3. Тормозное поведение

«Тормозное поведение» – понятие, к сожалению, неудачное, если учитывать сложившееся (или так и не сложившееся) в физиологии представление о торможении. Современное представление о процессе торможения идет от работ И.М. Сеченова⁶⁹⁵, получило свою систематическую разработку в трудах И.П. Павлова⁶⁹⁶ и примерно в таком же виде понимается и сейчас⁶⁹⁷: торможение – есть самостоятельный процесс нервной системы, обратный (противоположный) процессу возбуждения. Впрочем, начиная с работ Н.Е. Введенского⁶⁹⁸, а потом и у А.А. Ухтомского⁶⁹⁹, а также и в части современных работ по этой теме⁷⁰⁰ торможение понимается не как специфический процесс, но как модифицированное возбуждение. Если бы правы были первые, то следовало бы говорить о поведении торможения, если правы вторые – то о тормозном поведении.

Как уже было показано выше, КМ СПП придерживается второго варианта, хотя нельзя сказать, чтобы это было вполне обосновано. Впрочем, если хорошенько вчитаться в соответствующую часть «Рефлексов головного мозга» И.М. Сеченова, то очевидно, что в отношении человека он не столь категоричен при определении торможения, нежели когда речь идет о «нервно-мышечном аппарате лягушки». Более того, И.М. Сеченов пишет: «В сознательной жизни есть, следовательно, случаи задерживания и таких движений, которые для всех кажутся невольными, и таких, которые обыкновенно носят название произвольных»⁷⁰¹. Кроме того, и И.П. Павлов говорит о возможности человека «систематическими мерами развить в себе успешное задерживание» нежелательного рефлекса⁷⁰². Именно это положение, по понятным причинам, и интересует КМ СПП, что извиняет ее пассивное участие в споре о «торможении», а также тяготение ко второму варианту его трактовки.

Таким образом, именно «тормозное поведение» (то есть возможность осуществлять такое поведение в отношении поведения, которое позволит «тормозить», «задерживать» или «редуцировать» нежелательные динамические стереотипы) является наиважнейшим моментом, определяющим поведение человека, а потому это «тормозное поведение» крайне существенно для психотерапии. Наиболее ярким выразителем этой идеи среди всех «разработчиков» «торможения» явился А.А. Ухтомский⁷⁰³. О том, как добиться этих результатов в процессе психотерапевтического лечения, и пойдет речь в настоящем подразделе.

Как уже было показано выше, всякое поведение осуществляется в отношении апперцептивного поведения. Если апперцептивное поведение требует для себя такого поведения, которое ведет к дезадаптации, то это поведение в отношении этого апперцептивного поведения можно или «затормозить», что сопряжено со множеством «побочных эффектов», или не допустить его появления изменением апперцептивного поведения. Именно эта задача решалась в двух предыдущих подпунктах. Однако если систематически изменять поведение в отношении апперцептивного поведения, то по механизмам обратной связи это неизбежно приведет и к изменению самого апперцептивного поведения, что устранит как дезадаптивное поведение, так и «побочные эффекты», вызываемые его «задерживанием». В связи с этим представленный ниже психический механизм и психотерапевтическая техника отнесены именно к разделу «Апперцептивное поведение».

А. Психический механизм

Сущность психического механизма тормозного поведения можно было бы свести к работе «промежуточной переменной». Это понятие явилось в свое время существенным для развитии западной психологии концептом, позволяющим преодолеть «стимул-реактивный» детерминизм Д.Б. Уотсона⁷⁰⁴. Э.Ч. Толмен ввел в классическую формулу бихевиоризма (S → R) набор ненаблюдаемых факторов (О), которые и назвал «промежуточными переменными» (S → O → R), он же использовал понятие «когнитивные карты»⁷⁰⁵, под которым подразумевались структурные элементы «ненаблюдаемых факторов», определяющих поведение животного. «Когнитивные карты» (или «схемы») получили затем разработку в исследованиях Ф. Бартлетта⁷⁰⁶, Д. Миллера, Е. Галантера, К. Прибрама⁷⁰⁷, У. Найсера^{708, 709} и др. А. Бандура представил свою социально-когнитивную модель, где «промежуточная переменная» определяется как «опосредованные организмом когнитивные процессы»^{710, 711}.

Однако несомненный приоритет в формулировке концепта «промежуточной переменной» принадлежит И.М. Сеченову, который уже в «Рефлексах головного мозга» определил ее как «средний член психического рефлекса», называемый им «для краткости» «цельным актом сознательной жизни»⁷¹². И.П. Павлов уточнил и развил это положение И.М. Сеченова на основе теории сигнальных систем⁷¹³. Иными словами, уже И.П. Павлов не только свободно оперировал «промежуточными переменными» в своей теории, но производил ее дифференцировку на «сигналы» (означаемые) и «сигналы сигналов» (означающие)⁷¹⁴, то есть с определенной условностью можно сказать: на «стимулы конкретные» и «стимулы абстрактные».

Таким образом, конечный вариант хрестоматийной формулы приобретает следующий вид: Ск/а → ПП → Р (Sс/а → O → R), где С (S) – стимул, ПП (О) – промежуточная переменная, Р(R) – реакция. Необходимость специального определения абстрактного Са(Sa) и конкретного стимулов Ск(Sc) становится здесь очевидной⁷¹⁵. Под конкретным стимулом (Ск) необходимо понимать означаемое (то есть элемент «схемы»). Тогда как под абстрактным стимулом (Са) – означающее, включенное в сеть других означающих и обретающее здесь себя, то есть элементарную аберрацию «картины». При этом необходимо учитывать, что «сигнал» не есть внешнее воздействие, «падающее на чувствующую поверхность», но уже результат работы апперцепции. Поэтому для соблюдения абсолютной точности следовало бы еще более усложнить эту формулу, введя в нее нейтральное по сути внешнее воздействие (ВВ (OI)), падающее на чувствующую поверхность: ВВ → Ск/а → ПП → Р (OI → Sс/а → O → R).

Данная формула не является умозрительной безделушкой, поскольку позволяет четко структурировать психотерапевтический процесс, а главное – уяснить роль «промежуточной переменной». Эта фикция – «промежуточная переменная» – стала своего рода «сливной бочкой» в практике когнитивно-ориентированной психотерапии, и возмущения бихевиористов по этому поводу вполне понятны. Такой же вид формулы (ВВ → Ск/а → ПП → Р) позволяет подтвердить и без того очевидную возможность (однако никак не вытекающую из формулы Э.Ч. Толмана) поведения в отношении поведения⁷¹⁶, несмотря на проведенное означение стимула – и даже в ряде случаев именно благодаря этому означению.

Кроме того, именно эта формула позволяет дифференцировать, с одной стороны, то наличное поведение человека, которое продиктовано относительно изолированной работой «схемы» (ВВ → Ск → ПП → Р), то есть когда задействованы «драйвы»; а с другой стороны, то наличное поведение, которое продиктовано относительно изолированной работой «картины» (ВВ → Са → ПП → Р). Данная дифференцировка позволяет адекватно оценивать целесообразность того или иного психотерапевтического вмешательства. Наконец, именно эта формула дает четкое понимание того, какова адекватная последовательность этого вмешательства: задействовать с этой целью «картину» можно только в том случае, когда означаемое выступает не самостоятельно (неозначенное, или ошибочно означенное), а как означающее.

