Вербовка

Не успел Роман распаковать вещи, как в дверь громко постучали. Он вздрогнул от неожиданности.

– Ну вот. Началось. Покой нам только снится, – и усмехнулся.

Пригладил волосы, открыл дверь. На пороге стояли двое. Рост одного метр семьдесят пять, возраст тридцать пять – сорок лет, блондин, светлые глаза, северный типаж, левая сторона лица менее подвижная, чем правая. Особых примет нет. Нос прямой, носогубная складка выражена слабо. Рот прямой, губы жестко сжаты, подбородок округлый. В костюме, но без галстука. Рубашка свежая, надета несколько часов назад, нет засаленности и грязи на вороте. Руки чистые, кожа на сгибах фаланг пальцев немного скукоженная, так бывает, когда обмораживаешь руки. Туфли начищены до блеска.

Второй повыше, рост за сто восемьдесят, светлые волосы с проседью подстрижены коротко, лицо невыразительное, квадратной формы, подбородок раздвоен, брови широкие, сросшиеся на переносице. Глаза серые, глубоко посажены, смотрит как из бойниц. Тонкие губы контрастируют со всем лицом.

Первый говорил по-русски, но с акцентом. Во время учебы в Санкт-Петербурге Роман слышал акценты многих иностранцев, но тут не мог уловить, кто перед ним по национальности. Больше было похоже на эстонский, так как сильно растягивал гласные.

– Здравствуйте, Роман Анатольевич. Я – Пол. Собирайтесь, мы уезжаем.

– Далеко? – удивился Кушаков.

– Нет. Недалеко. Идемте. – И мужчина показал рукой на припаркованный рядом джип Volvo серого цвета.

Волнение, страх, возбуждение – все сразу сковало тело, во рту пересохло. Роману хотелось одновременно вцепиться в косяки дверного проема и бежать. Быстро, очень быстро! Кровь бушевала в теле. Два удара и деру к границе!

– Конечно. Проходите, – с трудом выдавил он, впуская гостей в комнату.

Мысль мелькнула в голове, что сейчас сделают укол и утащат в тайную тюрьму ЦРУ. Нельзя подать им виду, что он боится. Беглый взгляд по зеркалу, чтобы убедиться, что визитеры не готовят наручники и шприц. Нет. Вошли, осматриваются.

– У вас есть телефон, фотоаппарат? – спросил второй мужчина.

– Конечно.

– Пожалуйста, отдайте нам их. Мы потом вернем.

Роман пожал плечами, достал из кармана мобильный, а из сумки фотоаппарат. Мужчина раскрыл чемоданчик, который принес с собой, и Роман положил телефон и фотоаппарат в него. Чемоданчик захлопнулся.

Затем пошли к машине. Мужчина молча открыл багажник, там стоял металлический ящик, мотнул головой, и Кушаков бросил туда свою сумку. Взглянул на номера – финские. Запомнил. Понятно, что у ЦРУ таких номеров, как фантиков у дурака. Пол сел за руль, а второй с Кушаковым на заднее сиденье.

Роман посмотрел на часы, засек время, посмотрел на небо, приметил, где солнце. Хозяева машины не были расположены к разговору, он тоже молча смотрел в окно, пытаясь понять, куда его везут, считал повороты. Когда он придет в ФСБ, то все нюансы, мелочи будут ценны.

Пол вел машину уверенно, было видно, что дорога ему хорошо знакома. Он притормаживал, заранее перестраивался, скорость ни разу не превысил, а там, где стояло ограничение, сбрасывал скорость заранее. Образцовый водитель.

Городки, поселки менялись, Кушаков запоминал название. Черт, язык сломаешь с этими финскими названиями! От напряжения выступили капельки пота на лбу.

Вспомнилось, как его обучали: если не можешь прочитать текст, понять его, тогда просто «фотографируй». Точно так же, как и с объектами наблюдения. Можно в упор рассматривать объект, стараясь запомнить все детали, проговаривая про себя, что видишь. А можно бросить мимолетный взгляд, «сфотографировать» его, а потом уже сесть за стол и составить описание. Так обучали в Санкт-Петербурге.

Вот и Роман уже устал загонять в память названия населенных пунктов. Что удивляло – отсутствие заборов. Между домами, отелями лишь аккуратно подстриженный невысокий кустарник. Показалось, что видел воинскую часть. Большая территория, много военных. Вокруг сетчатый забор, и то метра полтора высотой. Непривычно все это было. Удивляло и забавляло. Неужели у них нет домушников? И как потом расследовать квартирные кражи – проснулся профессиональный интерес. А машина тем временем продолжала ехать. Попутчики молчали.

Впереди показалось большое живописное озеро, множество отелей на берегу. Дорога вилась вдоль озера, вот уже и большинство домиков осталось позади. Странно, обычно они понатыканы близко друг к другу.

Наконец подъехали к нужному отелю. От увиденных ранее гостиниц он отличался тем, что высокий забор закрывал внутреннюю территорию.

Ворота открылись. Охранник пропустил машину, и она, проехав мимо двух зданий, остановилась у третьего.

– Приехали, Роман Анатольевич, выходите, – обратился к Роману Пол.

