Заключительная речь главного обвинителя от СССР тов. Р. А. Руденко

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ СССРтов. Р. А. РУДЕНКО

(Извлечение)

Господин председатель! Господа судьи!

Мы подводим итоги судебного следствия в отношении главных немецких военных преступников.

В течение 9 месяцев самому тщательному, детальному исследованию были подвергнуты все обстоятельства дела, все доказательства, представленные суду обвинением и защитой. Ни одно деяние, вменявшееся в вину подсудимым, не осталось без проверки, ни одно обстоятельство, имевшее значение, не было упущено при рассмотрении данного дела. Впервые в истории преступники против человечества несут ответственность за свои преступления перед международным уголовным судом, впервые народы судят тех, кто обильно залил кровью обширнейшие пространства земли, кто уничтожил миллионы невинных людей, разрушал культурные ценности, ввел в систему убийства, истязания, истребление стариков, женщин и детей, кто заявлял дикую претензию на господство над миром и вверг мир в пучину невиданных бедствий.

Да, такой судебный процесс впервые проводится в истории правосудия. Судит суд, созданный миролюбивыми и свободолюбивыми странами, выражающими волю и защищающими интересы всего прогрессивного человечества, которое не хочет повторения бедствий, которое не допустит, чтобы шайка преступников безнаказанно готовила порабощение народов и истребление людей, а потом осуществляла свой изуверский план. Человечество призывает к ответу преступников, и от его лица мы, обвинители, обвиняем в этом процессе. И как жалки попытки оспорить право человечества судить врагов человечества, как несостоятельны попытки лишить народы права карать тех, кто сделал своей целью порабощение и истребление народов и эту преступную цель много лет подряд осуществлял преступными средствами.

Настоящий процесс проводится таким образом, что подсудимым, обвиняемым в тягчайших преступлениях, были предоставлены все возможности защиты, все необходимые законные гарантии. В своей стране, стоя у кормила правления, подсудимые уничтожили все законные формы правосудия, отбросили все усвоенные культурным человечеством принципы судопроизводства. Но их самих судит международный суд с соблюдением всех правовых гарантий, с обеспечением подсудимым всех законных средств защиты.

Мы подводим сейчас итоги судебного следствия, делаем выводы из рассмотренных на суде доказательств, взвешиваем все данные, на которых основано обвинение.

Мы спрашиваем: подтвердилось ли на суде предъявленное подсудимым обвинение, доказана ли их вина?

На этот вопрос можно дать только один ответ: судебное следствие полностью подтвердило обвинение. Мы вменяем подсудимым в вину только то, что на суде доказано с полной несомненностью и достоверностью, а доказаны все чудовищные преступления, которые в течение многих лет подготовляла банда оголтелых преступников, захвативших в Германии государственную власть, и в течение многих лет их осуществляла, не считаясь ни с принципами права, свойственными всем культурным странам, ни с элементарными нормами человеческой морали.

Эти преступления доказаны, их опровергнуть не могли ни показания подсудимых, ни доводы защиты, их опровергнуть и нельзя потому, что нельзя опровергнуть истину, а именно истина является прочным результатом настоящего процесса, надежным итогом наших длительных и упорных усилий.

Обвинение доказано во всех его элементах.

Доказано, что существовал общий план или заговор, в котором принимали участие подсудимые для подготовки агрессивных войн, нарушающих нормы международного права, для порабощения и истребления народов.

Наличие такого плана или заговора является несомненным, как несомненным является руководящая роль в нем подсудимых по этому делу.

В этой части обвинение подтверждено всеми данными судебного следствия, бесспорными документами, показаниями свидетелей и самих подсудимых.

Вся деятельность подсудимых была направлена к подготовке и развязыванию агрессивных войн. Вся их так называемая «идеологическая работа» заключалась в культивировании зверских инстинктов, во внедрении в сознание немецкого народа нелепой идеи расового превосходства и практических задач уничтожения людей «неполноценных рас», представлявших якобы лишь удобрение для произрастания «расы господ».

Их «идеологическая работа» заключалась в призывах к убийствам, грабежам, разрушению культуры, истреблению людей. Подсудимые готовились к этим преступлениям давно, а затем их осуществляли, нападая на другие страны, захватывая чужие территории, истребляя людей.

Когда же возник этот план или заговор?

Конечно, установить точно дату, день и час, когда подсудимые договаривались совершать свои преступления, вряд ли возможно. Мы не можем и не будем основывать свои выводы и утверждения на догадках и предположениях. Мы можем и должны оперировать только точно установленными фактами и опираться только на них. Поэтому обвинение не будет рассматривать как план или заговор то, что говорили и делали подсудимые, пока им не принадлежала власть, но с того момента, когда фашисты захватили в Германии государственную власть и использовали ее для подготовки агрессивной войны, план или заговор следует считать установленным с полной несомненностью.

