Часть 1

Евенор – командующий армадой – стоял на носовом возвышении головного корабля. Священные волны великого Атлантического моря были неспокойны, словно сам Посейдон решил снизойти до смертных своим вниманием и принять участие в их делах. Тяжелая пентера длиной в целую треть стадия и шириной почти в половину плетра раскачивалась, словно рыбацкая лодка, и соленые брызги временами орошали одежды флотоводца, и без того пропитанные влагой, в которую превратился утренний туман. Но взгляд Евенора был мрачен совсем не по этой причине.

Геракловы столпы, хранящие вход в пролив между великим Атлантическим и малым Средиземным морями, едва виднелись в дымке. У подножия правого из них начинались пологие, удобные для пристани берега Птолемейского царства. Левый, словно обломанный клык истребленного Посейдоном морского чудовища, возвышался над землями эллинов, распространивших в последние годы свое влияние до самых вод Атлантики. Прошлой ночью их флот миновал легендарные скалы и вышел в открытое море. Теперь армаде Евенора противостояли без малого четыре сотни триер и шесть сотен диер, не считая огромного числа легких монер и торговых судов с припасами…

Задумавшись о судьбах государств по ту сторону Геракловых столпов, эллины заключили союз с доброй половиной соседей, сумев объединиться под знаменем Афин. Сирия, Нубия, Македония… Даже Палестина и молодое Египетское царство. И хотя известно, что фракийцы, например, слабые воины, а однорядные финикийские монеры годны скорее для торговли, чем для морского боя, численное превосходство объединенного флота против армады Евенора было пятикратным.

Флотоводец подавил вздох и повернулся к служителю Недоступного храма, воздвигнутого во славу Посейдона. Голос его перекрыл шум пучины:

– Ты слушаешь эфир, посвященный? Из обиталища царей все еще нет известий? Мне нужно знать, будет ли использован Молот Атланта, или мы должны драться сами.

В ответ служитель качнул головой. Из-под плотной белой накидки на миг пробилось блистание благородного орихалка, привнесенного в кожу головы в виде священного узора.

– Известия есть, благородный, я получил их только что. Совет архонтов и Владыка царей приняли решение: они позволяют тебе ударить Молотом Атланта, если того потребует происходящее.

Евенор мрачно кивнул – чего-то подобного и следовало ожидать. Цари десяти уделов Острова во главе со своим Владыкой готовы были пировать неделями, называя это советом архонтов. Они были готовы ловить быков в роще при святилище Посейдона, приносить их в жертву, пить разведенную в вине кровь и давать друг другу хмельные клятвы – чинить суд суровый, но справедливый… Лишь к одному они не были готовы – к ответственности за решение, от которого зависела судьба народа, рожденного из чресл божества.

– Я понял тебя, – произнес флотоводец. – Передай в свой храм, что я прибегну к опасному только в крайнем случае. И если это случится, пусть твои братья молят Посейдона о снисхождении.

Флотоводец опять всмотрелся в горизонт. Эллины были еще далеко для залпа катапульт, но уже слишком близко, чтобы он мог позволить себе колебаться дальше.

– Труби тревогу, Элассип, – приказал Евенор пентерарху по правую руку от себя. – Битва все-таки начнется.

– Мы готовы, благородный, – отозвался командир корабля. – Приказывай.

Флотоводец молча кивнул и в последний раз осмотрел свою армаду. Четыреста кораблей: тяжелые и прочные пентеры с пятью рядами весел, способные ударом тарана пробивать до середины корпуса двухрядные диеры эллинов, а однорядные финикийские монеры просто разламывать пополам. Превосходство вражеского флота было велико, но каждый корабль Евенора стоил трех. Только быстрые и маневренные триеры афинян были по-настоящему опасны для защищенных бревенчатым поясом бортов пентер. К счастью, командующий вражеским флотом не позаботился сосредоточить их для фланговых ударов, а во встречном бою преимущество будет на стороне сыновей Посейдона.

Время сомнений прошло. Флотоводец поднял руку, помедлил мгновение, чтобы его знак увидели на ближайших судах, и, наконец, указал ею в сторону врага.

Боевой рог за его спиной протрубил атаку, и этот рев подхватили сигнальщики остальных кораблей армады. Сотни весел ударили по воде, тяжелые суда, разворачиваясь фронтом, двинулись навстречу противнику. Морской бой – скорее испытание выдержки, чем решимости. Здесь ничто не происходит слишком быстро. Полчаса, отпущенные на сближение флотов, – вполне достаточное время, чтобы закончить последние приготовления.

