Глава девятая
Одиноким предоставляется шанс…
Мне кажется, что я очень много работаю. Я вообще такая – трудолюбивая. Но пахать так, как Таня, даже у меня не получается: она работает на телевидении, ведет колонку в еженедельной газете, занимается переводами и пишет сценарии. А тут еще согласилась читать лекции по субботам в одном вузе. Я была в ужасе:
– Тань, ты с ума сошла, ты ведь вообще не отдыхаешь! Ты же все деньги потом на лекарства потратишь!
Ее ответ меня обескуражил:
– Да я не из-за денег. Я просто выходных боюсь. Мне обязательно их нужно занять чем-то и чтобы повод был из дома выйти. Понимаешь, в будни мне некогда думать о всяких глупостях, работы слишком много, и людей вокруг – тоже. А в выходные я остаюсь одна – у друзей семьи и дети, и как-то слишком очевидным становится мое одиночество. И такая тоска нападает, знаешь…
Знаю. Никого не хочется видеть, и при этом ты словно задыхаешься от одиночества. Кажется, ты никому не нужна, тебя никто не любит. Потому что если бы любили и помнили, то позвонили бы и спросили: «Как твои дела? Не одиноко ли тебе? Не грустно ли?»
Но сама ты не звонишь, потому что нет никаких сил ни с кем общаться, изображать заинтересованность в чужих новостях. И ты отказываешься от приглашения в гости или на вечеринку, потому что не можешь изображать веселье. И остаешься дома, с телевизором, в котором все краски жизни, и от этого блеска собственная жизнь кажется еще более блеклой.
Но сейчас мне не до телевизора. Через пятнадцать минут мы встречаемся с доктором Курпатовым. Я предложила Андрею увидеться в «Сёгуне» – там вкусно и народу немного. К тому же у меня VIP-карта. Мне ее вручили, когда мы как-то приехали сюда ужинать с другом.
Я сказала тогда: «Из всех японских ресторанов мы выбрали именно ваш. Наверное, мы заслуживаем какого-нибудь подарка?» Может быть, менеджер и удивился моей рассудительности, но подарил красивую золотую карту. А мы честно выполняем обещание: регулярно заглядываем в этот ресторан и приводим сюда друзей.
Я выбираю столик у окна. Интересно, кто-нибудь любит сидеть в центре зала? Не здесь, а вообще, в любом кафе или ресторане? Кстати, я заметила: если Андрей приходит на встречу раньше меня, то садится за тот столик, который обычно выбираю и я. Неудивительно: у нас хороший вкус и правильное представление об уюте. Хотя Курпатов вряд ли похвалит меня за такое обобщение. Хорошо, уточню: в моем понимании – правильное.
Курпатов появляется через минуту. Как всегда, сумка через плечо, доброжелательная улыбка, слегка усталый взгляд. А разговор с доктором на этот раз начинается с небольшой вводной лекции.
– Давай разделим одиночество как психологическое состояние и реальное одиночество, когда человека запирают в камере и держат одного, – Андрей с ходу предлагает внести ясность в предстоящий диалог. – Человек, лишенный общения, постепенно теряет рассудок и в поисках собеседника начинает разговаривать с тараканами. Вот это одиночество.
Причем он также сойдет с ума, если у него длительное время не будет возможности остаться в одиночестве. Я участвовал в подобных научных экспериментах Министерства обороны. Через месяц из шести мужчин, запертых в замкнутом пространстве, кто-нибудь съезжает с катушек, а остальные близки к сумасшествию. Без одиночества, Шекия, тоже плохо.
Случаются ситуации, когда чувство одиночества вызвано объективными факторами, которые делают это страдание фактическим. Например, человек ограничен в передвижениях из-за серьезной болезни или потерял родителей, любимого человека. Наконец, в тех случаях, когда твоими друзьями были друзья твоего супруга или возлюбленного, теперь он ушел, и друзья перестали с тобой общаться.
Во всех остальных случаях одиночество – это самый великий миф.
В этот момент нам принесли мисо-суп. Очень кстати: мне нужно подумать над словами Андрея и понять, как дальше строить диалог. Я пришла обсудить с ним проблему одиночества, и доктор не сказал мне по телефону, договариваясь о встрече, что тему я придумала мифическую. Да и как это может быть выдумкой, если я сама периодически испытываю такое чувство? Я же не только про Таню ему собралась рассказывать!
– Подожди, ты что же, хочешь сказать, что люди не должны чувствовать себя одинокими, если они здоровы и никто не умер?
