ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Танк заметил слежку неделю назад.
Вернее, он заподозрил, что за ним следят. Но не был вэтом уверен на все сто процентов.
Какие-то примелькавшиеся личности появлялись поблизости, стоило ему выйти на улицу. В тихом заведении, где обычно он — единственный утренний посетитель — пилкофе, теперь постоянно кто-то сидел. Незнакомые автомобили с тонированными стеклами проезжали рядом и парковались неподалеку, когда он выгуливал Малыша. На лестничной площадке слишком часто пахло табачным дымом, а в одном и том же окне дома напротив каждый вечер что-то поблескивало.
Танк на всякий случай поинтересовался у работодателя, что тот думает на этот счет.
Работодатель пообещал разобраться.
Танк надеялся, что разбирательство не затянется надолго…
1
Гока Гончар возвращался с рынка. День сегодня выдался удачный — на лотке, что нес перед собой Гока, остались лишь две плошки. Весь остальной товар был распродан. И с покупателями везло — почему-то сегодня никто не торговался, не сбивал цену, а сразу лез за деньгами.
Гока широко улыбался — он был очень доволен собой; он представлял, как придет домой, крикнет жену и широким жестом бросит перед ней всю выручку. Ну или почти всю…
Тесная улочка была пуста. Гока припозднился — после торговли заглянул в заведение Димитра Веселого, своего старого друга, и не заметил, как просидел там несколько часов. Выпил он немного — всего лишь большую кружку эля, одну-единственную. Но и она развязала ему язык. О всяком говорили они с Димитром, но в основном обсуждали новости, что несли в Город путники с востока…
С каждой минутой становилось все темней, и Гока прибавил шагу. Обшарпанные стены домов поднимались высоко вверх, а между ними, будто узкое тряпичное полотнище, было натянуто серое с красными разводами небо. Подкованные сапоги Гоки цокали по брусчатке, и эхо шагов бежало далеко вперед, словно торопясь быстрей хозяина очутиться дома.
Гока любил Город. Но ему не нравились трущобы; здесь всегда темно и влажно, здесь в канаве смердят помои, а люди ходят бледные, словно черви.
То ли дело за стеной! Там чисто и привольно, там гуляют веселые горожане в пестрых одеждах, там фонтаны рассыпают веера радужных брызг, а ночами на улицах горят яркие фонари. И там нечего бояться — за порядком в Городе следит Король, власть которого признают даже самые могучие Двуживущие.
Здесь же… Здесь тоже появляются королевские патрули и есть видимость порядка — но… Трущобы так трущобами и остаются…
В тени улицы что-то шевельнулось, и у Гоки екнуло сердце. Вспомнилось вдруг, что в заведении Димитра за соседним столом сидели три человека с невыразительными лицами и опасными глазами. Перед ними стояли три кружки, но люди к ним не притрагивались. Они молчали. И слушали.
А Гока рассказывал об удачном дне и о своей выручке. Говорил о том, как придет к жене и выложит перед ней Дневной заработок — в три раза больший, чем обычно…
На брусчатку узкой улицы шагнула фигура в длинном плаще и в шляпе, широкими полями закрывающей лицо.
— Давай деньги, гончар, и разойдемся, — сказал ровный голос, и тонкий кинжал блеснул в складках плаща.
Гока остановился и беспомощно оглянулся. Две тени, кажущиеся бесплотными призраками, преградили путь к отступлению. Да и куда отступать?
— Не тяни, гончар! Доставай деньги, или мы их снимем с твоего трупа!
Ну где же патруль? Когда не надо, они табунами ходят. А как что случится — их и слыхом не слыхать.
— Чего ждешь?! — Фигура надвинулась, и под шляпой Гока разглядел кривящийся рот, полный железных зубов. Зубы были страшные, острые, словно гвозди. И Гока Гончар попятился.
— Ну?
Дрожащими руками полез Гока за пазуху. За плетеный шнурок вытащил кошель, медленно протянул его грабителю.
И тут случилось чудо.
Воздух между Гокой и разбойником заколыхался, запульсировал, мягко светясь. Невесть откуда взявшийся сгусток тумана расплылся кляксой, Потом туман чихнул, и в его глубине обрисовалась человеческая фигура. Миг — и она ступила на брусчатку. А воздух позади нее погас и вроде бы заметно похолодел.
