Как только Олег открыл глаза, увидел знакомые очертания комнаты, соскочившую со второго крючка справа занавеску, он понял — сегодня!

Легким холодком пробежало восхитительное чувство — сегодня. Сегодня. Тот самый день. Почему он тот самый? — пробовало удивиться что-то внутри, далекое и отчужденное. Потому! Все его, существо знало — именно тот. День, когда должно случиться самое главное в жизни.

Сколько времени? Зеленые, помаргивающие цифры показывали семь тридцать четыре. До доклада профессора Шолоковского оставалось еще пять часов двадцать шесть минут.

Олег вскочил с кровати и первым делом бережно достал из тумбочки вещь. Купить эту штуку было нелегко. Ха, тогда он еще сомневался — нужна ли она будет? Для чего? Смуглый продавец, заглядывая в глаза, тихо говорил: поверь, это очень, очень нужно тебе…

И сегодня, да-да, именно сегодня, он понял. Так и должно быть! Это же ясно как… день!

Душ, завтрак, все наскоро, не главное…

Олег еще раз осмотрел вещь. И вновь до ускоренного биения сердца, до кружения головы — сегодня.

Он положил вещь в дипломат, закрыл.

Почти восемь. Нужно успеть заехать в лабораторию, забрать схемы и прочее, получить последние — вот уж точно последние! — инструкции. Педантичность Валентина Львовича, пожалуй, равнялась его гениальности. А затем…

Владимир Георгиевич, глава безопасности шестого участка города, и располагавшегося на нем здания закрытого военного научного ведомства (с большим конференц-залом), снял трубку и набрал номер начальника областной милиции.

— Полковник ФСБ Пращин, — представился он, — Станислава Семеновича.

Подождал немного и заговорил в бубнящую трубку:

— День добрый, Станислав Семенович. Пращин тебя беспокоит. Насчет сегодняшнего доклада Шолоковского… Ага… С десяток покрепче… Да-да, входы и так… Нет, внутри я своих, там все равно дежурят… Да, усилим, а твои на всякий случай… Слушай, и еще ОМОН пускай тоже дежурит усиленно сегодня, пока не закончится все… Откуда я знаю? Сверху приказ спустили… Ага… Ну добро, Семеныч, добро… Все, отбой.

Владимир Георгиевич положил трубку и потер лоб. И чего ему всякие защитники прав человека и противники клонирования сегодня в голову лезут? Дрянь. Не к ночи, а тем более не ко дню.

А вдруг? Из-за них вся кутерьма?

Пращин тряхнул крупной седой головой. Брр. Нажал кнопку на селекторе:

— Леночка, можно кофе покрепче? И позови капитана Иванова.

…Тоже еще, защитники человека…

Лаборатория располагалась в здании с каким-то военным ведомством, он не очень хорошо знал каким именно.

— Доброе утро, Олег Ильич, — поздоровался с ним сержант на «вертушке».

— Доброе, — улыбнулся он в ответ. — Отличный день?

— Как обычно, — пожал плечами сержант и освободил «вертушку».

— Поверь, день сегодня будет отличный!

Оставив сержанта удивленно смотреть ему в спину Олег простучал ботинками по лестнице и, пройдя по длинному коридору, зашел в неприметную (таких тут десятки) дверь, обитую коричневым дерматином.

Удивительно, в лаборатории его встречала только лаборантка Лариса.

— Валентин Львович уже уехал, — сообщила она.

Внутри у Олега неприятно царапнуло.

— Давно?

— Да собственно он и не заезжал сегодня. Позвонил, напомнил, чтобы отдала вам все заготовки. Вы знаете, Олег Ильич, по-моему, он чего-то боится.

Он посмотрел на Ларису, испытывая непонятное радостное удивление внутри:

— Почему ты так думаешь?

— Ну, не знаю, — замялась она. — Голос какой-то… странный. И вообще последнее время как-то Валентин Львович себя вел… тоже странно. И еще он, когда говорил по телефону, произнес… что мол дай Бог завтра нам нечего будет бояться. Вот.

— Прямо вот так? — иронично поднял брови Олег.

— Точно так и сказал.

— Выбрось все это из головы. И давай собирать, что мне надо взять с собой.

— Да все уже готово, — заверила Лариса. — Только вам еще надо посмотреть сообщение на своем компьютере. Валентин Львович просил обязательно напомнить.

Хм. Олег подошел к столу, включил монитор (на ночь системник он не выключал). На рабочем столе лежал значок с пометкой «Срочно! В. Л.».

Наверное, оно.

На экране в окне плеера возникло худое, обрамленное седыми волосами и бородкой, лицо Валентина Львовича Шолоковского. Позади профессора было темно. «Вчера вечером веб-камерой снимал», — подумал Олег.