Действительно, гигантские вооружения и перестройка экономики для военных целей производятся фашистами непосредственно вслед за захватом власти. Вся деятельность подсудимых была направлена к подготовке Германии к войне. Факт вооружений и перестройки экономики для целей войны совершенно бесспорен, он установлен документально, его признают подсудимые.

Спрашивается, к какой же войне подсудимые стали готовиться сразу после захвата власти? Неужели к оборонительной войне? Ведь никто не собирался на Германию нападать, ни у кого не было такой цели, да и не могло ее быть. Но если Германия готовилась не к оборонительной войне, то поскольку факт подготовки в войне установлен, ясно, что она готовилась к войне агрессивной. Такова логика фактов и таковы сами факты. Германия начала и развязала ту самую войну, которую она подготовляла, и в 1937–1939 гг. произошло то, что подготовлялось с 1933 г. Отсюда вывод: план или заговор существовал, по крайней мере, с 1933 г., т. е. с того момента, когда фашисты захватили государственную власть и использовали ее для своих преступных целей. Это факты, а слова подсудимых, произнесенные ими тогда, когда они не предполагали, что будут подсудимыми, только подтверждают эти факты. Достаточно указать на выступления Шахта, Круппа и других о том, как готовилось фашистское правительство к войне и как этой цели подчинило все области политической и экономической жизни.

Я считаю доказанным обвинение подсудимых в том, что в 1933 г., когда гитлеровцы захватили власть в Германии, они создали план или заговор, включающий совершение преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности.

Судебным следствием полностью доказано совершение преступлений подсудимыми против мира, заключающихся в планировании, подготовке, развязывании и ведении агрессивной войны, в нарушении международных договоров, соглашений и обязательств. Здесь сами факты говорят за себя: это – те войны, которые повлекли невиданные жертвы и опустошения и агрессивный характер которых установлен с несомненностью.

Вина подсудимых в совершении преступлений против мира полностью доказана. Доказано полностью обвинение в совершении военных преступлений, заключающихся в ведении войны методами, противоречащими законам и обычаям войны.

Ни подсудимые, ни их защитники ничего не могли возразить против самих фактов совершения таких преступлений. Все, что они могли сказать по этому поводу, – это то, что подсудимые сами не совершали этих зверств – уничтожения людей в «душегубках» и концентрационных лагерях; своими руками не истребляли евреев и даже не знали отдельных подобных фактов, а что факты эти были, против этого не спорят и подсудимые. Подсудимые признают эти факты. Бесплодный способ защиты! Конечно, подсудимым, занимавшим высшие руководящие посты в гитлеровской Германии, не было никакой нужды самим своими руками расстреливать, вешать, душить, замораживать живых людей в виде эксперимента и т. д. и т. п. Это делали по их указаниям их подчиненные, палачи, выполнявшие, так сказать, черную работу, а подсудимым нужно было только давать приказания, исполнявшиеся беспрекословно.

Поэтому безнадежна попытка подсудимых разорвать свою связь с этими палачами, отгородиться от них. Эта связь несомненна и бесспорна. И если комендант «Освенцима» Рудольф Гесс вырывал золотые зубы у мертвецов, то имперский министр Вальтер Функ открывал для хранения этих золотых зубов специальные сейфы в подвалах имперского банка. Если подчиненные Кальтенбруннера умерщвляли людей в душегубках, то строились эти газенвагены на заводах Заура, Даймлера и Бенца, подчиненных подсудимому Шпееру. Если военнопленных уничтожали профессиональные палачи из соединения «Тотенкопф» («Мертвая голова») и лагерной охраны, то приказы об уничтожении подписывались фельдмаршалом германской армии Кейтелем; именно подсудимые намечали сроки уничтожения, отдавали приказы о создании специальной техники умерщвления, идеологически обосновывали право «высших рас» на уничтожение, истребление «неполноценных народов». Это они спокойно и безжалостно наблюдали за замученными жертвами и, как Ганс Франк, произносили парадные речи о «еще новом шаге», пройденном германским фашизмом по пути очищения «жизненного пространства» от «низших рас».

