ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В полицейском отчете было написано, что Глеб Истомин умер не сразу. Он приставил ствол пистолета к виску и спустил курок в тот самый миг, когда патрульные ворвались в квартиру близнецов Лопес…
Танк видел схемы той квартиры, он просматривал фотографии с места преступления, читал газетные статьи, заключения криминалистов и отчеты следователей. Он закрывал глаза, и ему четко представлялось, как именно все происходило: подъехавший на такси Глеб заходит в дом; он проходит мимо консьержа и по широкой лестнице поднимается к двери с номером 214. Дверь не заперта, поскольку один из близнецов — Феникс Лопес — решил сбегать в магазин. Глеб Истомин входит в квартиру, в его руке пистолет. В просторной комнате, заваленной разным хламом, перед компьютером сидит Кортни Лопес. Он ничего не замечает — сейчас он находится в виртуальности. Он видит, осязает, обоняет то, чего нет на самом деле; то, что называется Миром — Миром с большой буквы. Пистолетный выстрел возвращает его в реальность — первая пуля попадает в работающий компьютер. Они смотрят друг на друга — новоявленный бог Мира и личный враг бога. Их виртуальная вражда переросла в настоящую ненависть. О чем они успели поговорить? О чем в этот миг думал каждый?… Лопес кидается на Глеба, получает две пули в живот и падает. Глеб не торопится уходить, возможно, он в оторопи, возможно, он только сейчас осознал в полной мере, что же он натворил. И тут из магазина возвращается Феникс Лопес. Он запирает дверь квартиры, заходит в комнату и видит брата, лежащего на полу, дымящийся компьютер и незнакомого человека с пистолетом в руке. Глеб стреляет трижды. Две пули крошат стену, одна попадает Фениксу в голову. А на улице уже воют полицейские машины и мчатся автомобили «Скорой помощи». Консьерж встречает полисменов. Тяжелые ботинки грохочут по лестнице. Бьют в дверь крепкие кулаки. Глеб сует ствол пистолета в рот, оцарапывает нёбо. Тогда он подносит дуло к виску… О чем он думает в этот момент?… Сорванная с петель дверь падает. Выстрел!
Полисмен, вбежавший в комнату первым, утверждает, что Глеб улыбался, нажимая на спуск.
Пуля вдребезги разбивает нейроконтактер.
Глеб падает. В его черепе дыра, но он еще дышит. Квартира наполняется полицейскими. Они тушат компьютер, открывают окна, ругаются и ждут санитаров.
Глеб еще дышит.
Медики появляются через несколько минут. Сперва они обследуют братьев Лопес. Только потом берутся за Глеба.
Он дышит.
Они кладут его на носилки и несут к машине. Их останавливает полисмен, требует какие-то документы. Санитары ругаются с ним.
Глеб все еще дышит.
Его загружают в машину и везут в больницу. В больнице опять начинается ругань — Глеб здесь никому не нужен.
Но он все равно дышит…
Он будет дышать еще две недели. А потом исчезнет. Если верить официальным бумагам — умрет и, ввиду невостребованности тела, станет собственностью некоего Международного научного центра исследований мозга.
Вроде бы все. Конец.
Но Танк пришел к выводу, что Глеб дышит и сейчас, спустя много лет после случившейся трагедии. Где-то, в какой-нибудь стерильной лаборатории лежит на кровати накрытое простыней отвратительно бледное тело с отверстием в голове, и в отверстие это уходит лапша разноцветных проводов. Бежит по пластиковым трубкам алая кровь, вздымаются мехи аппарата вентиляции легких, серебрятся пузырьки воздуха в многочисленных капельницах…
Глеб дышит в этом мире. Но его поврежденное сознание — сознание Богоборца — пребывает в мире виртуальном.
И кто-то безликий осторожно ковыряется в изуродованном мозге, ставит некие опыты с известной только ему целью. Кто-то, назвавший себя Белиалом…
Танк очень ясно представлял эту картину. Она была похожа на рисунок из фантастического комикса, но Танка это не смущало. Ему казалось, что головоломка сложилась. Все кусочки мозаики теперь были на своих местах.
Виртуальный Богоборец должен вывести Танка к телу Глеба. И тогда станет ясно, кто такой этот загадочный Белиал…
1
На каждой арене Стадиона велось сразу несколько боев. Глебу потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, кто с кем сражается. Фаталия, видя внимание Богоборца, комментировала происходящее:
— Сегодня интересных боев нет, идет обычное «мясо». Вон, видишь, две фигуры стоят неподвижно? Это маги меряются силой. Там, за ними — на зеленой арене — три ученика дерутся с Двуживущим. А в дальнем углу Эш Коротышка борется с Громовым Змеем. Они оба гладиаторы. Вчера поспорили, чья школа рукопашного боя сильней, теперь выясняют… — Фаталия усмехнулась. — Обычно я бьюсь на желтой арене. Иногда на войлочной. Но на зеленой… — Она пренебрежительно фыркнула. — На этот газон и нога моя не ступит!…
Они сидели на первом ряду, возле самого ограждения. Внизу два гладиатора, один с сетью и трезубцем, другой с мечом и прямоугольным щитом, пытались одолеть огра. Людоед, похоже, устал, а может, просто был болен. Он хрипло взрыкивал, помахивал дубиной, не давая людям приблизиться, но сам на рожон не лез.
— Это Людовиг, — сказала Фаталия.
— Кто из двоих? — спросил Глеб.
— Огр. Он у нас уже месяц. Патруль отловил его в какой-то деревне, он там трех бычков задавил. Привезли к нам. А что? Кормежку он отрабатывает…
Позади круто поднимались заполненные людьми трибуны. Свободных мест почти не было, но зеваки на каменных скамьях-ступенях долго не засиживались — поглядев на бои, поднимались и направлялись к выходу. Их места тотчас занимали другие.
— Игроки, — пояснила Фаталия. — Пытаются зарабатывать на ставках. Некоторым удается.
— Еще как удается! — прогремел веселый голос, и кто-то большой, словно туча, навис над Глебом.
— Танк? — Глеб повернул голову.
— Это не Танк, — негромко сказал Ирт.
— Муромец мое имя, ребята! И можете меня поздравить — я только что выиграл две сотни золотых монет!
— Поздравляю, — неуверенно сказал Глеб.
— Не прячь свои чувства, мужик! Мы здесь для того, чтобы развлекаться и получать удовольствие! А вы сидите какие-то… зажатые… — Он подмигнул Фаталии. — Кроме тебя, цыпочка.