— Добрый день, Олег, — раздалось из динамиков. — Извини за этот балаган. Меры предосторожности, потом сам поймешь. Лариса Сергеевна должна все тебе отдать, я утром еще позвоню, напомню. Теперь попрошу еще об одном. В верхнем ящике стола лежит железный обруч. Посмотри, вот такой же…

Профессор дотронулся до головы, и Олег заметил тонкую блестящую проволоку поперек лба, у самых волос.

Он наклонился, открыл ящик и достал хрупкий, ободок с прикрепленной небольшой коробочкой.

— …прошу тебя, — продолжал Валентин Львович, — надеть его, как только найдешь. И не снимать до конца нашего сегодняшнего доклада. Это очень серьезно!.. Ну, ни пуха. Не опаздывай! Завтра, то есть сегодня, очень важный день…

Плеер высветил черный экран: запись кончилась.

Вот черт! Олег повертел тонкий обруч, что еще за причуды? Хотя, не наденешь, шеф будет недоволен, обидится или наоборот рассердится. Вот и думай: то ли выставлять себя дураком, то ли профессор снова открыл нечто непонятное, но ужасно важное? И без этой вот фигульки ничего не выйдет.

Он отрыл дипломат и, прежде чем положить туда ободок, дотронулся до холодного железа вещи…

Главред уставился маленькими красными глазками, спрятанными за стеклами золоченых очков, на Желтова. Тот всегда ощущал себя неуютно под таким «артиллерийским» взглядом. Бухает, похоже, наш главред, бухает.

— Сегодня в час дня Шолоковский дает закрытую пресс-конференцию. В «Военнауке». И, главное, делает на ней очень важный доклад. Понял?

— Что? И о чем? — вопросом на вопрос ответил Желтов.

— А вот это, Леша, я и хочу узнать, — главред похоже даже не моргал. Как удав. Красноглазый.

— А как я попаду-то туда?

— Думай, Леша, думай! — повысил голос удав. Не в духе, точняк с похмелья.

— Могу идти думать?

— Чтоб репортаж был. Как хочешь, но чтобы у нас первых! — в спину ему закричал главред.

Леха Желтов аккуратно прикрыл дверь.

Вот, блин, попал под горячую руку! Туда же не проберешься, в «Военнауку» эту чертову! Денек, блин!

К серому двухэтажному, из-за ширины выглядевшему приземистым зданию Олег добрался только в десять восемнадцать, несмотря на то, что идти было несколько кварталов. Профессор оставил на его долю достаточно много всяких таблиц, схем и диаграмм, распечатанных на широкоформатном принтере. Да плюс большая коробка с макетами, как было написано на ней. Макетами чего, Олег не знал. Хотя смутно догадывался конечно. Вернее подсмотрел. Мозга, нейронов… Что же профессор задумал?

Да еще дипломат, ноутбук…

Неважно, неважно. Олег пробежал эти кварталы даже не подумав о возможности поймать такси. Чем ближе становились, почему-то заветные, тринадцать часов, тем больше Олег испытывал некий трепет, словно чего-то страшился. Нет, не то — не страшился…

Это он, это внутри, это сегодня.

На входе его остановили два дюжих молодца в камуфляже и с автоматами.

— Что несем?

— Я Муромцев Олег Ильич, ассистент профессора Шолоковского.

— А это что? — довольно бесцеремонно прервал его молодец справа, указывая на коробку.

— Это для доклада. И вообще, что происходит? Я ассистент проф…

Второй охранник нажал на кнопку висящей у плеча рации и проговорил в микрофон:

— «Вход-один» — главному. Тут какой-то тип, говорит ассистент. При нем запечатанная коробка серого цвета. Досматривать?

— Главный — «входу-один». Пусть подождет, — проскрипела рация.

— Ждите.

Олег подумал про дипломат. Что если начнут досматривать? Что говорить тогда? И вообще для чего тут военные, или милиция, или кто они вообще? Он нутром почуял, что его рассматривают. Ну конечно, камера вон висит.

Рация на камуфляже охранника ожила и проскрипела вновь:

— Проверьте у него пропуск в лабораторию. Если Муромцев — пусть идет.

— Пропуск покажите, — обратился тот, что справа.

Олег достал из кармана пиджака серый пластиковый прямоугольник и протянул охраннику. Тот несколько секунд изучал, вернул обратно.

— Проходите.

Внутри Муромцева встретил человек в штатском, с армейской выправкой. ФСБ? Следуя за ним, Олег попал в большой зал, готовый для доклада. Горел свет, у дальней стены с висящим экраном для проектора разместился длинный стол, на котором стояло несколько компьютерных экранов. Олег здесь еще не бывал и с интересом смотрел на пока еще пустой зал. Вот это место.