За каждое убийство, за каждую каплю невинной крови, пролитой гитлеровскими палачами, несут ответственность подсудимые, ибо между ними и непосредственными исполнителями зверств, убийств, истязаний разница только в ранге и масштабе деятельности: те – непосредственные палачи, а они – главные палачи, начальники палачей, палачи высшей марки; они во много раз опаснее, чем те, которых они воспитывали в духе человеконенавистничества и изуверства и от которых они теперь так высокомерно, по-барски отрекаются. Полностью доказана вина подсудимых в совершении военных преступлений, в том, что они организовали систему уничтожения военнопленных, мирного населения, женщин, стариков и детей, в том, что по их вине всюду, где ступала нога немецкого солдата, оставались горы трупов замученных людей, развалины и пожарища, опустошенные города и села, оскверненная и залитая кровью земля.

Доказаны полностью преступления против человечности, совершенные подсудимыми. Множество преступлений против человечности совпадает с военными преступлениями, но они являются и содержанием самостоятельного раздела обвинения. Мы не можем пройти мимо тех преступлений, которые подсудимые совершили в самой Германии за время своего господства в ней: массовое уничтожение всех тех, кто в какой-то мере выражал недовольство нацистским режимом, рабский труд и истребление людей в концентрационных лагерях; массовое истребление евреев, а затем тот же рабский труд и то же уничтожение людей в оккупированных странах, – все это доказано, и обвинение не поколеблено.

Какие же средства защиты были использованы подсудимыми и их защитниками, какие доказательства и аргументы они могли противопоставить обвинению?

Средства защиты подсудимых можно разделить на две основные группы.

Это, во‑первых, ряд свидетелей, вызванных защитниками. Эти свидетели должны были своими показаниями смягчить вину подсудимых, умалить их действительную роль в совершении злодеяний, обелив их во что бы то ни стало.

Эти свидетели в подавляющем большинстве случаев являлись или являются обвиняемыми по другим делам.

О какой объективности и достоверности показаний таких свидетелей защиты можно говорить, если невиновность подсудимого Функа должен был подтвердить его заместитель и соучастник, член «СС» с 1931 г. Хойлер, имевший чин группенфюрера «СС»; если в пользу Зейсс-Инкварта был призван свидетельствовать преступник Райнер – член фашистской партии с 1930 г., гаулейтер Зальцбурга, а затем Каринтии.

Эти так называемые «свидетели», такие, как, например, Гюлер – правая рука подсудимого Франка и соучастник его во всех преступлениях, или Боле, один из основных руководителей шпионско-диверсионной работы гитлеровцев за границей и заведующий заграничным отделом фашистской партии, приходили сюда для того, чтобы, совершив клятвопреступление, попытаться выгородить своих бывших хозяев и сохранить свою собственную жизнь.

И все же большинство «свидетелей защиты» во время их допроса неизбежно превращалось в свидетелей обвинения. Их самих изобличали «немые свидетели» – документы, причем преимущественно немецкие, и они сами принуждены были изобличать тех, кого они хотели оправдывать.

Другая группа средств защиты – это доводы и соображения юридического порядка.

НЕКОТОРЫЕ ПРАВОВЫЕ ВОПРОСЫ ПРОЦЕССА

Обвинение в данном процессе, опирающееся на огромный и бесспорный фактический материал, прочно стоит на позициях права и законности. Поэтому уже в первых вступительных речах обвинителей было уделено много внимания уголовно-правовому обоснованию ответственности подсудимых.

Защита в своих выступлениях перед Трибуналом вновь поставила ряд правовых вопросов: а) о значении принципа «nullum crimen sine lege», б) о значении приказа, в) об ответственности государства и отдельных лиц, г) о понятии заговора и др.

В связи с этим считаю необходимым вновь вернуться к некоторым правовым вопросам в ответ на попытки защиты запутать простые и ясные положения и превратить юридическую аргументацию в дымовую завесу, призванную скрыть от суда кровавую быль фашистских преступлений.

А) принцип «nullum crimen sine lege».

Защита пыталась отвергнуть обвинение, доказывая, что в момент совершения подсудимыми инкриминируемых им деяний последние не были предусмотрены действовавшими законами, а потому подсудимые не могут нести за них уголовную ответственность. Я мог бы просто отвести все ссылки на принцип «nullum crimen sine lege», так как устав Международного Военного Трибунала, являющийся непреложным законом, подлежащим обязательному исполнению, устанавливает, что этот Трибунал «имеет право судить и наказывать лиц, которые, действуя в интересах европейских стран оси индивидуально или в качестве членов организации», совершили любое из преступлений, перечисленных в ст. 6 устава. Следовательно, юридически для вынесения приговора и применения наказания не требуется, чтобы совершенные подсудимыми преступления были предусмотрены уголовными законами в момент их совершения.