Теперь встает вопрос о «промежуточной переменной»: что она собой представляет? В самом общем виде – это вся масса психического, однако такого ответа явно не достаточно. Любое означаемое (Ск) «встречается» в психическом с другими означаемыми («схема»), равно как и всякое означающее (Са) «встречается» здесь с другими означающими («картина»). И означаемые, и означающие сцеплены в структуры динамических стереотипов; от того, в какой динамический стереотип «попал» стимул, зависит и его дальнейшая «судьба». Здесь необходимо учитывать, что то, куда «попадет» тот или иной стимул, процесс далеко не случайный, поскольку он так же обеспечивается соответствующими динамическими стереотипами. Однако попытки построить стройную систему «путей» и «аппаратов» заведомо обречены на неудачу, поскольку система подвижна и осложнена взаимообусловленностью.

Иначе говоря, «включение» стимулом того или иного динамического стереотипа неизбежно влечет за собой изменение работы других динамических стереотипов, последнее приводит к актуализации «элементарных эмоций», само взаимодействие динамических стереотипов дает «эмоции», процессы, протекающие в «картине», производят чувства, которые также оказывают взаимообуславливающее влияние. Все это вместе – «элементарные эмоции», «эмоции» и «чувства» – результируется в виде формирующейся доминанты, которая, сформировавшись, и определяет дальнейшее поведение, усиливая одни и подавляя другие реакции.

При этом и «элементарные эмоции», и «эмоции», и «чувства» не являются безразличными для психического, выступая своего рода сигналами для продолжения деятельности. Отсюда понятно, что сигналы могут быть не только аффекторно опосредованной психической активностью (то есть результатом опосредования внешних воздействий), но и эффектом работы самой системы психического. В этом случае представленная формула обретает следующий вид: ВВ → Ск/а → ПП → Ск/а → ПП → Р. Сложность этой цепи может превышать любые мыслимые пределы, и чем более нагромождена «масса психического», тем большее количество промежуточных звеньев в этой цепи оказывается.

Можно даже представить себе такую ситуацию, при которой «вошедшее» (аффекторно опосредованное) внешнее воздействие порождает столь головоломную (в прямом и переносном смысле этого слова) цепь, что «реакция» (то есть некое действие, причинно связанное с рассматриваемым аффекторно опосредованным внешним воздействием), затерявшись, так и не последует, буквально «утонув» в совокупном объеме. С другой стороны, отсутствие реакции может быть вызвано и другими обстоятельствами: например, перегрузкой системы, когда функционирование многих цепей не дает возможности сформироваться достаточно сильной доминанте для завершения реакцией одной из них. Наконец, в цепи могут произойти, условно говоря, некие «замыкания», что приведет в конечном счете к тому, что решения данной психической «задачки» так и не будет найдено.

Кроме того, необходимо учитывать и сложные отношения между «картиной» и «схемой». Так, очевидно, некое означающее (Са), возбудив «цепную реакцию» в «картине», приведет к изменению положения дел в «схеме», что само по себе окажет некий эффект на «картину», то есть аберрацию ее элементов (ВВ → Са → ПП → Ск → ПП → Са → ПП → Р). С другой стороны, любое означаемое (Ск) будет или само означено, что вызовет «цепную реакцию» в «картине» (ВВ → Ск → Са → ПП → Р), или же, вызвав «цепную реакцию» в «схеме», приведет к актуализации других (не соответствующих этому означаемому) означающих, которые сами дадут «цепную реакцию», которая и даст итоговую реакцию (ВВ → Ск → ПП → Са → ПП → Р). Оба указанных варианта могут пересекаться и наслаиваться, создавая сложные цепи⁷¹⁷.

Здесь необходимо оговориться, что реакцией (Р) следует считать такое действие (эффект), который завершает цикл, начатый данным внешним воздействием (ВВ). Таким образом, ВВ → Са/к → ПП → Р – есть формула «замкнутого цикла». При этом очевидно, что «замкнутый цикл» не исчерпывает всех процессов, порожденных в психическом неким внешним воздействием (ВВ), поскольку промежуточные звенья цикла могут стать стимулами (Са/к) для начала других цепей, так что в строго логическом смысле внешнее воздействие (ВВ) никогда не завершается реакцией (Р), однако оно перестает быть собой (своим собственным циклом), продолжаясь в своих «потомках». Здесь становится очевидной фиктивность понятия «торможения»: в ряде случаев то, что кажется торможением, есть лишь переход процесса в некое другое качество, или, лучше, в другой процесс. Неслучайно И.М. Сеченов назвал мысль «психическим рефлексом без конца»⁷¹⁸.

Однако вопрос «замкнутого цикла» принципиален для психотерапии⁷¹⁹. Теория «поля» К. Левина была призвана решить эту задачу. По мнению К. Левина, основным механизмом мотивации является уравновешивание (а не снятие, как в гомеостатических теориях) локального напряжения, вызванного возникшей потребностью в рамках и по отношению к более общей системе, которую автор и называет «полем». Напряжение в определенной области этого поля (поля личности) и есть, по К. Левину, потребность⁷²⁰; удовлетворение этой потребности или же ее «уравновешивание», по К. Левину, и приводит к замыканию цикла⁷²¹. Событием, приводящим к замыканию цикла, может быть как какое-то действие, уравновешивающее внешнее воздействие, так и принятие однозначного решения.

Кроме того, необходимо помнить положение А.А. Ухтомского, касающееся «эндогенного конца соответствующей доминанты»⁷²² . То, что в этом процессе могли начать свое формирование какие-то другие доминанты, не противоречит замыканию данного цикла. Возможность «прямого торможения доминанты “в лоб” – с высших этажей центральной нервной системы, например с коры», подвергается А.А. Ухтомским сомнению. Здесь, полагает он, «более успешно бороться с доминантами, не атакуя их непосредственно, но создавая новые компенсирующие доминанты в центрах», поскольку «возникновение новой доминанты, несовместимой с первой, намечает экзогенный конец доминанты»⁷²³, и этот механизм чрезвычайно существенен для психотерапии.

Наконец, все исследователи, начиная с И.М. Сеченова и заканчивая И.П. Павловым и А.А. Ухтомским, сходятся на мысли, что динамический стереотип может быть устранен (нейтрализован) или полным отсутствием подкрепления или избыточной его стимуляцией в отсутствие каких-либо изменений стимула. К сожалению, характер «промежуточной переменной», учитывая сложность ее организации у человека, практически исключает возможность использовать этот механизм «угашения» как самостоятельную технику у наших пациентов. Но его следует иметь в виду, учитывая возможность «восстановления» соответствующего дезадаптивного динамического стереотипа (доминанты, памятуя о ее «инерции»).

