Монаршья справедливость
Вскоре Богатырев вернулся, держа на ладони медаль. Государь вручил ее Лилиенштету, а Богатырева, расцеловав, посадил между собой и Меншиковым. И объявил во всеуслышание:
— Вот кто первым доставил мне счастливое известие из Ништадта! За это я пожаловал Богатырева капитаном и медалью. Проси, капитан, чего пожелаешь, все выполню. Ты, кажется, довольно беден? Желаешь поместье с крестьянами в Эстляндии?
Богатырев ответил:
— Нет, государь император, другую милость, большую, хочу вас просить.
— Какую? — Государь удивленно поднял бровь.
— Ежели это верно, что пойдем в Персию, то пошлите меня воевать ее.
Задохнулся изумленный Петр, схватил за грудки капитана:
— И ты о том же? Откуда прознал?
— Да сейчас к вам в спальню шел через зимний сад, а там возле козетки в клетке большой белый попугай сидит, внятно повторяет: «Пойдем в Персию! Пойдем в Персию!» Я так полагаю, что царский попугай случайные слова не станет твердить.
Хлопнул себя Петр по лбу:
— Так вот где изменник! А из челяди по простоте кто-то разнес по городу.
За столом громыхнули дружным хохотом. Громче других, до слез смеялся Меншиков, с которого теперь вовсе спало подозрение. Вытирая платком лицо, спросил Петра:
— Мин херц, людишек этих, семнадцать человек, что Девиер напрасно арестовал, отпустить, что ль?
— Я тебе отпущу! — взмахнул кулаком Петр. — Ведь болтали! Стало быть, виновны. Баб на десять лет на полотняный завод отправить, а всех остальных клеймить и в рудники.
— Тогда позволь, мин херц, я шпиону гнусному, этому белому попугаю, башку сверну?
Петр укоризненно покачал головой:
— Алексашка, какой же ты жестокий!