– А мои вещи?

– Не волнуйтесь. Портье доставит их в номер. Проходите. Вас ждут.

– Мне бы умыться да в туалет сходить. Ну, и поесть тоже не помешает. С утра маковой росинки во рту не было.

Пол на секунду задумался, потом махнул рукой:

– Идемте, я провожу вас в туалет.

Они вошли в просторный холл. Мебель качественная, добротная. И охранник на стульчике за столом на входе… Нет дежурного администратора – улыбчивой девушки. Не отель, а комфортабельная тюрьма. И не охрана, а конвой.

Снова в голове застучала кровь. Ну, все… Клетка захлопнулась. Не выдержав нахлынувших эмоций, Кушаков с тоской в глазах обернулся. Охранник молча, спокойно, как скала, воззрился на него.

«Спокойно. Спокойно, – мысленно проговорил Роман. – Тебе ничего не угрожает. Тебя не пытают. Все хорошо. Ты здесь из-за Родины. Доброволец. Спокойно, Рома!»

Только сейчас он осознал, во что вляпался. И не просто, а по самые уши. Страх, тоска сковали все внутренности, скрутило живот, дыхание остановилось, ноги стали холодными, ватными, колени подогнулись, в глазах все поплыло, раздвоилось. Ему внезапно стало жалко себя. До слез. Как в детстве.

Возникла заминка. Пол, сделав несколько шагов, обернулся, увидев побледневшего, пошатнувшегося Кушакова, быстро подошел к нему, взял под руку и, нараспев протягивая гласные, участливо спросил:

– Роман Анатольевич, вам плохо? Врача?

Кушаков медленно убрал его руку и ответил:

– Спасибо. Наверное, уровень сахара упал в крови, вот с голода и зашатало. Когда обед?

Пол сделал шаг назад, в упор посмотрел на него и ладонью показал в сторону двери:

– Туалет – вон там.

Туалетная комната поразила сантехникой. Роману доводилось бывать на осмотрах и обысках во многих богатых домах и квартирах, но даже те туалеты и ванны, которые он видел, блекли, казались бесконечно отсталыми и устаревшими. Кафель на полу и стенах тоже был ультрасовременным.

Он помыл руки после туалета, пригладил волосы влажными руками. Ополоснул лицо. Открыл холодную воду, начал пить. Вода показалась вкусной, без хлорки, вкус был как из родника. Он пил ее и никак не мог напиться. Вытер лицо, руки, посмотрел в зеркало и подмигнул своему отражению:

– Не боись, прорвемся, опера!

Пол терпеливо стоял под дверью, показалось, что он даже не менял позы.

– Ну что, Пол, когда обед? – наигранно бодрым голосом поинтересовался Роман.

Тот двинулся по боковому коридору, махнув рукой, даже не оборачивался. Кушаков последовал за ним, автоматически подсчитывая шаги, количество дверей.

Пол открыл одну из дверей, пропустил Романа вперед, сам остался в коридоре – «курьер посылку доставил».

Большая комната, обшитая, в отличие от тех, что он видел, не деревом, а бежевым пластиком, на полу тоже не дерево, а керамогранит. Свет потолочный, много ламп. «Как в операционной, без тени!» – мелькнула мысль в голове у Кушакова. На стенах никаких украшений, окон тоже не было. У стены стоял небольшой столик, стул с высокой спинкой. Напротив – еще один стол, большой, за которым сидели двое, перед каждым открытый ноутбук.

– Здравствуйте, Роман Анатольевич!

Тот, что ближе к двери, был постарше, говорил с легким английским акцентом, но правильно. На вид около пятидесяти лет, волосы с проседью, брови густые, растут пучками, нос прямой, кончик заостренный, нижняя губа мясистая, подбородок прямоугольный. Вес примерно килограммов девяносто, а рост приблизительно метр восемьдесят. Плечи покатые, такие у бывших борцов бывают. Шея толстая, когда-то была накачанная.

Второй, что дальше от двери, был помоложе, чуть за тридцать. Сидел прямо, развернув плечи. Осанка военного или старается казаться выше и значительнее? Посадка головы высокая, горделивая. Стрижка короткая. Шатен. Европейский тип лица. «Лошадиная морда». Вытянутый череп. Высокий лоб, брови по краям светлые, к переносице темнее. Карие глаза. Прямой нос, коротковат по отношению ко всему лицу. Губы тонкие, ниточкой. Выглядит чересчур спокойным, слегка надменным. Взгляд свербящий, тяжелый.

Тот, что постарше, встал из-за стола, протянул ладонь.

– Здравствуйте, мистер Кушаков! Мы рады вас видеть. – Жест в сторону маленького столика. – Садитесь!

И улыбка как в кино, в тридцать два отличных фарфоровых зуба, даже светлее стало в комнате, показалось, что солнечные зайчики поскакали по стенам.

– С вашего позволения, я присяду, а садитесь вы сами, – усмехнулся Роман.

Собеседник легко рассмеялся, погрозил ему пальцем:

– О! Я совсем забыл, из какой вы организации. Конечно, конечно, присаживайтесь.

Кушаков сел на стул, поерзал, устраиваясь по-удобнее. Откинулся на спинку. Нормально. В меру удобно.