Фаталия фыркнула:
— Я тебе не цыпочка, толстяк.
— Как же не цыпочка, детка, если утром ты принесла мне сотню монет! Определенно, сегодня мой день!
— Ты ставил на меня?
— Ну разве мог я на тебя не поставить?! Ты же такая прелесть!
— Спасибо, малыш. Не хочешь завтра выйти со мной на арену, развлечемся?
— Нет, детка, не хочу. Я видел, что ты сегодня вытворяла… А вы тут все гладиаторы, ребята?
— Нет, — сказал Глеб. — А ты, Муромец, не Илья случайно?
— Ага, угадал!
— Русский?
— Ну, на три четверти.
— А откуда?
— Из Троеполья, триста километров от Москвы.
— Мы почти земляки.
— Да ну?! — фыркнул Муромец. — А ты весельчак, хоть и угрюм на вид. Надо же — Одноживущий земляк!
— Слушай! — Глеб повернулся к собеседнику всем телом, встал. Его отчего-то заколотило; подумалось, что, может, и незачем было искать какого-то Танка, когда кругом многие тысячи обычных, настоящих людей. — Я Двуживущий, как и ты. — Глеб схватил Муромца за руку. — По крайней мере, был таким. Я просто застрял тут и никак не могу выбраться! Понимаешь, застрял в игре, не могу заснуть, и еще что-то не в порядке, я чувствую. Это странно, я словно с ума сошел, или весь мир чокнулся — не знаю. Помоги мне разобраться, что случилось. Ты же можешь навести справки. Можешь узнать, о чем я попрошу?…
— Да какой ты Двуживущий? — Муромец перестал улыбаться, выдернул свою руку из пальцев Глеба. — Я что, слепой? Или это шутка такая? Шутка, да? Смешно. Очень смешно! — Он отодвинулся. — Ладно, ребята, шутите себе дальше, а я, пожалуй, пойду.
— Погоди! — крикнул Глеб, готовый бежать вслед за Муромцем. Но Ирт придержал его за руку, покачал головой, сказал тихо:
— Бесполезно. Ты ни в чем его не убедишь. Он здесь только для того, чтобы развлекаться. Они все думают, что это лишь игра. Они просто не станут тебя слушать. Они никогда тебя не слушали и всегда спешили уйти…
— Танк! — вдруг выкрикнул Горр. Он приподнялся и вытянул руку. — Вон там! Я же говорил!
Глеб посмотрел в направлении, куда указывал паренек.
Высокий молодой человек спустился с трибун на тропу, обегающую все арены. Он целенаправленно двинулся к двум магам, застывшим в странном противоборстве. Бойцы, мимо которых он проходил, не обращали на него внимания — здесь было в порядке вещей, когда зеваки спускались на арену.
— Его не тронут, пока он на тропе, — сказала Фаталия. — Так, значит, этого парня вы искали?
— Да, — кивнул Ирт.
— А он отчаянный…
Танк сошел с тропки. Наверное, просто решил срезать путь. Но к нему тут же бросились два гладиатора, до этого мутузящие друг друга увесистыми палками. Они не успели даже замахнуться — их неказистое оружие вдруг рассыпалось в пыль. Танк щелкнул пальцами, и могучие бойцы свалились на землю.
— Ого! — удивилась Фаталия. — Да он совсем непрост.
— Точно, — горделиво кивнул Ирт.
Танк чуть-чуть не дошел до магов. Он сел на войлочный мат в паре метров от них, скрестил ноги, вытянул перед собой руки и медленно раскрыл ладони.
— Он что, хочет их обоих вызвать на соревнование? — Фаталия удивленно посмотрела на Глеба.
— Не знаю… — Глеб покосился на трибуны. Он все же надеялся, что Муромец вернется и предложит помощь. Или хотя бы, заинтересовавшись, начнет задавать вопросы. — Я впервые его вижу.
— Откуда он такой взялся? Они же его в пыль сотрут!
— Думаю, он знает, что делает, — спокойно сказал Ирт… — Ты лучше объясни, что там за круги на земле…
2
Среди гладиаторов маги были большой редкостью. Уж очень много места требовалось им для поединков, да и слишком опасными были их схватки для зрителей — всегда существовала вероятность, что отразившийся рикошетом файербол залетит на трибуны или сорвавшаяся с небес молния найдет себе громоотвод в виде зеваки, закованного в доспехи. Потому-то гильдии гладиаторов с неохотой принимали магов в свои ряды.
Но разного рода волшебников в Мире имелось более чем достаточно, и справедливость требовала, чтоб и у них была возможность встретиться на арене единственного в Мире Стадиона.
И такая возможность была…
— Это своего рода весы, — объясняла Фаталия. — Магические круги подобны чашам. Они могут быть разные, в зависимости от того, какие маги по каким правилам какими силами меряются. Каждый встает в свой круг — и тот, кто слабей, проигрывает.
— Каким образом? — спросил Глеб.
— По-разному. У кого-то не хватает сил на дальнейшую борьбу, и он переступает границу круга. Кого-то из круга выталкивает сила противника. А кто-то теряет сознание.
— А бывает ли, что состязание кончается смертью?
— Ну… — Фаталия пожала плечами. — Это войлочная арена, здесь смерть бывает редко. Но в принципе…Если один маг во много раз сильней другого, то, наверное, возможно и такое… Впрочем, я не уверена. С магией я как-то… не очень дружу… — Она улыбнулась и развела руками. — Да вон смотрите на своего товарища. Сами все поймете…
Маги, стоящие в кругах, заметили Танка и опустили руки. Им словно наскучила борьба друг с другом, и они, увидев нового противника, переключили свое внимание на него. Некоторое время ничего не происходило — должно быть, троица о чем-то договаривалась. Потом Танк поднялся и сдержанно поклонился. Откуда-то — словно из-под земли — выскочил мальчишка в ярко-оранжевой рубахе и белых штанах. Он бросил Танку под ноги нечто круглое, тотчас растекшееся жидкой кляксой. Пара мгновений — и светящаяся лужа впиталась в войлок, оставив на его поверхности ровный круг, рассеченный на несколько частей ломаными линиями. Танк снова поклонился и шагнул вперед…
— Кажется, я их знаю, — нахмурившись, сказала Фаталия. Она хотела добавить что-то еще, но тут Фива отчего-то хихикнула и громко к ней обратилась:
— Сестренка, у тебя хлеба больше не осталось?