– Да нет, я хочу, чтобы мы говорили именно о чувствах, а не об одиночестве. Вот когда у тебя возникает это чувство, тебе достаточно, чтобы рядом просто появился другой человек? И ты перестанешь ощущать себя одинокой?
– Нет, конечно. Я в таком состоянии вообще мало кого хочу видеть.
– В том-то и дело! В этом состоянии мы нуждаемся не просто в общении, а в определенном общении, не просто в людях, а в определенных людях или определенном человеке (пусть даже мы его еще не знаем). Иными словами, мы ищем не людей, а некие ощущения, которых нам недостает. А просто появление вокруг тебя неких людей только усугубит твое одиночество: «Никто меня не понимает. Я никому не нужна. Меня никто не любит». Недаром этот синдром – синдром больших густонаселенных городов.
Таким образом, чувство одиночества – это потребность не в людях как таковых, а в определенного рода отношениях, в определенных внутренних ощущениях. Ты хочешь чувствовать, что ты кому-то по-настоящему нужна, что тебя любят – искренне, заинтересованно, что кому-то небезразлично, что с тобой происходит, как ты живешь, о чем думаешь, что тебя тревожит. Нужен человек, который не формально, а по-честному старается тебя ободрить, поддержать, понимает тебя. И знаешь, и это еще не все. Допустим, есть такой человек. Мужчина даже. Но ты его не любишь. Он тебя – да, а ты его – нет. Причем и ты это знаешь, и он это знает. Но он не оставляет попыток – и навязывается, навязывается, навязывается. А ты и не знаешь уже, куда тебе от него деться, как от него отделаться. Ну спасет он тебя от одиночества?.. Ух, что-то сильно я в этом сомневаюсь. Напротив. А ведь он – и любит, и понимает, и дорожит, и пушинки с тебя готов сдувать…
– Ну да. Все так и есть.
– А если так, то от чего мучается наша страдалица? От одиночества? Если появление в поле ее зрения людей не спасает ее от этого чувства, то это не проблема одиночества. Совершенно! Вот была бы ты Робинзоном Крузо – «двадцать лет без права переписки»… Да там любой человекоподобный субъект – счастье! А тут – нет же! Ты выбираешь, и коли не то – нос воротишь. Хорошенькое одиночество, скажу я тебе!
Вот и получается, что за словом «одиночество» скрывается совершенно другая штука, которую нам бы следовало выловить, выпороть и выставить на всеобщее обозрение…
– Господи, да что ж это за «штука» такая?..
– Поставил доктор в тупик Шекию Абдуллаеву. Ну, о’кей, – смеется Курпатов. – Слушай тогда… Чего мы добиваемся, рассказывая самим себе и всем вокруг о своем одиночестве? Мы пытаемся убедить всю эту благородную общественность в том, что мы такие бедные, такие несчастные, такие сирые и убогие – «люди мы не местные, к вам обращаемся, помогите чем можете», что нам просто до зарезу нужно, чтобы к нам наконец пришел сильный и могучий добрый дядя и взял, понимаешь, нас, как эту Каштанку, в цирк. «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино…»
На самом деле все это трагическое пресловутое «одиночество» молодой, умной и успешной барышни – это лишь желание «чагой-то сверхъестественного». Наша страдалица в эти трагические минуты мечтает не о «ком-нибудь», не о «Пятнице», а о вселенском счастье, которое вдруг внезапно возьмет да и ворвется в ее жизнь! «Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил…» И потому чувство это – одиночества – приятное, даже сладостное. Что греха таить-то, есть наслаждение в таком страдании…
Страдание от одиночества – это романтический способ пострадать от отсутствия принца. Просто мечтать о прекрасном принце – это же как-то нелепо, да и неловко для здравомыслящей женщины! Стыдно ожидать от жизни чуда, выйдя из детсадовского возраста, а страдать от одиночества – это даже очень благородно, возвышенно даже.
Поэтому в большинстве случаев чувство одиночества – это всего лишь обратная сторона наших личных претензий к жизни, которая должна, как нам бы того хотелось, что-то предоставить нам эдакое – немыслимое и невероятное, а не предоставила, и вот мы грустим, тоскуем, вызываем у самих себя к самим себе жалость. Никому чудо не выдается, а вот нам – должно! Потому что мы замечательные, мы особенные и так настрадались от одиночества, что заслужили вознаграждение. Давайте же его уже, давайте!