– Мистер Кушаков, – заговорил второй, – подвиньтесь, пожалуйста, к столу, положите руки на стол, ладонями вниз, и постарайтесь как можно меньше двигаться.

Роман все выполнил и, улыбнувшись, заметил:

– Модифицированный полиграф. У нас по старинке, проводами, датчиками облепляют. Но у вас тоже ничего так.

– Вы уже проходили проверку на полиграфе?

– Нет. Только подозреваемых проверял. Попробую на себе, что они испытывают, – продолжал хорохориться Кушаков.

На самом деле ему хотелось убежать, заорать, что пошло все к черту! Азы вербовки, которые вдалбливали в голову на учебе и службе, учили, что первым делом надо психологически расположить к себе кандидата на вербовку. «Залезть под «шкуру» – было такое расхожее выражение у оперов. Но у американцев, видать, иные учебники и инструкторы. Это уже не вербовка, а допрос с применением полиграфа.

– Вы знаете, как меня зовут, а как мне к вам обращаться? Молодой и старый? Или номер один и два? – выдавил он из себя улыбку.

– Меня зовите Джон! – широко улыбнулся старший.

Молодой слегка скривил надменное лицо:

– Уильям.

– Очень приятно, – кивнул Роман. – Начнем. Что вы хотите узнать?

– Расскажите нам, что именно вас заставило обратиться к нам. Какие сведения вы готовы нам сообщить? – задал первый вопрос Джон.

Роман уже давно проигрывал в голове этот монолог. Идет все так, как он и задумал, он просчитал этих хваленых церэушников! Их можно предсказать!

– Мне не нравится то, что происходит в стране. Продажность системы. Мы сбиваемся с ног, ловим, рискуя жизнью, а продажные адвокаты, прокуроры, судьи выпускают их. Или же они, отсидев год, выходят на свободу и снова совершают преступления. И мы снова ловим. Устал. – И он отрепетированным жестом прикрыл глаза.

– Мистер Кушаков, не поднимайте руки, не двигайтесь, – тут же сухо отреагировал Уильям. – Просто говорите, больше ничего не нужно. – Посмотрел в экран монитора ноутбука и добавил: – Продолжайте, пожалуйста.

– А потом я понял, что нужно что-то делать. Вот и предложил свою помощь вам. Сведения? Все секретные документы, к которым я имею доступ. – Все. Заготовленная речь закончилась.

Уильям внимательно смотрел в монитор, изредка бросая быстрые взгляды на Кушакова. Джон же неотрывно наблюдал за ним. Он и задал вопрос:

– Вы хотите нам предоставить совершенно секретные приказы по организации работы в МВД России?

– Ну, да, – кивнул Роман.

– Знаете, вы проделали совершенно ненужный путь. – И Джон зачитал весь список регламентирующих приказов МВД, секретных и совсекретных. Многие Роману были знакомы, а большинство он даже и не слышал. «Ничего себе осведомленность!» – пронеслось у него в голове. – Вы это нам хотели предложить?

– Да.

– Мы попусту теряем время. Вы агент ФСБ? Отвечайте честно.

– Нет.

Уильям кивнул, Джон мельком взглянул в монитор:

– Вы самостоятельно вышли на нас или под контролем ФСБ?

– Я вышел самостоятельно.

– Вы хотели потом обратиться в ФСБ?

– Нет, – твердо ответил Роман, но в горле пересохло – он с ужасом осознал, что попался. Холодный пот прошиб от затылка до копчика.

– Давайте так, Роман Анатольевич, – устало продолжил Джон. – Вы рассказываете нам правду. У нас есть ваши письма как в МИ-6, так и в ЦРУ, переписка, перечисление денег и оплата вашей путевки и прочее. Документы поступят анонимно на Лубянку. Вы нам бесполезны. Или мы честно общаемся, или вас доставят на полицейской машине к границе и выдворят с территории Финляндии.

На Кушакова накатила тоска, отчаяние, он понял, что окончательно запутался и эти два разведчика могут и сделают, что обещают. Выдадут ФСБ. И все! Все! Конец всему! Конец всей жизни!

Разведчики молча смотрели на Кушакова, не проявляя никаких эмоций. Ждали. Понимали, что он сам себя загнал в угол. У него три выхода: работать на иностранные разведки, быть выданным ФСБ, самоубийство.

Кушаков быстро просчитывал возможные варианты, чтобы выйти с наименьшими потерями, и спросил:

– Наша встреча записывается?

– Конечно. – Уильям был спокоен.

Роман сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду:

– Что вы хотите знать?

– Все, мистер Кушаков. Все. – Джон снова был сама любезность. – Начните с правды. Например, зачем вы написали письма?

И Кушаков начал рассказывать. С самого начала. Поначалу было сложно. Он несколько раз пытался обелить себя, что-то утаить, но строгий Уильям предупреждающе поднимал указательный палец, не отрывая взгляд от монитора, и Роман понял, что он как на ладони, и уже не пытался врать. Говорил как есть, долго, с деталями, мелкими подробностями. Он никому не говорил, как ему было обидно, что его пнули как щенка от дверей контрразведки. Как он придумал способ передать письмо в МИ-6. После этого эпизода Джон выразительно и чуть надменно посмотрел на Уильяма. Тот молча пожал плечами.