Солдаты развешивали над палубами навесы из сырого войлока для защиты от горящих стрел и дротиков. Служители занимали свои места у катапульт и рядом с пентерархами, чтобы без задержек сообщать им приказы командующего. За борта выдвигались деревянные пики с проложенным вдоль древка медным стержнем для поражения гребцов противника огнистым сиянием, которое невежественные олимпийцы называют молниями своего Зевса.

Флотоводец следил за тем, как армада готовится к битве, а перед его глазами стояла совсем другая картина…

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – шептала Клейто ему на ухо в предрассветной тишине, а руки ее, подобно двум ласковым кошкам, обвивали его торс. – Зачем Владыке снова понадобился воин? И зачем ты стал лучшим из воинов?.. Не отвечай, я знаю. Ты сделал это, чтобы чаще уходить из дома. Если бы я могла поквитаться с твоими пентерами, как с соперницами!

Что может воин ответить на такие слова? Во все времена только одно:

– На то воля богов, женщина. Ты не успеешь соскучиться, этот поход не продлится дольше трех месяцев. Я вернусь или позову тебя в Европу.

– Мне не нужна Европа, мне нужен ты. Кто решил, что исполнение Предначертания важнее, чем счастье двоих?

– Ты знаешь: Владыка и совет.

– Конечно, – с грустью согласилась Клейто. – Скажи еще, что это был сам Атлант, – она привстала и продекламировала: – «…И должны будут сыны Посейдона властвовать в Средиземноморье и Европе, неся народам просвещение, достаток и благоденствие…»

– Все верно, – вздохнул Евенор. – Вот только нашим архонтам не терпится вписать свои имена на орихалковой стеле рядом с первым из царей. Мы выступаем раньше времени, лет примерно на сто. Да к тому же лишь с третьей частью войска от названного Атлантом числа.

– Почему ты не сказал об этом Владыке?

– Потому что он звал к себе воина, а не политика. Меня спрашивают только о том, как я буду побеждать.

Через открытый оконный проем в комнату уже пробивались первые проблески зари. Евенор с сожалением отвел руки женщины, поднялся.

После победы над птолемеями флотоводцу было дозволено выстроить дом в центральном круге, всего тремя стадиями ниже обиталища Владыки царей. Из окон этого дома в ясную погоду можно было видеть почти весь Остров, вплоть до окраинных гор на горизонте.

Чуть ниже на склоне искрилась священная роща Посейдона, где паслись предназначенные в жертву быки. Левее пробивались из недр земли холодный и горячий источники, наполняющие целебные купели Владыки. Справа светились огнистым блистанием орихалковые копи, работа в которых не прекращалась ни на минуту.

Еще ниже пролегало первое водное кольцо в один стадий шириной, очерчивая центральный круг Острова. Отсюда начиналось разделение земель на десять уделов – по одному на каждого архонта. Устроенные на земляном валу кольца святилища подчиненных Посейдону божеств и гимнасии для упражнения воинов обычно полностью скрывались в тени садов, но сейчас россыпь костров выдавала готовое к погрузке на корабли войско.

Второе водное кольцо шириной два стадия предназначалось для стоянки и ремонта морских кораблей – оно соединялось с морем длинными каналами и содержало соленые воды. Четыре сотни пентер, построенных на верфях второго земляного вала, едва уместились в кольцевом канале, перекрыв торговым кораблям подход к гаваням и рынкам. Может быть, поэтому Владыка спешил побыстрее отправить армаду в поход?

За последним водным кольцом начинались пашни и сады уделов, селения ремесленников и дворцы ученых мужей, скрытые предрассветной мглой…

Очень не хотелось покидать все это. Не хотелось оставлять Остров и расставаться с Клейто… И очень хотелось верить, что Предначертание первого из царей того стоило…

– Три с половиной стадия, – произнес Элассип, сравнивая высоту мачты ближайшей триеры с большим пальцем вытянутой вперед руки. И, не дожидаясь приказа, выкрикнул: – Зарядить катапульты, поджечь фитили!

Служитель вопросительно посмотрел на Евенора, тот молча кивнул. Секунду спустя посвященные на остальных пентерах передали своим пентерархам приказ, и с соседних кораблей тоже послышались окрики команд.

– Больше не ждите, – распорядился командующий. – Стреляйте по готовности.

– Но еще слишком далеко. Сосуды не долетят.

