Деньги как воздух
– Деньги в нашей жизни – тема вообще необъятная. И жутко деликатная. Особенно для тех, у кого они водятся. Помню, один раз на семинаре для психологов, посвященном вопросу интимных отношений и сексуальных проблем, Лев Моисеевич Щеглов сказал, что есть только одна вещь, которая интимнее всякой интимности, интимнее секса, это – деньги: откуда их человек берет и сколько их у него?
Но появилась целая книга «Деньги большого города», посвященная деньгам, и в ней все, кого интересуют деньги, найдут ответы на все свои вопросы. Поэтому в нашей книге я предлагаю закончить соприкосновение с «грязью» – это я пытаюсь шутить очень диагностично – одним-единственным вопросом: что самое существенное можно сказать о деньгах в связи с успехом и работой?
– Лейтмотив книги, которую вы упомянули, – это избавление от комплексов и нелепых фантазий, связанных с деньгами. С одной стороны, от странных идей о том, что все приходит само собой, с другой стороны – от двуличности, двойного стандарта в оценке денежных вопросов. Пока что ситуация весьма уродлива: мы все готовы с возмущением осуждать «барышничество», но при этом сами при первой возможности метнемся по этому пути.
Надо формировать честное отношение к деньгам, и это должно быть осмысленным, взвешенным личным решением: я не буду рассматривать деньги ни как средство уничижения людей, ни как средство их возвышения, я не буду оценивать себя в этой логике – мол, я хороший, потому что отказался от больших денег, или – я плохой, потому что мало заработал. Ну и так далее, далее, далее.
Деньги – это просто воздух: он существует, он не плох, он не хорош. Он необходим, но и на две жизни вперед не надышишься. Деньги не заслужили какого-то особенного отношения к себе. Люди – заслужили, а деньги – нет. Ну так давайте их сначала отделим от себя, с собой разберемся, а там уж и деньги перестанут быть проблемой.
* * *
Так и не получилось у меня уверовать в исключительную роль работы в нашей жизни…
Да, мы перестали быть «рабами» в определении Андрея. Мы получили свободу выбирать. Свободу работать или не работать, свободу выбирать работу без амбиций или с амбициями.
Но все-таки мне кажется, что есть и другой дарованный нам уровень свободы. Выбирать – или мы сначала работаем для заработка, занимаясь поисками удовольствия, пользы и смысла в любой работе, или мы сначала выбираем Смысл, а потом подбираем к нему соответствующий вид деятельности. И тогда деньги становятся не причиной, а результатом твоего труда.
А может, у нас с Андреем проявилась та самая иллюзия взаимопонимания, та проблема языка, о которой он подробно рассказывал в первой главе? И мы просто вкладывали в слово «работа» разный смысл?
В любом случае я ухожу после беседы с Андреем Курпатовым с целым чемоданом новых мыслей и знаний.
О том, что бизнес – это не риск, а прежде всего огромная ответственность.
О том, что хороший заработок – это долго и постепенно, последовательно и стабильно. Хотя если у кого-то хватит мозгов и таланта заработать много и сразу – честь ему и хвала, потому что он сумел включить на полную мощность свою интеллектуальную функцию.
Но если ты не делаешь ничего своего, особенного, творческого – ты ленишься, ты заменяем, а значит, никогда не будешь богатым и успешным.
Что надо обязательно гордиться тем, что ты делаешь хорошо, и чаще говорить об этом. Именно эта гордость предвосхищает успех, является его частью и приближает то счастливое время, когда все мы будем уважать успешных людей.
Потому что успешный человек – это человек, который за счет вложения своих сил кормит не только себя, но и тех, кто не может этого делать самостоятельно. И если вас до сих пор раздражают успешные люди – ну что ж, пора собираться на прием к психотерапевту.
Глава четвертая
Образование ниже среднего
…И он, почему-то немного стесняясь, признался, что ушел со второго курса института, чтобы заняться бизнесом… Он – это Стас, владелец одного из самых крупных российских издательств.