Когда Роман закончил говорить, Джон попросил его рассказать о тех чекистах, с которыми ему пришлось контактировать, и он подробно рассказал, с описанием словесного портрета, сильных, слабых сторон каждого.

– Скажите, судя по геоданным вашего телефона, вы часто посещали закрытые города атомной промышленности, что поблизости от столицы вашего региона. Коммунисты называли их «почтовыми ящиками номер двадцать шесть и сорок пять». Они относятся к атомной и оборонной промышленности. Расскажите об этом подробно.

И майор Кушаков начал рассказывать. Все, что помнил. Он осознал, что уже полностью, с потрохами, принадлежит ЦРУ. Было много вопросов, особенно что касалось знакомства с инженерно-техническим персоналом.

– Как вы пересекаете КПП? Просто по служебному удостоверению не пропускают.

– Когда я служил в службе наружного наблюдения, то был выписан постоянный пропуск. Я его не сдал.

– Получается, что вы имеете беспрепятственный доступ в закрытые города?

– Да.

– Мистер Кушаков Роман Анатольевич, вы осознаете, что только что выдали секретную информацию представителям разведывательных сообществ Центрального разведывательного управления США и МИ-6 Англии? Осознаете, что совершили преступление, по законам России?

Роман был уже опустошен, измотан, хоть ствол в висок упирай и нажимай на спусковой крючок.

– Осознаю, – устало мотнул он головой.

– Вы выражаете четкое, ясное, добровольное согласие оказывать помощь разведывательным сообществам Америки и Англии?

– Да.

– Не так. Повторите дословно.

Кушаков откинулся на спинку стула, поднял подбородок и, как на плацу, четко отчеканил:

– Я, майор милиции Кушаков Роман Анатольевич, выражаю добровольное согласие оказывать содействие разведкам США и Англии.

– Отлично, мистер Кушаков! Вы проголодались?

Роман подумал, что готов сейчас съесть слона. И выпить!

– Да уберите же руки с этого чертова стола! – с довольным видом поднялся Джон. – Пойдемте же есть! И выпьем! Вы же не против выпить и плотно поужинать, а, мистер Кушаков?

Вот так, самое страшное осталось позади. Он сделал выбор. Отчего-то ему стало легче. Сомнения, метания закончились. В груди тяжелый комок рассосался.

Роман тоже поднялся, и они втроем покинули допросную комнату.

Джон приобнял за плечи Кушакова, Уильям, с вечно кислой миной на лице, шел сзади. Через две двери была просторная столовая. Большой зал с камином, украшенный охотничьими трофеями. По стенам висели головы оленей, лосей, волк скалил пасть, показывая мощные белые зубы. На полу лежали шкуры бывших лесных обитателей.

Посередине стоял массивный сервированный стол, за который могли сесть сразу двенадцать человек. У стен стояли диваны, покрытые шкурами, рядом низкие столики. Окна были панорамные, в пол, и открывали вид на озеро. Хорошо, спокойно. Роман засмотрелся на пейзаж за стеклом, потом обернулся:

– Пиво есть?

Джон подошел к стене, открыл дверцу холодильника, задекорированную под панель, показал на содержимое. Там сортов пять пива, множество спиртного, начиная от шампанского, вина, виски и заканчивая водкой.

– Какое предпочитаете? Если есть особые пожелания, то через час привезут.

– Любое. Светлое, – махнул рукой новоиспеченный агент ЦРУ Кушаков.

Джон ловко выудил три бутылки «Хайнекена», быстро откупорил, раздал присутствующим. Уильям взял бокал со стола и по стеночке, без пены, налил себе, Кушаков и Джон начали пить из бутылок.

Обезвоженный организм с удовольствием принял хмельную влагу, впитывая ее еще по пути к желудку. Сделав первый глоток в полбутылки, Роман оторвался от горлышка, икнул и со словами:

– Пивка для рывка! В самый раз! – снова прильнул к бутылке.

Закончив быстро одну бутылку, уже сам открыл холодильник, внимательно осмотрел содержимое и принялся за вторую бутылку пива. Опустошив ее, кивнул на накрытый стол:

– Ну что ж, давайте посидим, поговорим. Что у нас тут?

– Не знаю, как это называется, язык сломаешь. Но я пробовал пару раз. Вкусно. – Джон начал открывать блюда, накрытые металлическими крышками, чтобы те не остывали.

Сели за стол. Роман был голоден и сразу набросился на еду, без стеснения пробовал все блюда подряд. Челюсти работали как жернова, перемалывая все закуски без разбора. Джон и Уильям неспешно закусывали, перебрасываясь быстрыми взглядами.

Первым нарушил молчание Уильям:

– Роман, расскажите нам о себе.

– Что именно вы хотите знать?

– Максимально все, наш дорогой друг! – сказал Джон, наливая Кушакову полстопки. Перехватив его удивленный взгляд, пояснил: – Нам нужно многое обсудить, и не хочется, чтобы вы напились раньше времени. Знаю, знаю, что русские могут много выпить и не опьянеть. Но давайте продолжим. Итак?

