Post scriptum

Гений может быть востребован только гением. Многие, в это хочется верить, способны воспринять гениальное произведение, но его Творец несравнимо сложнее любого, пусть даже лучшего, своего шедевра. Последний рождается из глубины внутреннего противоречия, внутренней противоречивости гениального человека. В разломе этого противоречия гениальной души сияет бездна, и свет, изливающийся оттуда, так остер, так ярок, так болезненно жгуч, что всякий ослепнет, глядя на него словно бы на пылающее в зените Солнце; ослепнет, так ничего и не увидев, так ничего и не поняв, так и не узнав, как глубока эта пропасть. Поэтому гений может быть востребован только гением.

Заветная мечта каждого человека – быть востребованным во всей своей полноте, принятым во всей своей противоречивости, сложности, со всем своим непостоянством, слабостью, верой, с болью и с радостью, в боли и радости. Мы хотим, чтобы нас любили такими, какие мы есть, такими, каковы мы на самом деле. В противном случае нам придется играть, паясничать, притворяться; нам придется поступать так, даже несмотря на едкую, подчас невыносимую боль лжи. Ведь больше всего на свете мы хотим быть любимыми, точнее, любить и быть любимыми. Но может ли любить гений? Какая любовь может утолить жажду любви подлинного гения? Кого может любить гений, если не гения? Поэтому гений может быть востребован только гением.

Из обжигающего света своей души, из этого пламени внутреннего горения гений прядет сияющие в кромешной мгле нити, которым суждено стать золотым руном его Искусства. Гению суждено сгореть в жерле искусства. Рожденный человеком, он не в праве, не в силах быть им. Его искусство больше, чем он сам, оно сильнее его, оно властвует и распоряжается Художником. Эту трагедию гениальной души можно лишь представить, ощутить же ее может только гений.

Но если гений, обреченный на вечную муку своего творчества, терзаемый внутренней болью своей неустанной работы, не переступит своего одиночества, своей человеческой трагедии, он будет бесконечно несчастен. И как же счастлив должен быть гений, востребованный гением Любви! Смертному неведомо это счастье. Что ж, остается только позавидовать Оскару Уайльду. Пусть спустя столетие, но это произошло. Теперь где-то там, на небесах, его душа, должно быть, ликует, как он и предсказывал в своем «Счастливом Принце». Теперь он востребован, востребован гением Любви, на подмостках театра Романа Виктюка.