Глава 37. Пуговичка

– Смотрю, Касьян Демьяныч, ты гарандессочку себе завел? – пакостно ухмыльнувшись, протянул Куль.

Получив окорот, он вышел следом за Костоглотом из клуба на улицу, где в карете ожидала конца встречи Найденова. Было уже темно. Единственный фонарь над входом освещал двор тусклым желтоватым светом. Услыхав отвратительный голос, Касьян Демьянович на мгновение остановился, но сделал усилие и молча двинулся дальше к карете.

– Сказывают, чевая маренка, – не унимался каторжник. – Варварой, кажется, кличут?

Куль кивнул на экипаж с желтыми ободами на колесах. Костоглот замедлил ход. Внутренности его закипали все больше, и вот сейчас настал момент, когда внутри заклокотало.

– Поди, пора на хипес ставить? – сплюнув, бросил ему вслед Куль, прикуривая папироску под фонарем.

– Крыса… – тихо произнес Костоглот.

Не сумев удержать себя, он развернулся и с бешеной силой метнул в негодяя бильярдный шар, который невесть зачем прихватил из клуба. Шар с глухим треском впечатался в деревянную дверь рядом с головой Куля и упал ему под ноги. На поверхности, сбоку от таблички, осталась круглая вмятина с осыпавшейся краской. Каторжник инстинктивно втянул голову в плечи и замер: только что он едва не распрощался с жизнью.

Раздался грохот колес – экипаж увозил прочь главу акционерного общества «Златоустовская железная дорога». В карете, почувствовав что-то неладное, Варвара Андреевна принялась просить прощения, но Касьян Демьянович заверил, что все нормально, и отказался что-либо объяснять.

Докурив папироску, Куль поднял шар и вернулся в клуб. Из-за угла дома, сокрытый темнотой, за сценой наблюдал артист Лянин. Как только синяя дверь закрылась за Кулем, Лянин бросил свой наблюдательный пункт и поспешил вон со двора. Он не видел, как спустя буквально несколько минут мужчина крепкого телосложения вытащил из дверей бездыханное тело, обхватив его под мышками. Оглядевшись, мужчина взялся поудобнее и поволок труп в темную подворотню.

Ардову стоило немалых трудов выудить из Лянина подробности виденного им в тот вечер. Однако благодаря стараниям чинов полиции, которые разыгрывали за стеной сцены кровавого истязания, артист заговорил, стараясь, впрочем, сохранять в интонации нотки презрения, которым, как он считал, надлежит одаривать всякого соперника, к числу которых причислял и Костоглота, и Ардова.

– Куля прибил артист Соломухин – жестокий и беспринципный душегуб, – продолжил Ардов, выбирая одновременно направление удара. – Он же вложил пуговицу в кулак трупа, чтобы направить на вас подозрения следствия. Эту пуговичку с вашего жилета срезал карманник со смешным прозвищем Пипочка – он уже сознался господину околоточному надзирателю, который только что опросил его по моей просьбе. В тот вечер Пипка долго терся рядом с вами под видом большого поклонника карамболя, в котором, как выяснилось, ничего не смыслит.

Костоглот невольно коснулся пальцами жилета, словно хотел проверить, на месте ли пуговицы.

– Я говорил, что игру с вами затеял чрезвычайно хитрый и изощренный противник, – напомнил Илья Алексеевич. – Он привык не только продумывать все заранее, но и закладывать на каждом участке по нескольку ходов, чтобы иметь возможность импровизировать в партии.

Ардов сделал удар по битку, но тот, оттолкнувшись от трех бортов, так и не коснулся прицельного шара. Ход перешел к Костоглоту. Он задумчиво смотрел на стол и старательно натирал мелом наконечник кия.

– По-вашему выходит, пуговичка могла и не понадобиться, если бы предложение было принято сразу? – наконец подал он голос, и стало понятно, что рассказ Ардова всецело его захватил, как он ни старался показывать обратное.

– Совершенно верно, – подтвердил Илья Алексеевич. – Но поскольку вы проявили известную своенравность, противник продолжил игру.

Касьян Демьянович сыграл комбинацию «борт – шар – два борта – шар», чем вызвал восторг зрителей.

– Необходимо было выбить вас из седла, – продолжил Ардов, – устроить аппрессию, загнать в угол. Вот тогда Соломухин и притащил к вам в кабинет голову хряка, воспользовавшись помощью вашего кучера, давно заимевшего дубликат ключика от вашего кабинета. Дикость и бессмысленность выходки и вправду обескуражили вас. Известно, что больше всего человека беспокоит то, чего он не понимает. А вы явно не могли взять в толк, при чем здесь свиная голова и что может последовать дальше. Выходка казалась абсурдной, лишенной видимой цели, и вы почти убедили себя в том, что имеете дело с мелкими пакостниками.

Костоглот сделал еще один удачный удар, и маркер сравнял количество очков на доске.

– А днем к вам в контору заявился тот самый Серафим Пипочка, визит которого вы велели не отмечать в журнале посещений. Он поведал про пуговичку. А также предположил, что завтра, вполне вероятно, город содрогнется от нового убийства, где на месте преступления фараоны, скорее всего, обнаружат улику, которая, вне всякого сомнения, опять укажет на вас. А там, если вы не пойдете на сделку, будут обнародованы и прочие ваши черные делишки – скажем, на страницах «Петербургскiхъ Вѣдомостей». И уже никто во всем городе не посмеет сомневаться, что досточтимый председатель правления общества «Златоустовская железная дорога» оказался бандитом и кровавым убийцей по прозвищу Хряк.

Касьян Демьяныч метнул в сторону Ардова огненный взгляд и сыграл еще одну комбинацию.

– Три борта – шар – шар, – возвестил маркер и начертил на доске.

– Вот тут вы наконец осознали, что за делом стоит вполне расчетливый махинатор, которого надо бы вычислить и прижать как следует, чтобы запомнил на всю жизнь.

Илья Алексеевич обошел стол, подойдя ближе к сопернику, словно желая взглянуть на стол с его позиции.

– Сделав вид, что всерьез обдумываете предложение, вы пригласили парламентера занести бумаги вечером к себе домой, в особняк на Итальянской.

Костоглот внимательно слушал, вращая поставленный на бампер кий, чтобы покрыть шафт меловой спиралью.

– Позвольте вопрос, – Ардов обратился напрямую к Костоглоту, – вы ведь не могли не поинтересоваться, как будут устранены неблагоприятные улики в случае, если вы пойдете на сделку?

После паузы Касьян Демьянович кивнул. Потом, помолчав, сказал:

– Ответ был в том смысле, что достаточно сыщику, ведущему дело, лишиться жизни от несчастного случая, чтобы никто больше не испытывал острого желания изучать детали.

– Я так и думал! – обрадовался Илья Алексеевич. – Кому, кроме меня, могли быть интересны обстоятельства смерти забубенного каторжника, верно?

– Я не думал до этого доводить, – счел нужным заметить Костоглот перед тем, как сделать удар.

Его биток не сумел поймать второй прицельный шар, и очередь перешла к Ардову.

– Я знаю, – заверил он и взглянул на соперника едва не с жалостью. – Вы все еще не понимали, не могли поверить, что с вами ведет игру оч-ч-чень хитрый, очень изобретательный, очень коварный враг.