Строго выступил, да? Знаю. Но говорю так, потому что уже как-то, наверное, надо более критично отнестись умным, красивым, молодым, успешным женщинам к своей трагической песне. Ведь самое это чувство одиночества – оно ведь ни к чему хорошему не приводит. А если заиграться, задраматизироваться по этому поводу, то можно невзначай и в депрессию нырнуть. А депрессия – дело такое… Лучше не нырять.
На столе уже стоят подносы с суши. У Курпатова – с лососем и тунцом, у меня – с копченым угрем. Пока Андрей наливает в чашки рисовый чай, я объясняю, почему мы, женщины, поем свою трагическую песню об одиночестве.
– Андрей, вот смотри, сегодня у нас суббота, середина дня. Мы с тобой разъедемся через час, и что я буду делать? Нет, можно, конечно, себя занять – уборкой, шопингом или работой над интервью.
А вот мне бы знаешь как хотелось?.. Чтобы мы с Ним пошли в театр или в Джазовую филармонию, затем поужинали вместе, поболтали, ну, потом сам понимаешь… После всего этого можно беззаботно валяться в постели и смотреть какой-нибудь хороший фильм. А утром поехать за город – посмотри, какая чудная погода…
Что ты улыбаешься? Ну не поеду же я одна за город!
– А если он не собирается ни за город, ни в театр? Если у него сегодня футбол, а завтра пиво и друзья? Ты же ждешь праздника, и в твоих фантазиях он счастлив ехать с тобой за город и на край света. И еще всю жизнь мечтал сидеть с тобой перед телевизором и смотреть… мелодраму. Шекия, ау… Просыпаемся…
Вот представь: техника ушла столь далеко, что в ближайшем супермаркете можно купить биоробота. Ты ему говоришь: «Давай посмотрим кино». А он в ответ: «Прекрасно, моя госпожа, какой фильм ты предпочитаешь?» Потом ты заявляешь, что хочешь подышать свежим воздухом. «Прекрасно, моя госпожа, где вы изволите дышать свежим воздухом?» Подумав, ты говоришь: «В Зеленогорске». «Прекрасно, моя госпожа». Вы мчитесь в Зеленогорск. Он выполняет все твои пожелания. Все!
Представила? И вот теперь у меня парочка вопросов… Во-первых, будешь ли ты счастлива и перестанешь ли чувствовать себя одинокой? Во-вторых, через сколько часов этого «неодиночества» тебе захочется убить этого робота и через сколько дней этих «идеальных отношений» ты сойдешь с ума?
– А что, нормальный человек меня полюбить не может, да? Мне, значит, остается только робота прикупить?
– Просто если бы в твоей жизни был этот «нормальный» человек, то он бы заявил, что сегодня он едет к маме, потому что она простыла и ей нужно привезти аспирину. А завтра он собирается с друзьями на охоту, потому что уже полгода обещал, но был занят, а на следующей неделе сезон заканчивается и будет очень некрасиво, если он это дело проманкирует. И что твое чувство одиночества? Он живой… И боюсь, в какой-то момент, в эту «трудную» для тебя минуту оно станет просто нестерпимым! «Я никогда не буду так счастлива, как мечтала, потому что муж – эгоист, подонок и негодяй», – вот и весь сказ депрессивной барышни, носящейся с идеей своего вечного одиночества.
– Да ладно тебе… Я бы не страдала, ну, по крайней мере от одиночества, потому что от мамы или с охоты он бы вернулся домой. То есть ко мне. И мы из моего плана выполнили бы хотя бы один пункт – посмотрели телевизор.
– Да, только он предпочтет футбол, или боевик, или Познера, в конце концов. «Поэтому ты, любимая, посиди в гостиной на диване, а я пойду на кухоньку, чтобы тебе не мешать».
Шекия, долой эти милые иллюзии по поводу беззаботной и счастливой семейной жизни, где все складывается так, как ты себе это представляешь. – Андрей произносит эти слова, а я вспоминаю своих замужних приятельниц, и в голове звучит ровно то же самое: «Не идеализируй! Не идеализируй!» – Для женщины – для большинства из них, во всяком случае, – жизнь психологически заканчивается на мужчине, за которого она вышла замуж. И когда он едет к маме, она констатирует: «И вот так теперь будет всю жизнь». Ужасный конец или ужас без конца.
Я это к чему тебе говорю? К тому, что категорически не следует искать спасения от «чувства одиночества» в семье, возлюбленном или где-либо еще кроме себя самой. Его там просто нет. Шекия, одиночество – это чувство. И это не реакция на обстоятельства, это реакция на то, что происходит у тебя в твоей собственной голове.