— Все уже скормила? Нет, больше ничего нет.
— У меня есть крошки, — сказал Горр и суетливо полез в карман.
Глеб покосился на девушку и мальчишку. Они сидели рядом, прижимались друг к другу и с интересом заглядывали в небольшую плетеную коробку, которую Фива обычно носила на поясе, а сейчас сняла и устроила на коленях. В коробке девушка держала какие-то особенные бомбы; Глеб не помнил, в чем именно состояла эта особенность, но уж наверняка не в том, что их нужно было подкармливать хлебом…
Танк встал в центр круга, поднял голову к небу и скрестил на груди руки. Его фигура тотчас окуталась радужным коконом, похожим на мыльный пузырь причудливой формы. Точно такие же пузыри возникли вокруг его противников, и те, похоже, не очень-то этому обрадовались.
— Он не дает им возможность покинуть круг, — пояснила Фаталия. — Либо они примут его правила и начнут соревнование, не имея возможности отступить, либо попытаются разорвать преграду и тем самым окажутся в положении ведомых. В любом случае состязание началось, и первый ход сделал ваш друг…
Глеб уже понял, что поединки магов на арене особой зрелищностью не отличаются. Тем не менее он с любопытством смотрел, как развивается необычная схватка, не обделяя, впрочем, вниманием и другие бои, куда более для него понятные. Особенно интересен ему был бой двух гладиаторов, вооруженных укороченными копьями. Да и не только ему — добрая половина зрителей дружными криками приветствовала особо удачные выпады и не менее удачные парирования умелых бойцов.
— А ты знаешь толк в поединках, — одобрительно сказала Фаталия, проследив взгляд Богоборца. — Не хочешь поставить на кого-нибудь?
— Я бы поставил на Танка, — пробормотал Ирт… Танк не шевелился, зато круг, в котором он стоял, бешено крутился и сыпал бело-голубыми искрами. Его противники вели себя относительно спокойно, но почему-то чувствовалось, что перевес сил не на их стороне.
— Смотри, она совсем ручная, — сказала Фива. В данный момент ее интересовало только то, что находилось в плетеном коробе.
Трибуны взревели. Гладиаторы пронзили друг друга копьями и упали на колени.
— Ну не бойся, маленькая, — приговаривала Фива. — Это же просто шум, никто тебе ничего не сделает… Смотри! — Девушка локтем толкнула Горра. — В глаза ей посмотри! Она же все понимает…
— Что там у тебя? — не выдержал Глеб.
— Вот, — улыбнулась ему Фива и осторожно вынула руку из короба. — Горр подарил.
Из кулака девушки высунулась серая вытянутая мордочка с черными бусинками глаз.
— Мышь? — удивился Глеб.
— Совсем ручная, — сказала Фива…
Трибуны затихли, зеваки затаили дыхание. Гладиаторы, стоя на коленях друг перед другом, о чем-то договаривались. У одного был пробит бок, у другого наконечник копья застрял в животе.
— Сейчас оба сдадутся, — с брезгливым недовольством сказала Фаталия. — Будет ничья.
Глеб вдруг почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит. И в этот самый момент Ирт воскликнул:
— Он нас заметил!
Танк переменил позу. Он повернулся лицом к друзьям, привстал на цыпочках, поднял над головой руку, издалека всех приветствуя. Он словно забыл о поединке, и его противники тут же этим воспользовались. Их круги широко раздались, соприкоснулись краями — и слились, словно две капли жира на поверхности супа. Маги шагнули друг к другу, взялись за руки и что-то громко выкрикнули. Радужные коконы лопнули. Танк пошатнулся, будто от сильного удара. Ирт охнул, Фаталия хмыкнула, Глеб стиснул кулаки, желая помочь незнакомому пока товарищу.
Но тому, похоже, помощь не требовалась. Он тяжело, словно преодолевая сопротивление, повел перед собой правой рукой, и круг под его ногами полыхнул синим пламенем. Столб прозрачного голубого сияния вознесся к самому небу. Волшебная сила приподняла Танка над землей почти на три метра. Он развернул плечи и медленно закружился, взмахивая руками, будто крыльями.
Трибуны ахнули, кто-то восхищенно зааплодировал. Все бойцы, сражающиеся на аренах, остановились и опустили оружие. Даже тупой огр перестал размахивать дубиной, замер, недоуменно моргая крохотными слезящимися глазками.
— Что он делает? — Ирт дернул за руку Фаталию.
— Не знаю… — Фаталия смотрела на необычное действо, приоткрыв рот. Никогда прежде ей не доводилось видеть ничего подобного.
Маги скорчились. Из-под их ног тоже рвалась ввысь некая сила, но не чистая и сияющая, а черная и лоснящаяся — словно фонтан нефти поднимался толчками все выше и выше.
— Привет, Богоборец, — вдруг шепнул кто-то на самое ухо, и Глеб резко — так, что в шее хрустнуло, — обернулся. Позади никого не было.
— Наконец-то мы встретились. Я очень этому рад, — весело сказал невидимка, и Глеб догадался, что голос принадлежит Танку. — Не хочешь попробовать свои силы? Я слышал, у тебя очень большой потенциал. Мне бы хотелось узнать, насколько он велик. Да и тебе, я думаю, не менее любопытно.
— Ты услышишь, если я буду просто говорить? — неуверенно спросил Глеб в пустоту. — Или мне тоже надо использовать какую-нибудь магическую телепатию?
— Я отлично слышу тебя безо всякой телепатии, — ответил Танк. — Конечно, в общении на дистанции есть свои минусы, но с изобретением телефона мы перестали их замечать, не правда ли?…
До Танка было почти двести метров, он находился на дальнем краю серой арены, но его тихий голос каким-то чудесным образом перенесся на трибуны.
Глеб покосился на товарищей, понял, что они ничего не слышат, и на всякий случай негромко пояснил:
— Он говорит со мной.
Ирт кивнул, и лицо его сразу просветлело. Фаталия, кажется, не поняла, о чем это толкует Богоборец, но на всякий случай сделала неопределенный жест рукой. Фива указательным пальцем гладила мышку, Горр копался в карманах, а безразличные ко всему гномы охраняли всю компанию с флангов.
— Ну так что? — напомнил о себе голос Танка. — Выйдешь?
— Но я не умею.
— А тут нечего уметь. Это как детские качели. Просто встань в круг, и все получится само собой.
— А твои противники?