Так или иначе, но все представленные выше механизмы есть средства изменения «промежуточной переменной» (ПП), от которой и зависит «завершение цикла» или, проще говоря, реакция (Р). Однако, прежде чем следовать дальше, следует еще раз вернуться к феномену «промежуточной переменной» в той трактовке, которую ему дает И.М. Сеченов. «Человек, – пишет И.М. Сеченов в «Рефлексах головного мозга», – как говорится, часто обдумывает под влиянием какой-нибудь мысли свой образ действий и между различными возможными поступками выбирает какой-нибудь один. Это значит: у человека под влиянием известных внешних и внутренних условий является средний член психического рефлекса (так я буду называть для краткости всякий цельный акт сознательной жизни), к которому в форме же мысли присоединяется и представление о конце рефлекса. Если таких концов для одной и той же середины было несколько (потому что рефлекс проходил при различных внешних условиях), то естественно, что они являются один вслед за другим. Какими же роковыми мотивами обуславливается так называемый выбор между концами рефлекса, то есть предпочтение одного перед другими, мы увидим далее»⁷²⁴. И далее по тексту И.М. Сеченов раскрывает эти роковые мотивы, ими оказываются «страсти», «желания» и «хотения». Именно эти проявления психического и заслуживает сейчас самого пристального рассмотрения.

Как уже было сказано выше, «элементарные эмоции», «эмоции» и «чувства» результируются в виде формирующейся доминанты, которая, сформировавшись, определяет дальнейшее поведение, усиливая одни и подавляя другие реакции. При тщательном рассмотрении «страстей» (от «наслаждения» – «направленность к» до «страха» – «направленность от»), по И.М. Сеченову, оказывается, что они имеют все характеристики «элементарных эмоций» и обеспечивают тенденцию выживания, то есть хранят целостность динамических стереотипов. Как только динамический стереотип (сам И.М. Сеченов, конечно, не использует этого термина И.П. Павлова) установлен, «страсть» проходит⁷²⁵. «Желание» же, по И.М. Сеченову, есть работа уже сформированных динамических стереотипов, то есть означаемых и означающих («жаргон», разумеется, тоже не И.М. Сеченова, хотя говорит он именно об этом)⁷²⁶, что позволяет приравнять их к «эмоциям» (КМ СПП).

И наконец, самым интересным моментом в этой части «Рефлексов головного мозга» оказываются «хотения». Примечательно, во-первых, что «хотение» И.М. Сеченов называет «бесстрастным», а во-вторых, что, кажется, противоречит первому, делает следующее заявление: «Если в сознании, в форме мысли, дан почти бесстрастный психический рефлекс, то страстную стремительную сторону его к концу, то есть к удовлетворению страсти, я назову хотением»⁷²⁷. И в довершение всего: «В борьбе с сильным, страстным желанием, из которой бесстрастное хотение выходит победителем, в основе последнего лежит или мысль с очень страстным субстратом, или мысль очень крепкая от частоты повторения рефлекса – привычка»⁷²⁸.

Таким образом, «хотение», во-первых, нельзя отождествить с «чувством» (КМ СПП), во-вторых, очевидно, что оно выступает здесь в роли специфических «элементарных эмоций», поддерживающих целостность динамических стереотипов, образованных означаемыми (второй случай, приведенный И.М. Сеченовым), а также их связями с означающими (первый случай, приведенный И.М. Сеченовым). Данный анализ полностью укладывается в схему волевого действия (по И.М. Сеченову), совершаемого, разумеется, под давлением «мысли». «Результат» здесь, говорит И.М. Сеченов, «то есть поступок, есть роковое последствие хотения более сильного, чем желание»⁷²⁹. Иными словами, коса на камень (где «коса» – «желания» («схема»), а «камень» – «хотения» («картина»))! Причем силу этого «хотения» можно увеличить, «укрепив» соответствующие динамические стереотипы «картины».

Совокупность всех этих механизмов дает в руки психотерапевта целый арсенал средств, позволяющих способствовать развитию тормозного поведения пациента в отношении дезадаптивных стереотипов поведения и формированию адаптивных. При этом, как уже говорилось, торможение наличного поведения (приводящего к дезадаптации) в отношении апперцептивного поведения позволяет по механизму обратной связи изменять и характер апперцепции. Одновременно с этим отсутствие негативных последствий (в виде дезадаптации) обеспечивает позитивное подкрепление адаптивного поведения пациента, а наличие эффектов дезадаптации – напротив, становится негативным подкреплением его дезадаптивных стереотипов.

Б. Диагностические возможности

Тормозное поведение пациента является одним из существенных признаков, позволяющих определить как общее состояние пациента, так и роль этого поведения в дезадаптации последнего. Торможение может как приводить к дезадаптации, так и способствовать адаптации индивида, поэтому его оценку нужно проводить применительно к наличной ситуации.

И.П. Павлов выделял три принципиальных момента, определяющих характер адаптации животного к внешним воздействиям: во-первых, «принцип силы» раздражительного, а также и тормозного процессов; во-вторых, равенство или неравенство силы обоих противоположных процессов – раздражения и торможения (этот критерий получил название «принципа уравновешенности»); наконец, в-третьих, И.П. Павлов сформулировал «принцип подвижности» обоих процессов – раздражительного и тормозного⁷³⁰. Таким образом, на основании этих «принципов» меланхолики выделялись И.П. Павловым из числа других людей «слабостью» указанных процессов, холерики – неуравновешенностью (преобладанием раздражительного процесса над тормозным), флегматики – малой подвижностью («инертностью») обоих процессов, сангвиники – высокой подвижностью их. Условность этой классификации сомнений не вызывает. Вообще говоря, там, где дело касается человека, – классификационный принцип дает слабину, поскольку человек – система и слишком изменчивая, и слишком сложная. Однако подход И.П. Павлова позволяет верифицировать способность человека к тормозному поведению и адаптивности этого тормозного поведения.

Лучшей степенью адаптивности, безусловно, обладают сангвиники, то есть те индивиды, которые не только способны сильно («принцип силы») «возбуждаться» и адекватно «тормозить» свое «возбуждение» («принцип уравновешенности»), но и делают это относительно быстро («принцип подвижности»). Способность модифицировать свои динамические стереотипы под стать жизненным обстоятельствам – дело более чем существенное! Именно способность быстро и сравнительно легко изменять свое поведение в зависимости от условий и составляет основу их – сангвиников – адаптивности⁷³¹.

Напротив, холерики, хотя и характеризуются хорошей «силой» процессов возбуждения и торможения (возбуждения, конечно, особенно), не обладая их соразмерностью, а также весьма избирательной подвижностью, дают совершенно противоположный эффект в адаптации, нежели сангвиники. В сущности, хорошие подвижность и сила – весьма достойные качества, но в отсутствие «противовесов» (в виде торможения) обретают качество высокой инерционности, не могут достичь средней точки и удержаться на ней сколь-либо долго. Можно сказать, что холерики относятся именно к той категории, что вечно хотят «как лучше», но у них с завидной постоянностью выходит «как всегда». Холерик способен с легкостью изменить свой динамический стереотип, но дать ему устояться может лишь в тех случаях, когда условия стабильны и неизменны, а эта фиксация не сопряжена с необходимостью тормозить возбудимость⁷³². Поскольку же жизнь по самой природе своей – есть постоянное изменение (не говоря уже о чрезвычайных событиях!), а торможение возбуждений – основной принцип «социальной организации», то понятно, что данные типы составляют основную массу наших пациентов.