Появившийся из тумана человек жмурился и покачивался. Он шагнул вперед и сослепу налетел прямо на грабителя. Гока видел, как сверкнул кинжал, и ему показалось даже, что острое лезвие ударило незнакомца в бок.
Но незнакомец не упал и не осел, съежившись. Он сказал тихо:
— Извините, — и чуть посторонился.
Лезвие сверкнуло опять. А две тени, что стояли у Гоки Гончара за спиной, вдруг очутились перед ним… Три грабителя, оставив на время свою первую жертву, окружили человека, возникшего из воздуха. И тот лишь сейчас понял, что ему угрожает опасность. Он подобрался, окинул взглядом противников и перехватил копье, которое до этого казалось дорожным посохом. Кажется, он слегка растерялся. И все же он сумел уклониться от удара короткой дубинки и смог блокировать удар узкого клинка.
— Вы кто такие? — спросил человек, отступая к стене. Теперь противники стояли перед ним, а не вокруг него, и, кажется, так получилось не случайно, кажется, человек этот знал, что делает.
Разбойники не ответили. Они наступали; они видели, что незнакомец — Одноживущий, что он тяжело дышит, что одежда его порвана и пропитана кровью. Уличные грабители не ожидали, что израненная жертва окажет им достойное сопротивление.
Они ошиблись.
Копье ударило, словно змея. И на миг будто растворилось в воздухе.
Отлетела в сточную канаву налитая свинцом дубинка, со звоном лопнул узкий клинок. Три тела упали на стертую брусчатку, три широкополые шляпы слетели с голов. Кровь темным ручьем потянулась к сточной канаве.
Человек с копьем перешагнул через трупы и тихо спросил у стоящего в оторопи Гоки:
— Это Город?
— Город, — не сразу ответил гончар. И, помедлив еще немного, уточнил: — Город там, за стеной…
2
Город был столицей Мира. Правил им Одноживущий Король, которого мало кто видел, но о котором никто никогда не забывал. Любой человек, вошедший в Город, был обязан соблюдать местные законы. Преступники же наказывались. И скрыть преступление не представлялось возможным — Король видел все, что происходило в его вотчине.
Город был создан для отдыха Двуживущих. Здесь не надо было волноваться за свою жизнь, здесь можно было забыть обо всех опасностях — Король следил за всеми и никого не давал в обиду. Потому-то в Городе так любили проводить время новички Двуживущие. Они мирным трудом зарабатывали небольшие, но легкие деньги, а потом тратили их во всевозможных учебных заведениях, приобретая боевые умения и развивая полученные навыки. Впрочем, в Городе хватало заведений и для умелых бойцов. Опытные мастера-одиночки жили в королевских владениях, и многие из них могли научить такому, чему больше нигде нельзя было научиться. Правда, уроки эти стоили недешево. Да и не всякого человека брались обучать старые мастера.
С некоторых пор деревеньки, окружающие Город, стали быстро разрастаться. Возле городской стены за считаные месяцы отстраивались целые кварталы: жилые районы, торговые зоны, мастерские. Вчерашние крестьяне учились ремеслам и собирались в артели, торговые гильдии спешили занять выгодные места у подъездных дорог, сельские жители из глубинки целыми деревнями переселялись ближе к столице, надеясь, что Король защитит их от гоблинов, от троллей, от нежити, от Ордена Смерти. Росли новые селения, смыкались, становились все тесней, все темней, тянулись вверх слепыми стенами, гнили понизу…
Трущобы окружили Вечный Город, осадили его.
И даже Король ничего не мог с этим поделать.
3
Память отказывала: Глеб помнил короткую схватку, но не мог вспомнить, сколько было противников. Он помнил имя Одноживущего с лотком на груди, но забыл, как тот выглядел. Он помнил, что они вдвоем шли по улице, похожей на ущелье, но долго ли — этого он не мог сказать.
И он не мог понять, где он сейчас находится.