Там есть мечты, некие отчасти даже неосознанные ожидания. И совершено очевидно, что они – эти твои мечты и ожидания – не находят своего воплощения в реальной жизни. Потому что реальная жизнь существует по своим законам и правилам, отрицать которые – безумие, глупо и более того – смерти подобно.
Шекия, идея одиночества – враг. Ты не одинока. Вот я сижу с тобой, разговариваю. Ты, я уверен, перед тем как со мной встречаться, уже перетерла эту тему «вселенского одиночества» с парой-тройкой своих подруг и знакомых. О каком одиночестве в таком случае мы говорим? Не с кем полежать на диване, посмотреть телевизор? Но не в этом же дело!
Ты хочешь чувствовать себя женщиной, хочешь любить и чувствовать себя любимой. Это понятно, и в этих желаниях я тебя всецело поддерживаю. Так держать – и скоро будет! Но когда начинается эта ерунда про телевизор – все! Кранты!
В твоем подсознании под давлением этой ужасной романтической идеи об «одиночестве» формируется образ возлюбленного, которого не существует в природе. И потом мы будем с тобой пять лет кряду выяснять – куда же они подевались, эти «хорошие мужчины»?!
Да никуда они не подевались! Просто прелесть их не в том, что они соответствуют твоим фантазиям, напетым чувством одиночества, а в том, что они живые, настоящие, а потому вовсе не такие, как тот робот, о котором я тебе рассказывал. Нормальному мужчине нравится футбол, боевики, охота с друзьями, и еще маме своей он иногда хочет аспирин набуздыкать. Ну и супер! Ему хорошо, тебе – хорошо.
Важно же не то, что вы двадцать четыре часа изо дня в день рука об руку да по минному полю – в неустанной борьбе с наступающим на вас одиночеством. Нет. Важно то, что вы оба живете, беспокоясь о том, чтобы ты посмотрела свою мелодраму, а он – свой футбол. Именно беспокоясь!
«Господи, сегодня же футбол в 19:00, а мой Ванечка в пробке, запишу-ка я этот матч на видео! Как он обрадуется! А если “его” проиграют, то я ему скажу, и он, может, не будет смотреть, чтобы не расстраиваться. А так бы посмотрел прямой эфир и расстроился».
«Так, моя Шекия уже пару дней не смотрела ни одной мелодрамы. Заеду-ка я по дороге с работы в “Аудио-видео”, куплю ей какую-нибудь романтическую историю. Она всегда такая милая, когда разревется на какой-нибудь бессмысленной девчачьей сцене…»
В общем, различиям вашим, несовпадениям можно радоваться и переживать по этому поводу массу новых ощущений, впечатлений, новых чувств. Но можно и не обрадоваться, и не пережить. А ждать своего «мужчину-мечту», созданного в своем трагическом «одиночестве» и отсутствующего в действительности. Ждать вечно. Впрочем, страдающему от одиночества человеку другой и не нужен, у него уже есть занятие.
– Андрюша, но ведь женщина и ждет его, свою вторую половинку, вот и страдает…
– Вот я и объясняю, почему при таком раскладе не дождется. А если и дождется, то счастлива с ним не будет. Нужно выжечь из себя каленым железом эту идею – «одиночества». Просто выжечь! Она плохое насоветует, она неправильно настроит, она потрафит, но принесет много горя.
Нет одиночества никакого. Пока не встретился тот, с кем было бы счастливо. Но если так, то давай так и скажем: «Пока я свою пару не нашла». Но ведь мир же больше этой «пары». Или что – когда она отыщется, больше никаких социальных связей? Ну нет же, я надеюсь. Меня-то пригласишь еще на чашку кофе-то?.. Или все? Можно будет с тобой попрощаться?..
Шекия, мир не ограничивается тем человеком, с которым ты проживешь большую часть своей жизни. И если этого человека пока нет рядом, мир продолжает существовать, и не надо драматически наводить тень на плетень. Все не так плохо, как рассказывают нам «чувство одиночества» и следующая за ним депрессия.
– Все это правильно, конечно, но про субботу ты мне так и не ответил…
– Шекия, весь этот длинный и многотрудный разговор – из-за предстоящих шести часов без веселой компании? Не думаю. И ты переживаешь не из-за этой субботы, вечер которой тебе вроде как не с кем провести. Сейчас в твоей голове другое. Ты думаешь не об этих шести часах, а снова о том, как же ты одинока на столбовой дороге своей жизни!