Мы, как обычно, сидели на кухне и пытались тихо и мирно справить чей-то день рождения. Правда, когда Стас бывает у нас в гостях – спокойно посидеть и поболтать на обычные полупустые темы никому не удается. Он заполняет собой весь «эфир», он всегда в центре внимания, горит и просто «поджигает» других какими-то новыми идеями, проектами, у него всегда наготове десятки смешных историй из своего увлекательного бизнеса – о писателях, поэтах и художниках, об особенностях нашего книжного рынка, о своих иностранных и российских партнерах. Дух захватывает.
У него все время звонит телефон, он сам то и дело вскакивает и бросается кому-то звонить… «Мысль пошла» – понимающе и с легкой завистью киваем мы и почтительно замолкаем. И вот выясняется, что у человека, сумевшего достичь такого успеха в одной из самых интеллектуальных и сложных сфер бизнеса, нет высшего образования.
Зато есть высшее образование у тех, кто сейчас покупает и читает книги его издательства – умные и познавательные, качественно оформленные и без единой орфографической ошибки.
И большинство этих «образованных» людей – только привычные потребители знаний, у которых нет такой интересной работы, у которых нет и десятой доли достатка, какой есть у Стаса.
А если бы Стас тогда не бросил институт и доучился – достиг бы он того положения, которое занимает сейчас? У меня почему-то есть сомнения на этот счет. То, что отсутствие высшего образования никак не влияет на качество бизнеса и выпускаемого продукта, – очевидно, вот он – пример – перед моими глазами. А если бы в свое время Стас выбрал не практическую деятельность, а сидение на лекциях и заучивание ненужной теории – успел бы он сделать в жизни то, что привело его сегодня к очевидному успеху?
* * *
Перед тем как начать разговор с Андреем о ценности образования и о том, как оно связано с успехом в жизни, я решила сесть и подсчитать, сколько у меня этих «образований». А заодно – какими полезными умениями я обладаю, чем зарабатываю на жизнь. И сравнить эти знания и умения.
Разложила на столе все свои дипломы, квалификационные свидетельства и, конечно, венец всему – трудовую книжку. Так, дипломов о высшем образовании целых два – один красный, другой зеленый. Даже не помню точно, как сформулированы в них названия моих профессий. Подсмотрела, констатирую факт: по специальности не работаю. Хотя кто спорит, студенческие годы – время чудесное, волшебные преподаватели, с которыми можно поговорить за жизнь, факультетская стенгазета, конкурсы самодеятельности, турпоходы, выезды на картошку… Учебный процесс, конечно, тоже в это время тихо шел и был отчасти интересен. А вот насколько полезен – это вопрос.
О, вот веселый документ о том, что я маляр-штукатур IV разряда, полученный в стройотряде. Правда, в реальности мы там ничего не красили, мы рыли траншеи. И один раз чуть не погибли всей бригадой, когда весело орудовали ломами над кабелем, по которому уже пустили ток 10 000 вольт. Ну почему нас тогда на электриков не подучили?
Вот оно – единственное свидетельство, которое пригодилось в жизни: я – водитель категории В. Но по большому счету водительскому мастерству я научилась не в автошколе, а за следующие десять лет ежедневной практики. Выходит, это тоже было обучение «для корочки»?
Пробую подсчитать, сколько лет потрачено на то, чтобы получить образование, которое не пригодилось в реальной жизни. Грустная статистика получается. Может, я одна такая? Вспоминаю своих знакомых. У большинства – то же самое, образование никак не отразилось на их профессиональных успехах. Всему приходилось учиться на практике или доучиваться конкретным умениям на разных курсах.
Когда мы говорили с Андреем о работе, меня поразили две его мысли. Первая – о поколении, которое нас воспитывало, но само было сильно разочаровано в профессии, в том, что она гарантирует некую стабильность и благополучие. Те же слова можно смело отнести и к образованию. Интересно, почему до сих пор родители палками загоняют своих детей в вузы, если их собственные дипломы пылятся на антресолях и счастья в жизни им, очевидно, не принесли?
Сейчас, на мой взгляд, ситуация только ухудшилась. Больше половины выпускников вузов, а по некоторым данным, до 80%, не идут работать по полученной специальности. Кажется, это полный бред.