Черный столб поднялся высоко вверх и потерялся на фоне темного неба. Магов не было видно, только горящий круг чуть просвечивал сквозь глянцевый струящийся мрак.
— С ними я почти закончил, — сказал Танк. — Кстати, знаешь, кто они? Нет, откуда тебе знать… Это Фантом и Кей Дровосек. Их часто видели вместе с людьми Ордена Смерти. А Орден уже давно за тобой охотится, не гак ли?… Ну да хватит пустой болтовни! Иди сюда, хоть пообщаемся нормально, без ненужных свидетелей и безо всяких там магических штучек.
— Ты знаешь, кто я такой? — спросил Глеб.
— Скажем так, у меня есть кое-какие предположения на этот счет и некоторый план действий.
— Ты можешь мне помочь?
— Конечно… Выходи, я жду… Глеб повернулся к товарищам:
— Он зовет меня на арену. Вы пока подождите здесь… Ирт кивнул. Танку он доверял и не видел причин для опасений. А вот гномы оставлять подопечного без охраны не собирались, и Глебу пришлось повысить голос, чтобы снова усадить их на скамью.
— Не думаю, что это займет много времени, — сказал он.
— Уверен, управимся быстро, — подтвердил голос. — А копье лучше оставь и побрякушки волшебные сними, если они есть. В круге не должно быть ничего лишнего, ничего магического, кроме самого мага…
Глеб послушался и с некоторой неохотой передал копье Ирту.
3
Чаша Стадиона была ярко освещена. Свет потоками лился с железных мачт, похожих на опоры высоковольтных линий. Проводов, впрочем, не было. Прожектора питались магической энергией, а она, как известно, наполняет собой весь Мир — нужно лишь уметь ее выделить и использовать.
Задние ряды трибун тонули во мраке, и потому Стадион казался бесконечно огромным — он поднимался в космос, и далекие искорки факелов мешались с не менее далекими звездами. Голоса тысяч зрителей сливались в объемный монотонный гул, похожий на приглушенный расстоянием грохот водопада.
Глеб шагал по узкой тропке, обегающей все арены, и чувствовал себя ничтожным. Живой тысячеглазый Стадион, слившийся с черным небом, угрюмо нависал над ним. Где-то там, в первых рядах, остались друзья, но их уже не разглядеть, они влились в безликую шумную толпу, их голоса растворились в общем гуле…
Как только Танк ухитрился их заметить?…
Вокруг словно кипело сражение. Это с трибун можно было следить за каждым поединком, здесь же, на дне Стадиона, это было невозможно. Десятки бойцов, смешавшись, дрались, будто на поле битвы. Хищно лязгала сталь, металл скрежетал о металл, яростно сверкали глаза, хрип и крики рвались из глоток, от тел пахло потом, от земли — кровью. С трибун все выглядело как развлечение, здесь, внизу, все было всерьез.
«…идет обычное „мясо“…»
Теперь-то Глеб понимал, почему Фаталия назвала происходящее на аренах «мясом».
«Его не тронут, пока он на тропе…»
Дорожка петляла, но Глеб не собирался с нее сходить, чтобы срезать путь. Участвовать в «мясе» он не желал, Тем более что копье его осталось на трибуне…
4
— А вы уверены, что он Богоборец? — спросила Фаталия, наблюдая за маленькой безоружной фигуркой, осторожно пробирающейся среди пар бойцов.
Ирт возмущенно посмотрел ей в лицо — но взгляд его невольно соскользнул на грудь, и от возмущения не осталось и следа.
— Конечно, — сказал он. — Я видел, как он дерется, и я дрался вместе с ним. Ему просто надо разозлиться — и тогда с ним никто не справится.
— Говорят, он демон.
— Может, и так. Но в нем больше человеческого, чем в некоторых Двуживущих.
— А вы, значит, его команда? — Фаталия вроде бы подтрунивала на Иртом, но в то же время в ее голосе угадывался неподдельный интерес. — Про команду Богоборца тоже рассказывают всякое…
— Мы просто ему помогаем.
— Ну да, просто… И надеетесь, что он подарит вам вечную жизнь и проведет в мир Двуживущих… — Фаталия хмыкнула, помолчала, бездумно глядя на арену. А потом подвинулась к Ирту и негромко спросила:
— Как думаешь… Он действительно может это сделать?…
5
Столб света опал, плавно опустив парящего Танка на землю. Но черный фонтан, кажется, подрос еще, сделался толще и плотней. Он уже не походил на устремленный вверх луч тьмы, он был похож на монолитную колонну, подпирающую небо.
Глеб с опаской обошел ее, задрал голову, посмотрел вверх.
— Напоминает что-то? — с непонятной усмешкой спросил Танк.
— Да… Недавнее приключение, — ответил Глеб. Откуда-то выскочил мальчишка в ярко-оранжевой рубахе и белых штанах, бросил на войлочное покрытие круглый, похожий на дыню предмет, тут же расплывшийся вязкой светящейся лужей. Через несколько секунд от лужи остался лишь след в виде четко очерченного круга диаметром около полутора метров. В круг были вписаны пентаграмма и несколько символов необычного вида.
— А надо ли? — вдруг засомневался Глеб. — Почему бы нам просто не поговорить?
— Поговорим, будь уверен. — Танк стоял в своем круге и тер ладони, словно отчищал их от чего-то вязкого.
— Как-то глупо… — неуверенно улыбнулся Глеб. — Чудно… Я так ждал этой встречи, а теперь не знаю, с чего начать, о чем спросить.
— Шагни в круг, и многое станет ясно.
— Думаешь?
— Уверен.
Глеб вновь покосился на черный столб.
— Но не опасно ли это?
— Говорю же, нет. Это своего рода качели. Или, если угодно, весы. Считай, что мы начали тебя изучать. Ты ведь хочешь узнать о себе как можно больше, да?
— Ты словно уговариваешь меня, — Глеб нахмурился. Поведение Танка вдруг показалось ему подозрительным, в речи мага почудилось нечто знакомое и опасное.
— Конечно, уговариваю! А что мне еще остается делать? Я на твоей стороне, парень! А ты словно в чем-то меня подозреваешь… Сделай шаг! — Танк щелкнул пальцами — какой знакомый жест! — и что-то мягко, но сильно толкнуло Глеба в спину. Он сам не заметил, как переступил границу круга. Воздух вокруг заколыхался, превращаясь в радужную пленку, снизу повеяло сухим жаром, и тяжесть навалилась на плечи. Глеб попытался стряхнуть ее, повернулся как-то особенно неловко, опустил голову.