Так вот я и говорю тебе – вопрос шести часов. Завтра новый день, новая жизнь. А мы говорим о шести часах! И все. И нужно прекратить все эти внутренние терзания, где ты уже видишься себе несчастной, одинокой, брошенной всеми старушкой, доживающей свои никчемные годы в доме престарелых.
Ну посмотрите на нее – она мучается из-за того, что у нее ничего не запланировано на ближайшие шесть часов! Нормально?.. Но если эта страдалица будет пребывать в состоянии драматизма, то у нее ничего не будет и в ближайшие десять лет, и вот как раз этого она понять и не хочет.
Идея одиночества загоняет в депрессию, а главная черта депрессии – отсутствие желаний, когда человеку действительно ничего не хочется, потому что ничто не радует, не вызывает удовольствия. И кто-то, кажется, сейчас копает себе такую яму: «Кого знаю, не хочу, кого хочу – не знаю». И вот она пестует свой идеал, свою мечту, мается своим ощущением одиночества, увлекается им и чем дальше, тем больше хочет «чего-то неземного».
Господи, да что за слово такое дурацкое – «страдалица»?! Кстати, это он об абстрактной женщине или конкретно обо мне? Если с такой иронией – значит, точно про меня.
– Да мне влюбиться хочется!
– Золотце, так давай об этом и поговорим. Наконец-то ты завела конструктивный разговор.
– Я так прекрасна и одинока! – начинаю я кокетничать неожиданно для самой себя.
– А ты посмотри, какая в тебе сразу же живость появилась! Совершенно иной посыл внутренний. Потому что когда одиноко – хочется, чтобы кто-то пришел и нашел тебя, забившуюся в угол. А когда хочется влюбиться, то сразу и блеск в глазах, и волосы наутюжила, и в каблучки впрыгнула – вперед! Вот это я понимаю! Жизнь налаживается. А в углу валяться – это бесполезно. Да и не изящно как-то…
– Здорово, конечно, Андрюш, я даже готова с тобой согласиться. Но вот что страшно: выйдешь вся такая на каблуках и не найдешь свою любовь. Придешь домой и сдуешься как шарик от разочарования. И снова это ужасное чувство одиночества подступит, причем уже абсолютно безнадежное.
– Давай рассуждать здраво. Это я тебе как стратег и тактик. Во-первых, есть ли в этом мире мужчина, который может осчастливить Шекию?
– …Я думаю, что наверняка. Хотя сложно ему, конечно, придется.
– Вопрос второй: каков процент мужчин, способных тебя осчастливить, из всех мужчин, которые реально могут тебе встретиться – на работе, в транспорте (ну, это ты теперь не ездишь), на улице, светском рауте, в магазине, на парковке?..
Интересно, а какой ответ правильный? Курпатов же не просто так спрашивает, а с каким-нибудь подвохом.
– Ну, один процент – максимум…
– Вот видишь: один из ста! Я правда, думал, что твой ответ будет начинаться с цифры «ноль целых…» Молодцом… Но сейчас не об этом. Один из ста! А ты говоришь: один раз вышла и разочаровалась.
– Так что же, мне сто раз выйти?
– Ну, хочешь влюбиться – надо поработать, приложить усилия. А то сидит в углу, смотрит в другой угол – там пусто…
– А если я так и буду всю жизнь ходить? Вот я смотрю на какую-нибудь женщину, которая до сорока пяти лет никого не нашла, и переживаю.
– За нее? Пошли ей открытку.
– Нет, за себя.
– Ну слава богу! Зачем вы все всегда в таких случаях начинаете мне рассказывать о каких-то абстрактных женщин сорока пяти лет? Ты что думаешь, я мало видел женщин указанного возраста, недовольных жизнью? Видел.
Но ты знаешь, почему она в свои сорок пять одна? Нет. Может, ей мужчины противны – как класс, может, она их терпеть не может? А может, она, если и встретит кого-то стоящего, так себя ведет с ним, что от нее бы и робот сбежал, будь у него такая возможность? Откуда мы знаем? Вот нашла показательный пример… Только чего?
Так что давай, Шекия, говорить о твоих тридцати. Или нет, давай лучше поговорим еще пару часов о том, чего у нас нет. Убьем на это субботний вечер. Это будет полет мысли и триумф фантазии – ни секунды не будем скучать! – с воодушевлением говорит Курпатов. М-да, доктор, конечно, умеет быть саркастичным.
– Ну хорошо, хорошо, я согласна не страдать. А что нужно делать-то?