Роман оторвался от тарелки, посмотрел на американцев и начал рассказывать о себе, когда и где учился, подробно о своей службе.

– А теперь пару слов о своей семье.

– Мама работает в отделе собственной безопасности нашего ГУМВД. Папа – таксист.

– Мама помогает вам по службе?

– Было пару раз. Один раз я переусердствовал на задержании, а второй – когда задержанный по ошибке написал, что у него пропал кошелек с приличной суммой. Мама помогла замять эти эпизоды. С прежнего места службы мне пришлось уйти. Не сработался с коллективом. Мама помогла устроиться в угро.

– Она вам еще будет помогать?

– Очень надеюсь, что не придется к этому прибегать, – пожал плечами Роман.

– Кто ваш отец?

Кушаков отложил вилку и криво ухмыльнулся:

– Папа у меня чмо конченое. Если вы понимаете, о чем я говорю.

– Почти. Продолжайте. Если можно, то поподробнее.

– Он – зеро, ноль. Таксистом всю жизнь. На семью ему наплевать. Принесет копейки, поест, спать завалится. Встал, поел и снова за баранку, копейки сшибать да пассажирок за ляжки лапать. Плевать ему на мать, да и мной он особо никогда не интересовался. Не отец, а тень его. Образования нет, и не стремился никогда. Ему ничего не надо. Все, что в доме есть, – это мама сделала. И меня воспитала, и подсказала, куда идти учиться. Так что отец мой – донор биологического материала для моего зачатия, не более того. Вот так понятно, что такое «чмо»?

– Хм. Вполне. А скажите, какую сумму денег вы планировали заработать на сотрудничестве с нами?

– Один миллион долларов. И желательно сразу! – широко улыбнулся Роман.

– Вы имеете доступ к новейшим разработкам оружия? Или к Путину? Или на короткой ноге с министрами обороны, иностранных дел, энергетики?

Роман опустил голову и отрицательно помотал ею.

– И как вы полагали получать вознаграждение за информацию?

– Я думал об этом. Банковская карта черного цвета малоизвестного банка каких-нибудь Антильских островов. Принимается всеми банками.

– Дорогой вы наш Роман Анатольевич! – в голос рассмеялся Джон. – Ваша контрразведка прекрасно научилась отслеживать банковские переводы и операции. Это вашим олигархам позволено переводить миллиарды как в Россию, так и из нее. А всем остальным нельзя. Расскажите, что вы умеете лучше всего? И как это может помочь вам в нашем новом деле?

Роман задумался:

– Вас не интересует внутренняя информация МВД?

– В меньшей степени.

Пауза затягивалась. Роман вдруг осознал, что он, получается, бесполезен, и сразу ощутил себя маленьким, никчемным червяком. А еще понял, что не выйдет отсюда живым. Мало ли туристов гибнет за границей? Перепил и упал из лодки на рыбалке. Деревянный ящик, обитый жестью, – последний путь на Родину.

Он быстро схватил бутылку, налил стопку доверху, одним махом опрокинул в рот, оттер губы тыльной стороной ладони.

– Я не знаю, чем могу быть вам полезным. Получается, что все это без толку? И что дальше? – и замолчал, приготовившись к худшему.

– Вы мыслите шаблонно, стереотипно, – заговорил Уильям. – Смотрите шире. Например, на ваш взгляд, вот мы двое перед вами. По-вашему, кто из какой страны?

Роман, не поднимая головы, исподлобья окинул взглядом обоих:

– Джон – американец, из ЦРУ. Уильям – англичанин, из МИ-6.

Уильям громко рассмеялся:

– Косность, узость мышления, следование шаблонам привели вас к ложным выводам. Джон вам улыбается, ведет себя как парень из кинофильма про Техас. А я – сухой, немногословный, почти нет губ, высокомерный, чопорный – типичный англичанин, как его рисуют в кино и книгах. Вы так смотрели и анализировали?

– Да. – Роман был ошеломлен.

– А это не просто неправильно, это смертельно опасно в нашей профессии. Все наоборот. Я – из ЦРУ, а радушный парень – из туманного Альбиона. Ему чертовски неудобно, что они проигнорировали ваше письмо, вот теперь и строит из себя рубаху-парня. Надеюсь, вы не питаете иллюзий насчет наших имен?

– Нет, конечно. А меня как вы будете называть? Какой псевдоним присвоите?

– Здесь вы профессиональны. Растесс, – усмехнулся Уильям.

– И чем знаменит этот, как я понимаю, могучий финн?

– Нет. Ошибаетесь. Это не финн, и даже не человек. Это название деревни на Южном Урале. Она стояла на торговом пути. Ее называли «Ворота в Сибирь». Жители ее покинули, есть масса версий, в том числе и мистические, конспирологические, криминальные. Но это не важно. Можете почитать в интернете. Ваш регион нам очень любопытен. Отсюда и «Ворота в Сибирь». Понятно? Вы не против?

– Называйте как хотите. Хоть горшком обзовите, только в печку не ставьте. И жалованье исправно платите, – пожал плечами Роман.

