Вместо заключения

ТАЙНА АЛЕНЬКОГО ЦВЕТОЧКА

Что ж, мы слой за слоем вскрыли все тайны пола. Тайну, которая скрыта в эволюционном происхождении пола, тайну, которую хранит оргазм (мужской и женский соответственно), тайну, лежащую на совести инстинкта, тайну сексуальности и, наконец, тайну сущности пола. Теперь мы знаем, почему «женщина всегда права», а «решения принимает мужчина», почему «любовь зла», а мужчин все-таки нужно «беречь», почему мы – и мужчины, и женщины – «эгоистичны» и почему не заканчивается «война полов».

А какова же тайна «аленького цветочка»? Что за «почему» скрывается в этой тайне? Снова вспомним сказку-ребус, с которой мы начали книгу. Драматизм этой истории обеспечен одним важным обстоятельством… Оба героя этой сказки находятся в состоянии хронического неведения. Ни Чудовище не знает, как в предлагаемых обстоятельствах будет вести себя Настенька, ни Настенька не в курсе, что это такое за Чудовище и каковы его намерения. При этом действия и поступки каждого из них – это вопрос жизни и смерти для второго участника этого, с позволения сказать, «союза». Оба участника этой драмы стоят перед лицом неизвестности, и оба боятся. Настеньке кажется, что она стала «жертвой», а Чудовищу кажется, что Настеньке нельзя доверять (по крайней мере, один раз его уже пытались обмануть).

Наконец, и, может быть, это самое главное, оба героя нашего повествования думают, что все происходящее «завязано» на «аленьком цветочке» (т. е., если хоть чуть-чуть верить Фрейду и психоанализу, на сексуальности), что он – корень зла, но самый желанный из всех искушений. Именно его хотела заполучить Настенька, именно его не хотело отдавать Чудовище, считая сие достояние своей «кощеевой иглой». К нему, к этому «аленькому цветочку», помимо своей воли тянутся наши герои, тянутся, а потому ненавидят, чувствуя свою зависимость от этой силы. И это сексуальное возбуждение циркулирует, постоянно швартуется то у одного берега, то у другого: от Чудовища к Настеньке, от Настеньки к Чудовищу. А их совместное проживание, совместное житье-бытье – только фикция.

Поразительно! То, что заставило наших героев сойтись (никакая другая сила не способна была бы сделать это), являлось одновременно и тем, что бесконечно удаляло их друг от друга! И вот мы стоим перед лицом почти не разрешимой проблемы! Перед нами коллизия, которая, кажется, и есть сам Зловещий Рок в своем естестве. Но как разрешается эта драма? Ведь она же как-то разрешилась… За счет чего? Оба героя – и Настенька, и Чудовище – проявили добрую волю, оба дали шанс друг другу воспользоваться своим доверием, причем на собственное усмотрение партнера! Оба рисковали, поскольку не знали, не могли предугадать, чем обернется это доверие. Но, боже правый, насколько оправданным был этот риск!

И ведь это доверие было тем единственным, что связывало наших героев помимо, а в каком-то смысле и вопреки «аленькому цветку». Да, ни Чудовище не понимало чаяний и надежд Настеньки, ни Настенька не догадывалась, в чем состоит замысел Чудовища. Но Чудовище, проникаясь нежностью и сочувствием к девичьей доле, буквально заставило себя поверить в то, что его не обманут. А Настенька (и я уж не знаю, на что она в этом своем по-настоящему благом поступке опиралась) превозмогла собственное чувство зависимости и безысходности, поверила в то, что «он знает, что он делает», и была вознаграждена, и вознаградила.

Однако же я думаю, что никакого риска тут не было. Рискует тот, кто не доверяет, а испытывает; тот, кто играет, вместо того чтобы делать; тот, кто конфликтует и выдает этот конфликт за сотрудничество. И все они очень сильно, роковым образом, я бы сказал, рискуют. В действительности же все мы – и мужчины, и женщины – нуждаемся в том, чтобы рассказанная нам когда-то сказка стала былью. Разумеется, жизнь никогда не станет воплощением всех наших надежд, поскольку сами эти мечтания зачастую носят взаимоисключающий характер. Но всякий мужчина хочет найти свою женщину, и всякая женщина хочет найти своего мужчину, а недостает им только двух вещей – знания психологии своего партнера, а также доброй воли. Первое я попытался, в меру своих возможностей, сообщить в этой книге, ну а второе… Дело за вами!

Люди приходят на прием к психотерапевту и пытаются скрыть от него две вещи: свои надежды и свои разочарования. Это забавно, поскольку все надежды и разочарования давно взяты психотерапевтами на учет, а потому ничего нового психотерапевту рассказать просто невозможно. Когда в речи моего пациента (или пациентки) проскальзывает слово «открыться», я понимаю, что мне в общем-то очень хотят рассказать о своих сложных отношениях с представителем противоположного пола, но боятся, потому что это «секрет». И все свято уверены в том, что этот их «секрет» является тайной и что он эксклюзивен.

Пациенты мучаются, психотерапевт – ждет. Если пациент промучается чуть больше положенного часа (часто и меньше), то психотерапевт перестает ждать, поскольку, по большому счету, суть проблемы ему понятна. Даже если пациент нещадно плутует, изображая из себя Ивана Сусанина и пытаясь всучить психотерапевту роль «польского интервента» в этом спектакле, это не спасает его от «разоблачения». Все мы совершаем одинаковые ошибки, а потому «разоблачение» в принципе невозможно; когда все явно – не может быть «тайны», а потому не может быть и «разоблачения».

Конечно, трудно говорить о своих сексуальных проблемах и совершенных тобою ошибках, о своих грезах по поводу собственного счастья и о своих страхах по поводу грезящихся тебе напастей. Но по крайней мере странно считать, что ты в этой части являешься более «выдающимся», нежели другие. А вопрос «Ну и чем мне сможет помочь психотерапевт?» и вовсе граничит с преступной халатностью в отношении собственной жизни. Зачастую только вместе с психотерапевтом можно проложить единственно верный курс промеж рифов и отмелей, созданных причудами человеческого пола, сексуальности и психологии.

Удачи!

Искренне Ваш,

Андрей Курпатов