— Располагайтесь. Профессор где-то здесь. Если нужно компьютер подключить, организуем. Дим! — позвал человек в штатском. — Помоги Олегу Ильичу.

Появившийся парень в очках протянул руку:

— Дима. Давайте комп.

Пока подключали ноутбук и выставляли штативы для бумажных плакатов, наконец появился шеф Муромцева — профессор Валентин Львович Шолоковский.

Увидев его, Олег ощутил огромное облегчение, словно боялся, что Валентин Львович исчез и не появится сегодня вовсе. И что-то сломается во всей этой жизни. А вот теперь все стало нормально. Теперь можно и…

— Олег! — крикнул профессор от самой двери. — Вы сделали то, что я просил? Надели экран? Обруч?!

Вот черт! Издали Муромцеву показалось, что Шолоковскому сильно не по себе.

— Сейчас, Валентин Львович!

Олег открыл дипломат и достал тонкий ободок с коробочкой. Глупость, конечно. Зачем это одевать? Вот если взять вещь…

В зал вошло несколько человек в серой милицейской форме. Олег торопливо захлопнул дипломат, секунду вертел в руках проволочную окружность, надел на голову…

…Мир покачнулся. Нет, не то чтобы что-то сильно изменилось, но у Олега на словно миг закружилась голова, а в груди разлилось странное чувство: что-то не сделано, что-то он забыл. Он вдруг понял, что очень одинок во всем этом пустом зале.

— Как самочувствие? — спросил, подходя Валентин Львович. И выглядел он теперь заметно приободрившимся.

— Да нет, все нормально, — ответил Муромцев, — душно наверное.

Шолоковский внимательно смотрел на него.

— Вот и хорошо. И помни: не снимай, — тихо, так чтобы слышал только Олег, сказал профессор. — Пока все не закончится.

У Олега вновь закружилась голова, только теперь он точно знал от чего: он просто не понимал шефа! Тот делал нечто важное: проводил новый эксперимент, или подтверждал какую-нибудь новую теорию, или… Но что он делал, Олег не понимал! Хотя считал себя первым и едва ли не единственным ассистентом профессора еще со времени открытия им Кей-излучения. Последние семь месяцев они вплотную изучали источники возникновения этих странных волн, их свойства, способы распространения и многое другое, и делали это вместе! Можно сказать, Олег был правой рукой Шолоковского в любых исследованиях. Разумеется, шеф вел собственную переписку, отсылал запросы в другие лаборатории, институты… Но, как правило, потом Муромцев знакомился с их ответами. Он всегда был в курсе дела. Всегда!

Но не сегодня. Логика сегодняшнего поведения профессора ускользала от него.

— Олег, если ты тут все закончил, — Валентин Львович взмахнул рукой, — я попрошу тебя еще об одном. Вот список, проследи кто подъезжает, и поотмечай, пожалуйста. Мне нужно для доклада. Очень!

— Валентин Львович, я не совсем понимаю, всего этого…

— Так надо, Олег. Ты поймешь сегодня, почему все так. Обещаю. Сегодня особенный день и прожить его надо по-особенному.

Ничего не скажешь — объяснил!

— Думаешь, пустят? — спросил водила Серега.

Хотя в голосе сквозила издевка, Леха ответил:

— Посмотрим. Если не попробую, удав меня отымеет.

— Кто? — удивился Серега.

Леха махнул рукой — проехали, вылез из «девятки», подумал секунду, оставил большой «Кодак» на сиденье, сунул в карман маленькую мыльницу «самсунг». Диктофон на месте… Да, не надышишься все равно.

— Гляди! — посоветовал он Сереге, хлопнул дверкой и зашагал к серой коробке «Военнауки».

У входа дежурили «реальные амбалы». Таких после армии бандюки любят к себе брать.

— Я… — начал было Леха.

— Репортер? — глухо поинтересовался один. — Из «Новости-Экспресса»?

— Да, — ошарашено ответил Желтов.

— Проходи.

О, блин! Лехе стало не по себе. Такого с ним еще не бывало. В лучшем случае он ждал просто совета идти подальше. Черт, удача? Не, что-то здесь нечисто, что-то не так. Напутали? Ждали? Черт!

Два часа пролетели незаметно. Олег добросовестно продежурил их в коридоре, неподалеку от входа, отмечая подъезжающих. Он даже не догадывался, кого Валентин Львович ждал. Сказать в двух словах: цвет науки. Самые видные ученые: физики, химики, биологи, историки. Даже парапсихологи!

Олег удивлялся все больше. Он думал что знает о чем будет сегодняшний доклад, но, похоже, он знал не все. А может и ничего!

С некоторыми из приезжающих гостей Муромцев был знаком лично. С ним здоровались, он здоровался, пожимал руки и показывал, как добраться до зала. Несколько раз пришлось отшучиваться насчет ободка на голове.