Вторую мысль Андрея, зацепившую меня, я уже напоминаю ему лично. Мы сидим в Клинике психотерапии доктора Курпатова, и передо мной – один из немногих специалистов, профессиональная деятельность которого соответствует записи в дипломе.
– Андрей, вы говорили о том, что в государственный сектор экономики идут наименее социально активные люди. А это, между прочим, наши учителя и преподаватели. Чему за 10–15 лет могут научить детей самые социально неактивные люди, многие из которых так и не смогли приспособиться к условиям современной жизни?! Да еще и учат чему-то, на мой взгляд, абсолютно бесполезному, не применимому в реальной жизни. Нужно ли вообще такое образование?
– Татьяна, давайте мы сразу определим, о каком образовании идет речь, иначе у нас получится путаница. И сначала факт, который меня поразил. Не из нашей жизни… Когда мы были с женой в Париже, у нас была там экскурсия, где туристов знакомили с Сорбонной. И вот что поразило меня до глубины души. Экскурсовод заунывным голосом рассказывает, что, мол, вот Сорбонна, здесь могут учиться все кому угодно, поступить сюда не проблема и учиться можно сколько захочешь. Хоть двадцать лет учись, если нравится – пожалуйста. В общем, факультатив такой – «для общего развития».
Я, честно говоря, поначалу даже не понял, о чем речь. Шутка?.. Для меня, в моем восприятии, Сорбонна, Коллеж де Франс – это нечто такое космическое, недосягаемое. И я так сбивчиво говорю гиду: «Простите, любезнейший, может, я ослышался, но там же, насколько я знаю, такое образование дают, что, понимаешь…» Тот даже бровью не повел, так только, посмотрел на меня с некоторым недоумением и говорит: «У нас ценятся только выпускники институтов. С дипломом Сорбонны шансы устроиться на работу невелики. Ну только если на какую-нибудь непрестижную».
Как так?! Доктор ошеломлен прямо. А мне так спокойно объясняют, что в Сорбонне, мол, дают академическое образование – всякие там лекции и семинары для развития мозга, а в институтах дают профессию, которая позволяет зарабатывать деньги. И если устраиваться куда-то на работу, имея при этом диплом Сорбонны, то лучше его не показывать вовсе. Можешь вот в Россию приехать и тут показать. У нас сейчас много выпускников подобного рода иностранных университетов. Да и наши все институты, словно по команде, университетами стали.
В развитой экономике ценятся не «образованные люди», а «люди профессиональные», то есть специалисты, которые квалифицированно выполняют определенный круг обязанностей, производят некий продукт, готовы работать в системе и, по совокупности этих данных, ценны на рынке. В этом смысле институт, который готовит инженеров, специалистов по компьютерам, профессиональных менеджеров, врачей, психологов, – он готовит рабочие кадры. А Сорбонна – это, так сказать, «общее образование», академическое. Которое люди получают из большой любви к познанию.
В России же у нас одна сплошная Сорбонна. И та далеко не в лучшем подчас исполнении. Обучение у нас, как правило, никак не сопряжено с освоением профессии. Мы не профессию в своих университетах осваиваем, а знания, что само по себе прекрасно, но в ряде случаев мало чем отличается от изучения мертвого языка – знания есть, а толку немного. Потом выпускник приходит на рабочее место и, по сути, должен обучаться специальности по ходу дела. Думаете, это какой-то прибабах у российских работодателей, что они берут к себе людей только с опытом работы? Нет. Просто никто не хочет заниматься обучением «молодых специалистов», вот и все. А образование у нас дает только «опыт работы», но не образовательное учреждение.
У выпускника есть объем академических знаний, а теперь ему предстоит узнать – что делать, как делать и так далее. И это касается практически всех областей. Вплоть до военных. Ты закончил военное училище, а потом приходишь, смотришь на реальную подводную лодку или на реальный взвод десантников и думаешь: «О-о-о, я теперь здесь командир. Что бы это могло значить и что мне с этим делать?» И чешешь репу по этому поводу, вспоминаешь, где про это в конспектах написано. То же касается и медицины. У нас шесть лет «проходят» медицину, но только тот, кто понимает, что ее надо осваивать, а не проходить, тот становится врачом – за счет «сверхурочных», дежурств в больницах, работе на кафедрах и так далее; в общем, исключительно за счет собственной инициативы. А кто этого не делал – САМ, тому еще учиться и учиться, причем уже на живых людях и с колес, или чем-нибудь другим заниматься, что тоже часто случается.