Относительно меланхоликов – разговор короткий, а терапия длительна и оказывается весьма трудоемкой. Слабость обоих процессов (были бы еще хотя бы уравновешены!) – как возбудимого, так и тормозного – делает индивида не только не способным адекватно воспринимать обрушивающиеся на него внешние воздействия, но и снижает вероятность формирования устойчивых динамических стереотипов, поскольку слабость дифференцировки стимулов приводит к своеобразному сглаживанию «контуров событий», – меньшая «амплитуда» процессов возбуждения и торможения дает себя знать⁷³³. Трудность формирования динамических стереотипов, казалось бы должна способствовать меньшей выраженности симптоматики у пациентов, однако их симптоматика не меньше выражена, но характеризуется большей тотальностью, а вот трудностям психотерапии такая особенность действительно «способствует». Здесь, впрочем, необходимо отличать меланхоликов от больных с такими формами психических расстройств, которые характеризуются наследственным ослаблением тенденции выживания⁷³⁴.

Флегматики, как явствует из опытов И.П. Павлова и его сотрудников, характеризуются высокой инертностью процессов возбуждения и торможения, а данное обстоятельство никак не способствует адаптации. Другое дело, что оно способствует меньшей дезадаптации, но в целом, если дезадаптация состоялась, то делает ее чуть ли не роковой. Кажется, что флегматик живет словно бы вне каких-либо внешних воздействий, автономно, а его динамические стереотипы играют, кажется, по каким-то своим, малопонятным здравому рассуждению правилам. Торможение у таких животных в опытах И.П. Павлова хотя и было сильным, но «недостаточно подвижным, чтобы правильно распределяться во времени, и в силу инертности заходит дальше, чем следует». «Никакие меры, – добавляет И.П. Павлов, – направленные на получение постоянного слюнного рефлекса, не могли достигнуть цели»⁷³⁵. Разумеется, пациенты с такими особенностями также представляют предмет головной боли психотерапевта, пробуждая в нем ощущение, которое можно озвучить разве что традиционным «не в коня корм».

Впрочем, несмотря на внешнюю стройность типологии И.П. Павлова, она не отражает ни глубины переживаний пациентов, ни специфичности психотравмирующих факторов, ни субъективной картины «болезни». Так, например, неблагоприятна ни устойчивость дезадаптивных динамических стереотипов, ни их неустойчивость, поскольку в первом случае возникает трудность их редукции, во втором – их верификации (здесь они подобны воде, уходящей сквозь пальцы). Равно и сила раздражительного процесса имеет свою оборотную сторону для психотерапии, поскольку его трудно затормозить, что пагубно при наличии дезадаптивных стереотипов поведения, но в целом психотерапевтическое воздействие оказывает здесь более ощутимый эффект.

«Типы» И.П. Павлова, таким образом, было бы правильно использовать не как наличные, законченные формы, не как характеристики целостной структуры психического, а как формы, которые обретают вектора (соответственно – «силы», «уравновешенности», «подвижности») целостной структуры под влиянием тех или иных обстоятельств этой структуры. При этом нельзя с уверенностью утверждать, что эти типы врожденные и неизменные⁷³⁶, приведенный выше в сноске опыт И.П. Павлова со щенками свидетельствует об этом со всей очевидностью. Поведение есть поведение, оно определяется содержанием и системами «противовесов», одно можно изменить, другое – развить; так или иначе, но «тип» не является приговором.

При этом необходимо учитывать, что «крепкий», «устойчивый», долго существующий дезадаптивный динамический стереотип, конечно, является сам по себе проблемой, однако это не «генетический рок», а динамический стереотип, то есть структура, могущая быть измененной или редуцированной. Конечно, если эта «черта» (динамический стереотип) сопутствует человеку с раннего детства, то возникает определенная трудность, но это вовсе не свидетельствует о невозможности ее редукции. Единственную проблему таких ситуаций составляет то, что ее существование не позволило развиться другим, несовместимым с нею «чертам» (динамическим стереотипам). Однако если зерно не проросло в том году из-за отсутствия соответствующих условий, это не означает, что оно не прорастет в этом, если необходимые условия будут созданы.

Так или иначе, но определение «силы», «уравновешенности» и «подвижности» психических процессов пациента позволяет психотерапевту сделать целый ряд крайне существенных для хода психотерапевтической работы выводов: во-первых, определить, насколько устойчивы динамические стереотипы пациента, во-вторых, можно ли вполне рассчитывать на тормозный процесс или же следует задействовать другие средства, в-третьих, каковы возможности пациента по формированию у него адаптивных стереотипов поведения – как быстро они могут сформироваться и будут ли они устойчивыми.

Кроме того, данная диагностика весьма существенна для определения того, с чем, собственно говоря, связано состояние пациента: то ли с перегрузкой «цепей» (что может быть и у сангвиника, хотя чаще встречается у холерика), то ли с особенностями тормозных процессов по «флегматичному типу» у данного пациента. В первом случае проблема может быть решена быстро целенаправленной работой с «промежуточной переменной», например простым переозначиванием. Можно упростить «цепь» и вывести пациента к «логическому решению», которое у сангвиника да и у холерика (при достаточном эмоциональном на него воздействии) начнет немедленно претворяться в жизнь. Во втором же случае, у флегматика, решение проблемы будет длительным и упор нужно делать не на характер означения (новое означение все равно не удержится), а на дискурсивное поведение, то есть на более глубокие структуры («схему»).

Если же у пациента возникают трудности с формированием доминанты и вытекающего из нее целенаправленного поведения, то встает вопрос о том, наличествует ли в данном случае избыточное количество действительных «претендентов» на право быть доминантой (что особенно характерно для холерика, но встречается также и у сангвиников), или же перед психотерапевтом меланхолик, который в принципе испытывает трудности с формированием доминанты. В первом случае есть возможность ранжировать «проблемы» пациента и затормозить часть из них, тогда система быстро стабилизируется. Во втором же случае разбираться с каждой «проблемой» пациента бессмысленно, меньше их от этого не станет, а целенаправленность поведения от подобного «разбора» не появится. Задача здесь состоит в том, чтобы, используя весь набор средств, «выдать» пациенту его доминанту, то есть все его силы (безусловно малые) направить в одно, специально и тщательно проделанное психотерапевтом «русло».

Наконец, если встречается избыточная доминанта, парализующая всю прочую деятельность пациента, то очевидно, что ее формирование в таком виде может быть связано с какими-то существенными моментами (актуализация тенденции выживания в неких фактических стрессовых условиях, что бывает у сангвиников, попадающих все-таки к психотерапевту), а может быть следствием или повышенной возбудимости, свойственной холерику, или инертностью флегматика. В данных обстоятельствах тактики психотерапевтической работы, разумеется, различны. Доминанту сангвиника вполне можно ослабить «в лоб», если соответствующими мерами актуализировать тормозный процесс. С холериком дело обстоит несколько иначе, тут приходится предпринимать «бомбардировку» его новыми доминантами, рассчитывая на подвижность раздражительного процесса. Если же речь идет о флегматике, то доминанта его может быть устранена только «истощающими» процедурами.

Так или иначе, но психотерапевту предстоит выяснить несколько существенных моментов. Во-первых, наличествует ли перегрузка «цепей» или множественность «открытых» (не «замкнутых») «циклов». При перегрузке цепей у пациента отмечается многофакторность его анализа этой своей ситуации, он не имеет одной («роковой») «версии», а имеет множество «подходов», «ракурсов» «проблемы», которые он обстоятельно и излагает. Впрочем, он может и не излагать их при «пассивном предъявлении жалоб», однако, предположив их наличие, психотерапевт при «активном расспросе» узнает о существовании этих «ракурсов» достаточно быстро. Торможение части из данных ракурсов, выведение их из общей системы объяснений, редукция опасений и т. п. – все это составляет задачу психотерапевтической работы.