Вместе с тем, он чувствовал себя все больше не в своей тарелке. Странное тревожащее чувство одиночества и недоделанности все явнее грызло изнутри. Что же он забыл, чего не сделал?

Кое-кого из прибывших Олег не знал, а иные казались ему очень подозрительными личностями. Хотя… Тут же армия. ФСБэшники, может даже еще кто.

Двенадцать пятьдесят восемь.

Олег осмотрел пустой (не считая охраны) коридор, быстрым шагом направился в зал. У самых дверей его вежливо остановили.

— Прошу вас сдать все колюще-режущие предметы, авторучки, карандаши, оружие…

Олег непонимающе уставился в спокойное лицо. Потом протянул карандаш.

— А в чем дело?

— Извините, приказ. По просьбе профессора Шолоковского.

— Но я ассистент профессора, Муромцев.

— Еще раз извините, но… Больше ничего нет, надеюсь?

— Нет у меня больше ничего, — Олег провел руками по карманам. — Только карточка вот, и все.

— Проходите.

В третий раз Олег за сегодняшний день испытал головокружение. Все-все, собраться. Прежде всего — доклад. Который уже почти начался!

Олег проскользнул вдоль стены и встал в тени, у освещенного светом стола. Шефа пока не было. Но зал заполнен битком. Шолоковский, гений. Говорили, что за Кей-излучение ему обязательно дадут «нобелевку». Шутили: как только придумают в какой номинации. И он, Олег Муромцев, ассистировал Шолоковскому тогда. Ассистировал вроде и сейчас. Но в чем?… Скорей бы.

Олег вытер со лба капельки пота. Внутри все начинало тихонько дрожать.

Один час три минуты.

Зал выдохнул. Валентин Львович Шолоковский внезапно появился в ярко освещенной части зала и стремительно направился к кафедре. Лицо профессора было хмурым, взволнованным, но говорить он начал уверенно.

— Добрый день, уважаемые присутствующие! Рад видеть здесь знакомые лица, рад, что все вы откликнулись на мое приглашение. Сразу хочу извиниться за столь стремительное развитие событий. Понимаю, что оторвал многих из вас от важных исследований, срочной работы. Извините.

Шолоковский прижал руку к груди и чуть поклонился.

— Я думаю, что вы все поймете в ходе сегодняшнего доклада. Надеюсь, что мой предыдущий опыт позволит сегодня завоевать ваше внимание и понимание, несмотря на то, что многое из сказанного сегодня будет звучать фантастически, нереально, может быть даже абсурдно. Тем не менее, большинство изложенного будет подтверждено фактами, расчетами и вычислениями, часть которых была выполнена вами по моей просьбе. Настало время объединить их в единую массу, и попытаться слепить из этого крепкий ком истины, сколь бы парадоксальной она ни была. Но как говорил великий Галилей: все-таки она вертится! И ведь действительно вертится. Пришло время взглянуть на привычные вещи под новым углом. Если у вас не будет возражений, то я, пожалуй, начну. Да? Что?

— Добрый день, профессор, — в середине зала поднялся высокий черноволосый человек. Олег узнал Праскова, биолога с мировым именем. — Простите, но к чему все эти меры: у меня отобрали золотой именной «Паркер». Мне не жалко, но чем я теперь буду хвастать?

В зале рассмеялись.

— Ох, действительно. Добрый вечер, Алексей Дмитриевич! И еще раз прошу всех меня простить. Быть может, все это излишне, но по ходу моего доклада, вы, я надеюсь, поймете мои опасения, и что они вполне обоснованны. Скажу больше: я вынужден принять все эти меры, поскольку всерьез опасаюсь за то, что не успею всего рассказать. И обещаю: все вам вернут по окончании сегодняшней нашей встречи!

По шуму Олег понял: в зале есть возмущенные подобной выходкой Валентина Львовича. Впрочем, о том, что шеф непонятно чего боится, он знал еще утром, в лаборатории.

— Друзья мои успокойтесь! — продолжал профессор. — Снова прошу вас дать мне возможность начать выступление, тогда ответы на ваши вопросы должны появиться сами. Я уверен, вы все поймете.

Зал понемногу успокоился.

— Спасибо. Итак, думаю всем известно, что полтора года назад нашей лаборатории удалось открыть некое явление, названное нами в рабочем порядке Кей-излучением. Тогда мы решили, что это излучение имеет естественный, так сказать природный характер. Мое сегодняшнее выступление посвящено более чем годичному исследованию этого явления. Я упустил много времени, слишком много, проверяя и перепроверяя получаемые данные. В этом мне помогали некоторые из вас, спасибо. Повторюсь, выдвигаемые мною гипотезы фантастичны, но, ознакомившись с результатами наблюдений и опытов, других выводов я сделать не могу…

Странно, подумал Олег, очень странно. Да, разумеется, есть необычные факты в наших исследованиях, но в принципе ничего фантастичного.