– Пусть слуги Посейдона используют свою силу. Мы должны успеть сделать два залпа, прежде чем в дело пойдут тараны.

Пентерарх и служитель лишь поклонились в ответ. Использовать главный козырь в первые минуты боя казалось неразумным, но оба слишком доверяли прославленному воину, чтобы возразить вслух.

Обе катапульты по правому и левому борту пентеры протяжно скрипнули, когда скрученные в канаты бычьи сухожилия сократились, разгоняя метательные рычаги. Медные противовесы звонко ударили в пластины из самородного орихалка, краев которых касались служители, призывая в помощь упругим силам силы магнетизма. Тяжелые, отесанные до шарообразной формы камни вместе с наполненными нефтью амфорами поднялись в воздух и, преодолев немыслимое для эллинов расстояние, обрушились на неприятельский флот.

Десяток триер вспыхнули. Облитые пылающей жидкостью гребцы бросали весла, находя спасение в волнах Атлантики. Урон кораблям, пораженным камнями, оценить было труднее, но строй эллинов в нескольких местах сломался – суда отворачивали в стороны, потеряв мачты или рулевые весла. Две или три беспалубные диеры быстро погружались в пучину, оказавшись пробитыми насквозь.

– Заряжай!.. – выкрикнул Элассип.

На остальных пентерах его команду повторили без напоминаний. В мерный стук барабанов, задающих ритм гребле, вплелись окрики солдат и скрип воротов катапульт.

– Посвященные не понадобятся для второго выстрела, – произнес Евенор. – Пусть они перейдут на корму и готовятся направлять силу орихалка.

В тот же миг флот эллинов ощетинился поднятыми рычагами метательных машин.

– Не выдержали, – спокойно произнес командующий. – Да и сухожилья сейчас сырые…

Град камней и объятых пламенем сосудов взметнул водяные столбы в полутора плетрах перед таранами пентер.

– Барабанщик, ускорить ритм! Солдаты – к вороту! Посвященный, передай своим братьям: пусть начинают. Нам пора набирать ход!

Пока армада двигалась медленно, но солдаты уже принялись раскручивать искусно сплетенную из орихалка сеть, свернутую в цилиндр вокруг магнетического куска железной руды. Когда скорость вращения достигла предела человеческих усилий, служители, вознося молитву Посейдону, направили огнистое блистание к проложенным под днищем корабля винтам, подобным тем, что качают воду в акведуках Острова.

И пентера прыгнула вперед, словно хищный зверь. Защитный полог затрепетал под ударом встречного ветра, море вспенилось у резавшего волны тарана… Десять минут такого хода, и силы посвященных иссякнут, но больше времени и не понадобится. Помножив свою массу на скорость, пентеры, словно нож сквозь масло, пройдут через строй эллинов. Оказавшиеся на пути суда будут сокрушены, остальные понесут урон от стрел и огнистого сияния.

Остатков инерции хватит на разворот для второй атаки, но, чтобы снова набрать ход, понадобятся весла. Впрочем, попутный ветер позволит поставить паруса – противник будет слишком дезорганизован, чтобы стрелять из катапульт…

– Второй залп! – скомандовал Евенор, перекрикивая шум разбивающихся о борта волн.

Катапульты ударили практически в упор – с одного стадия уже можно было слышать треск дерева и крики обреченных. Еще немного, и в дело вступят скорострельные баллисты и лучники…

– Благородный, посмотри! – встревоженный окрик Элассипа застал командующего врасплох. – Во фронте нет ни одной триеры!

Евенор невольно шагнул ближе к борту. Последний залп содрал с нескольких кораблей нехитрую маскировку – легкие доски, делавшие носы монер шире и выше. Спутать их с ударными кораблями можно было только спереди и только издалека, но этого оказалось достаточно для тактической ошибки.

Удар придется в пустое место. Пока тараны армады будут крушить бесполезные в бою однорядные суда, триеры атакуют с флангов. Половина пентер завязнет в ближнем бою раньше времени, и хрупкое тактическое преимущество детей Посейдона будет сломлено численным перевесом эллинов.

– Благородный, – обратился служитель к Евенору, – пентерархи докладывают, что триеры эллинов на флангах выдвигаются вперед.

