. Были выделены такие поколения: «Победители» (1900–1923), «Молчаливое поколение» (1923–1943), «Бэби-бумеры» (1943–1963), и наконец – поколение «X» (1963–1984), поколение «Y» (1984–2003) и поколение «Z» (c 2003).

Впрочем, о том, что этот странный разрыв между предыдущими поколениями и новой тройкой – «Х», «Y» и «Z», предупреждала еще Маргарет Мид – выдающийся американский антрополог.

«Сегодня, – писала она уже в 1970 году в книге “Культура и преемственность”, – поскольку неожиданным образом все люди в мире стали частью единой электронной коммуникационной среды, молодое поколение повсюду располагает опытом, которого нет и никогда не будет у старшего поколения. Верно и обратное – старшее поколение не увидит в жизни молодежи повторения своего собственного опыта постепенно разворачивающихся перемен. Это совершенно новый разрыв между поколениями, разрыв поистине планетарного и всеобщего масштаба».

Да, это было самое начало знаменитой тоффлеринской «информационной волны». А сейчас мы находимся на ее пике, и наши дети – как представители поколения «Z» – созданы ею плоть от плоти.

Какие же особенности этого поколения? По этому вопросу проводится масса исследований, в том числе и в рамках проектов возглавляемой мною Высшей школы методологии. Суммируя результаты этих научных работ, я бы хотел обратить внимание на следующие особенности поколения «Z»:

Для этих молодых людей не существуют авторитетов и каких-то четких ориентиров. В общем-то это и не удивительно, потому что они росли и формировались в мире, где президенту можно написать в Twitter, а звезды больше не являются чем-то сакральным и фантастическим.

Из-за этой неспособности чувствовать авторитет других людей, представители этого поколения часто ощущают себя потерянными и дезориентированными.

У представителей этого поколения востребованы своего рода «кураторы» – люди, на которых они возлагают ответственность за результат, и которые используются как средство достижения целей.

Звучит, конечно, не очень «красиво», есть какая-то в этом меркантильность, что ли… Но это только на первый взгляд и взгляд представителей других поколений. Для Зетов же это вполне естественно – мир, в котором они живут, слишком сложен, слишком бесструктурно и «криво» устроен, поэтому для них естественно желание найти человека, который во всем этом хаосе разбирается и позволит пристроится ему в хвост.

При этом Зеты могут быть достаточно успешны и креативны. Проблема в том, что как только им удается чуть-чуть вырваться вперед и сделать что-то заметное, они тут же стабилизируются на завоеванных позициях и фиксируются в границах текущего состояния.

Допустим, девушка или молодой человек делают успешный Instagram или канал на YouTube, у них появляются несколько десятков или даже сотен тысяч подписчиков, и вдруг наступает некий ступор. Они перестают развиваться, совершенствоваться и штурмовать вершины.

По идее, подобный успех должен был бы вдохновить их на новые свершения. Но нет – они ничего не меняют, ни в том, что говорят, ни в том, что делают, снимают и т. д. Что-то у них вышло, получилось как-то само собой – и все, их уже не сдвинуть с места. Почему? Потому что, возможно, они не вполне понимают, почему и как это с ними произошло – просто волной вынесло.

С другой стороны, Зеты очень боятся какой-либо определенности. И мотив тут такой: если они что-то затвердят и установят для себя с большой долей определенности, то дальше ведь нужно будет за это отвечать. Вот выбрал подросток, например, какую-то профессию, и следовательно он должен добиться в ней успеха. Но ведь у него может и не получиться…

Так зачем говорить, что, мол, я решил так-то и так-то и отвечаю за свое решение! Куда проще все затуманить, запутать, заболтать и избежать возможной уязвимости, когда тебя поймают на слове и предъявят счет. То есть, по сути, это естественное защитное поведение в ситуации неопределенности.

Следующий важный пункт – постоянное ощущение нехватки «энергии». Многие пытаются восполнить эту нехватку через общение и взаимодействие с другими людьми. Молодые люди ожидают интереса к себе, им хочется быть нужными, важными, чтобы ими все восхищались, как когда-то в детстве.

Но проблема в том, что навыки социального взаимодействия у представителей этого поколения, мягко говоря, оставляют желать лучшего. То есть они ждут внимания, но не умеют его вызвать, не умеют построить отношения, в которых такое внимание может быть хоть сколько-нибудь стойким и длительным.

Несмотря на этот странный, все нарастающий цифровой аутизм, представители поколения «Z» все-таки имеют существенный, ощутимый запрос на общение и взаимодействие, однако из-за бедного и стереотипного поведенческого репертуара, из-за неумения реконструировать внутренний мир других людей, они неспособны этот запрос удовлетворить.

Пытаясь компенсировать эту «неполноту» подростки создают в себе как бы несколько личностей, одну – для общения со старшими («дневная личность»), другую – для общения со сверстниками («ночная личность») и третью, какой раньше никогда не было даже в проекте, – интернет-личность (или «геймерскую» личность).