— …Для начала мне хочется рассказать вам нечто новое о Кей-излучении. Итак, первая гипотеза. Полную раскладку вычислений и расчетов вы сможете получить чуть позже, а пока… Из школьного курса физики известно, что любое явление, свет, звук, иные излучения имеют волновую форму, так сказать, жизни. Все они различаются, по сути, всего лишь несколькими величинами: частотой на которой существуют, длиной, модуляциями… Повторюсь, все эти сведения — в простейшей, разумеется, форме — содержатся в школьной программе. Если продолжить изучение физических явлений дальше можно узнать чуть больше об видах, структуре волн, но что-то новое в этих процессах найти чрезвычайно сложно. Разумеется, я в курсе открытий ряда явлений, не отвечающих волновому принципу, но все они так или иначе создают нечто, благодаря чему мы их видим или слышим. То есть, опять-таки волны. Так вот, исследуя Кей-излучение, проводя эксперименты, замеры, довольно сложные опыты можно прийти к удивительному, но единственному выводу — этот вид излучения всего лишь остаточное явление, так сказать круги на воде, от каких-то абсолютно непонятных, попросту фантастических процессов! Абсолютно непонятно как возникающих, физических, химических, биологических или еще каких по своей природе!

— Но, позвольте, профессор, — раздался среди взволнованного шума голос.

— Именно! — повысил голос Шолоковский. — Именно это я и хочу сказать, формулируя свою первую гипотезу: перед нами открывается некий параллельный мир, оказывающий, тем не менее, определенное воздействие на наш. Кей-излучение, вот это воздействие, долго не замечаемое нами, непонятное, загадочное, но все же открытое, позволяющее исследовать себя. Принадлежащее нашему миру.

— Но почему Вы думаете, что открыли параллельный мир?

— Потому, что даже если явления, вызывающие Кей-излучение, принадлежат миру людей, то на очень многое человеку придется взглянуть иначе и мир перевернется!

Шолоковский вскинул руки вверх, призывая к тишине, обрывая десятки вопросов.

— Нельзя останавливаться сейчас. Вопросы чуть позже. Извините, но мне нужно торопиться. Позвольте представить вам моего ассистента, Олега Ильича Муромцева.

Олег пригладил взмокшие волосы и шагнул к профессору, раздались хлопки в зале.

— Он был моим помощником на протяжении последнего времени. Многое знает о Кей-излучении, большинство расчетов — его рук дело. Так же им составлена карта неоднородности и распределения по земной коре Кей-излучения. Я попрошу вас, Олег Ильич, вкратце рассказать о наших опытах и продемонстрировать полученные результаты.

Шолоковский отошел от кафедры, приглашая занять его место.

Муромцев ощутил, как тепло разливается по телу. Шеф мог бы и сам рассказать, но просить его. Волна благодарности захлестнула Олега.

— Здравствуйте, — обратился он к залу. — Валентин Львович просто дает мне шанс засветиться. Сразу хочу сказать ему большое спасибо. А у всех вас попрошу минутку, у меня в компьютере слайды, я сейчас запущу.

Олег вернулся за ноутбуком, водрузил его на кафедру (хорошо, шнура хватило), и быстро нашел нужную папку.

Он возможно коротко рассказал о проведенных опытах, об общей неоднородности фона Кей-излучения, о местах особой плотности, привел данные спутников.

— Наши первоначальные исследования и замеры мест особо сильного фона Кей-излучения нуждались в подтверждении. Разумеется, установленное даже на военных спутниках оборудование не позволяет создать исчерпывающую картину. Однако, используя имеющееся возможности, мы можем смоделировать подобную карту, — Олег щелкнул клавиатурой, и на экране появилась большая карта мира с нанесенными обозначениями, — обратите внимание, красный фон — места особо сильного Кей-излучения, желтый — средней степени и коричневый — слабого Кей-излучения. Отсюда общий вывод: наиболее сильное излучение проявляется в местах проживания человека. Никакие иные природные факторы: геомагнитные разломы, стыки материковых плит, границы водоразделов не влияют на него. Спасибо за внимание.

Раздались негромкие аплодисменты.

— Замечательно, — похвалил профессор выступление Олега. — Но теперь мы несколько сменим нашу тему, и послушаем еще одного моего помощника, пусть не такого, как Олег Иванович, но его данные невероятно важны для дальнейшего хода нашей встречи. Виктор Анатольевич, прошу вас.

