Конский опыт

С другой стороны, в этом механизме работы психического аппарата есть, конечно, и здоровое, может быть, зерно. Здоровое, доброе, вечное. Именно благодаря этой своей способности возбуждаться «по корковым механизмам» (развитой у человека непомерно выше, нежели у меринов), по воспоминанию или по знанию, зачастую догадке о том, что удовлетворение возможно, мы способны совершать огромное количество действий, которые не детерминированы нашим собственным опытом непосредственно. Например, ученый не знает еще, что какое-то его открытие может дать какой-то искомый эффект. Однако же он ведет себя так, словно бы необходимый опыт у него существует. Он движим уверенностью, которая определяется его сознанием, его выкладками, его расчетами, его прогнозом.

Хорошо если так, но ведь в подавляющем большинстве случаев дело обстоит далеко не так оптимистично! В бесконечном множестве ситуаций мы ведем себя так, словно бы знаем о возможности некоего события, тогда как мы не знаем (не имеем непосредственного опыта), а только предполагаем, что это возможно. Зачастую эта игра сознания выливается в сущее сумасшествие! Полагая, например, что некто может меня любить (а гипотетически это, конечно, возможно), я рассчитываю, что он/она меня полюбит, должен/должна полюбить. На чем основано это убеждение, это требование? Чего оно стоит, в конце концов?! Надежда, питаемая иллюзией, иллюзия, питаемая надеждой, – вот что это такое!

Мое собственное желание полагается на допущения, осуществляемые сознанием, которые в сочетании друг с другом подобны взрывчатой смеси. Я одолеваю потенциальный объект своими нападками, своим ожиданием, но что толку? У меня нет возможности возбудить желание другого человека: он или воспаляется ко мне страстью, или нет. Чем я отличаюсь в этом случае от того мерина, который, не имея возможности оплодотворить самку, продолжает усердствовать?

Я помню некое переживание, я помню, что был любим (может быть, мамой или папой), я пытаюсь теперь «по корковым механизмам» воспроизвести прошлую ситуацию, но ведь это уже другая ситуация! Меня любил кто-то другой, кто-то другой испытывал ко мне нежность, страсть, сочувствие, а данный объект сделан совсем из другого теста, рассчитывать на его чувство к себе у меня нет никаких оснований. Однако же как могу я заметить эту ошибку, желая его любви на уровне подсознания (подкорки) и сдабривая попутно и весьма усердно это свое желание своими же соображениями, родящимися-роящимися в сознании? Нет, я не замечу ошибки, я буду усердствовать, но в данной ситуации – я мерин, а не жеребец, жеребцом я был где-то там, «в другой жизни».

Эх, раз, еще раз, еще много-много раз!

Впрочем, разжигаться по корковым механизмам далеко не всегда так приятно, как в случае с мерином Алексея Алексеевича. Разнообразные навязчивые мысли и действия, от которых страдают многие приличные люди, функционируют все по тем же корковым механизмам! Характерным примером является так называемый навязчивый счет: человек смотрит на цифры номера автомобиля, видит, соответственно, цифры и, поскольку это цифры, начинает их складывать. Доходит до смешного: он начинает чувствовать острую необходимость сложить, вычесть и перемножить номера всех автомашин, которые ему встречаются! Да, было бы смешно, если бы не было так грустно.

Иногда такие навязчивые мысли и действия приобретают оттенок настоящих ритуалов, когда человек, движимый страхом, вынужден совершать целую последовательность действий, прежде чем сможет, например, выйти из квартиры или войти в подъезд.

Впрочем, мы уже затрагивали этот вопрос, когда шла речь о приметах. Мы не преминем трижды плюнуть через левое плечо, если дорогу нам перебежала черная кошка; посмотреться в зеркало, если мы были вынуждены вернуться в квартиру; постучать по дереву, «чтобы не сглазить» и т. п. Во всех этих случаях мы оказываемся заложниками усвоенных нами в процессе воспитания страхов – несчастья, сглаза, того, что «дороги не будет» и т. п. Возбуждаясь по корковым механизмам, подобные страхи требуют от нас выполнения этих по сути совершенно бессмысленных действий.

