Всадники миновали Земляной вал. Меншиков сказал:

— Мин херц, погляди влево, а ведь там замечательная дубовая рощица есть.

Петр оживился:

— Где, за деревенькой, что ль?

Он очень любил это могучее звенящее дерево, которое в воде не гниет, а делается еще более прочным. Для флотского строения лучше не бывает.

Петр двинул коня в речную воду, бродом перешли Черногрязку.

…Уже через минуту они въехали под сень густой дубовой рощицы.

— Ах, красота удивительная! — восхитился Петр. — Дубки трехохватные, могучие, птички поют, в воздухе благорастворение — рай земной, уезжать не хочется. Как же я раньше про сию рощу не ведал?

— Не по дороге она, — сказал Лефорт. — В Преображенское через Мясницкую и Красные пруды ездим, в Кукуй — через вал Земляной. Для корабельного строения хороша!

— Нет, — возразил государь, — сию рощицу сводить не станем, сделаем для себя плезир. Душа устала, покоя просит. Последние, кстати, деньки погожие стоят. Давай нынче тут пирушку устроим. — Повернулся к Лефорту: — Скачи к себе, прикажи сюда доставить все для вечеринки необходимое. Не забудь музыкантов да девушек кукуйских. Пусть девушки помадятся да сполоснут где надо.

Меншиков толкнул локтем Трубецкого:

— Гульнем с немками-то! — и рассмеялся.

Лефорт пересел в золоченую карету и, подпрыгивая по ухабистой дороге, понесся в Немецкую слободу.