У нас до сих пор нет этой задачи в высших образовательных учреждениях – готовить профессионалов, а проще говоря – работяг, и системы соответствующей не сложилось. Раньше происходило как? Закончил человек институт, потом его по распределению отправляют куда-то работать. А там никто от тебя и не ждет, что ты будешь работать на результат. Как говорил главный герой кинофильма «Служебный роман», «я хожу на работу потому, что она меня облагораживает». Были, конечно, энтузиасты – они и учились, и учили на производстве, потому как – почему бы не поучить молодого специалиста, если все равно все в этой жизни даром? Но энтузиасты – это исключение. В противном случае не рухнула бы наша экономика в одночасье. Просто не смогла бы. А она рухнула… Делайте, что называется, выводы.
И вот парадокс! Сейчас в западных компаниях – если ты молод, только закончил институт и имеешь профессию – то ты котируешься выше, чем человек, который проработал на предприятии десять лет. От тебя ждут активности, от тебя ждут творческого подхода и знают, что ты будешь работать сразу, тебе не надо перед этим долго рассказывать – чем мы тут вообще на производстве занимаемся. А у нас до сих пор в государственных НИИ, КБ и вузах есть чудесная должность – «младший научный сотрудник». Только вдумайтесь в название! В переводе на русский язык это значит – секретарь. А у нас после институтов и университетов люди на этой должности по десять лет с гордостью штаны протирали. Это просто сюрреализм какой-то! И так было во всех областях: прежде чем тебя допустят до чего-то серьезного, ты должен много лет ходить на службу, чтобы просто облагородиться.
Сейчас в России тоже нужны только специалисты, а не люди «с высшим образованием» и не «молодые специалисты» (в советском понимании этого слова). Нужны те, что хватко возьмутся за дело. Нужны те, кому не нужно объяснять, что к чему. Те, кто сразу начнет работать с высоким уровнем качества и надежности. Российские компании живут в системе борьбы за выживание – хищники на арене! Они нападают на новые производственные ниши, осваивают новые сферы услуг, двигают локтями – мало не покажется. Поэтому, если ты, мягко говоря, немножко не в курсе дела, ты компаниям не интересен. Нет ни времени, ни средств на твое обучение.
А кто у нас готовит «специалистов» в вузах? К сожалению, все наши преподаватели, за редкими и счастливыми исключениями, – это люди, которые знают только теорию (не всегда, кстати сказать, современную), а практику не видели никогда в жизни, тем более – нынешнюю практику, которая день ото дня меняется. И при всем огромном уважении к тому объему знаний, которым обладают преподаватели, нужно понимать: они могут подготовить только теоретиков, а не практиков, тогда как на рынке есть потребность именно в практиках. А за преподавателя «из бизнеса», чтобы практик передавал подрастающему поколению свои знания, надо платить, как в бизнесе. Но где же вы видели такие зарплаты у преподавателей российских вузов? И дальше, конечно, никто уже не хочет брать молодых специалистов, они даром никому не нужны. И это парадокс, потому что как раз молодые, собственно говоря, и нужны, это свежая кровь, это живые мозги, это энергия.
– Повторяю свой вопрос. А зачем вообще нужно такое высшее образование? Андрей, ведь это серьезная психологическая проблема: молодые люди пять лет чему-то учатся и надеются, что диплом им поможет в жизни. А потом эти иллюзии в одночасье разбиваются, но при этом тебе не 17–18 лет, а уже 22–23. И потраченное время не вернешь. При этом люди без высшего образования оказываются в выигрыше, получают, так сказать, конкурентное преимущество. Ведь они за эти пять лет успевают на реальной работе научиться многим вещам, которые имеют реальную ценность и за которые реально платят.