— Ну вот видишь! — тотчас возликовал Танк. — Я знал, что у тебя получится! Ну, а теперь поднатужься! Просто представь, что давишь на меня, закрой глаза и вообрази! Дай мне почувствовать твою силу, Богоборец!
Глеб разозлился. Он уперся ладонями в пленку, пытаясь ее разорвать. Бесполезно! Пальцы скользили по упругой скользкой поверхности, лишь немного ее растягивая.
— Включи воображение, малыш! — веселился Танк. — Теперь все зависит от твоих мозгов. Забудь о мышцах, действуй мыслью! Обрушь на меня свою ментальную мощь!…
Глеб заскрежетал зубами. Да кто он такой, этот Танк?! Почему в его голосе столько издевки?!
Глеб сжал кулаки, испытывая жгучее желание во что бы то ни стало дотянуться до такого близкого соперника — неужели все-таки друга?! — схватить его за грудки, скрутить, сдавить, смять. Ему явственно представилось, как рвутся мышцы и хрустят кости противника, как кожа, словно серое тесто, расползается под пальцами, как сочится и брызжет кровь — словно виноградный сок из-под пресса.
Танк хрипло закашлялся, лицо его исказилось, глаза полезли из орбит. Черный столб задрожал, осыпаясь угольным крошевом, заструился, словно дым, постепенно приобретая прозрачность, впуская в себя окружающий свет. В основании разваливающейся колонны, в полыхающем магическом круге шевелились бледные тени — два скелета, одетые в яркие лохмотья, дергались в струе быстро редеющего мрака. Сухо щелкали прыгающие челюсти, гремели фаланги пальцев, стучали кости. Жуткое зрелище на миг приковало внимание Глеба, и опомнившийся Танк, все еще давясь кашлем, перешел в наступление…
6
— Я вспомнила! — Фаталия потянула Ирта за рукав. — Это Фантом и Кей Дровосек. Кей — Одноживущий, он очень сильный маг, а Фантом его ученик. В Городе они скрываются от Ордена Смерти… — Она сощурилась, приглядываясь к танцующим в тени силуэтам. Пробормотала: — Не понимаю, что они там делают… Ты видишь?… Странно… — Вдруг пальцы ее судорожно сжались, глаза удивленно распахнулись. — Они же мертвы! Смотрите! Они двигаются, но они мертвы!
— Да что вообще там происходит? — Ирт привстал, подался вперед. — Кто-нибудь может мне объяснить?
— Мне кажется… — Фаталия тряхнула головой. — Но я не понимаю… Кажется, он хочет сделать с Богоборцем то же, что с Фантомом и Кеем…
Вокруг фигуры Глеба сгущался пульсирующий мрак.
7
Глеб задыхался. Он словно очутился внутри огромного кулака — его сдавливало и мяло со всех сторон, ворочало и трясло. Он представил, что разжимает титанические пальцы, стиснувшие его, и ему чуть полегчало. Он сделал вдох — и горло наполнилось кровью.
— Это совсем не похоже на качели! — крикнул он. — Прекрати!
— Я пытаюсь, — равнодушно отозвался Танк. — Но ты сопротивляешься.
Вокруг струилась тьма — словно темная вода, будто опрокинутый водопад. Глеб чувствовал, что дай этому черному потоку волю — и он вмиг сдерет кожу и снимет мясо с костей, перемелет их в кровавый фарш, перемешает и забросит в самое небо.
«… Теперь все зависит от твоих мозгов…» Глеб пытался укротить мглу, но у него получалось лишь немного ее сдерживать. Напряжение нарастало, поток становился все мощней, тьма сгущалась.
— Чего ты хочешь? — Кровь рвалась изо рта вместе со словами, пузырилась на губах.
— А ты еще не понял? Я хочу тебя убить, дружище. Очень удачно, что мы встретились именно здесь, — это единственное место в Городе, где можно использовать магию и где убийства — в порядке вещей…
Сквозь поток мглы и радужную пленку Глеб видел искаженное лицо Танка. Оно будто бы изменялось, оно расплывалось, и в его чертах чудилось что-то знакомое.
Оно действительно менялось!
— Это ты?! Ты?!
— Ну наконец-то догадался. А мне показалось, что ты заподозрил что-то, когда отказался входить в круг. Пришлось тебя легонько подтолкнуть, хоть этого и нет в правилах… Ладно, пора заканчивать маскарад, тем более что он требует от меня определенных затрат.
Яркая вспышка ослепила Глеба. Он зажмурился — и задохнулся. Обрушившаяся тяжесть едва его не раздавила.
— А ты действительно крепок, — хмыкнул Белиал, с непонятным удовольствием и удовлетворением разглядывая упавшего на колени Глеба. — Не чета тем двоим. — Он мотнул головой в сторону груды еще шевелящихся костей. — Жаль, что последнее время нам с тобой так сложно находить общий язык. Ты оказался в дурной компании, Богоборец… — Маг вздохнул. Кажется, это действительно его расстраивало. — Твои друзья становятся большой проблемой.
— Оставь их в покое!
— Лучше думай о себе. Кто они? Обыкновенные Одноживущие. А ты? Ты уникален, мой друг!
— Что ты обо мне знаешь?
— Все. Никто не знает больше.
— А Танк?
— Танк? — Маг пренебрежительно хмыкнул. — Пока ему ничего не известно. Но он слишком настырен в своем любопытстве. И, кажется, он не понимает, чем это ему грозит…
Разговор отвлек Белиала, и Глеб почувствовал, что давление на него несколько ослабевает. Можно было попытаться это использовать, но прежде Глеб хотел хоть что-нибудь выяснить.
— Так кто же я? Что со мной произошло? И кто ты?
— Не устаю повторять. — Белиал опять вздохнул. — Ты мой друг. А я… Я — твой творец… — Маг щелкнул пальцами и взмыл в воздух. Яркий свет объял его, и Глеб понял, что времени у него больше нет. Со всей яростью, со всей возможной силой ринулся он к магу — ринулся мысленно, в своем воображении. И ударил так, как еще никогда никого не бил.
Белиала отбросило назад, он упал на землю, из его разбитого носа хлынула кровь…
И все же маг поднялся. Круг под его ногами полыхал, словно конфорка огромной газовой плиты.
— Нельзя отвергать дружбу, — холодно сказал Белиал. — Это чревато. Уж ты-то как никто другой должен это знать.