– Они обходят нас, – произнес Элассип. – Этого нельзя допустить. Мы должны использовать Молот Атланта…

Пентерарх умолк, осознав, что дает советы командующему, но тот не обратил внимания на вопиющее несоблюдение приличий. Миг, которого он ждал и боялся, – настал. Посейдон решил испытать благоразумие своих сынов, чтобы узнать: достоин ли Остров по-прежнему возвышаться над волнами Атлантического моря или настало время бездонному сосуду пучин поглотить его вместе с народом, не унаследовавшим божественную мудрость родителя…

История знала только один случай, когда в помощь армии был призван Молот Атланта. Два века назад по беспечности царей Остров оказался беззащитным перед угрозой вторжения варварских племен Аравии, и Владыка не увидел иного выхода, кроме как разбудить силу орихалковых залежей. Враг был повержен, но и Остров испытал беды столь тяжкие, что удостоились они летописания.

– …И были разрушены города в тот миг, когда содрогнулись недра, и иссякли источники, и море вошло в плодородные долины сквозь кольцо внешних гор… – служитель декламировал по памяти, и голос его звучал для Евенора громче звуков разгорающейся битвы. – А после был голод, убивший каждого второго сына в семье, поскольку были уничтожены все посевы и домашняя живность…

Скрип баллист, топот лучников, занимавших места на носу, и команды пентерарха, вспомнившего о своих обязанностях, – все потонуло в голосе служителя. Тяжелая стрела из метательной машины эллинов снесла носовой вензель пентеры, другая, пробив насквозь солдата, забрызгала кровью лицо флотоводца…

А тот все не мог решиться.

Он не знал, что его терзания знаменуют переломную точку истории, деля ее на две равновероятные ветви. В одной из них командующий армадой поддался искушению одержать легкую победу, и облик Атлантики изменился навсегда. С лица океана исчез великий Остров, а отзвуки катаклизма огромной волной прокатились по значительной части материка, погрузив народы Средиземноморья в первобытный хаос почти на девять тысячелетий, на протяжении которых им потребовалось заново учиться земледелию, открывать металлы и изобретать колесо. В этом мире память о сказочной стране «Атлантида» сохранится только в утративших всякую достоверность мифах.

В другой же ветви реальности…

– …Я не хочу, чтобы ты уходил, – шептала Клейто в предрассветной тишине, а руки ее, подобно двум ласковым кошкам, обвивали его торс…

«…И должны будут сыны Посейдона властвовать в средиземноморье и Европе, неся народам просвещение, достаток и благоденствие…»

…Ландшафт был укрыт предутренней мглой, в которой лишь изредка блистала вода и еще сияли на малом земляном валу орихалковые копи…

Лишь слабый духом, мог поставить все это под угрозу, в угоду своему страху и честолюбию.

Благородный Евенор оторвал, наконец, взгляд от шепчущих слова Предостережения губ служителя и осмотрел панораму битвы. До «ряженных» монер оставалось не больше плетра, и нервы у эллинов не выдержали. Солдаты и гребцы заметались по своим обреченным кораблям, многие бросились за борт, не надеясь уцелеть при таране. Некоторые командиры еще пытались управлять своими судами, отвернуть, избежать удара, но лишь окончательно ломали строй. Четыре шеренги эллинов смялись, спутались в бесформенную кучу…

А вдали, за лесом мачт с обвисшими, оборванными парусами, показались несколько кораблей с благородными хищными обводами. Шестирядная гексера с флагманским вымпелом и эскорт из десятка триер…

Зловещая улыбка тронула губы Евенора. Афинянин слишком понадеялся на фланговые удары, недооценив силу служителей Посейдона. И к тому же был не в меру честолюбив – иначе не взял бы крепкую, но неповоротливую гексеру в качестве флагмана.

– Благородный, укройтесь! – выкрикнул пентерарх. – Мы сейчас ударим!

– Не время прятаться! – отрезал флотоводец. – Прикажи принять влево, Элассип! Служитель, передай на соседние пентеры: мне нужен эскорт из четырех кораблей!..

Команда была отдана вовремя, остальные слова утонули в грохоте ломающегося дерева, когда под таран угодил первый вражеский корабль. Пентера вздрогнула и, не сбавляя хода, продолжила движение, оставляя по обеим бортам половинки расколотой монеры.

Положив ладонь на рукоять меча, Евенор следил за тем, как нос его судна поворачивается в сторону вражеского флагмана. Палубной схватки не избежать. Исход этой битвы решат не катапульты и тараны, а стрелы и клинки. Едва ли эллины готовы к этому, в отличие от детей Посейдона.

Армада раздавит лишившийся командования вражеский флот и проложит грузовым галерам с пешими и конными войсками дорогу меж Геракловых столпов к берегам Эгейского моря.

И мир изменится раз и навсегда…