Наличие у пациента «незамкнутых циклов» (или «незавершенных ситуаций», по Ф. Пёрлзу), как правило, может быть множественной тематикой «проблем». Пациент зачастую увязывает все свои проблемы вместе, однако наличие «входов» должно соответствовать и количеству «выходов», если таких входов много (то есть пациент говорит и о своих родителях, и о детях, и о супруге, о неудовлетворенностью работой, избыточных нагрузках, здоровье, жизненных смыслах, финансовых затруднениях, конфронтации с начальником, сотрудниками, подчиненными, о трудностях с друзьями, курении и т. п.), то и выходов должно быть много. Разумеется, в таких обстоятельствах формирование доминанты затруднительно, возможности пациента распыляются, все эти проблемы решаются параллельно, а потому не решаются вовсе. Соответственно, торможение (пусть и временное) части из приводимых им «незавершенных гештальтов» представляется жизненно важным.

Во-вторых, необходимо диагностировать дезадаптивную доминанту (дезадаптивность определяется здесь как по факту реализации соответствующего поведения, так и тем, что подобный «гегемон» – эта доминанта – способен парализовать другую, может быть, и более важную деятельность индивида), если таковая имеется. Особенность этих пациентов состоит в том, что они постоянно «крутятся» вокруг одной и той же темы, все «сводят» к ней, «возвращаются» к ней, о чем бы ни говорили. Зачастую такая доминанта может скрываться под другим содержанием, например страх сексуальных контактов может заявляться как «страх общения», «комплекс неполноценности», «ненадежность» тех или иных жизненных персонажей пациента или даже как «нарушение сна». Подобная тактика вовсе не означает, что пациент не знает об этом страхе. Часто он считает для себя удобным и возможным говорить о нем «окольно». Торможение такой доминанты является первостепенной задачей психотерапевтической работы.

Наконец, в-третьих, любой динамический стереотип, который влечет за собой дезадаптацию, есть «показание к применению» торможения. Здесь необходимо не только диагностировать наличие этого динамического стереотипа, но и прежде всего тех внешних воздействий (ВВ) и (или) стимулов (Ск/а), которые «включают» этот динамический стереотип (тревоги, раздражения, отчаяния и т. п. с соответствующей проработкой в «цепи»). Соответствующая апперцепция предполагает соответствующее поведение в отношении себя, поэтому задача состоит не в том, чтобы затормозить это поведение в отношении апперцепции, но затормозить саму апперцепцию, что невозможно сделать, не зная точно того, что этой апперцепции подлежит. Разумеется, здесь возникает своего рода «развилка», предполагающая возможность разных решений, но именно поэтому следует ее расширить, создать и усилить альтернативу. Бессмысленно подвергать апперцепцию пациента сомнению, – он так «воспринимает», но, создавая альтернативу, придавая ей свойство доминанты и положительно ее подкрепляя, психотерапевт решает поставленную задачу.

В. Психотерапевтические техники

а) «Сортировка»

Психотерапевтическая техника, призванная обеспечить торможение избыточных «незавершенных циклов», должна удовлетворять нескольким требованиям:

· во-первых, необходимо точно определить потребность пациента именно в этой технике и возможность торможения принятых к торможению «незавершенных циклов»;

· во-вторых, верифицировать «цикл», должный стать доминантой для данного пациента в данный момент его жизни, при этом данный «цикл» должен быть выбран таким образом, чтобы имелась реальная возможность его завершить в данных условиях;

· в-третьих, данная техника должна восприниматься пациентом как поведение в отношении поведения.

Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий.

Первый этап (подготовительный).

1) Психотерапевт собирает соответствующую информацию: определяет весь перечень «незавершенных циклов» данного пациента, убеждается, что основным фактором неустойчивости доминанты данного пациента (его неспособность целенаправленно решить стоящие перед ним задачи) является именно «перегрузка» системы. Для этого с максимальной точностью выясняются все содержательные нюансы состояния данного пациента.

2) Далее необходимо выявить один из «незавершенных циклов» пациента, который может и должен стать его доминантой в данный момент времени.

3) Теперь психотерапевт создает соответствующий «модуль» в «картине» пациента: «Для того чтобы быстро и качественно решить какую-то проблему, на ней нужно сосредоточить все свое внимание. Если же человек пытается сделать несколько дел сразу, то у него ничего не получится или получится плохо. При этом жизненные проблемы делятся на четыре группы: во-первых, те, которые не могут быть решены в принципе (например, желание жить вечно); во-вторых, те, которые решаются сами собой в свое время (например, можно с уверенностью сказать, что завтра будет утро, день и вечер); в-третьих, те, решение которых можно отложить (к ним также относятся и очень серьезные проблемы, но однако же нерешаемые в данный момент в данных условиях); наконец, в-четвертых, проблемы, которые не терпят отлагательства, “срочные” проблемы. Соответственно этому принципу и нужно разделить проблемы, выделив ту, которую нужно и можно решить сейчас, а остальные или отменяются вовсе (первые две группы), или пусть дожидаются своей очереди».

4) Наконец, психотерапевт создает соответствующий «базис» в «схеме» пациента. Для этого психотерапевт последовательно аргументирует два следующих положения. Во-первых: «Тот, кто пытается угнаться за двумя зайцами, – останется ни с чем, тот, кто пытается усидеть на двух стульях, – упадет непременно. Тот, кто пытается думать сразу о всех своих проблемах, – без толку тратит свои силы, воз никуда не сдвинется. Такая тактика не принесет ничего, кроме потерь, утраты сил и разочарований». Во-вторых: «Если разгрести свои проблемы, то окажется, что многие из них вовсе не нуждаются в нашем участии по причине их абсолютной неразрешимости или саморешаемости. Если выявить главную задачу на данный момент, которую можно и нужно решить, сосредоточить на ней все свое внимание, то решение не заставит себя ждать. Тогда можно будет перейти и к другой задаче, следующей по списку. Силы будут расходоваться экономно и максимально эффективно».

Второйэтап (техника «Сортировка»).

1) После предварительного этапа необходимо попросить пациента составить список всех «проблем», о которых он думает в течение дня. Психотерапевт проверяет, чтобы в списке значились все «проблемы», которые были им самим выявлены на предварительном этапе (обычно пациенты склонны не вносить в этот список те свои «проблемы», которые когда дело доходит до «отречения в речи» кажутся им абсурдными и неразрешимыми).

2) Далее пациент с психотерапевтом производят «сортировку» «проблем» на указанные выше четыре группы. При этом психотерапевт настоятельно добивается того, чтобы пациент осознавал, какие «проблемы» не решаемы вовсе, какие решатся и без его участия сами, какие действительно могут подождать, а какие нуждаются в решении в кратчайшие сроки, а главное, могут быть решены в данных условиях. Здесь психотерапевт «держит» основную проблему, должную стать доминантой у данного пациента и выявленную на предварительном этапе, «на сладкое».

3) После того как «проблемы» «отсортированы», психотерапевт снова возвращается к списку и совместно с пациентом перепроверяет его. Задача этой части работы – добиться убежденности пациента в том, что у него есть только одна задача, она решаема и должна решаться немедленно.