Вышедший под свет ламп человек был одет в джинсы и старый свитер грубой вязки. Тем не менее, большинство собравшихся знали его как видного исследователя человеческого мозга, доктора медицинских наук Шацкого.

— Добрый вечер! На самом деле я не знаю, для чего понадобился сегодня Валентину Львовичу, но он попросил меня рассказать немного о человеческом мозге. Что ж, человеческий мозг, одно из величайших творений эволюции, до сих пор остается для ученых «terra incognita» — «неведомой землей». Можно даже утверждать, что он менее познаваем, чем космос, и что именно мозг человека остается самой великой тайной уходящего тысячелетия. Это действительно так. Основные исследования проведены в области идентификации функций мозга, однако даже здесь отсутствуют подходы, отличающиеся от чисто «схематических». Биохимия нейронов, фундаментальных строительных блоков мозга, очень неохотно раскрывает свои секреты. Каждый год приносит новую информацию относительно электрохимического поведения нейронов. Причем всегда в направлении раскрытия новых уровней сложности. Ясно одно: нейрон является намного более сложным, чем представлялось еще несколько лет назад, и до сих пор нет полного понимания процесса его функционирования…

— Прерву вас, Виктор Анатольевич, — обратился Шолоковский к медику. — Я понимаю, что о мозге вы готовы говорить долго, но если возможно, все же покороче и попроще.

— Хорошо, — улыбнулся Шацкий. — Действительно я несколько увлекся. Тогда всего несколько фактов. Человеческий мозг содержит от пяти до двадцати миллиардов вычислительных элементов, называемых нейронами, а нейроны связаны сотнями триллионов нервных нитей, называемых аксонами и дендритами. Эта сеть нейронов и отвечает за все те явления, которые мы называем мыслями, эмоциями, познанием, а также и за совершение мириадов сенсо-моторных и автономных реакций. Пока малопонятно, каким образом все это происходит, но уже исследовано много особенностей физиологической структуры. Мозг является основным потребителем энергии тела. Включая в себя лишь два процента массы тела, в состоянии покоя он использует приблизительно двадцать процентов кислорода организма. Даже когда мы спим, расходование энергии продолжается. В действительности существуют доказательства возможности увеличения расходования энергии во время фазы сна, сопровождаемой движением глаз. Потребляя всего лишь двадцать — ватт, мозг с энергетической точки зрения невероятно эффективен. Компьютеры с одной крошечной долей вычислительных возможностей мозга потребляют сотни ватт. Не совсем верно полагать, как многие думают, что человек может использовать около восьми процентов своего мозга. На самом деле человек каждодневно использует весь его потенциал. Различные исследования показали, что даже для выполнения простого задания активизируются практически все отделы головного мозга…

— Но можно ли говорить о том, что человек использует весь потенциал своего мозга, всю энергию его деятельности? — спросил Шолоковский.

— Трудно сказать, — ответил Виктор Анатольевич. — Скорее всего, нет, хотя пока это не изучено настолько, чтобы делать окончательные выводы. Мозг ведь работает круглосуточно, спим ли мы, работаем… Потребление энергии не зависит от этого…

Олег слушал Шацкого с возрастающей тревогой. Что же все-таки он не сделал? Отчего так неспокойно? Сердце гулко билось в груди. Что же, что?!

Шацкий тем временем продолжал рассказ: «…Аксон может быть как коротким, всего в одну десятую миллиметра, так и превышать длину более метра, распространяясь в другую часть тела человека…»… Удивительно…

Валентин Львович ассистировал доктору медицины: подавал принесенные Олегом в коробке модели мозга.

Наконец Шацкий закончил свое выступление:

— Академик Бехтерев однажды заметил, что, постигнув тайны мозга, человек разгадает тайны Вселенной. Даже если это и преувеличение, то не такое уж большое. Другое дело, что, скорее всего, в ближайшем будущем мозг вряд ли откроет ученым все свои тайны.

— Спасибо, Виктор Анатольевич, — поблагодарил его Шолоковский. — Теперь настало время второй гипотезы. Итак, мы выслушали выступление человека, всю свою жизнь посвятившего изучению мозга. Что же мы услышали? Я попробую конкретизировать. Мозг, имея небольшой вес относительно тела, расходует больше всего энергии. Человек не использует в каждый конкретный момент весь потенциал своего мозга, хотя энергия, получаемая им, тем не менее, расходуется практически постоянно. Ни один из органов человеческого тела природа не защитила так надежно, как мозг. Он находится за броней из костей черепа, окружен специальной жидкостью, кровь в него подается не пульсирующей, а плавно текущей… Получается что: весь организм работает только на мозг. Заметьте: не мозг для организма, а организм для мозга! Гипотеза номер два: источником Кей-излучения является человеческий мозг, вернее необъяснимые пока процессы, протекающие в результате его деятельности. Именно сюда же я отнес и огромную разветвленную сеть нервной системы, которая, по сути, является мощной антенной, способной принимать и передавать нечто, посредством открытого нами Кей-излучения!