Маленькая тесная комната была завалена всяким барахлом. Барахло лежало на стеллажах, высовывалось из ящиков, грудилось на полу и даже свисало с потолка: тряпки, ветошь, шкуры, веревки, ремни, цепи…
— Мой сын — старьевщик, — сказал Гока Гончар, появившись в дверном проеме. — Это все его…
Глеб лежал на соломенном тюфяке. Тонкое одеяло комом валялось на полу. На узкой серой простыне темнели пятна подсохшей крови. В комнате было жарко, в маленькое пыльное оконце бились мухи, а под потолком звенел жесткими крыльями какой-то летающий жук.
— Давно я здесь? — спросил Глеб.
— Со вчерашнего вечера, — ответил Гока. — Сейчас утро.
— А где Ирт? Где Горр? Фива?
— Ты уже спрашивал о них. Я не знаю. Ты был один, когда появился.
— Они мои друзья. Они не могли меня бросить…
— Ты был один, — повторил Гока. — Мы шли по улице, и ты выкрикивал эти имена. Но никто не отзывался.
Глеб вспомнил: улица была темная и пустая; голос бежал вперед и глох в ущелье стен; ничто не двигалось, только две собаки с ворчанием жрали кролика да ворочался в канаве толстый сурок…
— Я должен найти их! — Глеб сел, оглядел себя, припоминая смутно, как его клевали стрелы и жалил в ребра узкий клинок уличного грабителя.
— Ты ранен, — неуверенно сказал Гока. — Скоро придет лекарь, он осмотрит тебя.
— Я в порядке, — Глеб встал. — Мне бы не помешала новая одежда. Только у меня нет денег, чтобы заплатить. Но деньги есть у моих друзей.
— Не надо денег! — замахал руками Гока Гончар. — Ты спас меня, и я очень тебе благодарен…
— Деньги есть у друзей, мы должны их найти, — не слушал гончара Глеб. — И они наверняка ищут меня сейчас. Проводи меня на место, где я появился. Они должны быть там, они не могут меня оставить.
— Хорошо… — Гока все же колебался. — Но ты уверен, что нормально себя чувствуешь? Я видел вчера — у тебя в груди торчала стрела.
— Я выкинул ее по дороге.
— И тебя ударили кинжалом.
— Слишком слабо ударили.
— Но кровь…
— Все зажило…
— Но ты едва шел…
— Я уже отдохнул…
Они уставились друг на друга: Гока был удивлен, Глеб с трудом сдерживал раздражение.
— Хорошо, — сказал Гончар, опуская глаза. — Я сейчас…
Он ушел, прикрыв за собой обитую рогожей дверь. Глеб снова опустился на тюфяк, пытаясь понять, как же так вышло, что друзья покинули его. Перенеслись ли они туда же, где оказался он? Или, может, застряли в каком-нибудь безвременье? Не совершил ли он какой ошибки, открывая портал, все ли так понял, все ли сделал, как надо?
Глеб дотянулся до ранца, лежащего на сундуке, достал нужную книгу, нашел главу, где писалось о порталах, начал было читать, но тут вернулся Гока Гончар, принес чистую льняную рубаху и холщовые штаны.
Глеб быстро переоделся, аккуратно сложил старую одежду, оставил ее на углу тюфяка. Сказал:
— Может, сыну твоему пригодится.
Они покинули заваленную барахлом каморку, прошли коридором мимо множества дверей, спустились по узкой скрипучей лестнице с шатающимися перилами.
— Большой дом, — заметил Глеб.
— Здесь живет десять семей, — сказал Гока. — Мы переехали сюда год назад, а раньше, пока не скопили достаточно денег, жили в закутке конюшни. Здесь хорошо, у нас три комнаты, в одной мы живем, во второй мастерская, где я делаю посуду, а жена и дочь ее расписывают; а в третьей, маленькой, сын держит свои вещи. Он старьевщик.
— Да, я помню, — кивнул Глеб.
На улице было все так же темно, только полоса неба светилась чистой синевой.
— У нас тут не самый лучший район, — сказал Гока.
— Я заметил, — ответил ему Глеб.
Прохожих было немного. Все они шли торопливо и угрюмо глядели себе под ноги. Одежда их особым разнообразием не отличалась, и лица людей были такие же простые, помятые и серые, как и одежда.
Единственный человек, который не был похож на всех прочих, сидел на перекошенном ящике посреди улицы. Он никуда не спешил, он улыбался, крутил головой и громко разговаривал, обращаясь ко всем сразу.