4) Наконец, психотерапевт совместно с пациентом прорабатывают конкретный список действий, которые необходимо проделать, с тем чтобы выявленная «проблема» была решена пациентом максимально быстро и полно. Таким образом, через вовлечение в процесс всех «дальних волн» достигается доминантное состояние выявленной основной «проблемы» пациента.

Третий этап (самостоятельная работа).

Самостоятельная работа пациента заключается в реализации запланированных действий для решения основной «проблемы». Кроме того, пациент получает на руки бланк следующего содержания:

В клетки таблицы заносятся результаты «сортировки», действия необходимые для выполнения «проблемы» из четвертой колонки, а также достигнутые результаты (решена эта проблема или нет).

Примечание

Настоящая техника может быть модифицирована для случаев, когда психотерапевтом диагностируется «перегрузка цепей» пациента. В этом случае рассматривается не совокупность проблем, а «подходы» и «ракурсы» «проблемы». Они также «сортируются» на существенные и несущественные, учитываемые и неучитываемые, а также на те, что могут быть отложены (до поры до времени), и те, которые требуют фактического участия пациента. Однако в ряде случаев указанная проблема «перегрузки цепи» решается переозначиванием, «отречением в речи» и техниками, которые будут представлены в разделе «речевое поведение».

б) «Объем/Интенсивность»

Психотерапевтическая техника, призванная обеспечить торможение дезадаптивной доминанты (то есть той доминанты, которая не может быть решена или парализует жизненно важную для человека активность), должна удовлетворять нескольким требованиям:

· во-первых, необходимо точно определить потребность пациента именно в этой технике и возможность торможения данным способом выявленной дезадаптивной доминанты;

· во-вторых, должна применяться именно к той доминанте, которая вызывает дезадаптацию пациента, а не к тем ее «посредникам» и «представителям», которые зачастую предъявляются пациентом под видом «основной проблемы»;

· в-третьих, данная техника должна восприниматься пациентом как поведение в отношении поведения.

Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий.

Первый этап (подготовительный).

1) Психотерапевт собирает соответствующую информацию: необходимо убедиться, что основным фактором дезадаптации является избыточность некой доминанты. Для этого важной «обойти» все существенные сферы жизни и деятельности пациента, обращая внимание на то, сколь субъективно значимы другие его «проблемы» и наличествует ли реакция доминанты на «дальние волны». При этом необходимо убедиться, что предъявляемая пациентом «основная проблема» пациента действительно является доминантой и не скрывается ли под ней настоящая но не озвучиваемая им «проблема». Если такая «проблема» определяется, ее необходимо «вскрыть», раскрыть, вербализировать и пройти после этого «полный круг» «проблем» пациента. Если же после такого «раскрытия» пациент будет «сворачивать» разговор к этой вербализированной теперь «проблеме», то можно заключить, что диагностика доминанты-гегемона проведена правильно.

2) Теперь психотерапевт создает соответствующий «модуль» в «картине» пациента: «Проблему не всегда можно решить; бывают случаи, когда ее можно решить только значительно позже (например, нужно дождаться времени, когда назначен суд, если беспокоит предстоящее судебное разбирательство), бывают случаи, когда ее нельзя решить вовсе (например, заполучить других родителей). Однако нельзя допускать, чтобы подобная проблема стала гегемоном, основным лейтмотивом жизни человека и парализовала собой всякую другую жизненно важную его активность. Не решить проблему, но значительно ослабить ее дезадаптивное действие можно с помощью соответствующего метода».

3) Далее психотерапевт создает соответствующий «базис» в «схеме» пациента. Для этого психотерапевт последовательно аргументирует два следующих положения. Во-первых: «Если какая-то неразрешимая проблема не может быть человеком отставлена и становится его гегемоном, то сознание человека сужается, он оказывается не способным адекватно решать новые проблемы, которые неизменно ставит перед ним жизнь, и ломается под их тяжестью». Во-вторых: «Интенсивность любой проблемы можно существенно снизить; если она неразрешима по своей природе, то это ничего не меняет, кроме того, что силы человека высвобождаются для других дел, он получает возможность решать фактические, стоящие перед ним проблемы и двигаться в тех направлениях, которые отнюдь не скрыты от него, если только он способен “видеть”, а сознание его не сужено этой “задачкой без решения”».

4) Наконец, психотерапевт озвучивает сущность техники: «Не бывает проблемы без лежащего под ней желания, если нет желания или оно слишком мало, то невозможность его реализации и не составит проблемы. При этом известно, что объем и интенсивность обратно пропорциональны друг другу. Поэтому если увеличить “объем” (количество) обозреваемых действительных своих желаний, то “интенсивность” того желания, которое не может быть решено и становится потому проблемой, существенно снизится и отойдет на задний план».

Второйэтап (техника «Объем/Интенсивность»).

1) После предварительного этапа необходимо убедиться, что пациент правильно понял сущность техники: она не избавляет от проблемы, она позволяет «не делать проблемы»; снижение интенсивности желания приводит к снижению интенсивности проблемы; снижение интенсивности достигается увеличением объема, то есть осознаваением всего спектра желаний.

2) Далее пациент с психотерапевтом составляют список желаний пациента. Этот список должен быть максимально большим, для этого психотерапевт помогает пациенту, предлагая самые разнообразные темы, которые способны пробудить желания пациента. Здесь важно не то, что эти, озвученные теперь желания могут быть осуществлены, а то, что они – эти желания – есть, что жизнь пациента не исчерпывается лишь одним тем желанием, которое так непомерно разрослось в его «континууме существования» и стало единственной доминантой.

3) При составлении указанного списка эффект наступает или постепенно, или же вдруг, внезапно, но в любом случае необходимо убедиться, что желание, нереализуемость которого так сильно сказывается на состоянии пациента, действительно перестало быть актуальным.

4) После того как и эта задача решена, необходимо определить то, что действительно важно и, главное, возможно для пациента, на что ему следует направить силы, чем себя занять. То есть необходимо определить, сформировать и усилить другую доминанту взамен заторможенной.

Третий этап (самостоятельная работа).

Самостоятельная работа пациента заключается в разработке реальных планов действия в соответствии с новой доминантой. Однако в любом случае ему дается задание научиться самостоятельно использовать технику «Объем/Интенсивность» для нейтрализации желаний, приводящих к возникновению проблемы своей нереализуемостью.

Примечание

Частным случаем использования этой техники могут быть достаточно простые желания пациента, проявившиеся ситуативно и из-за невозможности своей реализации ставшие проблемой⁷³⁷.

в) «Реакция на провокацию»

Психотерапевтическая техника, призванная обеспечить торможение дезадаптивного поведения в отношении апперцепционного поведения, должна удовлетворять нескольким требованиям:

· во-первых, необходимо точно определить динамический стереотип, вызывающий дезадаптацию пациента;

· во-вторых, следует определить весь перечень стимулов (Ск/а) и внешних воздействий (ВВ), которые актуализируют данный динамический стереотип;

· в-третьих, данная техника должна восприниматься пациентом как поведение в отношении поведения.

Для реализации этих требований необходимо соблюсти следующую последовательность действий.

Первый этап (подготовительный).

1) Психотерапевт собирает соответствующую информацию: необходимо определить динамический стереотип, приводящий пациента к дезадаптации. Далее необходимо выявить все стимулы (Ск/а) и внешние воздействия (ВВ), которые актуализируют данный дезадаптивный динамический стереотип.