Тьма набросилась на Глеба, взвилась ввысь, будто воронка смерча. Кожу как наждаком ободрало, кровь вскипела на ссадинах. Все вокруг исчезло, беснующаяся мгла встала стеной, лишь над самой головой медленно вращалась неровная дыра, сквозь которую было видно небо с крошками звезд и краешком луны.
Глеб запрокинул голову и закричал — от боли, от обиды, от бессилия.
Он чувствовал, как расползается его кожа, — словно сырое тесто в струе кипятка. Он видел, как сочится и брызжет кровь, — будто виноградный сок из-под пресса. Перенапряженные мышцы дрожали, едва не лопаясь, тихо и страшно похрустывали кости, дикая боль туманила сознание — и все же он как-то еще держался.
Он смотрел на кусочек неба и воображал, что звезды — это шляпки гвоздей, которыми намертво приколочена его жизнь, а луна — глаз могучего божества, великодушного заступника, от которого еще можно напитаться силой…
Луна подмигнула ему и позеленела.
— Мы с тобой на одной стороне! — донесся до Глеба безмерно далекий голос. — Мы должны быть вместе! Я — твой друг!…
8
— Это Белиал, — прошептал Ирт. — Наш враг…
Он держал в руках копье Богоборца, у его ног лежали вещи Богоборца, рядом с ним стояли товарищи Богоборца.
Он не мог все это оставить.
Он отвечал за это все!
— Чего же ты медлишь? — Фаталия толкнула его. — Надо вытащить его. Давай двигай за мной!
— Нет! Он уже мертв! Мы ничем ему не поможем, только сами погибнем. Надо уходить. Мы должны снова его найти, нам нужно опередить Белиала!
— С чего ты взял, что он мертв? — недоверчиво спросила Фаталия. — Мне кажется, он еще сопротивляется.
— Белиал убьет его, — в голосе Ирта не было ни капли сомнения. — Белиал знал, что делает, он заманил нас сюда, как в ловушку, он перехитрил нас всех… Но как?… Как он нас выследил, как нашел, как увидел?… — Ирт скользнул затуманенным взглядом по лицам товарищей. Надо убираться, пока не поздно…
Горр уже стоял на ногах, он хмурился и кусал губы — парнишка очень переживал, он чувствовал свою вину, ведь это он привел Богоборца к лже-Танку. Еще и гордился этим! Пареньку хотелось сломя голову ринуться на арену, броситься на проклятого мага, чтоб хоть как-то загладить свою непростительную чудовищную оплошность. И в то же время он понимал, что не в его силах изменить ситуацию. Одно успокаивало Горра — Богоборец возродится. Так что прав Ирт — нужно спешить.
— Кто-нибудь идет с нами?
Гномы тут же вскочили со своих мест. Перед тем как пуститься на арену, Глеб велел им во всем слушаться Ирта. Они и слушались, а что еще им оставалось? Кажется, гномы до сих пор не уразумели, что их подопечный в смертельной опасности. Осознали бы — бросились бы Богоборцу на выручку. Или же нет? Может, все они понимают — потому и не рискуют напрасно своей жизнью, зная, что служение кому-то не всегда предполагает безоглядное стремление к смерти.
Ирт подхватил вещи Глеба и тяжело вздохнул.
«…береги себя. Теперь ты мой душеприказчик…»
— Я провожу вас, — сказала Фаталия. — Может, до выхода. Может, до городских ворот. Может, чуть дальше…
Фива, посмотрев на сестру, осторожно опустила мышонка в плетеную коробку и нацепила ее на пояс.
— Где ты его взяла? — Глаза Ирта вспыхнули. Он порывисто шагнул к девушке, схватил ее за руку, сжал крепко.
— Горр подарил.
— Где? — Ирт резко повернулся к пареньку. — Откуда у тебя эта мышь?
— Подобрал на улице.
— Здесь, в Городе? Когда?!
— Сразу, как мы вывалились, — Горр выглядел совершенно растерянным. Он чувствовал, что натворил еще что-то, и не понимал, что именно. — Она смотрела на меня и совсем не боялась…
— Дай ее мне! — Ирт требовательно протянул руку к Фиве.
— Зачем? — подозрительно спросила девушка.
— Дай!
Несколько долгих секунд они с вызовом мерили друг друга взглядами. Потом Фива тихо ругнулась, опустила глаза, сунула руку в короб и достала мышонка. Она не сразу положила его Ирту на ладонь — сперва погладила мизинцем по головке, заглянула в глазки-бусинки, дунула ему в мордочку.
Доверчивый мышонок вел себя смирно — даже оказавшись на широкой и жесткой мужской ладони.
— Отвернись, — велел Ирт Фиве.
Она дернула плечом и посмотрела на заполненные людьми трибуны…
Ей показалось, что она слышала, как хрустнули тонкие косточки.
9
Луна была зеленая, словно кошачий глаз.
Словно плесневелый кусок сыра.
Словно кожа гоблина…
«…в день, когда вы посмотрите на солнце или луну…»
Глеб не мог отвести от нее взгляд.
«…сделаете жест и произнесете слово…»
Он медленно, преодолевая боль и слабость, поднял правую руку над головой. На ней почти не осталось кожи — голые мышцы сочились кровью. Левая рука выглядела еще страшней.
— Хох-шьеторр… — прошептал Глеб. Кажется, у него не было губ, а возможно, и всего лица. Чудо, что он еще хоть что-то видит, хоть как-то говорит.
— Хох-шьеторр, — повторил он без особой надежды на чудо.
Какое странное слово. Есть ли у него значение? Или это просто сочетание звуков, некая мантра, включающая какие-то магические механизмы?
«…егоуслышат шаманы всего нашего народа по всему Миру…»
Память работала как никогда ясно; Глеб отчетливо слышал голос старой гоблинши — в его голове словно диктофон включился.
«…Отзовутся ли они на него — мне неизвестно. А даже если и отзовутся, то я не уверена, что вы обрадуетесь этому…»
— Хох-шьеторр!… — крикнул Глеб в последний раз, крепче упираясь пальцами левой руки в подбородок и чувствуя, как ногти протыкают размягчившуюся плоть.
Зеленая луна сорвалась с неба и стремительно полетела вниз, грохоча, будто шаманский бубен…
10
Ирт швырнул на арену смятый серый комочек и вытер ладонь о штаны.
Озадаченная Фаталия проследила падение мертвой мыши и громко фыркнула, выражая свое отношение к странностям некоторых представителей противоположного пола.