– Я не отрицаю, что человеку может быть плохо, но проблема лишь в том, что он сам многое делает неправильно.
Очень важно не забегать вперед, потому что когда тебе плохо, то впереди ты не видишь ничего хорошего. Это естественно, так мозги устроены. Ну знаешь ты это, зачем в депрессии будущее свое себе придумывать? Чтобы страшилка получилась, а потом испугаться и застрелиться, дабы не встретиться с этим ужасом?
Шекия, но ты ведь отдаешь себе отчет в том, что ты – женщина привлекательная. Тогда из чего ты делаешь вывод, что ничего хорошего в твоей жизни не будет?
Представление о будущем определяется эмоциональным состоянием, в котором ты находишься на данный момент. Если тебе сейчас хорошо, то тебе кажется, что и впереди тебя ждут райские кущи. Если же тебе тоскливо, то и будущее видится исключительно мрачным. Но и то и другое – чистой воды заблуждение. Поэтому давай договоримся не придумывать будущее.
Но я сбился. Я же тактик и стратег.
Итак… Значит, чтобы не впасть в депрессию, нам тактически очень важно понять, чем ты будешь заниматься в ближайшие часы – до ночи, с этой субботы до завтрашнего воскресенья. Уточняю дополнительно: не всю оставшуюся жизнь, а эти конкретные шесть часов.
Утром, когда проснешься, будешь думать снова. Сразу выяснится, что у тебя масса дел, а друзья твои собираются или в кино, или в клуб и тебя зазывают всячески. А там, глядишь, окажется в компании симпатичный холостой мужчина…
Кстати, вот некоторые прессуются подобным образом в своем «одиночестве», им звонят друзья-приятели – мол, «полетели, птичка, там много вкусного!» А те – нет, не пойдем, нам тоскливо и одиноко. Те раз позвонили, два позвонили, на третий – SMS, на четвертый – поздравительная открытка ко дню рождения.
Теперь о стратегии: мы планируем, насколько я понимаю, долгие супружеские отношения… Так? Так. Тактика всегда должна встраиваться в стратегию – хотя бы чуть-чуть, хоть как-то. И вот ты в приятной компании, где случайно нарисовался обаятельный молодой человек – холостой, не женатый…
Противоречит ли наша стратегическая установка этому новому жизненному обстоятельству? Возможно, герой этого вечера не герой твоего романа, по крайней мере на первый взгляд, но противоречия я тут не вижу – с ним можно, а если хочется – то и нужно общаться. И поверь мне, это общение тебе только в плюс – во всех смыслах.
Правило простое: необходимо свою тактическую деятельность – наши планы на ближайшие часы – конструировать таким образом, чтобы наши действия в соответствии с ними лили воду (пусть хотя бы и несколько капель) на мельницу нашей стратегии (способствовали делу всей жизни).
И поэтому, если ты мечтаешь найти свое семейное счастье, более правильно структурировать свое свободное время так, чтобы провести его вместе с друзьями, которые пропагандируют активный образ жизни. А вот сидеть дома… На какую мельницу здесь будет капать?.. Дома, пока ты в тоске нажимаешь на кнопки телевизионного пульта, мужчина твоей мечты сам по себе вряд ли возникнет из воздуха. Если же ты ведешь активный образ жизни, то тем самым увеличиваешь вероятность встретиться со своим «одним процентом».
В этот момент я замечаю, что к нашему столику движется мужчина (уже нарисовался?! Кино какое-то…) и обращается к Курпатову с просьбой об автографе.
М-да… а я-то хороша! Но вообще приятно сидеть в ресторане за одним столиком со знаменитостью и так запросто болтать. Если бы еще эта знаменитость не «подкалывала» тебя постоянно…
По-моему, автограф отвлек меня от беседы гораздо больше, чем известного доктора. Андрей продолжает наш разговор.
– Надо делать эти шаги последовательно. Сначала понять, что это такое – твое чувство одиночества, и честно признаться себе в том, что оно делает с тобой и с твоим будущим. Сейчас конкретно у тебя есть несколько часов, которыми ты можешь распорядиться. Как ты ими распорядишься? Например, можешь написать главу нашей книги, или провести это время среди знакомых, или поработать на свой имидж – поучиться чему-то. Выбрось из своей головы идею одиночества, перестань себя жалеть и сделай это. Солнце, наша жизнь в наших руках, это вопрос нашей личной ответственности. Так озадачься этим. С небольшого ручейка, как известно…
Курпатов намекал, что лучшее средство от чувства одиночества – потрудиться над нашей книгой. Но совет «выйти в люди» показался мне гораздо более удачным. И я поехала в свою школу танцев – когда танцуешь, нет ни чувства одиночества, ни тоски.