Правда, приметы – это общепризнанные навязчивости, легитимные, можно сказать, а потому мы их ничуть не стесняемся. Если же у кого-то возникли особенные ритуалы, что называется, собственного производства, то тут уже не обнародуешь, смеяться будут. Вот человек с этими страхами и живет, с ними и мучается, вместо того чтобы обратиться за помощью к психотерапевту и от всей этой «нечисти» категорически избавиться.

Царство иллюзий

И сколько же таких ситуаций – по корковым механизмам! В каком бесконечном количестве случаев мы ищем то, чего нет! Мы ищем семейного счастья, полагая его возможным, поскольку в детстве, не зная истинных подводных течений в отношениях между своими родителями, мы видели, ощущали эту «семейную идиллию». Наше прежнее ощущение, которое (теперь мы знаем это на 99 %) было лишь иллюзией, лишь результатом специально разыгранного для нас представления или просто ошибочно расцененными нами отношениями, становится движущей силой. Полагаясь на это свое ощущение, мы строим замки на песке, стучимся в закрытые двери, надеемся на чудо, верим в возможность, продолжая возбуждаться и возбуждаться по корковым механизмам: «Другие же живут счастливо! Есть же счастливые семьи!» Где они? Кто эти «другие»? Сознание не задает себе этих вопросов после того, как подобные мысли побудили подкорку осуществлять новые и новые попытки достигнуть недостижимое, создать невозможное…

Мы с тем же успехом ищем социальной успешности, поскольку ощущали когда-то свой или чей-то социальный успех. Каждый из нас думал о ком-то: «Вот это успех! Вот это счастливая жизнь! Вот это настоящая самореализация!» Мы ощущали себя несостоятельными, глядя на чью-то состоятельность, которая, скорее всего (другой вариант вряд ли вообще возможен), была лишь внешней оберткой скрытой, а может быть, не понятой нами трагедии. Но это ощущение успешности было!

Возможно даже, это было наше собственное, личное ощущение успешности, когда гости, зашедшие на день рождения к кому-то из наших родителей, умиляясь, рукоплескали «блистательно» исполненному нами четверостишию Агнии Барто. В тот вечер, в тот миг мы были на вершине успеха! Но что это был за успех? Был ли это вообще «успех»? Конечно, то наше детское ощущение совсем из другой оперы, нежели нынешние потуги получить одобрительные отзывы коллег, заслуженную, как нам кажется, высокую (или «должную») оценку наших способностей и достижений. Но мы будем упорствовать, возбуждаясь по корковым механизмам: «Успех возможен!»

Игра нас с нами продолжается, дамы и господа, поторопитесь приобрести билеты! Зрелище будет увлекательным! Гладиатор попробует выжить!

Психологическая травма возвращается

Американские ученые, занимавшиеся психологической реабилитацией ветеранов войны во Вьетнаме, выяснили, что подсознание солдата, испытавшего сильное эмоциональное потрясение, связанное с угрозой для жизни, страдает от навязчивых переживаний, которые постоянно воспроизводятся его психикой. С чего бы? Война уже закончилась, мир…

Но не тут-то было! Нельзя не учитывать, что мозг живет по своим законам, а не по прописанным для него правилам. А эти законы гласят: если ваша жизнь подвергалась угрозе, то теперь вы должны всячески избегать ситуации, где эта угроза о себе заявила. И вот, чтобы не забыть эту ситуацию, психика с завидным постоянством нам о ней и напоминает. Подобные воспоминания всплывают сами собой, иногда прямо-таки захлестывают человека, вызывают у него страх, даже панику! Все это происходит по корковым механизмам.

Какие это могут быть ситуации? Это, конечно, не только война, но еще и пожар, ограбление, сексуальное насилие, смерть близкого, тяжелое заболевание, сопровождающееся приступами и пр. В результате подобных психологических травм у человека может сформироваться привычка постоянно, навязчиво проверять, закрыл ли он квартиру, выключил ли электроприборы, не заболел ли он чем-нибудь и т. п. Он регулярно испытывает тревогу, беспокоится, а подчас совершает огромное количество бесполезных действий, которые несколько снижают его озабоченность, но невроз от этого не только не уходит, а, напротив, лишь увеличивается.