Однако не подлежит сомнению, что действия подсудимых являлись преступными и с точки зрения законов, действовавших в момент, когда эти преступления имели место. Нормы уголовного права, содержащиеся в уставе Международного Трибунала, представляют собой выражение принципов, содержащихся в ряде международных договоров, перечисленных в моей вступительной речи 8 февраля с. г., и в уголовном законодательстве всех цивилизованных государств.

Законодательство всех цивилизованных народов предусматривает уголовную ответственность за убийства, истязания, насилия и грабежи. То обстоятельство, что эти преступления были организованы подсудимыми в превосходящих человеческое воображение размерах и в неслыханных по своей садистской жестокости формах, конечно, не исключает, а лишь многократно усиливает ответственность преступников.

Если бы подсудимые совершили преступления на территории и в отношении граждан какой-либо одной страны, то они, согласно декларации глав правительств СССР, Великобритании и США, опубликованной 2 ноября 1943 г., в полном соответствии с общепринятыми началами уголовного и уголовно-процессуального права были бы судимы в этой стране и по ее законам. Эта декларация гласила, что «германские офицеры и солдаты и члены нацистской партии, которые были ответственны за вышеупомянутые зверства, убийства и казни, или добровольно принимали в них участие, будут отосланы в страны, в которых были совершены их отвратительные преступления, для того, чтобы они могли быть судимы и наказаны в соответствии с законами этих освобожденных стран и свободных правительств, которые будут там созданы».

Однако подсудимые являются военными преступниками, «преступления которых не связаны с определенным географическим местом» (ст. 1 соглашения четырех держав от 8 августа 1945 г.), и потому их преступления подсудны Международному Военному Трибуналу, действующему на основании устава.

Защитник подсудимого Гесса позволил себе утверждать: «Не может быть никакого сомнения в том, что преступления против мира, как изложено в ст. 6, абзац 2 А устава, не существует».

Нет нужды здесь делать повторные ссылки на международные договоры (я их называл в своей вступительной речи 8 февраля 1946 г.), в которых агрессивная война была признана международным преступлением.

Таким образом, попытки подсудимых и их защитников укрыться за принципом «nullum crimen sine lege» провалились.

Они обвиняются в действиях, которые цивилизованное человечество и раньше признавало преступлениями.

ИСПОЛНЕНИЕ ПРИКАЗА

Некоторые подсудимые в своих показаниях Трибуналу безгранично преувеличивали роль авантюриста Гитлера, рассчитывая таким путем представить себя убогими карликами, слепыми и покорными исполнителями чужой воли. В поисках правовой базы для этой позиции защитник Яройс много говорил о значении приказов Гитлера. По мнению защитника Яройса, приказ Гитлера «был чем-то совершенно иным», чем приказ любого другого руководителя, что приказ Гитлера являлся актом «неприкосновенным в правовом отношении», поэтому защитник Яройс утверждает: «Что бы ни понимал устав Трибунала под приказами, которые он отрицает как основание, исключающее уголовное преследование, можно ли все-таки под этим подразумевать приказ Гитлера? Может ли этот приказ подойти под понятие приказов, предусмотренных уставом?» Право толкования закона – неоспоримое право каждого судебного работника, в том числе, конечно, и защитника. Представляется, однако, совершенно непостижимым, какими логическими или иными методами руководствовался защитник, утверждая, что положение устава, специально разработанного для суда над главными военными преступниками гитлеровской Германии, именно условий деятельности этих преступников не имело в виду. О каких же приказах, кем изданных, в какой стране говорит устав Трибунала? Бесспорно, разумеется, противоположное: авторы устава были в полной мере ориентированы в специфической обстановке гитлеровской Германии, были в полной мере ориентированы (по материалам Харьковского и иных процессов) в попытках подсудимых прятаться за приказы Гитлера, и именно поэтому они специально оговорили, что исполнение явно преступного приказа не освобождает от уголовной ответственности.

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВА И ОТДЕЛЬНЫХ ЛИЦ

В известной мере, надо полагать, сами авторы этой попытки скрыть мощный коллектив, министров, гаулейтеров и военачальников за спину Гитлера усомнились в убедительности подобного защитительного маневра, ибо на помощь этому маневру выдвигается новая линия обороны. «Если германская империя начала наступление вопреки еще действовавшему договору о ненападении, – говорил защитник Яройс, – то она совершила международный деликт и должна отвечать за него по нормам международного права… Только империя, но не отдельное лицо». Нельзя прежде всего не отметить, что приведенная точка зрения не блещет новизной: до выступлений официальной защиты на настоящем процессе некоторые неофициальные защитники военных преступников охотно пропагандировали версию, что не физические лица, а Германское государство и германский народ должны нести ответственность за преступную агрессию и преступления войны.