— Подайте! — требовал он и тряс перевернутой шляпой с нашитыми на тулье бубенчиками. — Подайте старому вояке, потерявшему здоровье в горячих схватках с Двуживущими! Подайте ветерану, воевавшему рядом с Богоборцем!… — В пестрой одежде, пошитой из лоскутов, с деревянным мечом на боку, он был похож на шута, а не на отставного воина.
— Ты знаешь Богоборца? — Глеб остановился возле нищего.
— Да я видел его, как вижу сейчас тебя, уважаемый! — воскликнул попрошайка.
— И как же он выглядит?
— О! В нем три метра росту, его руки обвиты могучими мышцами, от его шага дрожит земля, а его взгляд зажигает огонь.
Глеб хмыкнул и двинулся было дальше. Но нищий вдруг поймал его за руку и потянул к себе.
— Но на самом деле, уважаемый, — зашептал он, — Богоборец невысок и нескладен. Он похож на любого из нас, а голос его очень похож на твой голос…
Глеб заметил, что нищий слеп — глаза его были живы, но пусты. Точно такой взгляд был у Белиала, когда он пытался разглядеть, что происходит за незримой стеной Места Обманов, и не подозревал, что смотрит прямо Глебу в лицо — вернее, сквозь него…
— У Богоборца такие же пальцы, как у вас, — еще тише сказал попрошайка, и улыбка его поблекла. — Такие же ладони и запястья… — Руки его поднялись, коснулись лица Глеба. — У него точно такой же нос… И лоб…И виски…
Глеб мягко отвел руки нищего, спросил, надеясь, что ответ разбудит память:
— Как тебя зовут?
— Драмур, господин… — чуть слышно пробормотал нищий. — Драмур Забияка… Мы с вами встретились в Известковых Горах, а потом вместе шли к Круглому Озеру… Помните драку с ограми? Ну, ту самую, на перевале, на краю пропасти? Когда вы едва не свалились вниз…
— Нет, не помню.
— А стычку с Большим Жоржем помните?
— Я не знаю никакого Жоржа.
— Ну, как же? Жоржа знают все. Он и сейчас благодарит вас за то, что вы наставили его на путь истинный.
— Не помню, — покачал головой Глеб. — Когда это было?
— Давно… Лет пять назад… А я знал! Я чувствовал, что сегодня увижу вас, господин! Тут проходил человек, очень похожий на вашего друга, и я подумал, что это он и есть, но сам тому не поверил. А когда услышал и ваш голос, тут уж я и сообразил…
— Постой! О ком ты говоришь? Какой друг? Ирт? Когда он здесь был?
— Ирт? — Слепец покачал головой. — Не знаю никакого Ирта. Я говорю о Белиале. О вашем друге, о маге. Ох, славно мы втроем сражались против пещерного дракона, стерегущего Дьяволов Проход!
— Белиал был здесь?
— Да. Спрашивал, давно ли я тут сижу. Мне голос его сразу показался знакомым, только я не поверил… А вот он меня не узнал. Видно, принял за одного из лживых проповедников, что именем Богоборца клянчат у прохожих деньги.
— Когда он здесь был?
— Часов у меня нет. А и были бы — не разглядел… — Слепец развел руками.
— Хотя бы примерно.
— Ну, час назад. Или два часа.
— Он был один?
— Кажется, да.
— И куда ушел?
— Туда, откуда пришли вы. Разве вы не вместе?
— Нет… — Глеб озирался. — Белиал хочет меня убить. Я бегу от него.
— Да ну? — удивился Драмур. — Бывает, конечно… — Он вздохнул, пожал плечами. — Друзья становятся врагами, а враги превращаются в союзников… Вот как Большой Жорж…
— А ты, Драмур, все еще мой друг?
— Да, господин… — улыбнулся нищий и вновь потянулся руками к лицу Глеба.
— Если Белиал вернется, постарайся пустить его по ложному следу. — Глеб отступил на шаг.
— Хорошо, попробую. За прошедшие годы я здорово научился врать, — слепец вздохнул, покачал головой. Улыбка его сделалась робкой, неуверенной.
— Спасибо тебе, — сказал Глеб.