Не идет у меня из головы еще одна история. Недавно Питерский Клуб Своего Дела – есть такая общественная организация, которая помогает людям создавать бизнес «с нуля», – организовала творческую встречу с одним серьезным предпринимателем, владельцем всероссийской сети книжных магазинов. Молодой симпатичный паренек долго и с увлечением рассказывал о том, как он строит и реализует планы развития своего бизнеса, как справляется с разными задачами и проблемами.
Вопрос из зала: «А какое образование вы получили?» Дима, смущенно улыбаясь, признался, что после окончания школы хотел поступить в институт, но надо было кормить семью, и он стал заниматься продажей книг с лотков на улице. А когда его сверстники вышли из вузов, испуганно озираясь – куда бы пойти приложить полученные знания, – он уже открывал свой первый книжный магазин. И сейчас, когда ему необходимы знания в какой-то области, он просто выходит из своего кабинета в торговые залы СВОЕГО магазина и берет с полки нужную книгу…
– Не могу с вами согласиться. Если студент понимает, что ему нужна профессия, а не простой набор знаний, он сам будет в этом направлении двигаться. Если же он сидит и иждивенчески ждет, что его всему научат, то, разумеется, ничего не получится. Надо хотеть получить профессию, а у нас часто рассуждают: мол, я же учусь, хожу на лекции, сдаю экзамены, мне за это должны дать профессию. Неправильно. Может, и должны, но не дадут. Все это происходит, с одной стороны, от непонимания ситуации, которая сложилась в профессиональном образовании (поэтому я и считаю нужным об этом говорить), а с другой стороны – оттого, что мотива нет, нет желания стать профессионалом, есть только желание деньги зарабатывать. Поскольку же в массовом сознании до сих пор между трудом и заработком – пропасть, вот и получается: деньги дайте, а работать я буду «как-нибудь так»…
Не знаю, мне во время обучения в Военно-медицинской академии было совершенно очевидно, что хотя и учат меня неплохо, но все мои знания, полученные в процессе этой учебы, совершенно недостаточны, чтобы затем смело войти в палату, сесть у кровати больного и с пылу с жару начать его лечение. Поэтому я «поселился» в клинике. Участвовал во врачебных конференциях, в профессорских разборах, вел больных на отделении, занимался индивидуальной и групповой психотерапией, работал как с младшим медицинским персоналом, так и с профессурой – с одними, извините, уколы в полупопие обучался делать, а с другими – научные работы писать. А к занятиям «по основной программе» готовился в общественном транспорте. Получалось – шесть часов учебы, потом работа в клинике или исследования (библиотеки, лаборатории и т. д.), а по дороге домой и на работу, то есть – на учебу – учебники и конспекты лекций. Очень все хорошо получалось совмещать. И все мои однокурсники, которые хотели быть врачами, поступали ровно так же. Хотя, не спорю, таких было подавляющее меньшинство. Остальные ждали у моря погоды, но это их личный выбор.
– Вы сейчас рассказываете о процессе, который называется самообразованием. И о реальной практической деятельности. В этой связке (о, богохульство какое!) очное образование – самое слабое звено, вполне можно обойтись первыми двумя. И в результате тоже получить отличного специалиста.
– Профильное образование дает тебе целостное понимание о той области, в которой ты собираешься работать. Это очень важно! Чтобы ты мог творить, а не воспроизводить чьи-то идеи, нужна база. Психотерапевт, например, просто обязан иметь медицинское образование. Потому что в этом случае ты имеешь общее представление о том, как сложно устроен человек, – гистология, анатомия, биофизика, биохимия, физиология, патофизиология, фармакология, внутренние болезни… Дальше, когда ты начинаешь заниматься психотерапией, этот объем знаний дает понимание объемности проблемы, это принципиально иное качество работы. Поэтому я бы здесь не стал сбрасывать высшее образование со счетов, важно – как учиться, вот и все. В общем, надо просто к «высшему» образованию осмысленно добавить «специальное», и будет полный комплект.