– Продолжая тему, мы поняли, что вы хороши в деле розыска, негласного наблюдения, наведения справок об объекте заинтересованности.

– Есть такое дело, – довольно кивнул Растесс.

– Вот и будем развивать это направление. У вас в телефоне есть ряд интересных контактов с пометкой «ФСБ». Вот и начнем. Вы будете их описывать. Все, что помните, знаете, слышали. С пометками «проверенная информация», «по слухам», «слышал от такого-то». А также все, что вам известно об их семьях. Семьи тоже интересуют. Точно так же, как и инженерно-технический персонал предприятий атомной промышленности в закрытых городах. Максимально все, включая семьи, связи, сильные и слабые стороны, пороки, недостатки. Так вот, когда вы будете рассказывать нам о контактах из своего телефона и других, которые помните, имейте в виду, что нам многое известно. Не нужно лжи вольной, невольной, никакой фантазии, только факты. Не знаете – так и скажите. Мы сравним имеющуюся информацию, которая уже проверена и подтверждена, с вашей.

И Растесс начал говорить. Он поведал о всех сотрудниках местного управления ФСБ, с которыми контактировал по работе и вне ее. Обо всех сильных, слабых сторонах, по его мнению. О членах семьи контрразведчиков. Все, что ему было известно о системе охраны закрытых предприятий его региона. Обо всех работниках атомградов, с которыми был знаком, слышал, видел. На это понадобилось три дня.

Попутно его обучали тайнописи.

– Какую последнюю книгу вы прочитали за последние полгода?

– М-м-м, – задумался Растесс.

– Честно. Только честно, – требовал Уильям, он уже давно был застрельщиком, Джон стал вторым номером.

Роман уже давно ничего не читал, несколько лет.

– Отчего же так?

– Когда ты в понедельник уходишь на службу, а приходишь домой поздним вечером в четверг, то мечтаешь только об одном – поесть по-человечески, залезть в ванну, отмокнуть, сбрить щетину, чтобы не выглядеть как военнопленный, выбросить носки, которые сгнили за четыре дня на тебе, обувь на балкон, чтобы квартира не провоняла, и спать. А утром снова на службу. И не знаешь, будут у тебя выходные или как гончая будешь метаться по городам и весям в поисках разыскиваемого. От этого и нет времени и желания к самообразованию.

– Это очень печально. История печальная, что вы ищете отговорки для себя. Если мозг не получает информацию, он деградирует. У вас и так налицо ярко выраженная профессиональная деформация личности. Вы отказываетесь от новых знаний. От этого наступает профессиональное выгорание, что приводит к нервным срывам, алкоголизму, неврологическим и психическим расстройствам, порой и самоубийству. Думаю, что вы сами это неоднократно наблюдали среди своих старших коллег по службе. Читайте, читайте, развивайтесь. Заодно и будет понятно, почему у вас так много книг. Некоторые из них вам придется использовать для связи с нами. – Поймав удивленный взгляд Растесса, Уильям пояснил: – А вы что, полагали, что связь будет по электронной почте?

– Ну, да. Какая-нибудь программа, которая все зашифрует и расшифрует.

– Это канал экстренной связи. На крайний случай. А так, сами посудите, какая у вас срочная информация? Начало войны? Испытания оружия? Где упала целая ракета?

– Тогда как же?

– Классика жанра, проверенная десятилетиями. Тайниковые операции, почтовый канал связи. В наше время контролируется интернет, а обычная почта зачастую более эффективна и безопасна. Вы уже доказали, что можете многое. Поэтому нас интересует ваша безопасность.

– Это как в «ТАСС уполномочен заявить»?

– И там тоже неплохо показано. Не все, но многое, – кивнул Уильям. – Мы тоже учимся на своих ошибках, шлифуя мастерство.

И началась учеба, как правильно продавать Родину.

Как собирать информацию об объекте заинтересованности. Вроде небольшие мелочи, но они расширяли возможности. Как правильно записывать, хранить информацию, потом анализировать ее, помечать как достоверную, проверенную, своевременную или же записанную с чужих слов.

Учили, как выявлять у человека его слабости, его странности в поведении, сведения о семье, кто где работает, учится, привычки. Многому, очень многому они научили агента Растесса.

У каждого человека есть слабое звено, и зачастую это его семья, дети. Используя этот рычаг, можно привлечь этого человека к сотрудничеству с ЦРУ – МИ-6. Совершенно необязательно ему об этом объявлять, можно выступить от имени фирмы, независимого исследовательского фонда, общественной организации «За права китайцев в Африке и Антарктиде», вывеска не так важна, как информация, которой обладает человек. И тут все средства хороши.

Кушакова заставляли читать в то небольшое время, которое выдавалось. Из алкоголя позволено не более двух бутылок некрепкого пива. Зато еда, сок всегда были под рукой. Поинтересовались о предпочтениях и что он терпеть не может. Роман не любил капусту – она была исключена из меню. Попросил немецкую кухню – исполнено, и без капусты.

Его научили скорочтению, потом он пересказывал то, что усвоил. Показали, обучили, как расшифровывать послания.