— Вам спасибо, господин… Когда-нибудь… Когда-нибудь вы же вспомните обо мне, о вашем верном Одноживущем товарище. Вспомните, правда? И снова вернетесь?…
— Да… — Глеб разрывался. С одной стороны, ему не терпелось поскорей убраться отсюда, раствориться в Городе, спрятаться среди людей, как можно дальше от этого места, от рыскающего здесь Белиала. С другой стороны, он хотел бы побеседовать со старым солдатом, убедиться, что они действительно когда-то были знакомы, узнать что-то новое о себе и о Белиале.
Прихватить нищего с собой?
Он будет обузой. Кажется, он не вполне нормален, он привлечет внимание, его запомнят…
— Я еще вернусь, — пообещал Глеб. — Где тебя можно найти?
— Здесь! — притопнул ногой Драмур. — Каждый день, кроме ярмарочных, я сижу на этом ящике и рассказываю людям о Богоборце. Они посмеивались надо мной, но я всегда верил, что снова тебя увижу, господин! Я-то знаю, что легенды не врут! Врать может один человек, но целый народ врать не может! И ты дашь мне еще одну жизнь! Я верю! Я всегда это знал!… — Нищий опять кричал, и Глеб, ободряюще хлопнув его по плечу, повернулся к ждущему гончару.
Их взгляды встретились.
Гока был бледен. Правая щека его дергалась.
— Вы — Богоборец? — заикаясь, спросил он.
— Ну да, — кивнул Глеб, стараясь не засмеяться — смех бы вышел невеселый, неестественный, ехидный и злой. — Только никому об этом не рассказывай!
4
Тел ночных грабителей уже не было; должно быть, все же объявившийся патруль наткнулся на трупы и направил сюда похоронную команду, чтоб не смущать обывателей. А может, привычные к ночным происшествиям обыватели, которых непросто было смутить, сами позаботились о мертвецах. А вот с кровью возиться никто не стал, кровавые лужи и подтеки в трущобах были делом обычным. Смывать их — все равно, что вытирать утреннюю росу…
— Вы появились здесь, — пояснял Гока, тушуясь и стараясь не смотреть Богоборцу в лицо. — Сперва был туман… Вернее, воздух стал колыхаться, словно в жару, засветился, а потом уже появился туман. И вы в тумане. Вышли — и прямо на грабителя с кинжалом…
— Да, я вспомнил, — Глеб все уже осмотрел и теперь хотел куда-нибудь убраться. В сточной канаве он обнаружил тушки сусликов, и ему стало понятно, каким образом его нашел Белиал.
Как знать, может, и сейчас какая-нибудь затаившаяся мышь-полевка уставилась прямо на него, словно крохотная камера видеонаблюдения…
— Мне надо идти, — сказал Глеб. — Если увидишь здесь незнакомых Одноживущих, если тебе покажется, что они кого-то ищут, — спроси их имена. Если это будут Ирт, Горр или Фива, передай, что я жду их на месте, куда они должны были меня отвести. Они поймут. А если увидишь здесь Двуживущего мага… тогда… постарайся, чтобы он не увидел тебя…
Гока кивал, слушая Богоборца, и ругал себя за тупость. Неужели нельзя было догадаться, что простой Одноживущий из ниоткуда не появляется? Неужто не ясно, что обыкновенный человек не стал бы заступаться за безвестного гончара? Разве не понятно, что обычный Одноживущий не способен так расправиться с тремя грабителями и так залечить свои раны? Ну как можно было разместить Богоборца в тесном чулане, заваленном старьем? Не накормив?! Бросив на соломенный тюфяк?!
— Извини, — пробормотал Гока.
— Что? — удивился Глеб.
— Извини, что не оказал тебе… вам, господин… должного уважения. Я не знал…
— Ерунда, — отмахнулся Глеб. — Ты дал мне возможность прийти в себя, а это единственное, что мне требовалось… А кроме того… Возможно, ты спас мне жизнь. Тем, что увел меня в свой дом… Спасибо тебе, гончар.
— Храни себя, Богоборец…
Гока смотрел, как уходит могучий герой, так похожий на обычного человека. Вот он свернул в переулок и пропал — словно растворился в густой тени, ушел в никуда.
Чего он добивается? Что гонит его по Миру?
Легенды говорят — месть…
Гока Гончар еще раз огляделся. Сам не зная, зачем, подобрал валяющуюся дубинку, налитую свинцом, а потом отправился к нищему Драмуру, чтобы послушать его истории.