– Но ведь эта задача отлично решается с помощью краткосрочных курсов, а еще лучше учиться чему-то, просто работая под началом опытного специалиста, мастера своего дела. Выработало же человечество эту уникальную технологию подготовки кадров «мастер – подмастерье»!
Ну, здесь я немного лукавлю. Я тоже считаю, что психотерапевты, все врачи в целом должны иметь «высокое» образование, учиться как можно больше и дольше, прежде чем начать производить манипуляции над нашими телами и душами. Вот только факт остается фактом: мы и врачей выбираем не по диплому о высшем образовании – он ничего не гарантирует, а по совершенно другим критериям, не имеющим к нему никакого отношения.
– Поэтому я и считаю, что нашему замечательному академическому образованию надо придать практическую направленность. Есть теория – лекции, на которые ты ходишь, ты сдаешь зачеты и экзамены. И есть практика, которая делает тебя специалистом. Параллельно и одновременно! Вот учишься ты на журналиста, почему ты не работаешь «подмастерьем» в одной, другой, третьей газете, на телевидении и радио? А если работаешь, да с первого курса – пусть на самой низкой должности, – тебе понятно, как это все работает изнутри, ты понимаешь, как это делается, какие теоретические знания из тех, которые тебе дают, важны, и как ты их можешь применять.
Ну снова, что ли, о себе рассказывать? Вот я изучал медицину, но хотел быть психиатром. И что делать? Кажется, что 90% всех знаний – лишние. И что я сделал? Кроме общего курса, я изучал психическую составляющую каждой болезни. Мы проходим кардиологию, и я изучаю психические реакции кардиологических больных на эту их патологию, психосоматические заболевания в кардиологии. Мы проходим хирургию – я изучаю психические реакции людей на операцию, на травму, их переживания по этому поводу.
При этом я изучаю предмет, но я его изучаю очень специальным образом, потому что у меня есть практика. Потому что я знаю, что сейчас приду на отделение и там у меня лежит конкретный пациент – например женщина, которая считает, что у нее вот-вот случится разрыв аорты. И я должен очень хорошо понимать симптоматику этого заболевания, чтобы редуцировать ее невротические страхи. И я должен знать, как ведут себя разные больные. Вот сейчас я вам четко могу сказать, что по поведению каждого человека можно определить – болен он или это невроз, у него психосоматическое заболевание или собственно соматическое. Поверьте, без такой параллельной деятельности я стал бы гораздо менее квалифицированным ученым и тем более – практиком.
– Согласна, эта конструкция обучения профессии эффективна. Но в той же медицине снова получается парадокс. В нашей стране медицинское образование может быть только очным. Значит, совмещать его с полноценной практикой невозможно.
– Почему? Все можно совмещать. Например, главный врач моей клиники – Геннадий Геннадьевич Аверьянов – во время учебы работал по ночам медбратом в городской больнице. Заодно зарабатывал себе на жизнь.
– Забавно. И при этом с утра спал на лекциях о том, что для сохранения здоровья человеку необходимо спать не меньше 8 часов в сутки? Вы пробовали оценить, насколько такая работа на износ подорвала его собственное здоровье и насколько хорошо усваиваются знания после бессонной ночи?
– Думаю, что в итоге все нормально усвоилось. Причем если ты работаешь и учишься одновременно, ты понимаешь, что тебе надо знать и насколько важно тебе это знать. Если ты овладеваешь профессией, а не диплом зарабатываешь, то совсем другая направленность в голове формируется. Мозги, так сказать, поляризуются нужным образом.
Хотя в целом не могу с вами не согласиться – «цена» у такого образования не маленькая. Я и сам после подобного эксперимента, совмещая работу и учебу, перенес «легкое» заболевание с параличом конечностей. Поэтому мне и кажется, что российское образование должно изменяться в эту сторону: чтобы практика была не «сверх», не вопреки, не по личному почину студента, а чтобы она была встроена в учебный процесс. И мы получим специалистов другого уровня и качества, причем здоровых. И работодатели к ним по-другому станут относиться.
Повторю: в конечном итоге мы получаем образование для того, чтобы потом быть востребованными на рынке труда, и ни для каких других целей. И уж точно не для получения диплома.