В зале поднялся шум. Видные ученые, перекрикивая друг друга, старались задать Шолоковскому вопросы. Сам профессор напоминал сейчас, легендарного доктора Фауста: его глаза горели, волосы растрепались, но, он, не замечая ничего вокруг, властным движением рук прервал разгорающуюся бурю:

— Не время для вопросов. Дальше! Только дальше! Если бы для всего этого была придумана наука, то я бы сказал вам — все это научно доказано! Но науку эту нам еще только предстоит открыть…

Олег чувствовал, как пот градом катится по лицу. Шеф не в себе… или, может, это он не в себе? Все они, сидящие в этом зале? Ведь он сам тоже видел все эти результаты, но не смог просто сделать вывод. Быть может Валентин Львович еще раз докажет всем, что он гений.

Испытывая приливы непонятной дурноты Олег слушал, как профессор выдвигал следующую гипотезу… Он говорил о существовании мирового разума, информационного поля. Но лишь обрывки фраз долетали до горящего сознания Муромцева.

— …Это можно заметить наблюдая простейшие формы проявления коллективного разума: поселения пчел, муравьев, поведения косяков рыб, или больших стай птиц. Схожим бывает поведение близнецов, объединенных словно одной судьбой, одним подключением к этому инфополю… два человека одновременно делают схожие открытия, находясь за тысячи километров друг от друга… чтение мыслей, гипноз, ясновидение, предчувствие, интуиция — это ли не проявления кратковременного подключения к единой базе данных, единому мозгу… раздвоение личности всего лишь ошибочная идентификация внутри поля, двойное подключение…

Зал то взрывался бурей негодования, то восторженно и почтительно замирал, словно околдованный доводами и пояснениями профессора. Шолоковский стремительно срывал вывешенные схемы и диаграммы, доказывая, демонстрируя, убеждая в невозможном…

— Но и это еще не все! — напряжение в зале достигло пика: казалось сам воздух дрожал раскаленной струной.

Шолоковский открыл разом несколько диаграмм и карт.

— Вот мое последнее открытие. Взгляните: это все реально, как бы невероятно не выглядело. На этой карте места особой активности Кей-излучения. Здесь возможно зафиксировать его пучки, направленные, подчеркну, пучки. Каким образом стало возможным проделать это, еще предстоит изучить. И что самое невероятное — эти волновые отражения загадочных процессов, выявлены там, где нет человека, хотя все эксперименты говорят, что Кей-излучение — результат работы мозга! И направлены эти пучки в противоположные стороны! Один к нам, на Землю, а другой туда, — профессор указал наверх, и Олег, как и все в зале проследив за вытянутым пальцем посмотрел в потолок. — Это место — пирамиды, друзья мои. Великие египетские пирамиды! Предпоследняя гипотеза! Слушайте: некто или нечто посылает поток информации на землю, управляя гигантским компьютером, где люди, а вернее их мозги, являются всего лишь транзисторами, обрабатывающими эту информацию. Транзисторами, связанными Кей-излучением в единый механизм. Вы можете сказать, что это выдумки… У меня есть куски обработанных волновых пакетов. Я не смог дешифровать их даже с вашей помощью Николай Николаевич, но ведь вы сами анализировали их и прислали мне ответ. Это, несомненно, кодированное сообщение, с четко выраженной структурой кода! Это мы с вами, Григорий Алексеевич, производили замеры у пирамид. И не зря с древних времен им придавали такое значение, не случайно в пирамидах происходят странные, необъяснимые явления! Там само время словно останавливает бег!

В зале стояла мертвая тишина, но профессор Шолоковский все равно кричал. Голова у Олега кружилась от нахлынувшей информации и понимания? — или непонимания? — происходящего. Он обхватил ее руками, он попытался вытереть со лба пот. Что это? Ах да обруч.

Муромцев снял с мокрых волос тонкий ободок. Сейчас он только вытрет и снова…

Будто что-то щелкнуло в голове. И все стало на место. Все правильно, ведь сегодня — тот самый день!

ТОТ! САМЫЙ!

Как он мог забыть об этом? Как?

Олег нагнулся и откинул застежки дипломата, поднял крышку, сунул внутрь руку. Разумеется вещь была там.