5
Глеб некоторое время плутал по улицам и переулкам, стараясь держаться там, где было больше народу. Он надеялся, что таким образом собьет Белиала со следа. Вряд ли маг сможет найти его по запаху, словно собака, но как знать…
На небольшом рынке, где торговали овощами и фруктами, Глебу встретились воины, на доспехах которых красовался королевский герб — взлетающий Пегас.
— Уважаемые, — обратился к солдатам Глеб. — Вы не подскажете, где находится харчевня «Хромой мул»?
На него посмотрели с легким недоумением. К королевским мечникам с подобными вопросами обращались лишь Двуживущие.
— Это не здесь, — сказал один из воинов, оценивающе приглядываясь к Глебу, к его копью и ранцу. — А ты кто такой?
— Я оруженосец прославленного Демона Максвелла, — уверенно соврал Глеб. — Я потерялся в толчее, а теперь ищу хозяина. Он должен быть в «Хромом муле».
— Пойдешь прямо по этой дороге, перед храмом Огнедержателей свернешь налево, пройдешь по аллее до самых фонтанов. А там спросишь кого-нибудь еще, там уже недалеко…
— Спасибо, уважаемые, — склонил голову Глеб, думая, а сможет ли он справиться с этой троицей. У Короля были крепкие воины, даже Двуживущие не рисковали с ними связываться.
Мечники словно прочитали мысли Глеба. Нахмурились, положили ладони на рукояти мечей, чуть раздались в стороны.
— Так я пойду? — Глеб улыбнулся им, двинулся вперед. Воины пропустили его, проводили внимательными взглядами. Глеба их взгляды не пугали — королевские воины были строги лишь с нарушителями порядка, а он ничего нарушать не собирался. Правда, сегодня ночью прикончил трех грабителей. Но это было скорее благодеяние…
До «Хромого мула» он добирался целый час, и ему еще трижды приходилось уточнять у прохожих дорогу. Размеренная ходьба благоприятствовала раздумьям. Но сейчас Глеб старался не вспоминать о мучающих его вопросах. Стоило ему подумать о том, зачем он идет в «Хромой мул», для чего ищет загадочного Танка, как его сразу же начинал одолевать страх.
Глеб боялся узнать о себе правду. Боялся, что ему откроется нечто, с чем он никогда не сможет смириться, чего никогда не примет.
Потому Глеб старался думать о другом — в первую очередь о пропавших товарищах.
И когда впереди показался «Хромой мул», Глеба осенило.
«…вектор перемещения совпадает с направлением входа в портал…»
Их же просто разбросало! Хоть они и входили в портал с одной стороны, но вряд ли у них получилось шагнуть в него по одной и той же линии — след в след. Кто-то чуть сместился вправо, кого-то немного занесло влево. А портал умножил эти ничтожные отклонения и превратил миллиметры в сотни метров, а то и в километры.
Наверное, надо было держаться за руки.
Чертов учебник! Почему об этом нигде не было упомянуто?
Или все же было? Где-нибудь в сносках, мелким шрифтом или в предваряющих главах…
Глеб чуть успокоился. Скорей всего так и случилось. А значит, с товарищами все в порядке и они где-то рядом. И, наверное, они догадаются, что найти друг друга можно в «Хромом муле».
Здесь…
Харчевня мало чем отличалась от прочих подобных заведений. Разве только тем, что на наружной стене ее, обращенной к дороге, был намалеван огромный трехногий мул, подозрительно похожий на Пегаса с королевского герба.
В загоне позади харчевни паслись распряженные кони. Еще три лошади стояли у коновязи. Хмурый мальчишка лет восьми собирал лопатой свежий навоз и складывал его в ведро. Глеб поздоровался с мальчиком, но тот лишь зыркнул на гостя и ничего не ответил. Не до разговоров ему было, мало ли тут всяких шляется…
Ступени крыльца были сложены из гранитных плит, возможно, из могильных камней. Глеб поднялся по ним, несильным толчком распахнул легкую, будто картонную дверь и увидел Ирта.
Ирт сидел за столом, положив ноги на сиденье свободного стула, курил трубку, а на столе перед ним стояла наполовину опорожненная пивная кружка. Кроме Ирта в зале было еще человек пятнадцать, но ни Горра, ни Фивы, ни торговца Дарила Глеб среди них не углядел.