2) Теперь психотерапевт создает соответствующий «модуль» в «картине» пациента: «Сами явления – не плохи и не хороши, таковыми их делает наше отношении к ним. То, что одним кажется катастрофой, для других – житейская мелочь. Над чем одни смеются, другие плачут. Таким образом, все зависит от того, как мы воспринимаем то или иное обстоятельство. Если бы мы воспринимали пугающие нас, раздражающие нас или вводящие нас в депрессию состояния как нейтральные или даже положительные, то в этом случае мы бы и не тревожились, не раздражались, не расстраивались. Вся проблема состоит в том, что мы воспринимаем их как негативные и сформировали стереотипное поведение, которое это – такое – восприятие подкрепляет и делает неизбежным».

3) Далее психотерапевт создает соответствующий «базис» в «схеме» пациента. Для этого психотерапевт последовательно аргументирует два следующих положения. Во-первых: «Если человек воспринимает те или иные события негативными, они непременно провоцируют его негативные переживания, что ухудшает его состояние, хотя лучше от этого никому не становится. Продолжают воспроизводиться и еще более закрепляются дезадаптивные поведенческие стратегии». Во-вторых: «Всегда можно избрать другой вариант поведения, если не пугаться при встрече с событием, провоцирующим страх, не раздражаться при встрече с раздражающей провокацией, не расстраиваться при встрече с расстраивающей провокацией, и в скором времени они – эти события – перестанут восприниматься таковыми (пугающими, раздражающими, расстраивающими), то есть перестанут провоцировать на соответствующие негативные переживания».

4) Наконец, психотерапевт озвучивает сущность техники: «Чтобы изменить свое поведение и перестать пугаться, раздражаться и расстраиваться, нужно, во-первых, знать, что тебя пугает, раздражает или расстраивает, то есть знать свои провокации; во-вторых, нужно всегда держать список этих провокаций в уме; в-третьих, уметь вовремя “пустить свое поведение по другому пути”, а это возможно, поскольку мы из опыта знаем, что можем задерживать свое поведение. Эту задержку, эту паузу и следует использовать, для того чтобы изменить дальнейшее поведение. Для облегчения этой задачи нужно напугать себя исходом дезадаптивного поведения, которое только усиливает наше и без того плачевное состояние. Известно, что сильный страх позволяет преодолеть любое препятствие, он же может вытеснить и страх, например, сердечного приступа – если испугаться перспективы всю оставшуюся жизнь маяться неврозом (так же можно преодолеть и раздражение, если испугаться последствий своего гнева, равно и расстраиваться мы не будем, если будем бояться тягостных последствий депрессии)».

Второйэтап (техника «Реакция на провокацию»).

1) После предварительного этапа необходимо убедиться, что пациент правильно понял сущность техники: она служит только изменению наличного поведения, но, изменяя наличное поведение, постепенно меняется и апперцепционное поведение. Далее необходимо оговорить все элементы: дезадаптивный динамический стереотип, составить список провокаций, которые его актуализируют, и то, что необходимо делать (какие пугающие негативные последствия своего дезадаптивного поведения следует представлять), когда какое-то событие из этого списка «появится на горизонте».

2) Теперь, встречаясь с «провокацией», пациент делает то, что они с психотерапевтом называют «паузой». Он говорит себе: «Стоп! Пауза! Я беру себе тайм-аут!»

3) Во время этого «тайм-аута» пациент должен представить себе все удручающие (как можно более удручающие) последствия своего обычного поведения: испуга (страха, паники, тревоги), раздражения (агрессии, вспыльчивости, обидчивости), снижения настроения (депрессии, расстройства, обидчивости). Представление это должно быть максимально ярким и образным, оговоренным предварительно с психотерапевтом. Задача состоит в том, чтобы реально испугаться последствий своего дезадаптивного поведения. Если испуг будет действительным, то естественная интенция пациента будет противоположной той, которую диктуют обычные его дезадаптивные стереотипы поведения.

4) Четвертая фаза этой техники состоит в реализации того действия, которое спонтанно возникает в пациенте, когда он начинает бояться использовать свои дезадаптивные поведенческие стереотипы. Лучшим, конечно, в случае страха является желание пойти «на абордаж» пугающей «провокации»; в случае раздражительности – повышение субъективной значимости (ценности) того лица или события, которые эту раздражительность «провоцируют», в случае депрессивных реакций – радость, связанную с тем, что «можно жить без слез». Разумеется, психотерапевт должен предпринимать массу усилий, для того чтобы подготовить именно такой «спонтанный» исход, кроме того, он должен использовать средства для закрепления этого нового динамического стереотипа.

Третий этап (самостоятельная работа).

Самостоятельная работа пациента заключается в заучивании списка всех пугающих, раздражающих и расстраивающих его «провокаций» (в их число вводятся, разумеется, не только внешние воздействия, но стимулы – как «конкретные», так и «абстрактные», то есть мысли, представления, образы и т. п.). Далее этот список ранжируется, и пациент использует технику «Реакция на провокацию» от меньшей провокации к большей. Одновременно он должен подкреплять свое адаптивное поведение соответствующими самоинструкциями.

Дополнение

1) «Торможение ошибок восприятия»

Эта процедура является вариацией техники «реакция на провокацию» и генетически связана с когнитивной терапией А. Бека. Применяется в случаях, когда у пациента существуют наработанные динамические стереотипы апперцепции социальных ситуаций, стандартно приводящие к возникновению субъективно дискомфортного эмоционального состояния. Например, каждый раз, когда у кого-то из близких плохое настроение, пациент чувствует себя виноватым или, когда случается какая-то трудность на работе, пациент сразу же начинает испытывать подавленность.

На первом этапе психотерапевт сбирает информацию о таких ситуациях и стандартных реакциях пациента, а также интересуется когнитивным сопровождением данного стереотипа (мыслями о происходящем).

На втором этапе психотерапевт после мотивирующей части разъясняет пациенту, что нежелательное эмоциональное состояние возникает каждый раз в сходных ситуациях благодаря «ошибкам восприятия», то есть привычке к неадекватному пониманию ситуаций. И эту привычку можно изменить, если знать эти ошибки и отслеживать их, в последующем меняя восприятие на более адекватное.

Далее пациенту на его собственных примерах поясняется, какие «ошибки восприятия» существуют и почему, собственно, они являются неправильным и вредным способом интерпретировать происходящее. Сопровождается процесс неадекватного восприятия автоматическими негативными мыслями, которые сами по себе являются маркерами «ошибок восприятия». Также пациенту поясняют, что для каждой «ошибки» существует «противоядие» – более реалистический способ обработки информации, снижающий субъективный дискомфорт.

Отчасти по традиции, заложенной А. Беком, в СПП выделяются следующие типы «ошибок восприятия»:

1. Виновность (персонализация, излишняя ответственность) – привычка находить причину всех негативных событий в себе и собственной личности и обвинять себя по любому поводу. Реалистическое восприятие – искать причины негативных событий не только в себе, но и в других людях и стечении обстоятельств.

2. Избирательность восприятия – привычка фиксировать внимание на субъективно-негативных фактах и ощущениях и игнорировать позитивные. Реалистическое восприятие – отмечать как можно больше субъективно позитивных фактов и ощущений.

3. Сверхобобщение – привычка делать глобальные выводы о событиях и о себе на основании одного факта или единичного случая. Реалистическое восприятие – не давать обобщенные оценки, а отмечать конкретные факты, без дальнейших выводов.