Фива все еще смотрела на трибуны. Горр стоял рядом с ней — он пребывал в нерешительности: с одной стороны, ему очень хотелось хоть как-то поддержать девушку, с другой стороны, он боялся проявлять к ней участие. Боялся и стеснялся. Ему казалось, что любые его действия покажутся смешными и нелепыми.
Одни только гномы были спокойны. Сейчас они походили на умных выдрессированных животных, которым чужды переживания и сомнения, которые знают определенный набор команд и во всем полагаются на хозяина.
— А теперь уходим! — распорядился Ирт.
11
Странного вида зеленый туман колыхался вокруг. Глеб тонул в нем, медленно опускался в бездну, но — удивительно! — чем глубже он погружался, тем светлей становилась зеленая муть. Откуда-то снизу наплывали призрачные голоса, невнятные и пугающие. Постепенно они приближались, и уже можно было разобрать отдельные фразы.
— Человек? Невероятно!
— Кто дал ему ключ?
— Чего он хочет?…
Слова были незнакомые, но каким-то образом Глеб понимал, что они значат. Гортанная речь будила воспоминания, картины прошлого оживали и шевелились тенями в зеленой мгле. Дымка слоилась, превращаясь в лица старых товарищей, похожие на стеклянные маски. В полный рост поднимались знакомые фигуры, вылепленные из тумана, медленно двигались и медленно таяли…
А в голове словно черви шевелись, в его мозгу словно кто-то ковырялся длинными тонкими пальцами. Глеб догадывался, что его сознание сейчас открыто для тех, кто находится на дне зеленой пучины. Он предполагал, что его изучают, и старался этому не сопротивляться.
Впрочем, он мало что мог. Он не ощущал своего тела, он не видел ничего, кроме текучего марева.
Можно было попытаться управлять своими мыслями — но станет ли от этого лучше?
А голоса все крепли:
— Он ищет себя. Это достойно.
— Ему препятствуют.
— И он просит помощи.
Голосов было много, но они не мешали друг другу. Говорящие словно соблюдали очередность — один останавливался, другой тут же продолжал:
— Он жил с нами.
— Его учили танцу копья.
— Он был на Большой Охоте.
— Он кормил Солнце.
— Лина привела его…
В какой-то момент Глеб подумал о том, что и это странное место — да место ли? — ничем не отличается от остального Мира. Все это — высокотехнологический мираж. Но интересно, кто из Двуживущих проникал сюда? Что, если никто? И много ли еще таких потайных пространств, необычных и загадочных измерений, созданных, возможно, безо всякой цели, только потому, что команде безымянных разработчиков захотелось оставить в Мире свой след, создать маленькую тайну?…
Голоса тотчас отреагировали на его мысли:
— Он странный.
— Он чужой.
— Он мучается от пустоты.
— Его разум страдает.
— Он борется с собой…
Туман все редел. Глеб смотрел вниз, надеясь разглядеть говорящих. Вдруг он осознал, что не видит собственного тела. Не было ни ног, ни туловища, ни рук — в мутной зелени плавало лишь его сознание.
— Он понимает! — возликовал кто-то из расположившихся внизу.
— Он на полпути к пониманию, — холодно поправил другой голос.
— А полпути — это лишь начало…
Боль вместе с телом остались в большом мире, на арене. Здесь были только их призраки, воспоминания о них.
— У него чужая память.
— У него не свое тело.
— Он очень странный…
Теперь голоса звучали невыносимо громко. Они бились в несуществующие уши, едва не раскалывая несуществующий череп. Будь у Глеба руки, он обхватил бы ими голову и крепко бы ее стиснул. Будь у него ноги, он подтянул бы их к груди и спрятал бы в коленях лицо.
— Помогите мне! — крикнул он, пытаясь заглушить голоса.
И они стихли…
Долгие секунды длилось молчание. Все ярче становилось свечение — вскоре от тумана не осталось и следа, он полностью растворился в слепящем сиянии.
— Должны ли мы помочь ему? — нарушил тишину неуверенный голос.
— Он почти прошел сквозь Туман Тысячи Отражений, и разум его остался цел.
— Это потому, что он стремится к знанию.
— И все же надо подождать.
— Он проделал только часть пути.
— А часть пути — это лишь начало.
— Дорогу нужно пройти до конца…
Свет сделался нестерпимо ярким. Теперь он мало чем отличался от абсолютной тьмы — он ослеплял точно так же. И Глеб подумал, что его необычный полет из темноты сквозь туман к свету может быть неким замысловатым символом.
Тьма — это незнание. Туман, полный смутных образов, — знание частичное. А ослепляющий свет — знание полное, абсолютное.
Эти сомнительные сравнения показались ему очень верными и очень точными. За ними чудилась некая совершенная истина, они будили мысль и увлекали сознание в глубочайший водоворот неясных идей и образов.
Глеб чувствовал, что еще чуть-чуть — и ему откроются все тайны мироздания.
«Наверное, именно это ощущают обкурившиеся наркоманы», — подумал он.
«Наверное, именно так Будда стал просветленным», — словно извне пришла в его голову еще одна мысль.
— Я помогу ему, — произнес кто-то за плечом.
— Я поделюсь с ним силой, — донеслось снизу.
— Я тоже.
— Я дам ему то, что он хочет…
Сияние погасло, и на короткий миг Глебу почудилось, что он видит странных существ, лишь отдаленно похожих на гоблинов. Раскинув огромные крылья, они парили в воздухе и с любопытством его разглядывали.
Боль вернула Глеба в реальность.
Реальность была столь осязаема, что сперва Глеб решил, будто он оказался в мире, куда так долго стремился.
Он задохнулся от радости.
А потом его едва не задушило разочарование.
Ничего не изменилось: он стоял на коленях, под руками был залитый кровью войлок, кругом струилась колючая тьма — и только над самой головой был виден неровный кусочек звездного неба и краешек желто-серой луны.
Впрочем, нет — кое-что поменялось.
Глеб ощущал, что внутри его клокочет могучая сила. Она распирала его, грозя разорвать на части. Она требовала выхода, а Глеб пока не знал, как ее использовать.
Осторожно встал он на ноги, держа на плечах тяжесть, что обрушил на него Белиал.
Медленно поднял он руку, протянул ее к глянцевой тьме — и тьма с треском расползлась под его пальцами.
Он уперся пальцами в радужную пленку — и она лопнула, словно мыльный пузырь.
Белиал был рядом. Кажется, он здорово удивился, увидев истерзанного, но живого Богоборца.