Он достал пистолет, осторожно, под столом. «Но ведь здесь полно народа!» — возмутился некто внутри. «Заткнись! Какая разница? Нет никакой…»

Шолоковский тем временем продолжал свой доклад:

— А теперь последнее. Потом думайте что хотите, пользуйтесь всеми моими расчетами и экспериментами. Всем. И вы придете к такому же выводу. И будете, как и я сейчас, под прицелом. Последняя гипотеза. Абсурдная, но другой я не вижу. Динозавры вымерли не потому, что гигантский метеорит упал на землю, и не потому что им было нечего есть. Единственное объяснение в том, что некто увидел: его компьютер устарел и пора делать новый, мощнее. И процесс эволюции двинулся дальше, возник человек… Меня можно поднять на смех, но я верю: некто следит за нами и знает: в его компьютере есть бракованные транзисторы. И их нужно удалить. Он может просто приказать им умереть. Или сойти с ума… Именно поэтому я так боялся не успеть сказать вам все это. Именно поэтому я собрал вас всех в последний момент в неизвестном вам месте и отобрал ваши паркеры… Так ему сложнее добраться до меня. Но теперь это уже не важно… Разумеется, он знает, что я знаю о нем, но вот это, — профессор указал на ободок на голове, — не дает ему возможности приказать мне умереть. Я знаю как его блокиро…

В этот момент Олег сделал три стремительных шага, поднял руку с пистолетом и выстрелил Шолоковскому в голову. «Самое важное!..»

Выстрел гулко ударил по ушам.

— Нет клонированию. Защитим права человека! — зачем-то сказал Муромцев.

И выстрелил себе в висок…

Владимир Георгиевич, смотрел на дрожащего человека.

— Добрый день, — он взглянул на лежавший перед ним листок, — Алексей… Желтов. Я полковник безопасности Пращин. Я знаю, что вы сегодня были на… ну вы понимаете. Это я велел вас пропустить. Считаю, так сказать, правильным. Хотел бы спросить вас об одном. О чем же вы собираетесь написать в своей газете по этому поводу?

— Не знаю, — тихо ответил Леха.

— Ну, сами то вы что думаете?

— Может шизофрения или наркотики. Он… был как ненормальный…

— Правильно, так все и есть. Вот пропуск, идите. Камеру и диктофон вам вернут позже… Он был ненормальным. Только, помягче как-нибудь, хорошо? И без подробностей. Все-таки имя. Гениальность часто граничит с болезнью… Жаль, очень жаль.

После того как журналист незаметно исчез за дверью, Владимир Георгиевич помассировал шею, потер глаза. Голова разболелась, кошмар. Защитники человечества, противники клонирования. Дурь. Лезет в голову с самого утра. Вот и «накаркалось». Хорошо хоть «прессу» оперативно удалили из зала…

Девять «двухсотых». Семь инфарктов сразу! Уму непостижимо. И ведь опять-таки не предел. Трое в реанимации, еще один в коме… Ученые, доктора наук. Губят себе здоровье в этих лабораториях, потом чуть что — мрут как мухи.

Он снял трубку телефона, набрал номер.

— Ильин? Пращин говорит. Десятую группу в лабораторию к… да… все что можно, совсекретно, разумеется. Выполнять!..

«…Сегодня, около семи часов вечера, произошла крупная авария на пересечении улиц Вторая Дачная и Дьяченко. В следовавшую по маршруту военную колонну врезались „жигули“ десятой модели. Водитель, тридцатидвухлетний Алексей Желтов, сотрудник известной газеты „Новости-Экспресс“, выскочил на встречную полосу, где столкнулся с головной машиной колонны „Военнауки“, двигавшейся на большой скорости. Вторая и третья машины колонны, также совершили столкновение и загорелись. Пожарные прибыли на место аварии спустя тридцать минут. К этому времени от горящих машин остались только каркасы. В аварии погибли четырнадцать человек. Что перевозили военные грузовики остается неизвестным, однако пресс-секретарь „Военнауки“ подполковник Демин заверил, что авария никак не скажется на здоровье людей и окружающей среды. Он подчеркнул, что никаких химических или биологически активных веществ не перевозилось. И у нас на связи главный редактор газеты, где работал погибший журналист Алексей Желтов, Станислав Семенков:

— За несколько часов до катастрофы, унесшей его жизнь, Леша звонил в редакцию и говорил, что у него есть новый, сенсационный репортаж. К сожалению, о чем он говорил… мы так и не узнаем: его последний материал… сгорел вместе с ним. Извините, мне тяжело говорить. Земля тебе пухом, Леша. Мы тебя помним.

Итак, напоминаю, сегодня в девятнадцать часов произошла крупная авария на пересечении Дьяченко и Второй Дачной, погибло четырнадцать человек. Виновником очевидцы называют журналиста известной газеты „Новости-Экспресс“ Алексея Желтова. Точные причины аварии пока неизвестны, делом будет заниматься военная прокуратура. Подробности катастрофы вы можете узнать всего через несколько часов: смотрите „Новости 24“ на нашем телеканале…».