Группы цифр. По пять цифр в группе, по семь групп в строке. Первые две цифры в первой группе означали книгу для расшифровки. А дальше все как в классике жанра: номер страницы, номер строки, номер слова. Если фамилия или объект отсутствовали в книге, то это указывалось и слово набиралось по слогам.

Учили тайнописи. Джон рассказал историю времен Второй мировой войны, когда английские разведчики писали донесения, пардон, мужским семенем, но немцы быстро просекли это дело. По запаху.

Обыкновенная с виду шариковая ручка. Сначала пишется донесение, текст исчезает через три минуты после написания. Привычные способы, как лимонный сок, нагревание, обработка щелочью, не принесут желаемого результата. Потом можно напечатать на принтере или обычной ручкой нанести рукописный текст.

Легенда переписки – познакомился с девушкой в Финляндии на отдыхе. Наполовину русская, наполовину финка, местная. Вручили фотографии. Вот она одна. Красивая, стройная блондинка с голубыми глазами, длинными волосами, правильные черты лица. Вот ее лицо крупным планом.

А вот… Кушаков с ней. Фото издалека, фото селфи. Вот она в лодке, выуживает рыбу из озера, а вот и Кушаков с рыбиной немаленького размера. Они счастливы. Она целует его в щеку…

Роман приближал, отдалял фотографии, пытаясь поймать разницу в освещенности, в тенях. Джон с усмешкой наблюдал за ним:

– Не тратьте время, все равно не увидите. Это фотографии с вашего фотоаппарата. Можете потом скачать дома, увеличить на компьютере и попытаться найти несоответствие. Любая экспертиза покажет, что они подлинные, сделаны в разное время, в разных местах и именно на ваш фотоаппарат. Даже геоданные введены в ваш телефон, и они соответствуют месту, времени года и суток. Можете запросить сводку погоды, и тут все будет чисто. Тени, полутени, все как полагается. Не тратьте время и не портите зрение. Все на высшем уровне. В России так не умеют делать, и, соответственно, распознать подделку тоже не получится.

– Как зовут девушку?

– Элла.

– Элла… – Красивое имя, красивая девушка. – Она реальна?

– Конечно. И даже проживает по адресу, по которому вы будете слать письма. Это же элементарно проверяется. Заодно удобно вычислять любопытствующих, значит, они связаны с русской ФСБ. Не смотрите так долго, а то влюбитесь.

Обучение продолжалось даже во время прогулок. За территорию «отеля» они не выходили. Агент понимал, что на территории виллы находится немало людей, но, кроме Уильяма, Джона и несменяемого охранника на входе, он никого не видел.

Ему настойчиво рекомендовали никогда не выключать на его смартфоне геоданные, чтобы можно было наблюдать за его перемещениями.

– Вы смотрите в интернете порнографию? – в лоб спросил Уильям.

Растесс помялся, кивнул:

– Бывает. Иногда. А что?

– Это хорошо. Это естественно в наше время. Запомните вот этот сайт. Он неизвестен в России, да и в мире тоже не сильно развит. Мы знаем ай-пи-адрес вашего домашнего компьютера и телефона. Просто посещайте периодически. Если в течение трех месяцев вы не посещаете его, значит, у вас проблема. А если стали работать под контролем контрразведки, зайдите в раздел однополой любви у мужчин. Мы поймем, что вы под колпаком, и начнем кормить вашу контрразведку дезинформацией, а также готовить мероприятия по вашей эвакуации.

– Скажите, я могу рассчитывать на ваше гражданство? – спросил Роман.

– Если будет ценная информация, то конечно. А если будете нам поставлять слухи, сплетни или откровенную ложь, а то и дезинформацию – ничего не получите. Я смотрю, что вас что-то гложет? Спрашивайте, не держите вопросы в себе, вы можете сами себе дать неправильный ответ, и тем самым будет сделан ложный вывод, который приводит к фатальным последствиям.

– Понимаете, я опасаюсь. Разглашение государственной тайны… тяжкое преступление все-таки.

Уильям рассмеялся. Пожалуй, впервые с момента знакомства. Смех у него был неприятный, скрипучий:

– Дорогой Роман Анатольевич! Вы не первый русский, с кем я общаюсь на эту тему. Государственную тайну можно разгласить, если иметь к ней доступ. А мы не просим вас разглашать те тайны, к которым вы имеете доступ по службе. Нам не интересны милицейские секреты, даже самые страшные. Значит, вы не разглашаете государственную тайну. А наводить справки о людях никому не запрещено. Так что вы, дорогой друг, вне правового поля.

Так просто, логично. Хоть Кушаков и имел юридическое образование, но поверил Уильяму и успокоился окончательно. Он неподсуден!!!

– И еще, – продолжил разведчик. – Если вы почувствуете, что вами интересуется контрразведка, то идите с явкой с повинной.

– Как это?! – поперхнулся новоиспеченный агент Растесс.

– Все просто. По вашим законам, если лицо добровольно заявляет о своих контактах с иностранными разведками, но не успело нанести никакого вреда, ущерба государству, оно освобождается от уголовной ответственности. Все просто, мой друг, все просто.

– Но в таком случае меня могут заставить передавать вам дезинформацию. Я буду под контролем. Как вы поймете, что это все оперативная игра? – задумчиво потер лоб Роман.