Следует строго различать международное публичное право и уголовное право. Субъект международного права – государство. Субъект преступления – отдельное лицо. Нарушение субъектом международного права – государством норм международного права влечет те или иные последствия международного характера, во всяком случае, не уголовную ответственность государства.

Разделяя области международного права и уголовного права, легко установить несостоятельность доводов защиты. Те или иные действия государства в сфере международных отношений совершаются конкретными лицами, должностными лицами и агентами государства. При выполнении этих действий как нарушающих, так и не нарушающих норм международного права, эти лица могут совершать самые разнообразные нарушения как гражданско-правового, так и уголовно-правового характера. За последние, т. е. содержащие состав преступления, они несут в подлежащих случаях уголовную ответственность по законам и перед судом как своего, так и чужого государства, в зависимости от обстоятельства.

Таким образом, области международного и уголовного права, представляя различные по характеру и субъекту области права, не отделены одна от другой непроходимой пропастью.

В данном случае не только гитлеровское государство нарушило нормы международного права, последствием чего являются меры, принятые в отношении государства, но и отдельные физические лица, совершая эти акты нарушений, персонально совершили уголовные преступления, за которые они в соответствии с уставом Трибунала подлежат уголовной ответственности перед Международным Военным Трибуналом.

О ПОНЯТИИ ЗАГОВОРА

Защита единодушно, хотя и в разных формах и вариантах, пытается оспаривать обвинение подсудимых в преступном заговоре. Вытаскивая из различных источников односторонние и тенденциозно подобранные определения заговора, защитники стремятся доказать, что Геринг, Гесс, Риббентроп и другие не могут рассматриваться в качестве участников заговора.

Я хотел бы привести несколько аргументов в доказательство несостоятельности положений защиты.

Заговор предполагает соглашение нескольких лиц относительно достижения общих преступных целей. Такое соглашение бесспорно имелось. Разумеется, в настоящем случае, поскольку заговорщиками было захвачено управление государством, нити и рычаги, связывающие членов заговорщического преступного сообщества, весьма сложны.

В любом преступном сообществе, а в особенности в разветвленном и многочисленном, отдельные участники выполняют такие преступные акты, которые охватываются общим планом заговора, но конкретно могут оставаться неизвестными ряду членов сообщества. Тем не менее, поскольку эти преступления вытекают из единого преступного плана, общего для всего сообщества, за них несут ответственность и те участники, которые лично не совершали этих отдельных преступных деяний и конкретно о них не были осведомлены.

В настоящем деле наличие заговора не исключается тем обстоятельством, что, например, Ширах мог не знать об отдельных мероприятиях работорговца Заукеля или погромщика Штрейхера.

Наличие заговора не исключается и конфликтами по частным вопросам, существовавшими между отдельными участниками заговора (интриги Геринга против Бормана и т. п.). Такие столкновения могут иметь место в любой шайке разбойников и воров, но от этого шайка или банда не перестает быть таковой.

Почти в каждом преступном сообществе существует определенная иерархия среди его участников. Весьма часто атаманы преступной шайки присваивают себе неограниченную власть над другими членами шайки, вплоть до права жизни и смерти. Однако ни одному юристу в мире, кажется, не приходило в голову отрицать наличие преступного сообщества на том лишь основании, что участники его не были равны, а один имел власть над другими.

По меньшей мере странно отрицать наличие заговора в настоящем случае на основании того бесспорного факта, что в руках главаря – Гитлера была сосредоточена огромная личная власть.

Равным образом наличие заговора не исключает, а предполагает определенное распределение ролей между участниками преступной группы в достижении общей преступной цели (один координирует всю преступную деятельность, второй ведает вопросами идеологической подготовки, третий готовит армию, четвертый организует работу военной промышленности, пятый ведет дипломатическую подготовку и т. д.).

Поэтому фашистский заговор не перестает быть заговором, но и является заговором особо опасным, ибо в руках заговорщиков находится государственный аппарат и огромные людские и материальные ресурсы.

В руках международных преступников, в руках Геринга, Кейтеля и других подсудимых огромные армии людей становятся орудием тягчайших преступлений.

Вот почему те специфические черты, которые отличают заговорщиков фашистской Германии от любой иной банды, не меняя правовой природы заговора, лишь придают ему особо опасный характер.

На этом я заканчиваю анализ юридических аргументов защиты. Как вы видели, господа судьи, аргументы защиты оказались несостоятельными и неспособными поколебать обвинение.