— Что закажете? — услужливый трактирщик подскочил к новому гостю, мягко взял его за локоть, ненавязчиво потянул за собой. — Садитесь, здесь свободно, здесь вам никто не будет мешать…
— Лучше я сяду там, — Глеб кивнул на Ирта, высвободил руку, плечом отодвинул трактирщика. — Мне нужен Танк.
— А, так вы вместе! Конечно, конечно, как вам будет угодно…
Глеб подошел к ничего не замечающему товарищу положил ему руку на плечо:
— Вот ты где.
Ирт медленно поднял голову. Глаза его были затуманены.
— А! — Он вяло улыбнулся, слабо помахал рукой перед лицом, разгоняя дым. — Я уж тебя заждался!
— А где остальные?
— Разве они не с тобой?
Глеб подвинул стул, сел напротив Ирта, отхлебнул пива из его кружки, отобрал у него трубку, с подозрением ее понюхал.
— Давно ты здесь?
— Не помню, — сказал Ирт.
— Напился? — укоризненно спросил Глеб.
— Нет.
— Обкурился?
— Нет.
— Чего тогда странный такой?
— Не знаю, — пожал плечами Ирт, и вдруг глаза его закатились. Он повалился лицом вперед, ударился лбом о столешницу, дернулся, опрокинув кружку с пивом, и Глеб увидел обломанное древко стрелы, торчащее из плеча друга.
— Врача! — крикнул он во весь голос. А потом, чуть тише, поправился: — Лекаря сюда!…
6
Врачевательством в Мире занимались многие. Любой начинающий маг умел затянуть неглубокую рану и придать больному сил. Маги поопытней могли за пару минут поднять на ноги бойца, потерявшего сознание от потери крови, — правда, сами после этого едва дышали. Волшба лечила отравления, проклятия, ожоги, волшба избавляла от физических и душевных слабостей. Маги-церковники и посвященные паладины одним только касанием снимали боль. Маги-менталы лишь присутствием своим избавляли от страха. Одноживущие ведьмы по тайным рецептам готовили всевозможные целебные мази. Шаманы диких народов, камлая, продлевали жизни умирающим. А некроманты и некромансеры — черные маги, чье искусство требовало вечного одиночества, — и вовсе могли поднимать мертвецов.
Врачевателей в Мире было предостаточно. Но так уж получилось, что в тот день ни один из них не заглянул в харчевню «Хромой мул»…
— Потерпи еще… — Глеб бешено листал страницы книг в желтом переплете. — Сейчас… Я же где-то видел!…
Хозяин «Хромого мула» предоставил им комнату. Он не знал, чем помочь, и, причитая, вертелся рядом, пока Глеб его не прогнал. Ирт храбрился; он делал вид, что ничего особенного не произошло, он пытался сесть на кровати, он натянуто улыбался и сбивчиво говорил, что ему всегда везло, что смерть обходит его стороной, что ему уготована особая судьба и он не может умереть так глупо… Губы Ирта были синие, а лицо такое белое, будто его только что макнули в муку…
— Вот! — Глеб нашел нужную главу, впился глазами в текст. Здесь почти все было понятно, не то что в части про порталы. — Повернись… Расслабься. Дыши глубоко, смотри прямо перед собой и старайся не шевелиться!
Он требовал от Ирта того, что велела книга.
Знак «Излечение ран» был незамысловат — крест в круге. Эта была простая магия, из разряда общедоступных. Но успешность ее применения зависела от потенциала мага, от его способностей, от его уровня. Новичок сумеет залечить порез на пальце, но лишь мастер сможет зарастить распоротый живот.
Глеб надеялся, что его потенциал окажется достаточным, чтобы помочь Ирту.
Но прежде чем приступить к волшбе, необходимо было очистить рану.
— Терпи, — сказал Глеб и наконечником копья распорол на товарище рубаху.
Пробитое стрелой плечо сильно опухло. Вздувшееся, лоснящееся, оно походило на какой-то перезрелый, загнивающий фрукт, и сломанное древко торчало из него, словно сухая плодоножка.
— Терпи, — повторил Глеб и ухватил пальцами обломок стрелы.
Ирт застонал. Глеб стиснул зубы.
