Ненависть рабов

Вернемся к нашему герою и к тем событиям, которые легендой вошли в историю мировой разведки.

Итак, расставшись с Рошковским, Соколов на «бенце» покатил к резиденции русских царей. Когда авто подъезжало к воротам Александровского дворца, оттуда выехал «студебекер» с открытым верхом, в котором сидели уже известные нам связисты.

Соколов удивился такой оперативности, с тревогой подумал: «Рошковский не оплошает, успеет задать работы этим парням?»

Гений сыска хотел нажать на клаксон, но не успел: из узкой дверцы домика для караула выскочил капитан, широкоплечий белобрысый парень в фуражке и в сапогах, начищенных до зеркального блеска. За ним вразвалку вышли еще десятка полтора солдат, кое-как выстроились в шеренгу.

Белобрысый взял под козырек, гаркнул:

– Равняйсь, сми-ирна! Первый взвод специального батальона по охране бывшего царя, полковника Романова, для встречи полковника Соколова выстроен! Командир роты дежурный капитан Аксюта.

Соколов, продолжая сидеть за рулем, взял под козырек, громоподобным голосом провозгласил:

– Здравия желаю, солдатики!

Те нестройно отвечали:

– Здравия желаем, господин полковник…

Соколов вылез из авто, с недоумением обвел взором строй:

– Почему так вяло? Каши мало ели? Ну-ка, братцы, во всю глотку, чтобы невесты в родной деревне услыхали. – И повторил: – Здравия желаю, солдаты!

На сей раз солдаты во всю глотку рявкнули:

– Здравия желаем, господин полковник!

– Совсем другое дело! Ты, капитан Аксюта, следи за дисциплиной. Будешь верно служить народному правительству, получишь награду и двухнедельный отпуск домой. Где твои родители?

– В Ельце, господин полковник!

– Наведи порядок в роте, а то приветствуют старшего офицера, будто нищие копеечку на паперти просят, да и вид у них неряшливый.

– Позвольте обратиться, господин полковник?

– Обращайся, капитан.

– Вещевое довольствие задерживают, вот мы и поистерхались.

– Хорошо, выясню и распоряжусь, выдадут. А денежное довольствие вовремя выплачивают?

– Как сказать… – Белобрысый, отвыкнув от строгостей службы, почесал в затылке. – При бывшем царе всегда вперед, каждого месяца первого числа выплачивали – все до копеечки, а теперь оно, конечно, ослаблено… Только позавчера за май отдали.

Солдаты начали из строя выкрикивать:

– Почему в увольнение не отпускают? Почему сеансов кинокартин больше не показывают? А чего не демобилизуют? Мы четвертый год солдатскую лямку тянем, пусть другие теперь впрягутся…

Соколову этот митинг был лишним. Он вновь изобразил строгость:

– Прекратить в строю разговоры! Я доложу лично военному министру Керенскому, а вы, дежурный капитан Аксюта, следите за дисциплиной и внешним видом подчиненных!

– Так точно! – вытянулся в струнку белобрысый.

– Вот мое удостоверение. Вот этот пакет, – Соколов потряс в воздухе увесистым свертком, – для прочтения семье бывшего царя, и они все обязаны расписаться – приказ самого главнокомандующего. Открывай ворота!

– Так точно, открываем! Нас уже предупредил дежурный офицер, что вы едете.

– Капитан Аксюта, вставай на подножку, будешь сопровождающим.

– Так точно, господин полковник фельдъегерской службы.

Ворота тяжело заскрипели, с мучительной медлительностью раскрылись, и авто вкатилось на обширную, засаженную зеленью территорию Александровского дворца.

Обширный пруд, Екатерининский парк с Розовым полем, Большой Екатерининский дворец, памятник Пушкину, Чесменская колонна, небольшой Кухонный пруд – и вот он, красавец, – Александровский дворец.

Вокруг дворца и на ступенях ходили, сидели, лежали солдаты. Многие курили, резались в карты, стучали костяшками домино. Один мочился возле колонны. Приезд полковника на них не произвел впечатления.

Комендант Александровского дворца, дежурный ротмистр Коцебу – человек с лицом нервным, болезненного желтого цвета, и с явной кривизной ног – приложил руку к фуражке.