4. Преувеличение – привычка субъективно увеличивать тяжесть отдельных неприятных событий. Реалистическое восприятие – снижать значимость случившегося, сравнивая его с другими трудными ситуациями.

5. Идеализация (черно-белое мышление, дихотомическое мышление) – привычка воспринимать людей и события только в рамках жестких дихотомий (либо ужасно – либо прекрасно, либо любовь – либо ненависть и т. д.). Реалистическое восприятие – формировать промежуточные, мозаичные, сбалансированные оценки, учитывающие различные аспекты происходящего.

На третьем этапе пациенту разъясняют алгоритм торможения «ошибок восприятия».

Во-первых, пациент должен отмечать начальный этап появления эмоции в различных социальных ситуациях и делать паузу для более реалистичной оценки обстоятельств.

Во-вторых, пациент должен сосредоточить сознательное внимание на определении того, какая «ошибка восприятия» допущена в данный момент», для чего он пытается проанализировать ход собственной мысли, сверяя его с предоставленными психотерапевтом стандартными описаниями обработки информации.

В-третьих, после определения «ошибки» пациент должен использовать для интерпретации происходящего соответствующий способ реалистического восприятия.

В-четвертых, пациент должен оценить изменение своего эмоционального состояния после проделанных мероприятий и позитивно подкрепить собственные действия (похвалить себя за успешные действия и настойчивость).

После разъяснения общего алгоритма психотерапевт на конкретных ситуациях из жизни пациента разъясняет интроспективный процесс, который должен происходить. Далее пациенту предлагается вслух поупражняться в реализации техники на других примерах.

На четвертом этапе пациенту дают «домашнее задание» по тренировке данной техники и бланки для самоконтроля.

Когнитивная терапия А. Бека основной акцент в коррекции восприятия делает на контроль и изменение автоматических мыслей, а также на эмпирическую проверку допущенных мыслительных искажений.

Надо сказать, что торможение неадаптивных динамических стереотипов апперцепции при использовании разработанной в СПП техники во многом происходит благодаря тому, что в начальной стадии в них «вклинивается» другой, заранее «заготовленный» динамический стереотип (рече-мыслительный процесс поиска и классификации «ошибки»), сопряженный со значительными интеллектуальными усилиями, которые в данном случае выступают как условный тормоз. Дальнейшие действия пациента, связанные с усилиями по формированию «реалистического восприятия», постепенно формируют конкурентные по отношению к исходному стереотипы апперцепции.

Такой подход к торможению нежелательного поведения неосознанно используют многие психотерапевтические школы. Например, трансактный анализ Э. Берна предлагает пациенту разделять все свои действия, мысли и чувства на принадлежащие якобы существующим разным внутрипсихическим инстанциям: «Родитель», «Ребенок» и «Взрослый». При возникновении дискомфорта пациент должен определить, от какой из конструкций исходит его поведение, и сопоставить его уместность с контекстом ситуации. Обычно «Ребенок» и «Родитель» неуместны, а нужно вести себя как «Взрослый». Рече-мыслительный процесс классификации собственного поведения и поиска более конструктивной «заготовленной» реакции и выступает условным тормозом для неадаптивного поведения.

Примерно на тот же психический механизм опирается психотерапевтическая работа с так называемыми защитами в гештальттерапии. Пока интеллектуально и эмоционально индуцированный пациент сообразит, какой из типов «защиты» он сейчас использует: ретрофлексию, проекцию, интроекцию или конфлюэнцию – и как ему все это «осознать», «ассимилировать» и «заменить прямым самовыражением», любая, даже сильная эмоция начнет стихать. Некоторые направления гештальт-движения используют еще большее количество сложносочиненных «защитных номинаций».

2) «Торможение внешних реакций»

Эта вариация техники «Реакция на провокацию» применяется в случаях, когда торможению должны быть подвергнуты внешние действия пациента, имеющие навязчивый характер. Чаще всего это поведение при различных зависимостях: игровой, алкогольной, алиментарной. Особенностью таких ситуаций является то, что функционирующая при зависимости доминанта обычно бывает очень интенсивна и любые усилия, направленные на борьбу с ней, только увеличивают патологическое влечение в соответствии с законом функционирования доминант. То есть, когда пациент пытается противостоять дезадаптивному желанию, оно только усиливается. Поэтому в СПП применяется следующий обходной маневр.

Психотерапевт собирает информацию о дезадаптивном стереотипе и запускающих его стимулах. Составляется список этих стимулов. Психотерапевт совместно с пациентом решают, какое субъективно неприятное для пациента действие будет использовано для торможения нежелательного поведения. Далее пациенту даются инструкции о том, что нет необходимости полностью запрещать себе навязчивое поведение. Достаточно при появлении уже очерченных пусковых стимулов делать пуазу и совершать субъективно неприятное действие непосредственно перед навязчивым. Например, перед тем как у пациента с избыточным весом появилось сильное желание нарушить диету, он должен выпить литр минеральной воды, а потом, если сохраняется желание, уже приступить к еде. В качестве субъективно неприятных действий может использоваться физическая нагрузка или пауза для записи в «пищевой» дневник.

Благодаря таким действиям происходит конкурентное торможение дезадаптивного динамического стереотипа и негативное подкрепление нежелательных реакций. Применение техники позволяет существенно снизить вероятность навязчивых действий.

Данная техника перекликается с аверзивными техниками поведенческой психотерапии и техниками контроля стимула.

3) «Вербализация дискурса»

Как показывают данные многих исследований, «знания и эмоции до определенной степени независимы друг от друга»⁷³⁸. Иными словами, «сознательные установки» (или динамические стереотипы «картины») человека могут противоречить его действительному отношению к предмету (то есть его апперцепции и динамическим стереотипом «схемы»). Случай этот весьма распространенный и представляет собой «перверсионный» дезадаптивный механизм; он получил широкое толкование в феномене «предрассудков» социальной психологии⁷³⁹.

Диагностировать этот факт зачастую сложно, особенно если он не был спровоцирован какими-то событиями в жизни пациента. Однако само наличие данного противоречия уже является существенным фактором дезадаптации. В последнем случае можно сразу переходить к вербализации дискурса. В случаях же, когда указанное противоречие не проявилось, но служит дезадаптации, психотерапевту следует исподволь начать эту вербализацию, постепенно вовлекая в это и самого пациента.

После того как дискурс вербализирован пациентом, последний или переживает его редукцию или, что случается чаще, необходимы дополнительные меры со стороны психотерапевта, которые заключаются в переозначивании, введении в «картину» пациента дополнительной информации по вопросу, определении я-функций (см. выше), устранении обобщений и других особенностей речевого поведения пациента (см. ниже) и т. п. В ряде случаев целесообразно обеспечить формирование оппозиционного дискурса.

Интеллектуализацию используют в психоанализе, эффективность этой меры вполне очевидна, хотя возможны и сшибки, поскольку «развернутая» (увеличение «объема», то есть числа элементов) таким образом конструкция (аберрации «картины») может внезапно «свернуться» (резкое снижение «объема» до одного элемента, что резко увеличивает «интенсивность»), и тогда возникает эффект детонации. Поэтому злоупотреблять этим механизмом не следует, если же он все-таки использовался, то целесообразно формировать новые доминанты на основе тех или иных элементов «картины», полученных во время «развертки».