— Терпи! — Он рванул деревянную занозу, ощутил, как ее стальное острие рвет мясо. Кровь брызнула на пальцы — теплая, словно парное молоко, скользкая, будто машинное масло.
Ирт охнул.
— Дыши ровно!
Глеб отбросил стрелу, схватился за копье, начертил в воздухе круг — по часовой стрелке; нарисовал крест: горизонтальная черта — справа налево, вертикальная — снизу вверх. Знак излечения проявился на миг — алый, как кровь, пульсирующий, словно живое сердце. Тонкая нить протянулась от него к копью — Глеб подхватил ее острым наконечником и перекинул на Ирта.
— Не шевелись!…
Знак лопнул, окрасив воздух мелкой багряной пылью. Она обволокла Ирта и через секунду бесследно исчезла.
— Все! — сказал Глеб, с тревогой глядя на друга. Получилась ли волшба? Не навредил ли он, выдернув стрелу, растревожив рану?
Ирт громко выдохнул и медленно сполз на постель. Руки его дрожали.
— Ну что?… — спросил Глеб, боясь, что не услышит ответ. — Как ты себя чувствуешь?…
Спина Ирта была вся в крови, и Глеб не мог разобрать, спала ли опухоль, затянулась ли хоть немного рана. Он скомкал висящее на спинке стула полотенце, наклонился к товарищу, собираясь обтереть его плечо. Но не решился. Он все еще чувствовал пальцами, как стальной наконечник стрелы рвет мышцы и выворачивает рану наизнанку. Это было отвратительное, тошнотворное ощущение.
Глеб вытер руки, бросил перепачканное полотенце на кровать.
— Ну же, Ирт!… Не молчи!…
— Я…
— Что? — Глеб наклонился к товарищу
— я…
— Говори!
— Я… Я волнуюсь…
— Что-то не так? Не тяни, отвечай!
— Волнуюсь за Горра… — Ирт повернулся лицом к Глебу, посмотрел ему в глаза.
— А сам-то ты как?
— Было больно… Теперь лучше…
— Точно?
— Кажется, да.
— Давай посмотрю…
Рана зарубцевалась. Глеб понял это, и напряжение отпустило его.
— У меня получилось. Получилось, Ирт!
— Ты же Богоборец…
Учебник предупреждал, что Знак лишь лечит рану, но не может восстановить силы. И Глеб, воодушевленный очередной победой, пусть не слишком большой, снова взялся за книгу. Он хотел полностью вылечить Ирта, он собирался поднять его на ноги, сделать здоровее, чем тот был. «Магия для чайников» утверждала, что такое возможно…
— Я видел Танка, — сказал Ирт, неловко поправляя подушки.
— Когда? — Глеб разом забыл о своем намерении, закрыл книгу, заложив ее пальцем. — Ты говорил с ним? Что он сказал?
— Сказал, что ждет тебя. Что хочет тебя видеть.
— А ты сказал, что я рядом?
— Я же не знал, что ты здесь. Я не был уверен, что ты в Городе… — Ирт сел. — Я рассказал ему, где мы были до этого, что с нами происходило. И про Белиала тоже рассказал.
— А что он?
— Выслушал… — Ирт пожал плечами. — Сказал, что попробует тебя найти.
— Но я уже здесь! Чего меня искать?
— Он вернется. Завтра. Утром.
— Завтра? — Глеб скрипнул зубами. — Черт возьми! До завтра еще дожить надо!
— Доживем, — сказал Ирт, с интересом оглядывая комнату, рассматривая висящие на стенах старые полотна в мореных рамах и чудные статуэтки на полках. С каждой минутой он чувствовал себя все лучше.
— Не уверен, — буркнул Глеб, снова открывая книгу. — Белиал здесь. В Городе…
Ирт вздрогнул, взгляд его застекленел, лицо застыло. Он долго молчал, уставившись на картину, где были изображены два демона, пожирающие друг друга. Один демон был белый, другой черный, но кровь у обоих была красная, и пасти у них были одинаковые, и когти…
Потом Ирт прерывисто вздохнул и спросил:
— Так где же Горр? Он знал, куда мы направляемся… Они посмотрели друг на друга, подумав об одном и том же: если парнишка попадет в руки Белиалу, то…