Соколов медленно вылез, строго свел брови:

– Как у вас, все в порядке?

– Так точно, господин полковник фельдъегерской службы! – вяло проговорил Коцебу. – Мне уже звонил министр Керенский, относительно вас предупреждал. Он был у нас – вы знаете – на днях…

– Министр мне сообщил, что посетил Николая Александровича в минувшую субботу.

– Так точно! Бывший царь вместе с заведующим охраной Коровиченко после отъезда гражданина Керенского два дня корпели над архивом, какие-то бумаги доставали. Много жгли в камине, особенно бывшая царица усердствовала. Мы вмешиваться не стали, поскольку не было приказа запретить. Александр Федорович обещал днями вновь к нам прибыть. Будем рады, ибо службу несем исправно. И сегодня министр Керенский позвонил, приказал вас встретить и устроить свидание с бывшим царем и его семьей. – Слабо улыбнулся. – Позвонил вовремя, так как после приказа министра сразу же линия испортилась. Я уже послал ремонтную бригаду телефонистов. Где-то оборвалось, поди. Не сомневайтесь, быстро починят.

– Не сомневаюсь, – ответил Соколов.

Ротмистр Коцебу протянул руку:

– Порядок требует у вас документы и прочие бумаги проверить.

Соколов ободрил:

– Непременно, господин ротмистр! Вот мое личное удостоверение с фотографией, вот пропуск на въезд на территорию дворца и на проход к Николаю Александровичу и его семье. Вот секретный пакет для ознакомления семьей бывшего царя. – Поманил пальцем ротмистра, тот робко шагнул, приблизил ухо. Соколов громко произнес: – Скоро будем государя эвакуировать! Привез положение. Вы, ротмистр, свой экземпляр получите позже.

Вокруг сгрудились солдаты. Разинув рот, они с любопытством слушали.

Ротмистр сделал значительное лицо: мол, понимаю, важная государственная тайна! Ему страстно захотелось перед этим знаменитым полковником выказать усердие. Он нарочито внимательно – от первого до последнего слова – перечитал удостоверение, сверил фото с оригиналом, долго и пристально разглядывая Соколова, пощупал сургучную печать на пакете, заискивающе улыбнулся и вернул владельцу:

– Все в полнейшем порядке!

Соколов приказал:

– Ротмистр! Проводите меня к Николаю Александровичу.

Тот скороговоркой отвечал:

– Так точно, прошу в гости к бывшему царю! Вы, хе-хе, не слыхали, как я его срезал, когда он в марте сюда прибыл? Много об этом говорят, хе-хе. – И, захлебываясь от удовольствия, начал рассказывать о том, как обозвал его «господином полковником», бывший царь аж побледнел, а все вокруг хохотали: уж очень это было необычным – царя, хе-хе, назвать полковником.

Соколов перебил:

– Где в данный момент находится семья?

– Мы после телефонного звонка Александра Федоровича всех Романовых сгребли в кучку, то есть собрали на втором этаже в угловой комнате. Доложу вам, очень плохие люди. Всегда норовят первыми поздороваться, дескать, какие мы вежливые, а когда с нами разговаривают, то нарочно елейными голосами. Мне бывшая царица вчера говорит: «У вас есть дети?» – «Ну, двое сыновей, а вам-то что?» А она мне: «Я молюсь за всех вас!» Представляете? Дескать, вы – негодяи и тюремщики, моих детей и меня стережете, оскорбляете, а я вот – святая, за обиды добром плачу. Тьфу, на месте правительства я их погрузил бы всех на баржу, включая ихних детей, прихвостней-слуг, врачей, учителей, – и ко дну, ко дну!

Стоявшие рядом солдаты ощерили зубы:

– Туда им, царям, дорога! Хватит жрать наш хлеб трудовой.

Соколов удивился: «Какой я выдержанный стал! Когда был моложе, то этому ротмистру и его крикунам головы бы оторвал, а теперь слушаю и не возражаю, даже киваю: мол, правильно говорите, засранцы! Господи, сейчас увижу государя, наследника Алексея… Как я волнуюсь… Надо себя взять в руки!»