Но сейчас я заговорила про танцы не поэтому. Мне кажется, нужно очень умно распорядиться тем временем, что отпущено тебе на саму себя. Можно многому научиться. Встать на горные лыжи, освоить виндсерфинг, заговорить на итальянском – впереди столько дел! И нужно успеть это сделать сейчас. Потому что потом, когда появится Он, – будет некогда. Зато он сможет гордиться всеми умениями и навыками своей возлюбленной!
Мои замужние приятельницы скрывают от мужей, что ходят в фитнес-клуб вместо того, чтобы печь пироги, и выслушивают их ревнивые истерики в ответ на признание, что мечтают научиться танцевать танго. Не знаю, может, и я пожертвую всеми увлечениями ради того, чтобы сохранить домашний очаг. Что ж, тем более следует дорожить сегодня каждым свободным часом.
И еще… Вы никогда не замечали, что делите жизнь на «до» и «после»? Когда я смотрю фотографии в своих альбомах, то в моих воспоминаниях часто звучит фраза: «Это было до того, как…» До того, как не стало родителей. До того, как погиб близкий друг. До того, как я попала в больницу… Господи, да почему же я тогда не считала себя счастливой?!
Нам всегда чего-то не хватает, мы вечно ждем, что вот сложатся все компоненты, подойдут все пазлы друг к другу, и тогда можно будет сказать себе: теперь я счастлива. Но снова и снова происходит что-то не то – или не происходит того, что нам вроде как очень нужно для нашей конструкции под названием «вселенское счастье», и мы вновь впадаем в хандру. И опять ждем-с…
В общем-то понятно, чего стоим и кого ждем. Ну а если Он появится, когда мне будет пятьдесят? Тоже хорошо, конечно, но только для счастья останется совсем немного времени. Я не хочу так долго ждать и так мало времени быть счастливой.
На самом деле даже если Он и не встретится вовсе, это не повод прожить жизнь с чувством мрачного одиночества. Мы же с вами, слава Богу, достаточно умны, чтобы не петь про глупое женское счастье, которое состоит исключительно из присутствия милого рядом, и не настолько примитивны, чтобы нам было «больше ничего не на-а-до». В нашей жизни еще есть интересная работа, увлечения, путешествия, книги, друзья и поклонники. И лично я не собираюсь отказываться от этого богатства, которым так щедро наградила меня жизнь.
Я учусь быть счастливой здесь и сейчас. Это не значит жить одним днем. Это значит жить днем сегодняшним. И не откладывать на завтра то счастье, которым можно и нужно наслаждаться сегодня.
Соображения доктора Курпатова
Когда я прочитал слова Шекии, предваряющие эту нашу беседу: «На этот раз разговор с доктором начался с небольшой вводной лекции», – я мысленно улыбнулся. На самом деле если бы я задумал читать лекцию, которая носила бы название «Об одиночестве», то рассказ был бы совсем о другом. Вряд ли первое, о чем бы я вспомнил, – это о природе и механике формирования образа «мужчины-мечты» в сознании женщины: через тернии «чувства одиночества» – к холодной звезде одинокой старости.
Да, именно так этот роковой, способный испортить всю будущность образ «мужчины-мечты» у женщины и формируется. Останется она с глазу на глаз со своим «одиночеством» и ну думать о том, как было бы ей хорошо, если бы пришел Он и…
А вступление, которое я сделал, имело лишь одну цель – разоблачить романтический образ «одиночества». Ведь есть фактическое одиночество (это когда человек объективно один, как Робинзон Крузо до появления Пятницы), а есть «социальное одиночество», когда человек, мягко говоря, совсем не один, но чувствует себя одиноким. «Среди друзей я словно как в пустыне. И что же мне теперь осталось ныне?.. Только имя – Констанция, Констанция, Констанция!» Ну или как-то так.
Но заявленная лекция – «Об одиночестве» – была бы о другом.
О чем бы я в ней рассказывал?
Во-первых, о том, что одиночество есть и вообще это наш с вами крест. Только не «фактическое» и не «социальное», а «психологическое», которое отличается и от первого, и от второго. Вот давайте задумаемся, когда мы чувствуем себя одинокими сильнее всего? Ответ простой: когда нас не понимают. И в этом смысле одиночество, одиночество психологическое, действительно существует.