Глеб улыбнулся магу. Он не знал, насколько страшной получилась его улыбка, — от его лица мало что осталось.
— Кто я такой? Говори! — Глеба едва не вывернуло наизнанку, с такой силой рвались наружу слова.
Белиал рассмеялся. Но в смехе его чувствовалась неуверенность.
Глеб переступил границу своего круга. Арена показалось ему маленькой, почти игрушечной. Он был на ней, словно огромный шагающий робот из мультфильмов-аниме. Земля стонала под его ногами, небо дрожало от его шагов — а в груди пульсировал, готовясь ко взрыву, перегревшийся реактор.
— Я хочу знать! — Глеб вытащил мага из радужного кокона, словно улитку из раковины. — Ты называешься моим другом, но ведешь себя, как заклятый враг!
Они вцепились друг в друга. В каждом клокотала сила, недоступная обычным людям.
Они давно не были обычными людьми…
12
Ирт остановился у самого выхода, обернулся, глянул на ярко освещенную арену. И схватил Фаталию за руку:
— Он вышел из круга!…
Белиал и Богоборец сцепились намертво. Воздух вокруг них колыхался, словно знойное марево, по войлоку расходились волны, и было видно, что это не серое покрытие колышется, а сама земля.
Что именно там происходило, Ирт не понимал. Возможно, Белиал, заметив ускользающих спутников Богоборца, бросился за ними в погоню, но обретший свободу Глеб повис на маге, давая друзьям шанс на спасение.
Если так, то надо уходить как можно скорей.
Но если Богоборец нашел способ победить Белиала?…
— Они борются? — недоверчиво спросила Фаталия. — Вне кругов? Это невозможно!
Небо провисло над головами противников, позеленевшая луна вытянулась словно капля, звезды дрожали, будто готовясь сорваться со своих мест.
Необычное зрелище привлекло внимание всех зевак. Люди поднимались со скамей, лезли вперед — к самому ограждению, как можно ближе к арене. Теснились, толкались, поругиваясь; обсуждали происходящее, делились предположениями о личностях бойцов, о способе их борьбы.
— А ведь он действительно Богоборец, — сказала Фаталия.
Ее услышали — и имя Богоборца покатилось над людскими головами…
13
Страшная боль ожгла спину. Глеб покачнулся, но Белиала не выпустил. Напротив, сдавил его изо всех сил, поняв внезапно, что допустил оплошность.
«…Бейте в спину! Цельтесь меж лопаток! Там он уязвим!…»
Как же он мог забыть! Ведь совсем недавно писал об этом, предостерегал сам себя!
Перекошенное лицо Белиала будто озарилось изнутри. Его разбитые губы шевельнулись — но Глеб не сразу услышал слова мага:
— …мне всегда было интересно, ты чувствуешь боль так же сильно, как Одноживущие, или же она лишь обозначена, как у нас, настоящих людей?…
Пальцы Белиала терзали спину. Глеб отчаянно пытался раздавить противника и тем самым избавить себя от дикой боли.
— Я предусмотрел все, Богоборец, — глаза Белиала были похожи на раскаленные угли. — И пусть я где-то в чем-то ошибся — у меня есть возможность исправить мои ошибки. Ты же не можешь ничего.
— Нет! — Глеб лбом ударил мага в переносицу. — Я могу все!
Они оба упали на колени.
— Я! Могу! Все!
Они повалились в обнимку.
Белиал со всей мочи давил руками меж лопаток Богоборца и не понимал, почему тот еще жив.
А ослепший, обезумевший от боли Глеб пытался переломить магу хребет.
Он не заметил момента, когда это ему удалось, поскольку в этот самый миг он умер…
14
Ирт со смешанными чувствами смотрел на затихших противников и думал о том, насколько же быстро и незаметно исполнение долга может превратиться в предательство.
Трибуны молчали; притихшие зрители наблюдали за тем, как мальчишка в оранжевой рубахе и белых штанах осторожно подкрадывается к телам, лежащим на истерзанном войлоке. Вот он приблизился к ним вплотную, присел на корточки, коснулся переплетенных рук, тронул изуродованные лица… Белый платок взлетел в воздух. Следом — еще один.
— Они мертвы, — сказала Фаталия. — Оба… Мальчик торопливо убежал. Ирт отвернулся. Происходящее на аренах его уже не интересовало.
— Вряд ли мы узнаем, что у них там случилось, — сказал он. — Но это не важно. Главное теперь — опередить Белиала.
— Думаешь, он вернется? — спросила Фаталия.
— Он Двуживущий, — сказал Ирт. — А они всегда возвращаются…
Выход был похож на пасть огромного чудовища. Его темная, сморщившаяся ступенями глотка уходила наклонно вниз.
— Нам потребуются деньги. Попробуем все же отыскать настоящего Танка.
— А если мы не успеем? — спросил Горр. — Если Белиал встретит Богоборца раньше нас — что тогда?
Ирт пожал плечами:
— Поговорю с ним… Отдам ему бумаги…
— Ну, а если Белиал будет рядом? Если мы потеряем бумаги, а поговорить не представится возможности?
— Тогда… — Ирт задумался, глядя в дыру выхода. Он знал ответ, он не раз размышлял на эту тему и пришел к определенным выводам. Но нужно ли посвящать Горра во все это? Надо ли?…
— Я не знаю, — сказал он, и сам почувствовал, насколько фальшиво прозвучали его слова. — Чего мы ждем? — Он засуетился, замахал руками. — Пошли же быстрей! Фаталия, ты, кажется, обещала нас проводить. Показывай дорогу! Фива, не злись на меня и перестань горевать о мыши. Это через нее нас выследил Белиал, ты разве еще не поняла? Вот выберемся отсюда — я тебе целый десяток лично наловлю…
Фаталия покосилась на Ирта, хмыкнула и первой шагнула на стертые ступени, ведущие в Город. Фива, не проронив ни слова, последовала за сестрой.
— Ты не хочешь говорить? — тихо спросил Горр. — Ты мне не доверяешь?
— Я? — растерялся Ирт. — Конечно, доверяю! — Он тряхнул головой, украдкой глянул на гномов-телохранителей, наклонился к Горру и зашептал быстро: — Просто не хотел, чтобы слышали другие. Но тебе, конечно, скажу. Если у нас не будет иного выхода, если Богоборец станет служить Белиалу, если он забудет о своем предназначении, тогда… — Ирт кашлянул, опустил глаза. — Тогда нам придется его убить… Чтобы все начать заново…
