Харди сидел на скамейке во внутреннем дворике дома, покуривал сигарету и моргал на солнце.

Дом, в котором он жил с родителями, выглядел как всегда. Хотя не совсем, если быть честным. Все износилось и обшарпалось, а горки, на которой они играли детьми, больше не было. Из земли торчал только металлический остов с ржавыми трубами. Песочница была настолько грязная, что ни один ребенок добровольно туда не полезет.

Когда Харди услышал, что кто-то звенит ключами снаружи, он раздавил ногой окурок и посмотрел на наручные часы. Пять вечера. В это время Нора обычно возвращалась с работы домой. Она была официанткой в той же кондитерской, где раньше, без отпусков и больничных, работала его мать, пока однажды не упала замертво с подносом в руке. Сердечный приступ. Вскоре после этого Нора заняла ее место.

Входные ворота открылись, и вошла Нора. Она даже не посмотрела через арку во внутренний двор, а сразу прошла к двери, которая вела в подъезд к квартирам.

Харди поднялся и направился к ней. Господи, она была все такой же красивой, как и пять месяцев назад, когда он видел ее последний раз. Сейчас ей восемнадцать. На прошлой неделе он прислал ей из казармы открытку на день рождения.

На Норе были кроссовки и тонкое летнее платье. Они совсем не подходили друг к другу, но Нора всегда была особенной. Просто уникальной. Ее светлые волосы были заплетены в косу, которая доходила ей до лопаток. Прежде чем исчезнуть в доме, она случайно посмотрела в его сторону. Их взгляды встретились, и лицо Норы просияло.

– Харди! – воскликнула она.

Он подошел к ней, обнял и поцеловал в щеку. Было так приятно держать ее в объятиях, Харди хотелось изо всех сил прижать ее к себе, но он боялся причинить ей боль.

– Ты… – Он выпустил Нору и сделал шаг назад, чтобы видеть ее лицо. – Ты в хорошей форме… то есть ты выросла.

Наморщив лоб, она посмотрела на его губы.

– Я имею в виду, ты стала женственной, – быстро сказал Харди.

Нора улыбнулась.

– Ты тоже в хорошей форме. – Она пощупала его бицепсы.

– Моя служба в армии подошла к концу. – «Пятнадцать месяцев оскорблений и ползания в грязи».

– Теперь ты останешься здесь?

Он помедлил, затем помотал головой.

– Времени нет, я…

– Ты снова… уйдешь? – Ее глаза округлились. На лице читалась легкая паника. Ее взгляд словно говорил: «После всего времени, что я тебя ждала». Инстинктивно она схватилась за маленький серебряный крестик на цепочке.

– Мне нужно уехать. Но я вернусь, – пообещал он ей.

– Куда? И насколько?

– В Брюль, недалеко от Кёльна. Я выдержал вступительный экзамен в Федеральную высшую школу государственного управления. А также прошел медосмотр, проверку на общую эрудицию и даже психодиагностическую часть с отличием. Базовый курс длится шесть месяцев. – Он смотрел на лицо Норы, и его голос становился все тише. – Направление «уголовная полиция», – добавил он.

– Поздравляю. – Она выпустила цепочку из пальцев и обняла его. – Я действительно очень рада за тебя. Ты всегда этого хотел.

Конечно, она за него радовалась – с самого детства, когда взахлеб читал романы о Джерри Коттоне, он не говорил ни о чем другом, как об учебе в полицейской школе, куда хотел пойти после получения аттестата, – но все равно в ее поздравлении звучала определенная грусть.

– Это означает, что мы снова долго не увидимся, – констатировала она, выпуская его из объятий.

– Я… – Он замолчал, потому что входная дверь открылась и во двор вышла пожилая дама. Харди посмотрел на Нору, задвигал губами и продолжил говорить беззвучно: – Я выучусь – после базового курса еще три основных модуля и год практики, затем экзамен на комиссара уголовной полиции. После окончания я получу работу в БКА. Буду хорошо зарабатывать. Потом я вернусь и… – Он взглянул на женщину, но та не обращала на него внимания. – И заберу тебя из этого убогого дома.

– Когда? Через десять лет? – спросила она.

– Через три года. Обещаю. – Он поцеловал ее. Впервые прямо в губы.

– Не хочешь подняться? – спросила она. – Мои родители придут только через час.

Он помотал головой.

– Мне нужно идти. Меня кое-кто ждет в машине на улице.

На ее лицо легла тень.

– Я видела эту машину. Там сидит Лиззи, верно?

Он кивнул. Соседской дочери Элизабет было двадцать, как и Харди. В отличие от него у нее еще не было машины.

– Она будет учиться со мной в высшей школе в Брюле, – сказал он, на этот раз громко, потому что женщина ушла в дом. – Мы вместе готовились к вступительному экзамену.

Харди увидел, как глаза Норы наполняются слезами. Он тут же сжал ее руку.

– Между нами ничего нет. И никогда не будет! После учебы я вернусь. Обещаю!

– Я знаю Лиззи, – возразила Нора. – Она очень хитрая – мне до нее далеко, – и она положила на тебя глаз.

– Может быть, но она меня не интересует. – Харди снова поцеловал ее.

– В этом я сомневаюсь, Томас Хардковски, – строго сказала она. – Ты всегда легко поддавался чужому влиянию, а Лиззи манипулирует всеми.

Харди знал, что Нора хорошо разбирается в людях – но на этот раз она ошибалась.

– И ты должен бросить курить. – Она полезла в карман платья и сунула ему в руку упаковку английских мятных леденцов «Роки». – Просто приходи, когда будешь готов.