Каждый из нас – субъект и потому субъективен. Каждый из нас живет в своем собственном мире – и видит окружающий всех нас вместе мир по-своему. Никто и никогда не увидит этот мир так, как мы, то есть так, как каждый из нас в отдельности. Ведь у каждого своя, особенная психика, у каждого – свой неповторимый личный опыт, наконец, у каждого из нас своя палитра желаний и чувств, а они способны перекрасить и даже перестроить мир человека, что называется, на раз. А поэтому искомое абсолютное взаимопонимание невозможно.
Во-вторых, я бы сказал, что, когда мы думаем о том, что в целом мире никто и никогда не поймет нас так, как мы сами себя понимаем, мы переживаем то, что в философии обозвали «экзистенциальным кризисом». Вообще каждый «экзистенциальный кризис» – это результат столкновения человека с объективностью, которая рушит его иллюзорные представления о себе, о жизни и об окружающем мире, выросшие на почве его желаний и ожиданий. Так что тут и кризис от глубинного осознания собственной конечности (смерти), и кризис от сознания эгоистичности чувства любви, и кризис одиночества.
Да, в какой-то момент ты понимаешь, что смертен, и ту же секунду узнаешь на собственном опыте, что такое – «холодок, бегущий по коже». Этот «холодок» – явный признак экзистенциального кризиса. Вторым по счету, как правило, идет кризис, связанный с осознанием своего фатального одиночества в мире. Ты не только понимаешь теперь, что рано или поздно нужно будет покинуть «эту бренную землю», но и что твое пребывание здесь в общем-то – тоже не такая уж большая радость. Потому что если бы тебя понимали, то, может быть, и смерть была бы не так страшна. Как в старом добром советском кино: «Счастье – это когда тебя понимают…»
А вот другое «счастье»: что, если бы мы все видели этот мир абсолютно одинаково и так же абсолютно понимали друг друга?.. Ведь коли так, то не было бы ни ссор, ни конфликтов. В общем, наступило бы, как кажется, настоящее вселенское счастье. Но во что бы превратились наши отношения с другими людьми? О чем бы мы говорили, какие бы поступки совершали?
Ничего, ни о чем, никакие. Чудовищная фантазия. Психологическое одиночество – тяжкое бремя, но без него бремя жизни и вовсе было бы невыносимым.
Иными словами, подвел бы я итог своей «лекции», экзистенциальный кризис осознания нашего абсолютного «психологического одиночества» учит нас великой правде жизни: самые тяжкие испытания и самые, казалось бы, страшные события жизни, как ни парадоксально, – то единственное основание, на котором и может быть воздвигнуто здание нашего счастья. Нам кажется, что не будь этих несчастий – и было бы счастье. Но правда в том, что только наличие этих «бед» и делает счастье возможным. Воспользуемся мы этой возможностью или нет – это уже наш личный выбор. Но мне кажется, что надо воспользоваться, ведь в противном случае окажется, что наши с вами страдания действительно были бессмысленными и, упавши в землю, не дали плода.
А завершая эту главу, я хочу сказать вот что…
Любой экзистенциальный кризис является нашей личной болью и личной трагедией. Но то же самое чувствуют и другие люди – все вокруг нас. Кто-то в большей степени (это люди, безусловно, одаренные способностью мыслить и проникать в суть вещей), а кто-то – в меньшей (те, видимо, что проще устроены и не замечены в излишней тяге к анализу собственного существования), но и они страдают. Страдают все.
Так, может быть, зная все это, мы не будем настаивать на том, чтобы каждого из нас в отдельности поняли, приняли и оценили соразмерно этому нашему страданию? И может быть, мы потратим свои силы, рожденные этим кризисом, на то, чтобы подарить возможное счастье ближнему? Да, не искать своего, а подарить – другому? Не ждать магического исчезновения собственного одиночества, а помочь другому человеку чувствовать себя менее одиноким?
Мы сами не можем избавиться от своего одиночества. Для этой цели нужны другие люди. Но они появятся только в том случае, если мы будем думать не о своих несчастьях, связанных с этим чувством, но о том, как помочь им – другим, нашим родным и близким – решить ту же самую проблему, проблему преодоления одиночества. И если у нас получится, разве мы не почувствуем, как наше собственное одиночество уходит, растворяется, блекнет? Почувствуем. А следовательно – хорошая новость! – выход есть, и мы вполне можем им воспользоваться.
Итак: «Нет одиночеству! Мы идем к тем, кто его чувствует, чтобы избавить их от него и тем самым наконец прекратить собственное страдание!»
