Не выпуская руки, Богатырев провел девицу на корму, усадил в одно из глубоких кресел, нарочно поставленных для нынешнего случая. Сам остался стоять, широко расставив длинные ноги и оперевшись на брашпиль.

Отдали швартовы, яхта отвалила от причала, легко пошла наискосок убегающей волне. В лицо рванул мягкий ветерок, чуть пахнувший морем. Яхту то подымало, то опускало.

— Вы любите морские прогулки? — любезно улыбнулся Богатырев.

— Очень! — Девушка понизила голос и, словно посвящая в тайну, доверительно молвила: — Я даже паруса ставить умею, батюшка мой, Козьма Петрович, учил. А вы в каком полку служите? — говорила она просто, без малейшего жеманства.

— Я полковник Семеновского лейб-гусарского полка Сергей Матвеевич Богатырев. — Он назвал себя не без гордости.

— Ах, тот самый? Мой батюшка много рассказывал о вас. — Девушка простодушно прижала ладошку ко рту. В ее глазах светился неподдельный интерес: не каждый же день доводится на яхте кататься со знаменитым столичным красавцем и фаворитом императрицы. — А меня зовут Ириной…

— Красивое имя. — Вдруг спохватился: — Так завтра день вашего ангела! — Повернулся к дородной мамаше: — Поздравляю вас, госпожа фон Гольц, с именинницей. Ирина — загляденье, на вас похожа.

— Мы и не думали гостей собирать, — улыбнулась супруга шаутбенахта, гвардейский полковник явно покорил и ее. — Траур все ж! Но коли во дворце светлейшего праздник, так отчего нам скромный обед не устроить? Будут лишь свои, и вас, господин Богатырев, вельми просим.

Фон Гольц приветливо, как старому другу, улыбнулся полковнику:

— Обязательно ждем вас, Сергей Матвеевич, к шести. — Вздохнул: — А вот празднество светлейшего, боюсь, неуместно.

— Согласен с вами, Козьма Петрович. Тем более я только что зрел покойную императрицу с распоротым животом и спиртовой маской на лице.

Услыхав такую страсть, Ирина чуть не упала в обморок:

— Ах, как можно!

Яхта, описав изящный полукруг, мягко стукнулась о причал. В воздух взлетела чалка.

Гости поднялись по широким дворцовым ступеням.