Причем эти три «личности» одного молодого человека могут быть принципиально отличными. В чем же их смысл? Поскольку современному подростку трудно сохранить собственную целостность в большом, сложном, быстро меняющемся мире, он создает несколько шаблонов для разных сред и воспроизводит их в соответствующих средах, без учета того, с кем именно он имеет дело.

Наконец, из-за того, что практически все базовые потребности современных подростков удовлетворены (мир, в котором они живут в целом безопасный; возможность заявить о себе у них благодаря социальным сетям присутствует перманентно; сексуальность перестала быть хоть сколько-нибудь табуированной, а сам секс стал весьма доступным), представители поколения «Z» не испытывают внутренней мотивации к достижению целей.

Они хотят получать удовольствие от движения к своей цели, если она вдруг появляется, но терпеть сложности и трудности на этом пути им сложно. Тогда они меняют цель на другую, потом на третью и так без конца, страдая от того, что не знают – чего же им «на самом деле нужно», для чего они «созданы», к чему «предназначены»?

Хорошо, если такому подростку попадется «куратор», который решит эту сложную проблему за него, и еще пройдет вместе с ним большую часть пути. Но если такого куратора не обнаружится, тогда дело плохо.

Как нетрудно заметить, каждый из представленных пунктов – что-то вроде «порочного круга», выйти из которого подростку очень сложно. Впрочем, о чем тут говорить, если даже взрослые не знают, что с этим делать.

Проблема современного образования и в целом воспитания такова: человечество еще никогда не сталкивалось с такого рода ситуацией, с такими детьми, произведенными цифровой эпохой. Мы, как это говорится, находимся «в зоне чистого эксперимента», и куда он нас приведет, мы пока не знаем и знать не можем.

Единственное, что нам остается, – это быть последовательными, ответственными, доброжелательными и заинтересованными. Глядишь, с таким подходом мы чего-то сможем добиться…

Учиться, учиться и учиться…

Еще в первой половине прошлого века учитель Конрада Лоренца, один из основателей этологии, великий приматолог Роберт Йеркс и сотрудники его лаборатории провели такой эксперимент.

Из группы шимпанзе они брали обезьяну низкого ранга и учили ее доставать бананы из специально сконструированной кормушки с помощью весьма сложных манипуляций. Когда эту обезьяну вместе с этой кормушкой возвращали обратно в общий вольер, то сородичи более высокого ранга отнимали у нее все честно заработанные ею бананы.

Ни одной обезьяне и в голову не приходило посмотреть, как управляется с этой хитрой кормушкой их низкоранговый собрат, чтобы чему-то у него поучиться.

Однако же, когда таким же образом работе с этой кормушкой научили шимпанзе наивысшего ранга в этой группе, ситуация изменилась радикально. Когда обезьяну вернули в группу, то остальные наблюдали за своим вожаком, орудующим кормушкой, с живейшим интересом и мгновенно переняли у него новый навык. Конечно, отобрать завоеванное не можешь – учись у того, кто умеет это делать.

Таким образом, Йерксу удалось сформулировать этот фундаментальный закон обучения: приматы, к которым мы, безусловно, относимся, обучаются за счет прямого подражания, причем принципиально подражают только собратьям более высокого ранга.

Из этого, как мне кажется, нам надлежит сделать два важных вывода.

Во-первых, если мы хотим что-то передать своим детям, мы должны быть для них естественным авторитетом. Но как мы теперь знаем, это не так-то просто, поскольку авторитетов для современных детей не существует. Так как же быть?

Ответ, возможно, вас удивит – необходимо формировать ощущение авторитета в малой стае: отец должен быть авторитетом для матери, мать – для отца, бабушка – для обоих родителей и т. д. Если у вас получится этого добиться, то ваш маленький примат встроится в общую систему.

Во-вторых, мы сами должны находиться в состоянии постоянного обучения. Мало быть просто авторитетом, да и не бывает таких. Если вы хотите, чтобы ребенок видел в вас авторитетную фигуру, вы должны демонстрировать ему новые и новые компетенции в тех сферах, которые ему кажутся важными.

Возможно, вы постоянно обучаетесь чему-то новому на вашей работе, но ребенок этого не знает, да и учености вашей не поймет. Вы должны обучаться тому, что на данном этапе жизни считает важным и значимым ваш ребенок. Вы должны стать для него гуру, который постоянно демонстрирует способность учиться и двигаться дальше.

Возможно, кстати говоря, это еще один повод стать родителем – поставить себя в обстоятельства, когда нам, чьи базовые потребности так же вполне себе удовлетворены, захочется что-то делать, чему-то учиться и двигаться дальше, не застревая в той «складке времени», в которую всех нас загнала новая цифровая реальность.