– А вот для этого мы вам дали адрес порносайта. Это в кино нужно ставить точку в конце сообщения. А вам ничего делать не нужно. Если вы вынуждены играть против нас, то не заходите на порносайт. Если вас нет три месяца, мы понимаем, что вы под контролем, и отматываем назад, до момента вашего последнего захода на этот сайт, и все, что нам передавали, отсекаем. Это понятно?

– Все понятно. Красиво, элегантно. Вряд ли наши до этого додумались бы! – кивнул Кушаков.

– Поверьте, вы недооцениваете ваших соотечественников, – рассмеялись оба разведчика. – Они тоже большие придумщики. Но нам приятно, что вы оценили наш ход. Продолжим.

Обучение шпиона продолжалось. За короткое время Растесс усвоил многое, что-то знал, но в усеченном виде, о чем-то даже не подозревал. Что очевидно для разведчиков и контрразведчиков, неведомо оперативному сотруднику МВД.

В последний день «отпуска» в четыре утра подъем, завтрак вместе с вербовщиками из МИ-6 и ЦРУ Джоном и Уильямом, которые, казалось, никогда не спали, не утомлялись и выглядели превосходно. Романа бесило то, что у них всегда были превосходные рубашки! Всегда чистые, отглаженные, свежие воротники и незамызганные обшлага рукавов. Как?!! Не могут же они каждые два-три часа менять рубашки!

Уильям протянул Кушакову пухлый конверт с чистым листом и ручкой:

– Поздравляю. Мы проверили информацию, которую вы дали. Она подтвердилась. Ваш первый гонорар.

Майор милиции Кушаков быстро схватил пакет, вытряхнул деньги. Пачка купюр в сто евро. Он провел пальцем по корешку банковской упаковки, проверяя, нет ли внутри просто резаной бумаги, не «кукла» ли. Все в порядке, номера купюр шли по порядку. Вопросительно посмотрел на Уильяма.

– Десять тысяч евро. Можете пересчитать, – постучал тот пальцем по листу бумаги. – Надо написать расписку в получении денег.

Растесс пододвинул бумагу к себе и написал под диктовку Уильяма:

«Расписка.

За предоставленную разведывательную информацию сотрудникам ЦРУ – МИ-6 мною, Кушаковым Романом Анатольевичем, получено десять тысяч евро.

Избираю оперативный псевдоним для связи с разведывательными сообществами США – Англии Растесс.

хх. хх.2010 г. Р. А. Кушаков».

Деньги убрал в пакет, спрятал во внутренний карман куртки и, подумав, спросил:

– Мне нужно на работу сувениров купить, начальству, коллегам.

– Деньги у вас есть, – улыбнулся Джон, – и вы вольны распоряжаться ими по своему усмотрению. Сейчас вас отвезут в отель, откуда вас забрали. До контрольного времени выписки вы успеете посетить сувенирные и продуктовые магазины. Там приобретете, что вашей душе угодно.

Роману стало обидно. Как щенка в собственное дерьмо макнули мордой. Он даже вытер лицо.

Гадливо стало на душе. Хотелось схватить, порвать расписку, что лежала на столе, порвать в мелкие клочья и бросить им в лицо, а заодно и эту пачку евро следом, хлопнуть дверью и уйти. Но тут же из подсознания выскочили те сведения, которые успел наговорить, и он притих, осознавая, что уже по шею увяз в этом болоте.

Кушаков кивнул и встал из-за стола, с ненавистью глядя на безупречные сорочки разведчиков. Он уже не завидовал, а ненавидел, презирал и себя, и их.

Попрощались. Пол отвез Романа в номер отеля, откуда он его забирал. Все его вещи вернули, и телефон, и фотоаппарат. Пока ехали, Роман проверил фотографии. Больше сотни фотографий. Типично любительские, туристические. Пейзажи, архитектура, полки магазинов. Вот он и Элла. Красивая. Обаятельная. Такие женщины манят мужчин бездонными синими глазами. Как омуты в таежной реке.

Через семь часов российский пограничник равнодушно шмякнул штамп о пересечении границы.

Ноги у Кушакова были готовы подкоситься. Он ждал, что сейчас к нему подойдут «Двое сбоку – ваших нет!» И все. Как там, в Уголовном кодексе? И как будто кто-то прошептал в ухо: «Лицо, совершившее преступления, предусмотренные настоящей статьей, а также статьями 276 и 278 настоящего Кодекса, освобождается от уголовной ответственности, если оно добровольным и своевременным сообщением органам власти или иным образом способствовало предотвращению дальнейшего ущерба интересам Российской Федерации и если в его действиях не содержится иного состава преступления».

Опять же в памяти тут же всплыл адрес по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Литейный, 4.

Но никто не задерживал Романа, лишь посмотрели, когда он на подгибающихся от страха ногах чуть споткнулся. Подумали, перебрал пива мужик, со всяким случается. Для того и отдых, чтобы отдыхать. Наотдыхался. Крепкое спиртное в Финляндии дорогое. Пиво – другое дело.

Кушаков решил лететь домой. Заодно и обдумать все, что произошло. А там и знакомые опера в контрразведке присутствуют. Разберутся.